Часть 2 (1/1)

II

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, 1953 годАналитическая записка в окончательном варианте представляла собой сто четырнадцать страниц машинописного текста через полтора интервала. От листов бумаги до сих пор исходил едва-едва уловимый аромат —молодые шасские девушки из машбюро свято верили, что благоухание «Шанелью №5» на несколько метров вокруг себя существенно повышает их привлекательность в глазах мужчин Цитадели.

«Мог бы документ такой конфиденциальности и сам перепечатать, а не отдавать машинисткам. Хотя… любая из этих девчонок печатает втрое быстрее, и допуск имеют все. А у него других дел достаточно».Комиссар снова рассеянно пробежал глазами по страницам, содержимое которых помнил почти наизусть. В этот раз анализу положения Великих Домов и прогнозу их политики в ближайшем будущем было посвящено не более четверти обширного документа. Основное внимание уделялось челам, а точнее – анализу положения дел в империи и определению наиболее вероятного направления ее развития после смерти Кобы.

Ничего не поделаешь. Уже восьмой год вероятность войны между Великими Домами не находилась на первом месте в списке интересов лидеров Тайного Города. Ее потеснила вероятность глобального конфликта между челами с применением оружия массового уничтожения. С того момента, как самолеты американских ВВС сбросили свой груз на маленькое островное государство в Тихом океане, и Великие Дома, наконец, осознали то, о чем давно говорили предсказатели, но во что никому не хотелось верить всерьез.

Господствующая на Земле раса в маниакальном стремлении уничтожать себе подобных с максимальной эффективностью создала оружие, с которым обрела возможность безо всякой магии прекратить свое существование в планетарном масштабе. И прихватить с собой, не ведая об этом, еще несколько рас, которые такое положение дел категорически не устраивало. Но повлиять на политику человских лидеров они не могли.

Хотя… Сантьяга вспомнил, как в прошлом году, после громкого дела «врачей-вредителей» ему предсказывали, что еще два-три года – и Забытая Пустынь согласится на аккуратное устранение непредсказуемого человского диктатора руками нелюдей. Да только не протянул он этих двух лет.И тем самым потребовал внесения очень серьезных корректив во все прогнозы: как ближайшего будущего империи, так и возможных действий недружественных ей государств.

Лучшие аналитики и предсказатели Темного Двора принялись за кропотливый и напряженный труд. И теперь на столе комиссара лежал результат этого труда, дополненный его собственными выводами и готовый к доведению до сведения высших иерархов Великого Дома Навь.

Результат, которого ждали с нетерпением. Результат, внушающий надежду, что в ближайшие десятилетия Тайному Городу не придется ломать голову над предотвращением, и тем паче преодолением последствий серьезных катаклизмов.

В соответствии с прогнозами выходило, что прорвавшаяся к власти в партии (а значит, и всей империи) клика, уже успевшая объявить английским шпионом и ликвидировать наиболее одиозного клеврета покойного вождя, и ее сторонники постараются откреститься от террора и репрессий и сосредоточат все усилия на укреплении собственной позиции на верхушке пирамиды.В итоге, после внутрипартийных разборок масштабом помельчеимперия лет на двадцать сползет в сонное болото спокойного и относительно комфортного существования, обеспечиваемого продажей ее природных богатств.

Кроме того, даже челам в масштабе расы присущ инстинкт самосохранения. Поэтому не будет никаких массированных ядерных бомбардировок городов противника. Будет игра мускулами, угрожающие позы «попробуй, тронь», локальные стычки за сферы влияния и наращивание военной мощи. Производство и непрерывное совершенствование супербомб и прочей боевой техники в надежде, что экономика противника первой не выдержит колоссальных затрат. Собственно, это всё уже началось.Любопытно, на сколько лет хватит имперской экономики, управляемой партийными директивами? Впрочем, это будет темой уже совсем другого доклада.Комиссар еще раз с удовлетворенной улыбкой посмотрел на машинописный текст, затем на стенные часы. Осталось узнать итог судебного разбирательства, на которое он отправил Ортегу, поскольку дело не касалось подданных Темного Двора. И можно будет поехать к Лисенку.

