Часть 5 (1/2)

Следующие двое суток Данте почти все время спал. Завесил плотные шторы на окнах, отключил телефон, зарылся в гору подушек и провалился в такой глубокий сон, что он больше походил на кому. Спустя часов пятнадцать он все-таки проснулся, сварганил поесть, бегло просмотрел новости, убедился, что в мире все вроде стабильно — хреново, но без неожиданностей вроде воскресшего Мундуса, воронок в ад посреди города или наступления армии преисподней — и завалился обратно.

Вообще-то у него были дела — для охотника на демонов работа в Лимбо-Сити теперь никогда не переводилась. Но впервые за месяцы бегства от собственного чувства вины, Данте остановился, чтобы отдышаться, и нехотя признал: война с демонами — это марафон, а не спринт. И он точно его не выиграет, если сдохнет на первой трети.На удивление его даже в кой-то веки не грызла совесть. Не иначе подхватил от Вергилия равнодушный цинизм, который подсказывал: всех все равно не спасти, так что хватит надрываться.

Сам Вергилий его игнорировал, словно, блядь, они играли в догонялки, и теперь очередь Данте водить. Прежде чем отключиться от мира во всех смыслах, он раз двадцать позвонил брату, и в конце концов получил сообщение: ?Перестань, я занят?. Ну Данте и престал, потому что, если тот не хотел разговаривать, то альтернативой было только заявиться в ?Рай? и устроить ему сцену как в мыльной опере. На это не было ни сил, ни желания, к тому же вдруг Вергилию надо было время подумать: ну, типа, принять себя, порефлексировать всласть — чем там еще человек должен заниматься, когда сначала самозабвенно целует собственного брата, а потом отшатывается прочь как от прокаженного? Данте в этом смысле был сильно проще: жизнь бросала его из огня в полымя, возила мордой об асфальт и перемалывала душу вместе с костями; так что, когда она ради разнообразия подкидывала ему что-то хорошее — а поцелуй с Вергилием определенно был таким — он просто ценил это. И лгать себе не собирался: ему хотелось еще.

Черт возьми, от всех запретных удовольствий, за которые все прочие расплачивались отходняками, зависимостью и даже жизнью, он получал один лишь чистый кайф с минимумом последствий. Но стоило один раз попробовать на вкус блядские губы Вергилия, и теперь его ломало от желания сделать это снова.

И он сделает, потому что вся его нехитрая жизненная философия сводилась к тому, чтобы брать, что хочется, и не парить себе мозги вопросами зачем и почему. У него хватало куда более серьезных проблем, а если еще и не потакать своим желаниям, то… То нахрена тогда вообще жить?

Отказывать себе в удовольствиях было уделом моральных извращенцев вроде Вергилия.

Нет, Данте отлично понимал, что в произошедшем нормального не было ровным счетом нихуя, но на фоне гребаного апокалипсиса, смертей, паники, его проколов как старшего брата и прогрессирующей шизы Вергилия вспыхнувшее желание трахнуть своего близнеца — это такая мелочь, ей богу, которая даже не стоила переживаний. В каком-то совершенно ублюдском смысле оно даже было логичной вишенкой на их торте из предательства, боли, ненависти и истерзанной до кровавых лоскутов любви непонятно какого рода.

Ворочаясь на подушках, Данте думал, как далеко бы все зашло, не сбеги Вергилий, поджав хвост.

Хотя что тут думать — далеко, до самого, блядь, конца. Лично у Данте не было ни единой причины останавливаться.Навязчивые мысли оборвал только черный занавес перед глазами, которым вконец измотанное сознание отгородилось от окружающего мира.Ранним утром на третий день к нему пришла Кэт.— Ты не брал трубку, так что я решила сама тебя проведать, — сказала она, когда Данте, замотавшись в плед, выполз из кровати, чтобы открыть дверь. Да, он все-таки ее запер.

Не то чтобы она его не видела его голым, но повторять сцену их первой встречи как-то не хотелось — в конце концов тогда у него было дикое похмелье, и он с трудом соображал.— Эй, мы же договорись, что ты не будешь сюда соваться, — Данте потер колючую щетину на щеке.

