Часть 1 (1/2)

Внезапно в мире, где в прямом смысле ад разверзся на земле, профессия охотника на демонов стала очень даже престижной. И неплохо оплачиваемой — во всяком случае, за гарантированную зачистку какого-нибудь цеха, склада или торгового центра от тварей заинтересованные лица готовы были платить очень солидные суммы. А еще Данте оказался едва ли не единственным настоящим специалистом по истреблению демонов в Лимбо-Сити, поэтому работы у него находилось столько, что будь он официально трудоустроен, давно бы стал работником месяца. Часов четырнадцать-пятнадцать в сутки он проводил, паля из пистолетов и размахивая мечом, а оставшиеся — с бутылкой убойного пойла в одной руке и с чьей-нибудь аппетитной задницей или грудью в другой; или, когда даже организм нефилима после замкнутого круга сражений, секса и выпивки, начинал давать сбои, отсыпался. Хотя несколько часов беспокойного забытья едва ли подходили под это слово.Такая жизнь еще совсем недавно была ему по душе: он делал, что хотел, спал, с кем хотел, отводил душу в бесконечных стычках с демонами — ну просто рай специально для него. Вот только все удовольствия имели ощутимый привкус отчаяния. Как характерный душок у протухшего мяса, который не могут перебить ни специи, ни уксус.С момента свержения Мундуса прошло два месяца, и Данте в полной мере мог насладиться результатом: разрушенные улицы, демоны, терзающие город как стая воронья, паника, страх и неуклонно растущее число жертв.О да, человечество освободилось. Освободилось для того, чтобы умереть в скрюченных когтях и зубастых пастях.

Иногда Данте казалось, что он однажды просто надорвется и сдохнет от усталости, потому что вырезать весь вырвавшийся на волю ад в одиночку — это слишком круто даже для него.Ну и потому, что второму специалисту по разделыванию демонических туш было недосуг марать свои перчатки — он играл в большую политику.То, что его братец — насквозь гнилая лживая мразь, стало понятно еще на моменте, когда тот хладнокровно бросил Кэт в здании Ордена. И с того памятного дня, как Данте воткнул в него Мятежник, намереваясь выпотрошить словно рыбу, Вергилий не поменялся ни на сотую долю процента. Его рожа мелькала в новостях, где он призывал, предостерегал и рассыпался в обещаниях. От его речей смердело популизмом, от которого сразу начинали чесаться кулаки — на демагогов у Данте была с детства аллергия. С другой стороны, весь этот витиеватый пропагандистский треп теперь вливался не в его уши, так что, пожалуй, наплевать.За два месяца они не обмолвились ни словом.Вергилий вещал с трибун в окружении микрофонов, пока Данте дрался на улицах, сплевывая кровь под ноги. Вергилий реставрировал семейный особняк и наверняка развесил по собственному парадному портрету на каждой стене; Данте жил в одной из квартир дома, жильцы которого не то все сдохли, не то быстро свалили подальше из района, где кишмя кишело демонами. Вергилий улыбался белозубой улыбкой в камеры и проникновенно взирал через голубые экраны; Данте приходил в сознание после алкогольного угара в чужой постели и после скалился своему отражению, пытаясь не видеть в нем лицо брата.

Вергилий лез на самый верх, шагая по головам в своих начищенных ботинках, а Данте с комфортом расположился на дне бездны — за годы прозябания здесь он успел неплохо обустроиться. Все было такое родное, привычное, будто он и не уходил отсюда.

Иногда Данте почти удавалось убедить себя, что никакого брата у него нет, а человек, смотрящий на него со страниц ленты новостей, просто носил такое же лицо. Это было в хорошие дни.В плохие дни он вспоминал, что Вергилий опасен, и нужно его прикончить, пока он не натворил чего-нибудь по-настоящему серьезного. И что никто, кроме Данте, во-первых, не знает о том, насколько он опасен, а, во-вторых, с ним не справится, и вообще это его ответственность.

В самые поганые дни хотелось приползти к порогу ?Рая?, в котором засел Вергилий, и заставить того извиниться, или вымолить прощение для себя — да просто, блядь, вернуть все как было, пока они не попытались друг друга убить.

