Часть 6 (1/2)

До особняка Данте добрался в районе полуночи, когда над Лимбо-Сити зажглись звезды, а из-за облаков выполз тонкий месяц. Вернувшись в свое обиталище, он отзвонился Кэт, рассказал без подробностей, что нашел в клинике, попросил туда не лезть и на всякий случай повременить с сожжением этого проклятого места. Оставшееся время он потратил на то, чтобы тщательно прополоскаться в душе. Против обыкновения одежда в этот раз даже не пострадала — оказывается, если рубить чисто, то можно возвращаться домой, не оставляя за собой лужи крови по дороге. С трупным запахом было сложнее — Данте казалось, что он въелся ему в кожу, забился в носоглотку и остался жить в его легких. Даже когда он вылез из ванной, благоухая отдушками как целый парфюмерный салон, ему все равно мерещился гнилостный смрад.

Оставалось надеяться, что это лишь его воображение, потому что, если ублюдок с тончайшим обонянием выставит его вон из-за того, что он плохо пахнет, будет очень обидно.

Ворота ?Рая? были закрыты. У Данте язык чесался пошутить как-нибудь на эту тему, но из слушателей были только охранники на посту — внушительные широкоплечие ребята в черной форме. Перед воротами, у дверей особняка, и еще несколько человек ходили по территории вокруг.

Нет, ну это просто смешно: Вергилий нуждался в охране примерно так же как белая акула среди аквариумных рыбок. Интересно, парни хоть в курсе, насколько они бесполезны здесь? Лучше бы сидели в каком-нибудь торговом центре, лениво пялясь на посетителей — и то толку больше.Данте окликнул одного из охранников:— Эй, босс ваш дома?

В ответ его смерили профессионально-оценивающим взглядом, и Данте ухмыльнулся: ну да, в своих поношенных шмотках на респектабельного гостя он не тянул.— Кто вы и с какой целью здесь? — невозмутимо поинтересовался охранник.

Данте закатил глаза: вообще-то, если охрана знала своего нанимателя в лицо (а лицо Вергилия сейчас знал весь город), то у них не должно быть проблем с опознанием его брата-близнеца. При условии, конечно, что Вергилий счел нужным поделиться информацией о наличии брата.— Доставка из магазина электроники, блядь, — отозвался Данте.Его плечо оттягивала большая спортивная сумка, в которую он с трудом запихал системный блок. Повезло еще, что тот был относительно компактным, хотя молнию удалось застегнуть только наполовину, и черный корпус торчал наружу. И не то чтобы Данте было тяжело, но громоздкая ихрупкая хрень бесила — он привык бегать налегке.

— О вас не предупреждали. Что в сумке?Будь Данте терпеливее и не испытывай он острое раздражение от всех этих типов — охранников, полицейских, вышибал в клубах — он бы показал. Показал, подождал бы, пока кто-нибудь свяжется с Вергилием, и вошел бы нормально, без скандала. Но терпение в скудном списке его добродетелей не значилось, поэтому Данте призвал меч и с помощью крюка перемахнул через ограду.

— Боссу передайте, чтобы выходил встречать, — крикнул он, приземлившись на гравийную дорогу на другой стороне.Впрочем, у входа его никто не встретил — даже охрана. Видимо, с Вергилием все-таки связались, и тот велел оставить буйного посетителя в покое. Так что Данте беспрепятственно ступил в длинный коридор, который с его прошлого визита вроде даже не особо поменялся — новая плитка на полу была копией старой, деревянные панели на стенах заменили практически идентичными, а выщербленные бока каннелированных колонн просто отреставрировали и покрасили.

