Часть 2 (1/2)

Звук входящего сообщения выдернул Данте из зыбкой, как песок, полудремы. Он нашарил плащ на полу, вытащил телефон и в отупелом оцепенении пялился на темный экран, пока воскресал из мертвых — утро никогда не было его временем дня, особенно когда нормальный сон был… А когда, собственно? Неделю назад? Месяц?

Кажется, последний раз по-человечески он спал еще в прошлой жизни — в той, в которой не был нефилимом, жил в трейлере и понятия не имел, что у него есть брат-близнец.

Данте снял блокировку и открыл сообщение. Незнакомый номер, никаких подписей, никакого приветствия — ничего. Одно лишь емкое: ?Порт, административное здание, 11:30?.

Часы в углу экрана показывали без десяти девять.

Видимо, приемные родители забыли привить Вергилию не только совесть, честность и мораль, но еще и манеры. Ну или хотя бы вложить в белобрысую голову мысль о том, что о встрече нужно предупреждать, блядь, заранее, а не за два с половиной часа. Или ублюдок думал, что Данте будет ждать его команды, сидя под дверью на коврике?

Но правда в том, что он действительно ждал. Не на коврике и не под дверью, разумеется, но весь вчерашний день он промаялся, слоняясь из угла в угол — Вергилий не уточнял сроков. На душе было погано, тошно и неспокойно, но самым омерзительным было будоражащее предвкушение. Его хотелось соскоблить с себя как грязь, но не вышло. Тогда, разозлившись, Данте свалил в центр города в поисках эйфорического забытья.

Жаль, что от самого себя сваливать было некуда.Он осторожно сел на кровати, стараясь не разбудить спящую рядом девушку — симпатичное личико с едва заметными веснушками и размазавшейся косметикой, короткие каштановые волосы и приятная женственная фигурка с угловатыми плечами. Данте не помнил ее имени, да и не был уверен, что она его вообще называла, но это и неважно — на танцполе она искренне льнула к нему, так маняще благоухая цветочными духами, что даже почти не пришлось уговаривать себя уехать с ней. И секс был вполне ничего, без изысков, но неплохой. Жаль только, что он был не способен затянуть дыру в груди, края которой объявившийся братец так заботливо посыпал солью. Но девушка не виновата, что вместо удовлетворения и затухающего удовольствия от проведенной ночи, Данте чувствовал лишь горькое ничего.

Он отдавал себе отчет в том, что пытается лечить пневмонию ромашковым чаем, но что оставалось делать? Других способов он не знал.

Из приоткрытого окна тянуло холодом, который покусывал голые плечи — надо бы закрыть. Сам Данте не простынет в любом случае, но девочка может.

Он обвел чужую спальню взглядом, словно надеялся найти подсказки, что делать со своей жизнью, в темно-зеленых шторах, пушистом ковре и туалетном столике с большим зеркалом, обернутым святящейся гирляндой. Наверное, когда она включена, здесь очень уютно.

Хотя зачем ему какие-то подсказки, если дальнейший его путь ясен как божий день: надо собирать свои шмотки и тащиться в порт. Прямиком из одной иллюзии, в которой он способен получать удовольствие от собственного существования, в другую, в которой у него все еще есть брат и нет снедающей тоски.

Обхватив голову руками, он просидел так несколько минут, а потом потянулся за майкой. На то, чтобы одеться, он потратил куда меньше времени, чем на разглядывание густого ворса ковра под ногами.Прежде чем бесшумно выскользнуть из квартиры, он ненадолго задержался в ванной: пожевал зубную пасту в качестве альтернативы чистке зубов, полюбовался на собственные красные глаза — никаких демонических штучек, один лишь недосып — сунул голову под кран с ледяной водой и энергично растер осунувшуюся рожу, как будто пытался разогнать под кожей застывшую кровь.

Отражение в зеркале было похоже на высохший труп. Чувствовал Данте себя примерно так же.

