Часть 3 (2/2)
Хорошо, что артефакт морока до сих пор действовал.
— Здесь он мог экспериментировать только с детенышами, — протянул Сантьяга. – Итак, судя по наблюдаемой картине, квалифицированного мага, специализирующегося на генетике василисков, прикончил вырвавшийся подопытный детеныш. Не более чем трехмесячного возраста. Потрясающе. Экспериментатор, не оценивший масштабов собственного достижения, в результате чегодостижение наглядно и доходчиво разъяснило ошибку. Какие же свойства он успел придать своим созданиям?
— Позволяющие с легкостью убивать челов, включая прекрасно подготовленных наемников, — буркнул помощник. – Получается, в Ордене об его деятельности никто не знал? Иначе бы они тут убрали все следы, да и тварей отловили для дальнейшего изучения.
— Именно, — согласился комиссар. – Поэтому мы сейчас с вами, Ортега, заберем все записи, какие здесь есть, а затем вернемся в село и поставим чудов в известность о нашей находке и о том, что на свободе оказались крайне опасныесущества. Пусть сами за нимипо болотам игоняются. А у меня нет большого желания устраивать сафари.Как оказалось, желание устроить сафари было у других
Василиски оказались рядом вскоре после того, как навы отошли от вагончика. Первую тварь Сантьяга дезориентировал было в пространстве, взорвав перед носом пару маленьких «шаровых молний». Но бестия опомнилась настолько быстро, что атаковала снова, прежде чем комиссар создал мощный удерживающий аркан.
Василиск двигался гораздо проворнее, чем любой его сородич из чудского бестиария. И нав счел за лучшее оставить мысль о захвате любопытного экземпляра живьем и ударить «Кольцом саламандры». Чтобы охваченная пламенем зверюга перестала переть на врага, пришлось угостить ее на десерт «Эльфийской стрелой» в глаз. Лишь тогда василиск тяжело рухнул и принялся спокойно догорать.
«Вот это живучесть, плюс рефлексы не хуже чем у морян, если не лучше…Не удивительно, что наемники не справились».Ортега, в отличие от шефа, сразу не мудрствовал лукаво, отскочив от бестии на максимально возможное расстояние и одновременно направив на нее поток «Дыхания дракона». Из-за этого не удержался на уходящей из-под ног кочке и свалился в болотную жижу, по счастью, не в топь – ее он перепрыгнул. Зато прямо в трясину ломанулся за ним полыхающий василиск. Явно воспрял, ощутив, что жар угасает, но тут же был вынужден забыть о противнике по причине отсутствия под собой твердой опоры. Измазанный в грязи противник, бормоча под нос невнятные ругательства, окончательно успокоил тварь все той же «Эльфийской стрелой». Четвертого уровня, между прочим.— Очень жаль, — жизнерадостным тоном говорил Сантьяга, наблюдая за медленно погружающейся тушей, — что мы лишились возможности исследовать эти уникальные образцы. Я склонен думать, что по каким-то причинам они так и не смогли дать потомство, иначе жертвы среди местных челов к этому времени исчислялись бы десятками. Однако для проверки я все-таки заставлю рыжих поползать по болотам. Пусть получше присматривают за своими генетиками-самородками.Ортега злобно озирался по сторонам, ища, чем бы смыть с себя грязь и тухлую жижу и не находя ничего, кроме бурой болотной воды. На уникальность тварей ему было плевать. По мнению гарки, василиски, продолжающие атаковать после «Дыхания дракона», не имели права на существование как вид.— Идемте, Ортега, — обратил, наконец, внимание комиссар на проблемы подчиненного. – Кажется, по пути я чуть в стороне видел озеро.Вода в небольшом озерке выглядела чистой и прозрачной, однако дно оказалось илистым и топким. И теперь длинная фигура Ортеги прямо в одежде гигантским черным ужом извивалась в воде на глубоком месте, избавляясь от липкой болотной грязи. Та вовсе не горела желанием смываться легко и быстро, предпочитая, чтобы ее вначале потерли.В воображении Сантьяги комбинезон помощника уже сполз с него, подобно ужиной шкуре, и движения гарки, имевшие целью держаться на воде, вместе с его прикосновениями к собственному телу создавали иллюзию причудливого эротического танца. Комиссар прикусил губу, чувствуя нарастающую пульсацию крови в висках.«Проклятье, за все эти годы я еще никогда его так не хотел».«Прекрати».«А зачем?»Времени подыскать ответ не хватило. Чтобы не ступать по топкому дну, Ортега сделал на берег портал и теперь, стоя босиком на зеленой лужайке, критически разглядывал стекающие с себя струи воды. Подумал немного и принялся стаскивать облачение. Оставшись в одних трусах, мотнул головой, стряхивая с волос заблестевшие на показавшемся из-за облака солнце капли, распрямился, вытянув руки вперед и вверх, от чего по всему телу мгновенно пробежала легкая дрожь. Он не смотрел в сторону комиссара, не замечал, как недавно бесстрастные глаза застилает туман желания.