Чем дальше, тем хороших дней становилось все меньше, а плохих и откровенно поганых — больше.

Данте устало потер лоб и бросил взгляд за окно, где Лимбо-Сити корчился в агонии, обливаясь кровью закатного солнца. Если подумать, то именно на закате город выглядел хуже всего — как разложившийся труп, на котором еще остались ошметки плоти. Грязные улицы, убогие дома с потрескавшимися фасадами, гнилостное амбре в воздухе, жирные и будто бы маслянистые тени, которые рождало гаснущее солнце — от одного взгляда на это хотелось помыться. Когда наступит ночь, и всюду зажгутся вывески, очевидное уродство города станет легче игнорировать. Алые, кислотно-розовые, небесно-голубые и ядовито-зеленые росчерки неона все равно что яркий макияж на проститутке, за которым она скрывает потасканное жизнью лицо — ночью оно может даже показаться привлекательным.На экране открытого ноутбука вылезло оповещение об обновлении какой-то программы. Данте только лениво покосился на него и откинулся головой на спинку дивана. Два часа назад он вылез из подземной парковки без патронов и с разодранным чьими-то когтями бедром — твари, облюбовавшие это место, были тупы как пробки, но бросались на добычу с остервенением голодных хищников. Рана уже зажила — жаль, джинсы не могли регенерировать вместе с телом — но Данте до сих пор не мог заставить себя пойти в душ, переодеться. Слегка подрагивающими от усталости пальцами он дотянулся до пачки сигарет на столе и, чиркнув зажигалкой, закурил.Интересно, если он все-таки сгинет однажды где-нибудь среди каменного болота многоэтажек, Вергилий узнает об этом? Что скажет? Да и скажет ли что-нибудь?Вдыхая дым и слушая, как мягко потрескивает тлеющая бумага, Данте представил забавную картину: Вергилий засекает время на часах и выделяет в своем плотном графике ровно две минуты на скорбь, а потом вновь возвращается к своим делам, потому что из-за идиота-брата, который посмел умереть, и так придется освобождать в ежедневнике строчку под похороны.

Хотя, о чем это он? Хоронить Данте будет себя сам, в полном одиночестве, потому что больше некому. Разве что Кэт бросит ему в гроб сигареты.

Данте провел рукой по лицу и невесело засмеялся: боже, что это рассуждения, словно ему вновь лет тринадцать, и он сидит на бетонном полу исписанной граффити заброшки, зажимая одной рукой рану на животе и дожидаясь, пока она затянется.

Из прошлого полупрозрачными фантомами донеслись запахи пыли и крови, ноющая боль в боку, завывания ветра в пустых коридорах и мерный стук разломанной оконной рамы о стену.

Данте дернулся как от пули, просвистевшей совсем рядом с его головой: стук был вовсе не призрачным, а вполне реальным. Стучали в дверь, и в абсолютной тишине пустого дома этот звук звучал как залп из пушки.

Он бросил недокуренную сигарету в пепельницу, и, словно герой шпионского боевика, подхватил один из пистолетов со стола, на ходу заряжая его, и мягкими шагами двинулся к двери: он никого не ждал. Будет забавно, если это пожаловали законные владельцы квартиры, хотя вряд ли они стали бы стучать. Да и, судя по тому, что вещи были нетронуты, они никуда не уезжали, а просто однажды не вернулись домой.По коже тянуло тревогой — не пьянящей от адреналина опасностью, а чем-то тошнотно-желчным, когда, просыпаясь после кошмара, смутно боишься открыть холодильник и увидеть там отрезанную голову как во сне. В мозгу лихорадочно щелкали варианты: Кэт? соседи, которых здесь не было? полиция? какие-то особенно вежливые демоны, которые в курсе концепции дверей и правил хорошего тона?Сглотнув, Данте замер на истертом коврике в прихожей, медля заглянуть в глазок и крепче сжимая рукоять пистолета.