В ожидании помощника Сантьяга взялся за листок новостей. Листок назывался «Вечёрка» — шас-редактор не отличался высоким полетом фантазии и название позаимствовал у человских коллег.

Самое то после серьезного документа почитать свеженькие тайногородские сплетни.Группа зеленых ведьм собирает подписи под петицией о запрещении выдачи лицензий на отстрел черных морян. Нехорошо, дескать, так поступать с разумными существами. Слыхали… Интересовались уже эти ведьмы его мнением и получили ответ, что решение по данному вопросу является исключительной прерогативой Зеленого Дома, взявшего семьи белых и черных морян под свое покровительство.

С одной стороны, действительно, разумные, когда не в боевой шкуре. С другой – лицензии несут косвенную экономическую выгоду для Темного Двора через налоговые поступления от продаж эрлийцами весьма дорогостоящих препаратов на основе яда и рогов. Опять же, речь идет не о беззащитных девочках – число жертв среди морян и неудачливых обладателей охотничьих лицензий всегда было примерно равным. Комиссар знал, что и некоторые из его воинов покупали эти лицензии из спортивного интереса. Пока одному «спортсмену» не пришлось лечиться от поражения ядом моряны за свой счет – благо, «дыркой жизни» успел воспользоваться.

Короче, пускай запрещают, если уж так хочется – обойдемся.Дуэль между рыцарем-Драконом Кристианом фон Горфом и обер-воеводой домена Кузьминки Чернославом. С ней-то сейчас и идет разбирательство – чуды утверждают, что были нарушены правила честной схватки.Что-то новое в этой газетке вообще можно прочесть, кроме рекламы очередной премьеры в модном клубе? Надо будет сходить с Лисенком…Лейтенант гвардии великого магистра Рамон де Лит написал рапорт об увольнении из рядов… Репортер, строя домыслы о новой сфере деятельности бывшего гвардейца, осторожненько замечает, что вряд ли рыцарь пренебрег бы военной карьерой только из-за личной привязанности. Ладно, хоть не стал подробно муссировать тему личной привязанности – побаивается, видать, молодой еще, никому не известный.«Другого любовника он себе никак не мог подыскать… Впрочем, это не моё дело».В дверь постучали. Закончилось разбирательство, по всему видать.— Суд признал, что со стороны обер-воеводы действительно имело место нарушение Кодекса, — доложил вошедший в кабинет Ортега. – Ордену удалось доказать факт употребления Чернославом убой-травы, что, как известно, при дуэлях без применения магии запрещено. Люду придется выплатить немалую компенсацию.— Убой-трава… Как банально.«А я-то питал слабую надежду услышать о какой-нибудь новенькой хитрости. Воистину, нет ничего нового под солнцем и луной. Скучно».— Кстати, Ортега, не могли бы вы прокомментировать вот это маленькое сообщение в вечерней газете?«Какого Спящего я об этом спрашиваю?»«Мне просто любопытно, что он ответит. Только и всего».Голос помощника звучал абсолютно бесстрастно:— Это было собственное решение лейтенанта, принятое без какого-либо влияния с моей стороны.— Я в этом не сомневался, Ортега. И прошу вас не подозревать меня в попытке вмешательства в вашу личную жизнь. Меня просто несколько удивило такое отношение со стороны чуда к карьере в гвардии. Де Лит мог со временем добиться титула рыцаря командора войны.— Он вполне ясно представляет себе, чем намерен заниматься после отставки, комиссар.«Мне безразлично, чем он намерен заниматься. Я хочу знать, он что – ушел только из-за тебя? И я тебя не отпущу, пока не услышу ответ».— Я спрашивал не об этом, Ортега. Мне стало интересно, связана ли причина отставки с вами.— Он не счел необходимым посвящать меня в причины, по которым принял свое решение.— И вы, разумеется, пребываете в полнейшем неведении? – голос Сантьяги внезапно стал тихим и вкрадчивым.Губы помощника сжались в тонкую линию, но он был вынужден отвечать:— Да, у меня есть некоторые основания полагать, что я достаточно много значу для Рамона де Лита… Я… Я могу идти, комиссар?