Двусветный холл преобразился куда сильнее. Если оставшийся в памяти Данте дом со всей своей лепниной, позолотой и алыми стенами вызывал ощущение барочной роскоши, то теперь здесь отчетливо ощущалось влияние Вергилия и его любовь к угрюмой неоклассике. Все было сдержанно, строго: никаких вензелей и завитушек — только прямые линии. Даже ажурные витражи с цветными стеклами сменились на прозрачные окна в чопорных сетчатых переплетах. Старая мозаика в виде солнечного круга осталась единственным ярким пятном в этом царстве серого, черного, пепельно-коричневого и жемчужно-белого.

Данте казалось, что он попал в нечто среднее между люксовым отелем и аскетичной церковью. Не иначе в спальне самого Вергилия вместо кровати стоял каменный алтарь.К слову о спальне: а куда, собственно, здесь идти?..Данте покрутил головой: правое крыло, которое сильнее пострадало в пожаре, все еще ремонтировали — оттуда ощутимо пахло краской и свежей штукатуркой, а балюстрада второго этажа на той стороне была местами затянута защитной пленкой. Значит, Вергилий обретался где-то в левом. Собственная память подсовывала смутные образы кухни и столовой на первом этаже, а еще — довольно уютной гостиной с большим камином. Однако полагаться на них не стоило — с Вергилия сталось бы все здесь перекроить под себя и попутно обустроить в подвале бункер на случай ядерной зимы.Потоптавшись на месте, Данте поддернул сумку на плече и зашагал наверх по лестнице — наверное, спальни и кабинеты должны быть на втором этаже?

Какое-то время он впустую шарахался по коридорам, в которых прокатывалось звонкое эхо его шагов. Он дергал двери наугад — в принципе, тоже метод, уж за какой-нибудь из них Вергилий точно обнаружится. Некоторые из комнат были заперты, в двух он обнаружил склад мебели в чехлах, а одна в самом деле оказалась спальней. Но вряд ли она принадлежала Вергилию — слишком уж напоминала гостиничный номер своей необжитостью, а даже его педантичный братец должен был оставить хоть какие-то следы своего пребывания.Данте задумчиво дотронулся до платяного шкафа из темно-вишневого дерева — явно старого, похоже, он был из немногих предметов мебели, что уцелели за годы запустения особняка. Впрочем, его тоже реставрировали: свежий лак, блестящие ручки, чистое стекло изнутри дверцы. Таким же восстановленным реликтом были напольные часы — они когда-то стояли в кабинете отца? В библиотеке? Данте изо всех сил напряг память, но так и не вспомнил.

Во внутреннем кармане плаща ожил телефон. И даже не нужно было смотреть на экран, чтобы угадать, чей номер там высвечивается.— Первый этаж, брат. Третья дверь слева, — проговорил Вергилий, когда Данте поднял трубку.В его голосе слышалась снисходительная насмешка, которую он даже не посчитал нужным скрыть.

— Эй, а сразу слабо… — возмутился было Данте, но телефон пискнул, сигнализируя о завершении вызова.

Да, блядь, неужели его в детстве не научили здороваться и прощаться как полагается?Он чуть ли не бегом спустился по лестнице обратно, испытывая желание дать Вергилию по шее. Наверняка придурок вдоволь повеселился, пока Данте искал в этом ебаном замке с приведениями его логово. Он даже думал, что братец по привычке забрался в сырой и мрачный, как все убежище Ордена, подвал, закрывшись на охранную систему со сканером сетчатки. Но все оказалось проще: двустворчатая дверь открылась легко, и даже не пришлось выбивать ее с ноги или Арбитром.

— Так вот, блядь, — сходу начал Данте, — слабо было сразу позвонить? — он хотел было продолжить свою гневную речь, но замолчал, разглядывая помещение, в котором очутился.Кабинет Вергилия был… Кабинетом Вергилия — ни больше ни меньше. По одну сторону до самого потолка возвышались исполинские книжные шкафы, вдоль которых по металлическим направляющим каталась лестница. Противоположную стену почти целиком занимали мониторы, транслировавшие картинку с камер, часть из которых явно находились на улицах города, но в основном они показывали коридоры поместья и прилегающую территорию. То есть все это время ублюдок преспокойно наблюдал, как Данте бегает по поместью, словно мышь в лабиринте — ну, классно, ничего не скажешь.