Ноябрьское утро было серым и туманным, как его жизнь. Закуривая, Данте рассматривал окружающие дома, пытаясь понять, в какой уголок огромного мегаполиса его занесло на сей раз, пока не пришел к выводу, что порт как назло был едва ли не на другом конце. С намерением заскочить в свою берлогу ради душа и завтрака пришлось попрощаться — ну да и плевать, главное, что пистолеты привычно были заткнуты за пояс, а в карманах обретались запасные обоймы. Так что, если по дороге он ни во что не влипнет — демоны на улицах стали такой же привычной вещью, как пробки в час-пик — то доберется вовремя.В итоге он опоздал на семь минут, так как потратил кучу времени на поиск того самого административного здания — порт был огромным, Интернет на телефоне здесь ловил отвратительно, а указателей не имелось. Вергилий, разумеется, его уже ждал рядом с главным входом, уперев катану в асфальт, и выглядел так непоколебимо-уверенно, словно это не он сюда пришел, а здание и весь порт построили вокруг него, потому что не смогли сдвинуть эту статую. Сегодня он вырядился в свое привычное черное с синим пальто — видимо, это считалось у него подходящим нарядом для убийства демонов. Данте даже не удивился, если бы тот и свою дебильную шляпу-котелок прихватил — ну а вдруг у демонов дресс-код и встреча при галстуках?

И пока он обдумывал, с чего бы начать — хука справа или вопроса ?ты охуел?? — братец поспешил предъявить претензии первым:— Ты опоздал. Что-то случилось?— Случилось, — прорычал Данте. — Тебя не учли предупреждать заранее?— Я предупредил, — Вергилий пожал плечами.— За два гребаных часа?!— А что, ты устроился на работу с нормированным графиком? Если нет, то в чем проблема?Данте испытал острое желание призвать Эрикс и раздавить его башку как гнилую тыкву. И оно только усилилось, когда Вергилий брезгливо поморщился и произнес:— От тебя несет. Только не говори, что ты надирался перед тем, как прийти сюда.

Поначалу Данте хотел съязвить, ответить что-нибудь шутливо-колкое про то, что в отличие от нудного святоши умеет нормально развлекаться. Но потом вспомнил, с какими чувствами вылезал из чужой постели, и все слова застряли костью в горле. Развлекаться, ага, очень смешно. Все его развлечения — это все равно что выпить воды, когда живот подводит от голода. Поэтому вместо привычных подколок его хватило только на мрачное:— Отъебись, Вергилий. Чем я занимался, тебя не касается. И не надо держать меня за идиота — я побольше твоего знаю о том, как алкоголь притупляет рефлексы и замедляет скорость реакции, так что оставь свои нотации при себе.Оставлять нотации при себе тому явно не хотелось — Вергилий смотрел на него со смесью презрения и злости, граничащих с отвращением. Ну прямо строгая мамочка, которой в полицейском участке выдали на руки пьяного отпрыска. Данте от этого взгляда натурально тошнило — братец был последним в списке тех, чьи ожидания он собирался оправдывать. Если бы он хоть раз вообще оправдывал чьи-то ожидания — кроме дурных, конечно. — Раз ты был так занят, — процедил Вергилий сквозь зубы, — то стоило написать, что к половине двенадцатого ты прийти не можешь.

Данте открыл было рот и тут же его закрыл — эта светлая мысль ему голову не приходила. А все потому, что в конечном итоге, даже отрываясь на танцполе и кувыркась с девчонкой, он продолжал, сука, сидеть на коврике под дверью.Больше всего на свете Данте не любил чувствовать себя жалким. Но Вергилий одним своим присутствием выводил это чувство на какой-то новый, заоблачный уровень.— Но раз уж я здесь, то хватит трепаться — пошли уже кого-нибудь убьем, — раздраженно выдохнул он, даваясь ненавистью к самому себе.Вергилий наградил его еще одним недовольным взглядом и зашагал к распахнутым воротам.В порту оказалось промозгло, хмуро, уныло и в целом как-то паскудно. Воняло сыростью, гнилыми водорослями и еще чем-то промышленным — мокрая известь, металл, сера. Бесконечные контейнеры — желтые, грязно-коричневые, красные и ржаво-синие — громоздились друг на друга. Над головами в неподвижности застыли краны на своих длинных паучьих ногах, на некоторых все еще висели грузы, словно бы рабочие побросали все как есть и бегом ринулись отсюда.

Наверное, так все и было.Данте без энтузиазма окинул взглядом грузовые баржи, о бока которых плескалась мутная вода, и произнес:— Я думал, за тобой теперь постоянно таскается свита из репортеров всех мастей — где они? Такое событие пропускают: Вергилий в кой-то веки решил поработать мечом, а фотки сделать некому.

— Обойдемся без памятного альбома, — Вергилий хмыкнул. — Сегодня здесь только ты и я, брат.— Хуевое место для свидания. Я предпочитаю последний ряд кинотеатра или что-то вроде этого.

