Часть 8. Кредо. (1/1)

I'm right here bitchBuried by the words of a liarI'm right here bitchBut I'm alive and I'm still breathing yeahBlessthefall — To Hell And Back.

POV Игоря. — Сильно болит? — пальцы потянулись к моей щеке. Я отстранил руку Максима от лица, сам прикоснулся к припухшей коже. Боль колыхалась под ней, нарастая и угасая; губа с краю лопнула, кажется, сразу в нескольких местах. Моя ладонь стала липкой от смеси крови и пота, медленно подбирающейся к краю подбородка. Я не успел за ней, и капли упали на ткань джинсов. — В гостиной. В холодильнике что-нибудь возьми… — я сглотнул тошнотворную жижу с солоновато-металлическим привкусом. — И салфетки в верхнем ящике в углу. Поднявшись с дивана, я сложил руки чашечкой у рта и быстрым шагом покинул студию. Из-за вспышки адреналина туман в голове рассеялся, однако действие травы ещё не прошло, ибо путь до ванной казался бесконечно долгим. Столкнувшись с зеркалом вплотную, я отстранил руки от лица, поставил их по краям раковины. Вот это да… На меня слезящимися, затравленными глазами смотрел маленький пятнадцатилетний Игорь. Я. Тот самый, что четыре года назад стоял у зеркала в его ванной, слышал его приглушенные крики из-за запертой двери. Только сейчас моё изрядно повзрослевшее лицо застелили пятна запёкшейся крови. Щека, край губы распухли и посинели. Я двинул челюстью — горячий раскат боли шарахнул по зубам. Стас. Вот уёбок. Ещё эти угольные волосы, выбившиеся из-под капюшона… Такие же, какие были у него. Кровь вспенилась у рта, стекла вниз, путаясь в трёхдневной щетине. Я уже давно не ребёнок. Но у меня сейчас точно такой же, мать его, взгляд.***

— Игорь! — стук обрушивается на запертую дверь. — Быстро открывай, иначе я выломаю её! На трясущихся ногах подхожу ко входу, тянусь к щеколде. Он выломает. Точно выломает. Он может всё. Со всей силы дёргаю задвижку — дверь распахивается, и я падаю на колени, зажмуриваюсь. Страшно. Чувствую горячие руки на своей обнаженной спине. Он прижимает меня к себе; ткань чужой рубашки врезается в кожу. — Ты меня не любишь! — слёзы катятся по моим скулам, подбородку; я дрожу, в горле жмётся ком. — Просто используешь! — не могу терпеть, всхлипываю. Я рвусь назад, выставляя вперёд локти, а он лишь сильнее прижимает меня к себе, обнимая. Я утыкаюсь носом в мужское плечо. Бледное, возле которого проступают широкие ключицы. — Не правда, Игорь, — одной рукой всё так же притискивает меня к себе, второй гладит по волосам. — К тому же, ты сам говорил, что тебе нравится. Я замираю, перестаю сопротивляться. Подрагивая, обхватываю его спину, но не могу захватить полностью — слишком широкая. Сдавленным, булькающим от слёз голосом шепчу: — Я хочу, чтобы ты любил меня…***

Пятная кран алым, я открыл воду и трижды сполоснул рот. Каждый раз наблюдал за тем, как жидкость кружится, уносится вниз. Хотел бы я, чтобы воспоминания так же быстро покинули мою голову.***

— Игорь… — его гулкий ласковый голос прямо возле уха. Рука ведёт по моему позвоночнику вверх-вниз. Я весь сжимаюсь, дёргаю плечами. — …Ты очень красивый, — продолжает он, смотря на меня, не моргая, холодными серо-голубыми глазами. Я не решаюсь сказать что-либо в ответ. Он тоже очень-очень красивый. Я никогда раньше не видел парней с такой внешностью: угольными волосами, светлыми, полупрозрачными глазами и плавными чертами лица без единого резкого изгиба. Не могу отвести взгляд. Даже не моргаю: боюсь, что он исчезнет. — Ты слышишь? — шёпот, за которым следует лёгкий поцелуй в шею за ухом. Он. Здесь. Прикрываю глаза, медленно облизываю пересохшую губу. Выпитое виски ударяет в голову, и я уже смутно ощущаю, как он набрасывается, подчиняя моё маленькое тело себе.