Он был рад видеть Кэт, но этот район принадлежал демонам, так что тут было слишком опасно. Здесь люди передвигались по улицам на свой страх и риск, короткими перебежками и шарахаясь от каждой тени.— А еще мы договорились, что я могу за себя постоять, — Кэт мягко улыбнулась, но голос ее звучал непреклонно. — Не волнуйся, у меня есть защита от низших демонов — они меня даже не замечают, — она достала из-за пазухи целую связку амулетов с какими-то незнакомыми Данте символами.

Он принялся было их рассматривать, но почти сразу отвел взгляд — глаза заслезились, словно бы он оказался очень близко к пламени костра. Наверняка его демонической части пришлась не по вкусу эта бижутерия. Вообще-то, такие штуки обычно на него не действовали, но бывали и исключения.

Пока Вергилий методично перекраивал общественный порядок, а Данте вырезал демонов в их норах, Кэт просто помогала людям. Она устроилась в оккультную лавку, где помимо всякого бесполезного барахла вроде гадальных карт, магических кристаллов и оберегов продавались и действительно стоящие вещи — просто владелец не был достаточно подкован, чтобы отличить одно от другого. Но Кэт разложила все по местам: руководства по составлению натальных карт и шары для предсказаний теперь пылились в дальнем углу, а на полках красовались баллончики с заклинаниями, склянки зелий, мешочки с ингредиентами и трафареты под руны. На самой лавке стояла какая-то совершенно убойная защита, которая, хоть Данте и пропускала без проблем, но ощущалась на коже легким покалыванием, словно искры статического электричества.

Современная магия для Данте по-прежнему оставалась очень странной штукой, к которой он относился с недоверием и долей скепсиса. Хотя, казалось бы, если существуют ангелы и демоны, а сам он — нефилим, то заклинания в банках вообще не должны удивлять.— Умойся, а я пока поставлю чайник, — Кэт помахала бумажным пакетом в руке, из которого тянуло аппетитным запахом свежей сдобы и шоколада.

Данте блаженно замычал и заулыбался: боже, кажется, его впервые в жизни подкармливали выпечкой. Такой пустяк, если подумать, но как же тепло становилось на душе.В ванной он долго и придирчиво разглядывал себя в зеркале: продолжительный сон хоть и не исправил последствия накопившейся усталости, все равно пошел на пользу. Все ссадины и царапины наконец зажили, цвет лица перестал иметь нездоровый зеленоватый оттенок, синяки под глазами посветлели, а в самих глазах появился даже намек на искру жизни. Правда, рваная и кривая челка закрывала лоб немного сильнее, чем он привык, а отросшие волосы по бокам и на висках выглядели неряшливо — попросить что ли Кэт его подстричь, здесь где-то была машинка.

Пока он брился и чистил зубы, она успела выложить на тарелку булочки с липкой шоколадной глазурью, налить растворимый кофе и теперь сострадательно вздыхала над растением, которое сохло на подоконнике. Так-то Данте его даже поливал — когда вспоминал о его существовании, конечно — но капризному кусту было плевать на его старания.

— Тебе не жутко здесь жить? — спросила Кэт, смахивая с подоконника осыпавшиеся сухие листья в подставленную ладонь.

— Нет, демоны ко мне не лезут, тем более я периодически подчищаю окрестности.

— Я не об этом — о квартире. Здесь все-таки жили люди — парень с девушкой, если судить по оставшейся одежде. И теперь они мертвы, а ты здесь, — она неожиданно обхватила свои плечи, словно ей холодно, — и это как… Как снимать вещи с трупа.

Данте только усмехнулся, отпивая горячий кофе из чашки — и такое ему случалось делать. Он — хищник-оппортунист, который приспосабливается к любым условиям, не особо заботясь об этической стороне вопроса. Здесь была вода, электричество, небольшая кухня с посудой, удобная кровать и запасная пара ключей в ключнице — более чем достаточно, чтобы устроить себе временное логово. Первый раз он пробрался сюда через распахнутое окно, спасаясь от дождя и выбирая место, где можно передохнуть, да так и остался. А что до вещей предыдущих владельцев, так в них он особо не рылся: ему попросту было все равно, кто тут жил раньше. Их смерть его не трогала — да и с чего бы должна? Он их даже не знал. Он чувствовал себя виноватым перед ними, как и перед всеми, кто погиб по их с Вергилием вине, но изображать фальшивую грусть не собирался.Но Кэт грустила искренне, и Данте стало неуютно и стыдно за собственную черствость.Похоже, от все-таки недалеко ушел от брата в эмоциональном развитии.