— Я знаю, что ты там. Не заставляй меня выламывать дверь, — донесся знакомый голос, и Данте захотелось взвыть волком.Демоны, полиция, соседи — лучше бы все, блядь, разом, чем он один.Рывком распахнув незапертую дверь, Данте мрачно направил дуло Эбони прямо в лоб Вергилию — легок на помине, дорогой братец. Два месяца они игнорировали друг друга, но стоило вскользь подумать он нем, и вот, пожалуйста, тот материализовался на пороге как ни в чем не бывало. Это какая-то астральная нефилимская связь, о существовании которой Данте ранее не подозревал?

На фоне обшарпанной лестничной клетки с тусклым светом единственной желтушной лампочки Вергилий выглядел пришельцем из другого мира: серый костюм подчеркивал стальной блеск в глазах, темная водолазка — рельеф груди; стрелками на брюках можно было вскрыть кому-нибудь горло, а часы на запястье поблескивали циферблатом и кучей нулей в стоимости. Интересно, он приволокся сюда один, или на входе в здание ждет отряд охраны с оружием на изготовку, а два лакея услужливо расстилают ковровую дорожку, чтобы его светлость не запачкала блестящие туфли?— На обложку ?Форбс? фоткают в другом месте, так что катись отсюда, — процедил Данте вместо приветствия.— Нужно поговорить, — Вергилий не дрогнул, даже когда в звонкой пустоте площадки щелкнул курок.— Мне — нет. Вали.— Это важно.— Вали. На хер. Из. Моего. Дома.— Свалил бы, будь он в самом деле твой, — губы Вергилия тронула легкая улыбка. Так улыбаются в зоопарке, глядя на особенно забавную обезьянку.Как он вообще узнал, в какую из дыр Данте забился на сей раз? Не то чтобы он особо скрывался, но и визиток направо-налево не раздавал. С другой стороны, это же Вергилий, жизненное кредо которого отлично описывала фраза ?кто владеет информацией — тот владеет миром?.

— Если я здесь живу, значит, он мой, — отрезал Данте. Вытянутая рука с пистолетом подрагивала, пальцы зудели от желания нажать на спусковой крючок. Ну или одним ударом рукояти сломать Вергилию нос, чтобы кровь забрызгала его безупречный пиджак.На что он вообще надеялся, являясь к нему, словно ничего не произошло? Хотел с опозданием закончить их разборки между собой? Хотя, судя по тону, у него явно было деловое предложение — из тех, от которых невозможно отказаться. В таком случае ему не повезло: у Данте сегодня был хороший день, а, значит, он не хотел ни видеть, ни слышать этого мудака. И вообще, будь это в его силах, он бы с радостью забыл, что у него есть брат. В конце концов всю жизнь он обходился без этого знания — обошелся бы и теперь. Лучше уж совсем никого не иметь, чем иметь… Вот это.И тешить себя мыслями, что между ними все могло быть по-другому.— Я не отниму много времени, — продолжал Вергилий тоном человека, который не способен осмыслить слово ?нет?.