Ну а апофеозом шизы Вергилия стала камера, размещенная за спиной охранника, который следил за остальными камерами. Осталось только воткнуть камеру еще позади собственного затылка, чтобы следить за самим собой.

По центру кабинета, словно соединяя две грани личности брата — ботаник из библиотеки и ебнутый контрол-фрик — стоял длинный стол цвета венге. На одном краю лежала стопка документов, выровненных листочек к листочку, на другом помещался сам Вергилий в окружении трех больших мониторов, за которыми его, блядь, даже не было видно — только его светлую макушку.

— Если бы ты не препирался с охраной, как малолетний хулиган, тебя бы сразу провели ко мне, — донеслось из-за мониторов.— За каким хреном тебе вообще эта охрана? От кого тебя охранять, Вергилий? Ты же чертов нефилим, тебя даже автоматная очередь в упор не убьет, я тебе гарантирую.

— Может, ты не заметил, но в доме до сих пор ремонтные работы, и много посторонних людей. И у меня нет ни времени, ни желания самому стоять у входа и проверять всех, кто сюда приходит. К тому же некоторые журналисты бывают очень назойливыми.

— Но камеры ты все равно везде развесил.— Не везде, а только в коридорах и снаружи. И это просто мера предосторожности — человеческие глаза, как и человеческое внимание, увы, далеки от совершенства.Данте по-прежнему не видел лица Вергилия, но был готов поклясться, что тот презрительно ухмыляется.— А почему тогда в охране люди, а не демоны? Ну чтобы совсем как у Мундуса. Я-то думал, мне предстоит штурм очередной Силвер Сакс.

— Прости, что разочаровал. В следующий раз обязательно призову орду из ада.— А ты можешь? — поежился Данте.— Кто угодно может — это лишь вопрос знаний и достаточного количества жертв. Человечество, к твоему сведению, веками поклонялось демонам и призывало их в этот мир.

Перед глазами тут же предстала картина из мистического хоррора: Вергилий с ритуальным ножом и в черной мантии на голое тело, стоя в центре пентаграммы, перерезает глотки обнаженным девушкам, а вокруг дрожит пламя сотен свечей, и хор заунывно тянет заклинания на латыни. И, черт возьми, в этом было что-то завораживающе — конкретно в Вергилии во всем этом черномагическом антураже. Хотя в реальности краску для пентаграммы по-любому можно было сварганить из пачки аспирина и демонической слизи прямо на кухне, для вскрытия жертвенных глоток сгодился бы хоть канцелярский нож, а латинские песнопения запросто можно было поставить на повтор в телефоне.

Средневековая церемониальность давно уступила место современной практичности.

— А как же те демоны из порта? — поинтересовался Данте. — Я думал, ты уже приручил тварей, и тебе не нужно никого призывать.Вергилий наконец отъехал на кресле в сторону, вылезая из-за мониторов. На нем был мягкий изумрудно-зеленый пуловер — неужели все черные водолазки в стирке? — и, разумеется, перчатки, но не бледно-голубые, а цвета слоновой кости. И этот цвет был так близок к его коже, что наличие перчаток даже не сразу бросалось в глаза. Данте несколько раз озадачено моргнул: это у него, типа, домашний комплект или что? Не то чтобы Вергилий в самом деле выглядел по-домашнему, но без черно-синих шмоток он смотрелся как-то… Живее что ли.

Даже вечно зализанные волосы лежали в некотором беспорядке, словно бы он, работая, то и дело запускал в них пальцы.

— Что тебе нужно? — спросил он, откидываясь на спинку кресла и сцепляя руки в замок перед собой.