— Мне нормально, — ответил он наконец. — Здесь есть то, что мне нужно, а о бывших жильцах я просто не думаю. И если бы я не обосновался в этой квартире, залез в какую-нибудь другую — разницы никакой.Черт, наверное, в глазах Кэт он выглядел полным маргиналом.— Я тебя не осуждаю, ты не подумай, — она покачала головой. — Просто, когда по телевизору или радио перечисляют жертв — это все кажется очень далеким. Лишь цифры и имена, не более. Но вот, — она обвела рукой кухню, — здесь жили реальные люди, от них остались вещи — доказательства их существования. Кажется, они увлекались путешествиями: ты только посмотри сколько здесь сувениров! То есть, — Кэт запнулась, словно подбирая слова, — они действительно жили, как мы с тобой сейчас. И… И тяжело это все, — она вздохнула, оставив попытки выразить свои чувства.И все-таки ей не стоило приходить сюда, а Данте — выключать телефон. Тогда можно было бы встретиться в каком-нибудь более подходящем месте — да хоть в той же пекарне, откуда Кэт принесла булочки.

Данте действительно всем этим было не пронять: он вообще мало чего видел, кроме смертей и насилия. Хочешь-не хочешь с такой жизнью эмоционально загрубеешь. Но для чувствительного медиума находиться здесь должно быть очень погано.

— Жалеешь? — спросил он. — О том, что хоть мы и уничтожили Мундуса, миру почти настал конец.

Кэт села за стол и положила перед ним свои ладони, украшенные причудливой вязью татуировок. Впрочем, вряд ли это были обычные татуировки — скорее уж какая-нибудь специальная краска с потрохами кита и слюной единорога в составе. На указательном пальце левой руки красовался пластырь, и Данте пожалел, что не в силах поделиться собственной регенерацией.

— Все эти смерти и разрушения — это ужасно, но… — начала она. — Нет, не жалею. Это лучшая участь, чем быть покорным скотом, который ведут на бойню, опаивая по дороге газировкой, демоническими наркотиками и развлекая ток-шоу с Раптор Ньюс. Человечество станет сильнее и научится жить в новом мире, нужно только время. И у него будет своя судьба: хорошая, плохая — неважно. Главное, что своя, а не навязанная демонами.

Данте вцепился обеими руками в чашку: Господь милосердный — или кто там отвечает за весь этот бардак на земле? — пошли ему хотя бы десятую часть той душевной твердости, которая была в этой девушке.

— Как ты?— меж тем продолжала Кэт. — Я видела пулевые отверстия в гостиной — что-то случилось?— Вергилий случился, не бери в голову, — машинально произнес Данте и тут же прикусил язык.

Ну вот что он за трепло — хотел же Кэт держать от этого дерьма подальшеНа кухне повисло напряженное молчание: братец был почти запретной темой между ними. Что-то вроде негласного табу.

— Вы опять поругались? — спросила она осторожно, давая понять, что готова выслушать, если необходимо.

Данте хмыкнул: да что б он сам знал. Сначала да, определенно, поругались и даже слегка пощекотали друг друга мечами, а потом едва не трахнулись за разговором по душам и бутылкой виски. Ну а потом Вергилий свалил без всяких объяснений и с тех пор хранил молчание.

— Мы и не мирились, — ответил он, подумав. — Просто вместе сделали одну работенку.Что-что, а потребности исповедаться он не испытывал ни разу в жизни, поэтому посвящать Кэт во все тонкости их взаимоотношений был не намерен.— В порту, да?

— Слышала уже?— Конечно, по всем новостям трубили. После того, как Вергилий объявил, что теперь в порту безопасно, там даже возобновили работы.Она подцепила кубик сахара из сахарницы, бросила к себе в чашку и принялась медленно помешивать кофе чайной ложечкой.