— Тем не менее, ты его отнимаешь.— Мне нужна твоя помощь, — выложил он козырь на стол переговоров, сопровождая свои слова жалобной морщинкой между бровей.Данте отстраненно разглядывал ее, размышляя, как в самом центре будет замечательно смотреться кровоточащая дыра от пули, а затем опустил руку с пистолетом. В то, что Вергилию вдруг действительно понадобилась его помощь, он верил еще меньше, чем в Санта-Клауса, но, судя по театральным ужимкам брата, у него появился шанс посмотреть грандиозный спектакль одного актера в первых рядах.Так или иначе планов на вечер у него все равно не было.— Ну раз уж такое дело, то проходи, — Данте ухмыльнулся. — Чувствуй себя как дома, брат. Ничего, что торжественного ужина в честь прибытия такой высокопоставленной персоны не будет? Ты бы хоть предупредил, а то я не успел подготовиться.До ответа Вергилий, естественно, не снизошел.В гостиной Данте сбросил с кресла коробку из-под пиццы на пол и приглашающе махнул рукой. Вергилий слегка скривился и предпочел упереть свою катану в пол на манер трости, принимая свою привычную позу. Данте только дернул плечами и рухнул на диван, закидывая ноги в берцах на стол, чуть подвинув ноутбук. Руки тут же нашарили пачку сигарет — по-прежнему хотелось курить, потому что предыдущая сигарета просто истлела в пепельнице почти до фильтра по вине сволочи в сером костюме.— Данте, — вдруг тихо проговорил Вергилий, — тебе не обязательно жить… Здесь, — он широким жестом обвел гостиную.Это что, попытка пристыдить его и обличить в убогости социального положения? Бесполезная затея, Данте случалось жить в местах много хуже.Сигаретный дым повис тонкой кисеей в воздухе. Комната тонула в сумерках, но в слабом свете от экрана ноутбука он клубился, изворачивался будто живое существо, дрожал, когда Данте выдыхал и затягивался вновь. Наверняка квартира уже насквозь пропахла табаком, но открывать окна не хотелось: город вонял, и лучше вдыхать дым, чем зловоние улиц. Стряхнув пепел прямо на пол, Данте вновь окинул Вергилия внимательным взглядом: в гостиной, среди бутылок, окурков, патронов, рассыпанных как горсти конфет, и тугих рулонов налички, перевязанных цветными резинками, в своем до невозможности пафосном сером костюме он выглядел даже отчасти уместно. Как будто мафиозный босс пришел к подчиненному за своей долей.Хотелось обвинить Вергилия в том, что он приходит и просит без уважения, но вряд ли бы тот просек отсылку. Наверняка в расписании по завоеванию мирового господства не было графы под фильмы.— В точку, братец, — произнес наконец Данте. — Я могу жить, где хочу, и это не твоего ума дело.— Ты можешь вернуться домой.— Мой трейлер раздолбал охотник, так что не выйдет.— Я говорю про дом наших родителей, про наш дом, — Вергилий позволил своему голосу стать мягче бархата. — Работы еще ведутся, но большая часть жилых комнат…Когда он это говорил, то лицо у него было преисполнено такой светлой радости, словно бы он — сошедший с небес ангел, который принес грязному смертному благую весть: несмотря на все грехи, ему найдется место в раю. Буквально, блядь.

У их родителей было очень херовое чувство юмора.

Но вообще — серьезно? Данте проделал ему дырку в груди, а тот звал его жить вместе, словно они все еще семья. Очень смешно.— Ты будку что ли во дворе поставил, и теперь ищешь, кого бы посадить на цепь? — криво усмехнулся Данте. — Второй раз не прокатит, даже не надейся.

Он ждал каких-нибудь оправданий, упреков в том, что он извращает слова; но, надо отдать должное, у Вергилия достало совести скинуть приторную улыбочку и, глядя ему прямо в глаза, произнести:— Таких как ты, Данте, бесполезно сажать на цепь, — в его взгляде блеснул холод, и в комнате будто дохнуло январем. — Поэтому зверей вроде тебя либо приучают к человеческим рукам, либо усыпляют.А вот это уже даже походило на флирт — прямая угроза делала его пикантнее. Будь Данте в настроении, обязательно бы откол пару скабрезных шуточек, наслаждаясь выражением лица Вергилия: тщательно скрываемое раздражение и толика снисходительности к скудоумию собеседника. Типов вроде его непогрешимого братца было забавно провоцировать. Однако сегодня Данте слишком устал для игр, поэтому стоило закончить с этими предварительными ласками и перейти к сути.— Что тебе от меня надо? — сухо проговорил он, прикусывая зубами фильтр сигареты.Вергилий отмер и принялся мерить шагами комнату. На мгновение, когда он остановился у дивана, показалось, что он все-таки присядет рядом с Данте, но потом он резко отошел к окну. Оттуда открывался потрясающий в своей унылости вид: кусок проезжей части, маленькая парковка и выцветший серо-желтый дом напротив, у которого на первом этаже имелся круглосуточный магазин. Сейчас, правда, он круглосуточно не работал, как и большая часть магазинов в этом квартале.— За последнее время в разных районах города произошло несколько нападений демонов — весьма организованных нападений. При этом тел не оставалось — их забирали с собой. Полагаю, где-то засела тварь, которая питается трупами и которая достаточно сильна, чтобы подчинять себе низших демонов. От нее нужно избавиться.