— Потрясающее остроумие, надеюсь, демоны оценят его по достоинству.

Данте пропустил колкость мимо ушей, разглядывая пирамиду из черных труб. Пятна ржавчины на них то расползались сильнее, то сжимались до прежних размеров, то вообще перетекали в другое место как капли воды. Скверно — здесь Лимбо искажал реальность сильнее, чем обычно, а, значит, демонам должно быть тут по нраву. Не удивительно, что тварь покрупнее тоже притянуло сюда.

— Это ведь тот самый порт, верно? — произнес Данте, оглядываясь по сторонам.Чуть померкшие воспоминания двухмесячной давности забрезжили перед глазами: Лилит, машина спецназа, из которой вытолкнули Кэт, напряженное ожидание и оглушительный выстрел из винтовки в руках Вергилия.

Хренов снайпер. Хотя, чтобы смотреть на людей исключительно через прицел, ему даже оружие было не надо.— Не знаю, о чем ты, но порт в городе один. Так что, полагаю, да, тот самый.— Ты знаешь.

Вергилий раздраженно выдохнул и перехватил Ямато другой рукой:— Я не намерен обсуждать это снова.— Прикинь, я тоже, — Данте скривился. — С глухими бесполезно разговаривать, а в языке жестов я не силен. Лучше скажи мне вот что: ты знал, что так будет?

— Что именно?— Демоны, Лимбо, разрушения — все это.Не то чтобы он рассчитывал на честный ответ — это было бы весьма наивно. Но ему правда было интересно, сознательно ли брат вверг мир в пучину хаоса, или все же понятия не имел, чем обернется его революция. И каково же было удивление Данте, когда он услышал тихое:— Нет, не знал.— Да ладно? — он недоверчиво покосился на Вергилия.— Мне очень лестно, что ты считаешь, будто я всеведущ, но сам посуди: откуда я мог знать? — тот дернул плечами. — То есть я предполагал, что какие-то последствия будут, но адские врата были открыты тысячи лет, о них нет почти никаких данных — до последнего времени они были чем-то вроде страшной легенды. Я потерял с десяток своих людей, чтобы просто подтвердить их существование.

Из уст кого-то другого это бы прозвучало как сожаление, но в небрежном тоне Вергилия сквозила только… Досада? Равнодушие? Словно погибшие люди — его люди! — были не более чем засохшими шариковыми ручками, которые пришлось выкинуть и купить новые. Естественно, Данте это задело: он ведь оказался ровно такой же ручкой — всего-то и отличий, что из пальцев он вырвался сам, оставив напоследок жирную кровавую кляксу на груди брата.— О, ну и каково посылать на смерть тех, кто тебе верил? Хоть что-то в душе шевельнулось?

— Я посылал их не на смерть, а за информацией, — произнес Вергилий с нажимом. — К тому же они знали, на что идут и ради чего жертвуют собой.

— Ого, неужели ты им прямо сказал: ?Парни, вы отдаете свои жизни, чтобы я занял место Мундуса?? Надеюсь, они плюнули тебе в лицо в таком случае.

Вергилий остановился и вперился в него злым взглядом, в котором читалось желание достать Ямато из ножен и всадить ее поглубже в потроха Данте. Оно же читалось в том, как он слегка отставил ногу назад, словно готовясь в любой момент сорваться в стремительную атаку, и в чуть опущенных плечах.

В языке жестов Данте действительно был полный ноль, но зато движения чужого тела читал с легкостью.

Повисшее в воздухе напряжение можно было пощупать руками. И Данте с самого начала знал, что так будет. Чудо, если они не сцепятся в ожесточенном бою вновь. Вся эта прогулка — танец на острие ножа, который Вергилий непонятно зачем затеял.

— Мне плевать, что ты думаешь по этому поводу, Данте, — произнес тот холодно. — И я тебя позвал сюда не за тем, чтобы спорить.

Данте хмыкнул и поднял руки вверх в примирительном жесте. Примирением, конечно, и не пахло, но не устраивать же разборки прямо здесь и сейчас. Работу за них никто не сделает.

Они вновь зашагали по широкому проезду между высоких стен из контейнеров. Молчание — давящее, напряженное — повисло между ними, и какое-то время Данте слушал только стук шагов и плеск воды. А потом, желая хоть как-то разрядить атмосферу, поинтересовался:— Ну и где ты научился стрелять из снайперской винтовки? Служил по контракту в свободное от революции время?Вергилий улыбнулся чуть тепло, словно был рад ухватиться за возможность разговора ни о чем вместо очередной перепалки на грани братоубийства:— Прочитал пару учебников и ездил тренироваться за город.— Учебников. По стрельбе. Я правильно понял? — Данте задумчиво почесал затылок.