— Люди его чуть ли не боготворят, — сказала она, глядя в стол. — И иногда мне кажется, что он молодец, и все делает правильно, но я не могу выкинуть из памяти те слова — про меня, про человечество — которые он сказал тогда.

Данте сжал и разжал ладони — руки опять зачесались надавать брату по шее. Зачем он, блядь, вообще устроил эту сцену на глазах у Кэт? Мог бы попридержать свои откровения, и они бы поговорили с глазу на глаз. Возможно, даже до чего-нибудь договорились без применения оружия. Как же не вовремя ему отказало чувство такта, или что у него там было вместо совести.

— Я вообще не думал, что у него все получится, тем более так быстро, — вздохнул Данте. — В смысле, Орден уничтожен, так что ему наверняка пришлось все собирать буквально с нуля: люди, база, оборудование — ну ты понимаешь.

— У Вергилия? — она хмыкнула. — Он умен, настойчив и всегда добивается своего, так что я не удивлена ни капли.

— Думаешь, он все-таки прав? Не в своих взглядах, а в том, что делает.— Я не знаю, Данте, — Кэт покачала головой. — Он помогает восстановить порядок, это правда. И в такое время действительно нужны лидеры, вокруг которых люди могут сплотиться. А Вергилий подходит на эту роль — даже слишком. Но между порядком и террором очень тонкая грань. Очень, — она вздохнула.

Ну да, блядь, настолько тонкая, что братец ее не видел. При этом его даже нельзя было назвать жестоким: безжалостным, равнодушным — да. Но непосредственно жестокость была свойственна скорее самому Данте. Вергилию вряд ли была знакома жажда крови, но он с пустым безразличием мог приговорить тысячи людей к смерти, если бы усмотрел в этом рациональную необходимость.

Собственно, так он и сделал.Выходит, все дело в этой самой пресловутой грани? Данте откровенно наслаждался убийствами, и уж ему-то жажда крови была знакома очень хорошо. Но он не видел в этом ничего ужасного, потому что его добычей были, в основном, демоны. И раз он не режет случайных людей на улице, то все нормально. Вергилий получал удовольствие от власти и контроля, но до тех пор, пока он не начнет вешать людей без разбору, это тоже… Нормально? Едва ли — скорее, неважно. Что-то типа безопасного способа реализации своих дурных наклонностей — об этом Данте кое-что знал, ему все детство пытались вбить в голову, что его способы как раз небезопасные.Иными словами, даже такие отморозки как они, могли использовать свои худшие качества в благих целях.

Беда в том, что Вергилию было абсолютно поебать на методы, которыми он этих целей достигал. В памяти всплыло то, как он без колебаний подчистил остатки Ордена ради сохранения своих секретов. Рассказывать об этом Кэт Данте не собирался — он не настолько бесчувственная скотина, чтобы добавлять ей кошмаров — но предупредить был обязан:— Ты не виделась с ним в последнее время?— Нет, ни разу с того самого дня, — она покачала головой. — А что?— Просто… Он ведь так старательно замалчивает настоящие детали убийства Мундуса, что я боюсь, как бы…Данте осекся, подбирая слова помягче: не говорить же что-то вроде ?как бы он однажды не пришел убить тебя, чтобы ты ничего не разболтала?. Но Кэт поняла его и без лишних пояснений.— Это, наверное, прозвучит странно, но я его не боюсь.

— А стоило бы, — Данте невесело хмыкнул. — Он же ненормальный. Может, тебе уехать куда-нибудь? Желательно максимально далеко отсюда.— Если он захочет моей смерти, я даже в глухих лесах не скроюсь, — Кэт пожала плечами. — И ничего не смогу ему противопоставить, поэтому и не боюсь — это просто бессмысленно. Так что зачем мне сбегать? Нет, я останусь здесь.

Она замолчала, протянула руку к тарелке с булочками, а Данте мысленно прокручивал фантазию, в которой он надевает на Вергилия ошейник шипами внутрь и натягивает каждый раз, когда тот вздумает дернуться без разрешения.

— Ладно, черт с ним, с Вергилием, — вздохнул он. — Давай лучше о тебе: как дела у тебя?Лицо Кэт тут же посветлело — господи, как же ей тяжело было говорить об этом обмудке — и она улыбнулась.