— Вперед, — Данте безразлично махнул рукой. — У тебя вроде тоже есть меч. Или что, ты им теперь только конверты в деловой переписке вскрываешь?— Я боюсь, что…— голос Вергилия дрогнул. — В одиночку у меня могут возникнуть некоторые трудности.Не знай Данте, что его братец — та еще двуличная скотина, он бы непременно купился. В Вергилии было все: опущенные плечи, руки в перчатках, отчаянно сжимающие катану, нахмуренные брови и взгляд, полный доверительной надежды.Ублюдок отыгрывал так безупречно, что хотелось выдать ему все актерские награды разом вместе с полной обоймой свинца в голову.Он же по-любому репетировал эту речь перед тем, как прийти сюда. Почему так хреново подготовился и не придумал более правдивых аргументов? Неужели в самом деле решил, что Данте с легкостью поверит ему и кинется исполнять его прихоти, не задавая вопросов?— Какая же ты лживая сука, боже мой, — ошарашено протянул он. — Я все думаю: должен ведь быть какой-то предел, но ты каждый раз пробиваешь дно.— Я не понимаю…— Да завались, блядь! Все ты понимаешь! — рявкнул Данте и ударил кулаком по спинке дивана.Жгучая ярость потекла по венам — еще немного, и он просто сорвется в триггер, разнесет все вокруг и, в особенности, рожу Вергилия. На него, впрочем, он злился в последнюю очередь — что взять со сволочи, которая, наверное, с колыбели училась врать и манипулировать. Нет, Данте злился на себя: на то, что позволил Вергилию войти, что слушает его, что надеется на… На что-то. На то, что брат действительно нуждается в его помощи, и можно снова вместе сделать что-нибудь нереально крутое — вроде свержения владыки ада.По-хорошему, нужно было призвать Мятежник и пригвоздить его к стене — пусть бы повисел, подумал над своим поведением. Но ради разнообразия Данте решил попробовать разговор вместо мордобоя.— Ладно, даю тебе еще одну попытку, — выдохнул он. — Либо ты сейчас говоришь начистоту, либо, клянусь, тебе даже нефилимская регенерация не поможет.Воздух вокруг Вергилия опасно задрожал, и около его головы материализовались белые, словно бы созданные изо льда, клинки. Данте, готовый в любой момент уклоняться от удара, обманчиво-расслаблено наблюдал за ними и за внутренней борьбой брата, которая отражалась на его лице. Тому явно хотелось выхватить Ямато и порезать Данте на ремни, но он почему-то сдерживался.— Если хочешь подраться, то давай на улицу, — Данте красноречиво погладил пальцами щечки Айвори. — А то я здесь только обжился.На долю секунды показалось, что Вергилий сейчас бросится на него, но потом он глубоко вдохнул, и ореол клинков вокруг его головы пропал.— В другой раз, — произнес он. — Сегодня я здесь не за этим.— А я до сих пор жду, когда ты уже скажешь, зачем.На памяти Данте еще никто так впечатляюще не закатывал глаза как его брат — мученически, словно бы в кару за его грехи ему назначили разъяснять простые истины конченным имбецилам.— Что тебе было непонятно с первого раза? Демон пожирает людей, накапливает силы — вероятно, хочет возвыситься. Теперь каждая тварь, оказавшаяся чуть могущественнее других, мнит себя новым повелителем ада. Этот уже успел набрать себе слуг из низших демонов, и часть элиты Мундуса тоже перебежала к нему. Как ты понимаешь, — Вергилий подошел вплотную к дивану, — меня это совершенно не устраивает. Тебя, полагаю, тоже не должно.— Меня-то ладно, а тебя? — Данте ухмыльнулся. — Боишься, что трон Мундуса займет кто-то другой, и ты не успеешь сесть на него сам?Вергилий нависал над ним с неумолимостью скалы, закрывая спиной последние отблески солнца за окном. В полумраке его бледное лицо казалось изможденным, а тени под глазами выделялись еще отчетливее — похоже, не у одного Данте проблемы со сном. Кто-нибудь из всей той толпы подчиненных, которой Вергилий себя окружил, напоминает ему, что мир не развалится, если он на восемь-десять часов закроет глаза?Насколько адекватно одновременно желать размозжить человеку череп и беспокоиться, нормально ли тот спит?— Нет у меня никакого трона, — раздраженно произнес тот в ответ. — Я просто не собираюсь игнорировать проблему и ждать, пока эта тварь выползет на улицы города и примется жрать всех подряд.