«А если он не захочет?»«Почему? Я знаю, как он ко мне относится. Имел не одну возможность догадаться. И после гибели де Лита в шестьдесят первом в бою с Дочерьми Журавля никто другой не задерживался в его постели дольше, чем на пару-тройку ночей. Сколько можно? Не понимаю я, надо сказать, этих чудов – уйти из гвардии, хлопнув дверью, чтобы во время первой же малозначительной заварушки запроситься обратно в ряды».«Спящий с ним, с чудом. Его уже нет. А Лисенок – есть».«Какое это имеет значение? Осталось недолго. Она уже слишком пристально рассматривает свое отражение в зеркале в поисках первых морщин».«Я не могу сейчас больше ни о ком думать. Кроме того, что стоит в тридцати шагах от меня и втайне от всех желает моей любви».Расстояние это Сантьяга преодолел прежде, чем Ортега успел расправить только что выжатый комбинезон. Легонько дотронулся до гладкого, все еще влажного после купания плеча помощника.Гарка повернул голову.Не понять, о чем сейчас говорит взгляд комиссара, не смог бы даже представитель семьи Красные Шапки. Сантьяга почти физически ощущал идущую от Ортеги испепеляюще жаркую ответную волну.
А потом словно сама Тьма, вызванная помощником из глубин души, накрыла непроницаемым пологом эту волну, безжалостно давя и сминая.— Нет, — на самой границе восприятия навского уха.«Почему?»Разумеется, комиссар Темного Двора был не из тех, кто задает этот вопрос вслух, позволяя другому видеть свое смятение и слабость.Тем более что он уже почти знал ответ.
Как ни в чем не бывало, они возвратились в село. Сантьяга связался с Цитаделью и принялся отдавать распоряжения. Ортега рассказал обеспокоенному председателю о змеях-мутантах, пообещал, что для окончательной очистки местности будет направлен армейский спецназ, и очень прозрачно намекнул, что для спокойствия населения и предотвращения идеологических диверсий об их разговоре, а также о крылатых змеях не должна услышать более ни одна живая душа. Тертый калач Василь был из тех, кто такие намеки ловит на лету. С него даже подписку о неразглашении брать не требовалось. В Цитадель они вернулись порталом, с помощью морока убедив сельчан, что садятся в вызванную из райцентра машину. Комиссару не терпелось ткнуть Орден носом в преступную небрежность их подданного во время тайных генетических экспериментовс опасными хищниками.
«Я другого такого идиота, как ты, Ортега, еще не встречал. Ты же хотел этого!»«Не этого».«Так какого рожна тебе вообще было надо?»«Заткнись и не прикидывайся! Будто не понимаешь, что он бы на следующий день даже не вспомнил об этом случае».
«Почему ты в этом так уверен?»«Назови мне хоть одну причину, по которой я должен думать иначе. Молчишь? Вот-вот, я знал, что сразу заткнешься. Он ни полусловом, ни полунамеком не подавал вида, что испытывает хоть что-то ко мне.Пока не приспичило потрахаться прямо здесь и сейчас. А я не собираюсь ради чьей-то мимолетной прихоти…»«Ах, какая патетика. Ну и потрахался бы – еще скажи, что не хотелось!»«Я его слишком люблю для этого».«И все равно ты дурак. Не понимаешь, что он никогда больше теперь к тебе не подойдет?»«Если ему нужна игрушка – пусть не подходит!»«А если нет?»«Заткнись!!!»«Значит, не хочешь соглашаться на крохи, если не можешь получить всё? Глупый…»«Ты сам вынудил его поверить, что готов отдать лишь крохи. Что хочешь удовлетворить желание, не более. С твоим-то опытом – и не совладать со своим влечением, Сантьяга!»«С этим опытом я уже начал забывать, каково это – любить так, что невозможно удержать чувства под контролем. А он… Он настолько плохо меня знает, что готов полагать, будто я могу видеть в немтолько средство утолить желание? Не давал я ему такого повода! Никогда!»«Повода считать иначе ты тоже ему не давал».«На то были причины».«Они действительно настолько важны?»«Уже нет. Но это ничего не меняет. Ему гордость не позволила принять от меня, как он думал, крохи. А я не намерен ему объяснять, что он все понял неправильно. До самого должно дойти».«А ты, значит, будешь терпеливо ждать?»«У меня это всегда неплохо получалось».