***

Меня начало подташнивать. Щека саднила изнутри, обдавая рот гадким вкусом.Смыв остатки крови, я заметил, что края губы разошлись сразу в нескольких местах. В зеркале показалось лицо Максима, аккуратно приложившего к моей щеке прохладную бутылку, обёрнутую салфеткой. Я перехватил её, слабо кивнул в знак благодарности и присел на бортик ванной. Холод отрезвлял, заглушая боль. Стало намного легче.***

— Зачем ты куришь? — осведомляюсь я, следя за тем, как он вытряхивает из пачки очередную сигарету. — А? — поворачивает голову, опирается спиной на балконный парапет. — Мне так легче. Мне нравится пускать дым, чувствовать, как рассудок на секунду мутнеет, а тело расслабляется. Это… — поджигает сигарету, сразу же затягивается. — …Мой кайф, — зажимает сигарету между пальцами и выдыхает. — Если хочешь, возьми на подоконнике пачку «Camel». Они полегче, чем мои будут. Плюс ко всему, ароматизированные. Тебе должны понравиться. Я беру кем-то забытую голубую пачку с нарисованным на ней верблюдом, неловко достаю плотно набитую табаком сигарету. Он манит меня пальцем к себе — подхожу. — Первая затяжка всегда неприятная и горькая, так что когда поднесу огонь, — он прокручивает в руке зажигалку. — Быстро втяни дым и сразу выпусти. Я делаю всё так, как он сказал. Горечь обдаёт моё горло, в нём начинает першить. Мешкаю, но после медленно тяну дым, впуская его в лёгкие, и сбивчивой струёй выдыхаю. Тёмное облако быстро поднимается, оставляя за собой запах табака и вафель. Появляется ощущение, что все процессы в организме замедляются. Лёгкое головокружение заставляет меня присесть на пол и прижаться спиной к его ноге.***

Максим сразу же оставил меня. Положив свободную руку на колено, я провёл ногтем по расплывшимся бордовым кругам на джинсовой ткани. Наркотическое опьянение вновь сгустилось, и всё то, что произошло до этого момента, показалось мне сном. Я находился в ванной целую вечность, пока не расслышал хаотичную мелодию акустической гитары.***

— Что? В группе хочешь играть? — приглушённый смех. — Считаешь, что это твоё? — он аккуратно вынимает мою бас-гитару из чехла и кладёт её себе на колени. — Да, — уверенно киваю. — Я всё для этого сделаю. — Вот как, — ощупывает толстые струны. — Не спорю, ты талантлив. Но этого недостаточно, — поднимает на меня глаза, укоризненно смотрит. — Игорь, разве может такой тихий, пугливый мальчик, как ты, стать рок-музыкантом? Я сжимаю губы. В носу начинает пощипывать, а в горле образовывается ком. Да, я привык, что ты всегда прав и всё знаешь. Да, я правда зажатый и всего боюсь. Но… — Посмотрим, — вырываю гитару из его рук. — Это не впервые. Меня никто ни в чём никогда не поддерживает, — прижимаю инструмент к себе, а после укладываю его в чехол. — Нет, ты не понял, — он берёт меня за руку, манит к себе. — У тебя слишком большие амбиции, — снова эти тёплые объятия; его бедра между моих ног. — Не хочу, чтобы твои мечты разбились и оставили после себя пустоту.

***

Переложив ледяную бутылку в другую руку, я заставил себя подняться. В зеркале отразился другой Игорь. Теперешний. С равнодушными насмешливыми глазами.***

— Полгода уже прошло, — он обводит моё лицо взглядом. — Ты так изменился, Игорь. — Есть такое, — вытягиваю руку, кладя её на барную стойку, и прижимаюсь к сгибу локтя виском. — Нет смысла спрашивать, хорошо это или плохо, верно? — Две текилы, пожалуйста, — бросает он в сторону и поворачивается ко мне. — Верно. Передо мной появляются два небольших стаканчика с содержимым золотистого цвета, за покатые бортики которых цепляются кусочки лайма. Он опрокидывает в себя содержимое; как обычно, не закусывает. — Всё из-за тебя, — искоса гляжу на то, как он морщится от выпитого зелья.***

Салфетка, обёрнутая вокруг бутылки, намокла и разорвалась. Я заменил её прямоугольником белого полотенца и вышел из ванной. Пространство вокруг было мутным, состояло из одних лишь пятен. По стене, на ощупь, я достиг лестницы и обхватил перила сразу после первых шагов. С каждой ступенькой беспорядочная мелодия гитары становилась всё громче. Меня ждал бесконечно долгий подъём.***