Вообще-то Данте ожидал, что у него хоть что-то в лице дрогнет, когда они встретятся взглядами — все-таки в прошлый раз они расстались на весьма неоднозначной ноте. Но Вергилий был спокоен и расслаблен, как будто ничего и не было, как будто, блядь, это не он три дня назад в панике свалил в портал с искусанными губами и засосом на шее.

Черт его знает, что он делал, пока Данте отсыпался и зачищал клинику, но в каком бы разбитом состоянии Вергилий не явился к нему тогда ночью, за это время он явно сумел собрать себя обратно и тщательно склеить кусочки, чтобы даже трещин было не видно. Залез опять в свой панцирь как долбаный броненосец, и теперь сидел перед ним привычно-уверенный, монолитный, как бетонная стена, и отстранено-вежливый.И это выбешивало. Нет, Данте не рассчитывал на теплый прием, но ждал хотя бы какой-то реакции. Но Вергилий как прилежный мальчик сделал работу над ошибками и теперь очень правдоподобно изображал, что ему похуй. И что, опять вскрывать эту консервную банку мечом? Опять разосраться в пух и прах и с садистским удовольствием поковыряться в гноящихся ранах друг друга, чтобы нащупать хоть какие-то неподдельные эмоции?Пиздец у них здоровые отношения.Данте бухнул на стол сумку: от Вергилия ему было нужно дохрена всего, в идеале — весь Вергилий целиком. Но он решил начать с простого, с работы. Потому что совместная работа — это единственное, что, блядь, худо-бедно ладилось между ними.

— Это что? — поинтересовался Вергилий, с очевидным неудовольствием разглядывая сумку.— Системный блок, — произнес Данте, расстегивая молнию.— Спасибо, но у меня уже есть, и не один.

Так вот каково оно — выслушивать остроты вместо серьезного разговора. Ну что ж, терпению Вергилия можно только поаплодировать, потому что Данте за долю секунды вспыхнул злостью и сжал руки в кулаки.

— Там пароль, и если вскроешь, то с меня, — он скрипнул зубами, — любая услуга. В пределах разумного, само собой.В глазах Вергилия блеснул интерес. Он подался вперед и положил подбородок на сцепленные ладони.

— В таком случае, договоримся о границах допустимого? — спросил он, глядя на Данте снизу-вверх.

В этих словах не было подтекста — не должно было быть, во всяком случае. Но звучать менее двусмысленно они от этого не перестали. И Данте сейчас с удовольствием бы раздвинул эти самые границы вместе с длинными ногами Вергилия.

— Ага, еще договор в двух экземплярах подпишем и поедем, блядь, к нотариусу в первом часу ночи, — Данте криво оскалился. — Сам, думаю, допрешь, что я стану для тебя делать, а что — нет.— Насколько мне известно, подобные сделки не требуют обязательного нотариального заверения, так что обойдемся без этих формальностей, — Вергилий бросил взгляд на системник. — А зачем ты приволок его сюда целиком? Мне нужны яблоки, а не вся яблоня — хватило бы одного жесткого диска.

— Я похож на человека, который умеет разбирать компы без вреда для них?— Вытащить жесткий диск — это элементарно.

— Да, знаешь, как-то не приходилось ни разу подобного делать, — Данте поморщился. — Окей, мне даже в голову это не пришло. Доволен? Радуйся, что мне хватило мозгов не припереть ещё и монитор с клавиатурой.

Вергилий посмотрел на него с благожелательной снисходительностью, с которой смотрят на очень тупых, но милых собачонок.

— Действительно. А теперь, будь добр, поясни, зачем тебе это?— Там, возможно, есть информация, которая мне нужна, — протянул Данте с усмешкой.Может, и такое объяснение прокатит?

Вергилий подпер подбородок одной рукой и уставился на него таким взглядом, который буквально читался как ?да что ты, блядь, говоришь?. Если бы, конечно, в его убийственно-вежливой речи было место ругательствам.

Ну да, не прокатило. Вполне ожидаемо.— Конкретнее, брат.