— Неплохо. Усовершенствовала один древний рецепт, теперь будет оглушать низших демонов. Ну, должен, по крайней мере, я еще не пробовала на практике. Теперь думаю, в какую форму облечь: чтобы взрывалось или чтобы дымило.

— Противодемонические дымовухи? Круто! Мне нравится эта идея! Готов взять на себя полевые испытания.

Странно, что Вергилий до сих пор не попытался завербовать Кэт обратно в свои ряды. Медиумов в мире немного, а эта девушка — еще и настоящий талант по превращению подручных средств в оружие. То есть, конечно, ни одному нормальному человеку не хватило духу хотя бы посмотреть ей в глаза после случившегося, но где его брат, а где нормальность. Вполне в его стиле: прийти, задвинуть пламенную речь и сделать вид, что ничего не было.

К Данте же он примерно так и заявился.— Хорошо, первая пробная партия твоя, — пообещала она.

Какое-то время они молча пили кофе. Кэт слегка барабанила тонкими пальчиками по столу, рассматривала сувенирные статуэтки на полках кухни, бросала жалостливые взгляды на растение в синем горшке. Данте внимательно разглядывал ее, а затем решительно отодвинул чашку в сторону, подался вперед, опираясь локтями о стол, и проговорил:— Выкладывай.

— А? — растерялась Кэт. — Ты о чем?

— О том, что тебя тревожит.

Данте не отнес бы себя к чутким людям, которые улавливают чужое настроение с полвздоха, но он всегда чувствовал разницу между ?так? и ?как-то не так?. У Кэт определенно все было как-то не так, хоть она и выглядела непринужденной. Но ее глубоко запрятанная нервозность сквозила в движениях, в мимике, в том, как она держалась.

— И с каких пор ты подался в телепаты? — спросила та с улыбкой.— Я недавно целый день провел в обществе моего младшего братишки, — Данте усмехнулся, — так что, считай, буквально экзамен на чтение мыслей сдал.

Кэт прыснула, пряча лицо за чашкой кофе— На отлично?— Понятия не имею: меня выперли из аудитории и велели догадываться об оценке самому.

В каком-то смысле так все и было: только выперли не Данте, а братец сам сбежал. И да, в самом ближайшем будущем явно придется обращаться, блядь, к высшим силам, открывать третий глаз и все возможные чакры, чтобы понять, какого черта происходит с ним самим, с Вергилием и с ними обоими. И что делать дальше.

Данте скрипнул зубами: новый, сука, уровень сложности.— Ладно, не соскакивай с темы: что у тебя стряслось?

Кэт перестала улыбаться и нерешительно прикусила губу.

— Ты прав: есть кое-что, что не дает мне покоя. Мне бы не хотелось тебя просить — я и не собиралась — но…— Эй, тебе не надо у меня ничего просить — просто скажи, и я сделаю, — он ободряюще коснулся ее прохладной ладони.

Она кивнула, совсем невесомо погладила его по пальцам в ответ и, будто бы собираясь с мыслями, принялась греть руки о чашку с кофе.— Знаешь клинику ?Забота?? — спросила она после недолгой паузы, и Данте только покачал головой. — Она ближе к центру города, раньше вроде как была невероятно дорогой лечебницей — лучшие специалисты, куча рекламы и все такое.— А теперь?

— А теперь никто не знает, что там внутри. После слияния нашего мира с Лимбо здание оплели демонические корни, а из окон стали раздаваться зловещие звуки — похоже, все это время там была вовсе не клиника. Ничего удивительного на самом деле, теперь таких мест полно в городе, — Кэт невесело усмехнулась. — Но, Данте, там что-то живет, и с недавних пор это стало вылезать наружу.

Данте дернуло дрожью дурного предчувствия: девушку, которая расценивала Лимбо как спасение от кошмаров, выдержала все немыслимые пытки Мундуса и прошла через ад вместе с ним и Вергилием до самого конца, было непросто напугать. Но в голосе Кэт отчетливо слышалась тревога, и это было очень-очень плохим знаком.

— Что-то? То есть, не демоны, ты хочешь сказать?