— Как будто мы вместе уже целую вечность, — потихоньку вонзаю зубы в его шею сзади. — Ты обнаглел за это время, — он сглатывает, пытается сосредоточиться на символах, что высвечиваются на экране ноутбука. — И я счастлив, — отстраняюсь от него, падаю на смятые простыни. — Мне плевать, что думают окружающие. Ничто в этом мире не стоит того, чтобы о нём беспокоиться, — достаю из лежащей рядом пачки сигарету, отточенным движением чиркаю зажигалкой. Он бросает свою работу, поворачивается ко мне. Выражение его лица по-отцовски строгое. Это раздражает. Он некоторое время смотрит на меня; его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. Наконец, строго выдавливает: — Не кури здесь, — отворачивается к экрану. — Как скажешь, — усмехаюсь, зажимаю сигарету между зубами и поднимаюсь. Где-то в кухне разрывается мой телефон. Всем опять от меня что-то нужно. Иду совершенно в другую сторону, к балконной двери, потому что меня никто из них не интересует.***

Максим сидел на выступе сцены и перебирал тугие струны. Звук ударился о мои уши, раздав волны боли у висков. Друг поднял на меня глаза, и его пальцы остановились.***

— Не трогай, — процеживаю сквозь зубы. — Оставь меня в покое. Он опускается на колени, обвивает свои руки вокруг моей талии и касается живота кончиком носа. — Отцепись от меня! — хватаю иссиня-чёрные волосы, тяну их. — Это всё из-за тебя! Из-за тебя я стал таким! — пытаюсь разорвать его хватку, но он лишь сильнее скрещивает руки, сдавливая мои рёбра. — Ты воспитал меня. Ты заменил мне родителей. Ты знал. Знал ведь, что мне так не хватало кого-то рядом, и воспользовался этим… — перестаю сопротивляться, безвольно повисаю в воздухе. Он не отпускает. Молчит, обдавая жарким дыханием мою кожу. — …Я теперь практически ничего не чувствую. Из-за тебя… — закрываю лицо руками. — Этот образ жизни я принял благодаря тебе. Я не могу ничего с этим поделать, — чувствую, как накатывает новая волна слёз. Мы молчим, отрывисто дышим. Я ощущаю холодок, что бежит по ногам. Я чувствую, как высыхает, стягивается влажная солоноватая кожа у рта. Слышу отдаленный шум машин за окном, возгласы. Я понимаю, что мне уже не вернуть прежнего себя. — Из-за тебя…

***

Он исчез из моей жизни на следующее утро. Окончательно и бесповоротно. Оставил меня с измененным собой, а сам покинул город и уехал в неизвестном направлении. Я не пытался искать его, ибо понимал, что в этом нет смысла. Его общество уже разъело мой тогда ещё зарождавшийся внутренний мир. Его образ временами преследует меня. Тому подтверждение идеал, что стоит перед моими глазами. Подобное сочетание: тёмные волосы, белая кожа, серые с отчётливой голубизной глаза — до сих пор самое прекрасное и эстетичное, что мне доводилось видеть. Идиотские отголоски прошлого, смешанные с моими теперешними вкусами — дикостью во взгляде, худобой, детскими чертами лица — то, что я ищу вот уже который год. Зачем? Я не знаю. Меня давно не волнуют внутренние миры других людей, эти вселенные, мне чуждые и неинтересные. Я открываю их, как бутылки с терпким вином, а как только пробую — интерес сразу же гаснет. Ненавижу вино. Пусть хотя бы прекрасный, внешне идеальный мальчик потешит моё эго. Буду всецело удовлетворен, потому что одержимость этим образом постоянно толкает на бессмысленные поступки вроде случая с официантом. Я не помню черт лица этого парня, но тело… Совершенное тело представляется мне снова и снова, к кому бы я ни прикасался. Что может быть хуже подобной болезни? Макс не сводил с меня взгляда. Он… Единственный, с кем мне хочется находиться рядом дольше, чем сутки. Я познакомился с ним незадолго до того, как оправился после своих первых и последних отношений. Максим принял меня таким. Изменённым: тщеславным, морально опустошенным, чрезмерно самолюбивым и злым на весь мир. Он был одним из немногих, кто откровенно не бегал за мной и не звонил тысячу раз в день. Этому парню было плевать на то, как обстоят у меня дела. Его не интересовало моё прошлое и то, чем я был занят помимо наших встреч. Я поступал точно так же. Мы не лезли друг другу в души, хоть и понимали, что жизнь каждого из нас надломлена кем-то или чем-то. Нам было просто хорошо вместе. Большего и не надо. Никаких романтических отношений и прочего. Просто немая, но очень крепкая дружба, благодаря которой я пережил душевный раскол практически безболезненно. — Спасибо тебе, Макс, — тихо бросил я скованным из-за повреждения голосом и сразу же отвернулся. Не выдержу его взгляда. — Ты… — он оборвал речь, затем дёрнул струну, усмехнулся. — Спасибо? От тебя? Я… — Всё. Молчи.