Что дальше? Жрать и спать по методическим указаниям? Черт, Вергилий наверняка был из тех, кто даже инструкцию на упаковке с презервативами читает со всем вниманием — вдруг там, блядь, что-то неожиданное?

— Искусство снайпера включает в себя не только непосредственно стрельбу, но и оборудование позиции, сокрытие своего местоположения, терпение и концентрацию на цели. Это довольно занимательно. К тому же винтовка — несколько более тонкое оружие в обращении, чем твои пистолеты.

— И совершенно бесполезное, — усмехнулся Данте. — В Лимбо она бы сгодилась только на то, чтобы демонов прикладом бить. Поверь моему опыту, лучше пистолетов нет ничего. Дробовик еще неплох — с одного хорошего выстрела можно половину морды какому-нибудь гневу разворотить. Но таскаться с ним все равно неудобно, да и дальность никакая. Хотя я как-то с ящиком гранат в Лимбо провалился — вот это было шоу! Настоящая бомба! — он заржал.

Вергилий фыркнул и покачал головой. Данте на мгновение задержал взгляд на его лице — почти веселая улыбка, смех, осевший морщинками в уголках глаз. Так он улыбался, когда, воодушевленный их встречей, рассказывал свои планы по свержению Мундуса. И куда все это делось?.. Или уже тогда он лишь играл роль счастливого брата, который после стольких лет отыскал своего близнеца?

Память неприятно царапнуло ?я любил тебя, брат?, брошенное, прежде чем Вергилий исчез в портале.

Может, и правда любил, но какая теперь уже разница.

— И откуда у тебя взялись гранаты? — спросил он, вытаскивая Данте из щемяще-тягостных размышлений.

— А, тусовался одно время с ребятами, которые занимались всем понемногу, в том числе и оружием. Было довольно весело — они иногда такие штуки доставали, с ума сойти можно. Потом, правда, двоим дали по десятке лет, один подох от передоза, и еще одного не то пришили, не то он сам сбежал куда подальше — мутная история. Оставшиеся быстренько рассосались по другим бандам, так что я тоже свалил.— Я думал, что содержимое твоего дела в полиции — по большей части ложь.

Данте осклабился: подробно объяснять свои непростые отношения силами правопорядка он не собирался. Да и желания копаться в этом не было никакого, поэтому он ограничился фразой:— Скажем так: там не все правда. И не вся правда. Но прежде чем ты начнешь меня осуждать, напоминаю — так-то ты должен сидеть в соседней одиночке.

Интересно, что бы мамочка с папочкой сказали, увидев, кем выросли их сыновья? Хотя раз они сами наплевали на законы своих рас, у них это наследственное.

— А с чего ты решил, что я тебя осуждаю? — Вергилий пожал плечами.

В его голосе действительно не было и тени осуждения, и Данте испытал что-то вроде прилива благодарности. В каком-то смысле со сложным до зубовного скрежета Вергилием было очень просто: не нужно было казаться лучше, чем он есть, скрывать собственное не особо радужное прошлое и поступки из страха показаться полным отморозком. Данте был уверен, что если бы он однажды позвонил брату и признался, что заминировал весь Лимбо-Cити, и теперь не может решить, какую половину сначала взорвать — правую или левую; то Вергилий бы посоветовал подбросить монетку и попросил не беспокоить его по таким мелочам.

И в этом… В этом нихуя хорошего не было, если подумать, но, наверное, что-то подобное понималось под фразой ?принимать человека таким, какой он есть?.Захотелось хлопнуть Вергилия по плечу, перекинуть руку через его шею и боднуть лбом в висок — Данте даже дернулся, чтобы сделать что-то такое, но в последний момент передумал и просто поправил воротник своего плаща.

— Долго мы еще будем тут бродить? — поинтересовался он. — Где там твой демон?

— Где-то здесь, — Вергилий неопределенно махнул рукой.— А конкретнее? Если ты не заметил, то это, мать его, огромный порт, где годами может прятаться целая армия, не то что один демон.— Я заметил, — ядовито отозвался Вергилий. — Но он не был так любезен сообщить мне свое точное местонахождение.