Данте прищурился, внимательно всматриваясь в его лицо — читать по этой непроницаемой маске было занятием бесполезным, но интуитивно он чувствовал, что что-то не так. У Вергилия действительно... Проблемы? Не с демоном, нет, с чем-то еще.

Построить диктатуру имени себя оказалось не так-то просто, да, братишка?

— Хорошо, допустим, — Данте набрал полные легкие дыма и подул брату в лицо, но тот даже не поморщился. — С этой частью мы закончили: давай вторую половину правды. Зачем тебя я? Только не надо изображать деву в беде: я в курсе, на что ты способен. Вдвоем мы целого Мундуса завалили, а уж с демоном рангом пониже ты и один бы справился.Нехарактерным для него жестом Вергилий потер подбородок костяшками пальцев, словно обдумывая, под каким соусом подать информацию, чтобы Данте ее гарантированно съел.— Если бы демон был один, поверь, я бы сейчас здесь не стоял, — сказал он сухо. — Но этот собрал себе целую свиту, размеры которой я могу представить лишь приблизительно. У меня нет желания рисковать своей шеей.То есть, по мнению Вергилия, приходя сюда, он своей шеей не рисковал. Забавно.— Трусишь, значит?— По-твоему, не лезть в волчью яму с кольями — это трусость? — Вергилий недоуменно выгнул брови.

— По-моему, ты пиздишь, — хмыкнул Данте. — Ну а что твоя организация, неужели до сих пор не построила тебе личную ?Звезду смерти?? Не наклепала армию суперсолдат?Вергилий чуть улыбнулся, будто бы выказывая благосклонность чужому чувству юмора:— Я не ставил перед ними таких задач.То, чем занималась реинкарнация уничтоженного Ордена, официально с натяжкой можно было назвать научной работой. Фактически же они занимались вообще всем, что касалось демонов: от разработки оружия против них для полиции и армии до просветительско-пропагандисткой деятельности — люди Вергилия распространяли информацию, как можно защитить себя и свои жилища с помощью рун и пентаграмм, ручные журналисты ваяли сопливо-мотивационные статейки о человечестве, которое должно сплотиться перед лицом опасности.

Сам же Вергилий в мгновение ока виртуозно отмылся от славы самого разыскиваемого террориста и облачился в мантию спасителя душ человеческих. Оказавшись единственным, кто знал, как разгребать бардак им же и устроенный (впрочем, об этом никто не подозревал), он умело пользовался этим: давил на власть через прессу и в качестве жеста доброй воли предлагал сотрудничество и помощь в решении ?демонических? проблем. Само правительство — беспомощное, слабое, оказавшееся неготовым ко всему этому ужасу — наверняка боялось Вергилия до икоты. Тому, по большому счету, ничего не стоило прищелкнуть пальцами и обратить и без того шаткую ситуацию в настоящую гражданскую войну. Люди были напуганы, злы на власть, которая с трудом въезжала в происходящее, нереально тормозила со всеми решениями и мерами, а потому были готовы броситься на нее и растерзать — дай только повод. Но Вергилий повода не давал: наоборот, официально держался позиции, что все должны работать сообща, чтобы стабилизировать ситуацию.

Что вовсе не мешало ему втихаря через СМИ держать уровень ненависти толпы к правящим кругам на нужной отметке — Данте, конечно, не знал этого наверняка, но подобное было ожидаемо. Так что толпа послушно ненавидела тех, кого им предлагали ненавидеть, и так же послушно боготворила Вергилия.