— Имена кое-каких демонов, нынешнее местонахождение, чтобы их убить. Ну, знаешь, спасение людей и все такое — тебе будет не интересно, правда.

Данте нахально осклабился: ну что, братишка, каково быть той стороной в диалоге, которой приходится из собеседника вытягивать каждое слово буквально силой? Скрывать от Вергилия суть его просьбы не имело никакого смысла, но мелочная месть — святое дело, Данте в конце концов имел полное право тоже побыть зловредной скотиной.

Однако свой запас терпения Вергилий исчерпал неожиданно быстро. Он раздраженно ущипнул себя за переносицу и произнес:— Данте, либо говори прямо во что ты там вляпался, либо катись отсюда и не отнимай у меня время.

— Ого, ты действительно выставишь меня за дверь? Должен предупредить: твоих мальчиков из охраны мне раскидать раз плюнуть, так что придется тебе это сделать собственными руками. Правда, даже в этом случае у тебя шансов немного — я все еще красивый и сильный брат.Неожиданно колючий взгляд Вергилия смягчился, и он хмыкнул, отворачиваясь в сторону.

— Если хочешь подраться, то пойдем на улицу — свой кабинет я разгромить не дам.Данте захотелось рассмеяться: зеркальные диалоги со сменой ролей — это пиздец как мило. И то, что их разговор из семейной драмы скатился в ебаную романтическую комедию — тоже.

— В другой раз, — хмыкнул он, припоминая слова Вергилия, — я здесь не за этим.

Он бесцеремонно подвинул сумку с системником в сторону и уселся прямо на стол. В ответ на это Вергилий недовольно нахмурился, но Данте только развел руками: — Что? Купи диван для посетителей, или предлагаешь у тебя на коленях сидеть?

Этой шуточкой Данте надеялся аккуратно прощупать почву, потому что флирт с Вергилием — это те еще танцы на минном поле. Но братец, разумеется, не повелся.

— Предлагаю прекратить паясничать и перейти к делу.

От этих слов Данте тут же помрачнел: легкомысленная расслабленность испарилась в мгновение ока. Он опустил голову и уставился на свои руки, не зная, с чего начать. Ему стоило больших усилий, чтобы опять не взбеситься лишь от одних воспоминаний об изуродованных телах в клинике. Ярость стояла комом в горле, прокатывалась по телу алыми всполохами, и Данте хотелось что-нибудь сломать, раскрошить в пыль, но он прекрасно понимал, насколько это бесполезно сейчас. Зато, когда — когда, а не если! — он найдет тех мразей, которые сделали все это с людьми, то сдерживать себя не станет. Он не супергерой из комиксов, который благородно оставляет злодеев в живых и предает их полиции — у него, блядь, они будут умирать долго и мучительно.— Данте? — позвал его Вергилий, когда молчание затянулось. И, с ума сойти, в его голосе слышалось что-то вроде тревоги. Он даже дернул пальцами, словно бы хотел коснуться, но не решился.

— Ты знал, что подручные Мундуса ставили опыты на людях? — тихо произнес он наконец.Вергилий сложил руки на груди и принялся перекатывать в пальцах голубой камень медальона.

— Наверняка — нет, но это было бы вполне ожидаемо. К тому же среди людей иногда встречаются те, кто способен видеть демонов, и Мундус приложил немало усилий, чтобы в психиатрических лечебницах держать их в забытье под препаратами.