— Да. Прошу меня извинить, если мое любопытство было вам неприятно. Обещаю более не касаться в наших беседах темы ваших отношений с кем бы то ни было.Нельзя прочитать невысказанные мысли собеседника. Но можно угадать их. По многим признакам. По легкому, почти незаметному напряжению лицевых мускулов. По паузе в конце фразы, которая была на сотую долю секунды длиннее, чем необходимо. По вспыхнувшей против воли крошечной искорке на дне непроницаемо-черных глаз.Практически никто в Тайном Городе не смог бы уловить спрятанные глубоко внутри эмоции нава. Кроме другого нава, да еще на протяжении тысячелетий занимающего должность комиссара Темного Двора.Сантьяга в который уже раз прокручивал в голове то самое, не произнесенное вслух, окончание фразы Ортеги:«… не то, что для вас, комиссар…»«С чего ты взял, что ты ничего не значишь?»«Я сам принял решение, которое требует, чтобы он думал именно так».«Но если он тоже…»«По-моему, ему вполне приятно общество этого… бывшего лейтенанта гвардии».«Ты еще приревнуй, Сантьяга. И кстати, кто бы говорил…»«Нет, к Лисенку я сегодня не поеду. Она не может догадаться о мыслях, которые я хочу от нее скрыть. Но она очень чувствительна к моим настроениям. Придется лгать, а я не хочу ей лгать…»Ортега, сидя в своем кресле и уставившись невидящим взглядом на телефонный аппарат, вспоминал утренний разговор.— Тебе что, на службу не надо?— А послал я службу на хер к Спящему.— Ты серьезно? С чего это вдруг?— С того… Вызвал меня вчера ле Ста, ну, новый начальник штаба и принялся мораль читать, что подобает рыцарю гвардии, а что нет. С таким благочестивым видом, будто сам ни разу в жизни никому не дал, а в особенности мастеру войны… Взбесил он меня, короче, я и написал рапорт. С какой стати он вообразил, что если я встречаюсь с навом, значит всё – Орден предал? Я ему не ученик войны, чтобы нотации выслушивать.— И чем заняться думаешь?— Найду чем. К тебе на шею не сяду, не переживай.— Очень смешно.Молчание.— Жалеть ведь будешь, Рамон. Когда злость пройдет.— Переживу. Не надо было давать мне повод верить, что я для тебя – нечто большее, чем прихоть. К тому ж, Ортега, тебе моей злости просто не понять. Тебя начальник не воспитывает, с кем спать уставом допускается, а с кем – ни-ни.— Ему на это наплевать. И что, прямо так в уставе и написано?— Да пошел ты… В прямом смысле, а то опоздаешь и будешь перед Сантьягой оправдываться.«Ему на это наплевать».«И не далее как в этот же день он меня принимается расспрашивать о Рамоне. С чего бы это?»«Ревнует».«Поздравляю, Ортега, столько яда и сарказма вложить в одно слово тебе еще не удавалось. Только бы комиссар ни о чем не догадался после этого разговора».«Даже если догадается — ему на это наплевать. И потому я дал Рамону повод. Позволил себя любить. Это не трудно, если знаешь, что тебе такого не будет позволено».«Подойти. Коснуться пальцами волос. Сжать обеими руками голову, чтобы не мог отвернуться. Посмотреть в глаза. И сказать:— Брось своего рыжего. Ради меня».«И что он может ответить? Что бы ответил ты?»«Правильно. Брось свою зеленую ведьму».«Я не могу поступить так с Лисенком. Я сам позволил ей войти в клетку, сам открыл дверцу. В уютную и теплую, но все равно – клетку. Пусть ее никто там не держит, но сейчас ей уже просто некуда оттуда уйти. Для людов она – отрезанный ломоть. В моих силах лишь сделать так, чтобы ей там было хорошо, и она не думала о том, где находится. Пока сама не примет решение, которое рано или поздно принимали все, что были до нее.Я заманил ее в клетку, позволив себе любовь взамен той, от которой тридцать лет назад решил отказаться. И даже какое-то время думал, что замена получилась совсем неплохая. Пока не понял всё.И теперь мне остается только ждать. И не пытаться развеять его заблуждение. Да и стоит ли это делать потом? Ведь обстоятельства, заставившиеся меня тогда сделать свой выбор, не изменились».«Кроме одного».