— Как Кэт?Знакомое имя как будто резануло Вергилия ножом по нервам. Он не поменялся в лице, даже бровью не повел, но Данте уже привык, что все мысли брата нужно угадывать буквально, блядь, по колебаниям воздуха от дыхания, потому что прямо он никогда и ничего не говорил. И чуть плотнее сжавшиеся губы выдавали в нем раздражение. Вроде бы раздражение — Данте до конца не был уверен в своей способности разгадывать эти мимические головоломки.— Именно.— Собственно, с Кэт все и началось. Она попросила меня заглянуть в клинику, где засели какие-то твари, которых не сдерживала ее защита. Ну я, блядь, и заглянул, — Данте скривился. — Никого похожего на людей там уже не осталось — всех их превратили в какие-то демонические недоделки. И это… — голос дрогнул против его воли. — Это пиздец, Вергилий. Я много дерьма повидал, уж поверь, но такое — впервые. Черт, я полжизни в Лимбо провел, а тамошние обитатели нехило развивают воображение на всякую омерзительную хрень, но я не знаю, какие свихнутые мозги нужно иметь, чтобы, например, буквально вытащить все внутренности наружу, запустить в них каких-то паразитов и заставлять кусок гноя, в котором еще угадываются человеческие очертания, стонать от боли, когда эта дрянь шевелится внутри, — Данте сжал руки в кулаки. — Да, сука!.. — он едва сдержался, чтобы не стукнуть по столу. Остановило его только то, что он сейчас точно сломает его пополам.

На самом деле он не знал, зачем рассказывает это все так: мог бы просто сухо изложить суть, без эмоций и лишних подробностей. Вергилию уж точно не было дела ни до изуродованных людей, ни до чувств Данте по этому поводу. Но неизменная вежливость и любопытство не позволят откровенно послать его на хер, и это вполне себе терпимая суррогатная замена искреннему участию.Так-то Данте привык обходиться и меньшим.

— Глаза, брат, — вдруг негромко произнес Вергилий.

— Черт, сейчас, — Данте зажмурился и стиснул зубы.Глаза — это еще мелочь, как и клыки, и бело-красные жилы по коже. Но выплеск полной силы триггера разнесет к херам кусок особняка, так что придется держать себя в руках. Да, блядь, где там его ангельская кровь, какого черта ему перепало столько дурной силы демонического папаши, и совсем нихуя — ангельского терпения матери?

Он шумно вдохнул, повторяя про себя как мантру: не сейчас, потом, потом…

Вздохов через пятнадцать ему даже удалось затушить злость как сигарету о дно пепельницы, и он открыл глаза.

— Какой же ты бешеный, боже мой, — вздохнул Вергилий.Он весь был сплошное осуждение: укоризненный тон, руки, сложенные на груди, сжатые в тонкую нить губы, и хмурая морщинка между бровей. Но его выдавал взгляд. Тот самый, которому Данте упорно пытался подобрать определение и наконец подобрал.Так пироманы смотрят на пламя.

Данте почувствовал, как тело словно электрическим разрядом, пробило возбуждением пополам с горячим азартом.

О да, он совершенно точно бешеный, и будь он проклят, если Вергилия это не сводило с ума.

Это был очень удачный момент, чтобы сдернуть брата с кресла, впечатать его в стену или в темную поверхность стола и вылизывать так кстати открытую белую шею, оставляя на ней красные метки. Но у Данте сегодня выдался день упражнений по самоконтролю, поэтому он хоть и с трудом, но заставил себя вернуться к теме разговора:— Короче, демонов в клинике не осталось — они куда-то свалили, но я не знаю куда. Я покопался в бумагах и ничего полезного не нашел. Подозреваю, что-то должно быть на компе, но он под паролем, так что это по твоей части. В общем, я хочу, чтобы ты выяснил, кто работал в этой клинике и где они теперь, — закончил Данте. — Сделаешь?

— Хорошо, — Вергилий кивнул, отводя взгляд.Что, и все? Никаких вытягиваний мозгов через уши, никаких препирательств под лозунгами ?мне нет до этого дела? и ?у меня нет на это времени?? Данте бы пощупал брата на предмет того не влезала ли в его кожу какая-нибудь хитроумная тварь, но боялся, что слишком увлечется и не сможет остановиться. А разговор еще был не закончен.

— Легко же ты согласился.