Часть 3 (1/2)

Экран ноутбука показывал поставленное на паузу видеопослание Мундуса: лысый ублюдок собственной персоной, чарующий водоворот адских врат и едва живая Кэт на стуле. Вергилий, обхватив голову руками, таращился пустым взглядом на эту картинку уже добрых полчаса.

Лучше бы он её трахал. Лучше бы он её трахал прямо на рабочем столе Вергилия или даже на его постели. Но нет, брат — воплощение распутства и всех смертных грехов разом — привязался к ней как бездомный щенок, готовый лизать руки первому, кто почешет за ухом. Так трогательно: ну просто куртуазный роман, где рыцарь без страха и упрека совершает подвиги во славу дамы сердца исключительно из возвышенных чувств — кто же знал, что Данте на них способен? И как настоящий рыцарь он был готов очертя голову спасать принцессу из башни с драконом. Наплевав на их план, цели, слова собственного младшего брата и весь остальной мир заодно.

Вергилий устало помассировал переносицу. Со своими способностями медиума Кэт была полезна. С безотчетной преданностью — удобна. Иногда — почти незаменима. По-человечески приятна, в конце концов. Но если бы он только знал, что она впоследствии станет их с Данте камнем преткновения, то избавился бы от неё, не моргнув и глазом.

На плечи вдруг опустились тяжелые горячие ладони в черных гловелеттах. Впрочем, Вергилий отлично слышал шаги за спиной, но даже не подумал оборачиваться.— Да блядь, ну хватит уже! — протянули сзади. — Убьем Мундуса, найдем тебе новый унылый склеп — ещё круче прежнего. С растяжками на подходе и турелями на крыше, чтобы точно никто не сунулся. Будешь снова сидеть в своем кабинете как улитка в раковине и плести заговоры против правительства или, не знаю, ещё каких-нибудь демонических выродков.То есть Данте думал, что это все из-за Ордена? Вергилий едва не рассмеялся: как хорошо, что у его близнеца недостаточно мозгов, чтобы видеть суть вещей. И как жаль, что их недостаточно, чтобы слушать голос разума.Плевать он хотел на Орден. Начинать с чистого листа не страшно. Не страшно даже навсегда утратить информацию, над которой работал годы. Тем более Кэт сделала ему роскошный подарок, сохранив большую её часть в защищенных облачных хранилищах. Досадно, что вместе с этим она не подарила ему собственную смерть в руинах штаба.И уж точно Вергилию было плевать на свои пешки, которые сегодня смело с доски. Шахматы кончились — настало время покера. И у них на руках был буквально роял-флэш, но Данте — чертов идиот! — был готов сбросить карты и использовать сына Мундуса не ради того, чтобы выманить ублюдка из башни, а ради того, чтобы вытащить оттуда Кэт.

Немыслимо.

Так что Вергилий не нуждался в утешениях. Он нуждался в толике понимания и адекватности от брата, но с тем же успехом он мог бы желать, чтобы Мундус любезно сдох сам.

Но — он против своей воли чуть улыбнулся — жаркие пальцы, сжимающие его плечи, и эти грубые, как сам Данте, слова будили внутри что-то теплое, почти забытое. Так он говорил ещё в детстве, когда Вергилию случалось терять какую-нибудь милую сердцу безделицу. Тогда подобное только раздражало его — зачем ему какая-то новая вещь, если ему нравилась та, старая? —и он считал Данте идиотом. Но, повзрослев, он понял, что ничего незаменимого не бывает — вопрос только в качестве замены. И что его брат, чуждый ласке, не умеющий подбирать слова, просто не способен сопереживать по-другому.

— Клуб Лилит открывается через пятнадцать минут, — произнес он. — Пожалуйста, будь осторожнее и не привлекай к себе внимания. Там внутри куча камер и наблюдателей.Пустое предупреждение — вряд ли с сотого раза до Данте дойдет, что лучше не светиться.

— Да не рассказывай мне — я там бывал.— Зачем?

Вопрос сорвался с губ прежде, чем он успел осмыслить, как глупо он звучит. Зачем туда ходили люди — и Данте в частности — было совершенно ясно, и Вергилий хотел спросить не это. Так что он ничуть не удивился, когда услышал:— Угадай, блядь.Ладони прошлись горячей волной от плеч до самой шеи, а затем пальцы надавили на выступающие позвонки, размяли задеревеневшие мышцы и совсем уж по-интимному коснулись за ушами. От затылка вниз по позвоночнику потекли колкие мурашки. Но когда Вергилий чуть повел плечами, расслабляясь, руки тут же исчезли. Данте вышел из-за его спины и присел на край стола. Он смотрел сверху вниз, а на его губах играла едва заметная ухмылка.Вергилий догадывался, что она значит, а потому лишь невозмутимо откинулся на спинку стула и сцепил пальцы в замок.Он не станет просить ещё. Не в этой жизни.— Я имею ввиду, брат, — протянул он, наконец поясняя свой вопрос, — почему из всех притонов этого города ты выбрал тот, которым руководит подстилка Мундуса, демонические наркотики подаются вместе с фисташками к пиву, а танцпол чуть ли не проваливается в Лимбо вместе со всем отребьем, что дергается на нем.

— Опустим, что за обобщение насчет отребья, надо бы хорошенько тебе вломить, — Данте осклабился. — Но, если по пунктам, то справки о владелице я, знаешь ли, не наводил, в Лимбо я проваливаюсь даже из собственной постели, а найти в этом городе дурь без демонической отравы — это все равно что сорвать джекпот в казино.

— И чем она отличается от обычной?— Демоническая смердит, — произнес тот с отвращением.— Я про действие.— Для нас с тобой особой разницы нет. Но люди, которые на ней сидят, обычно живут плохо и недолго. Ну или становятся наживкой для ловли других кретинов.— В каком плане?— В таком, что милая девушка, которая флиртует с тобой у бара и зовет к себе домой, неожиданно приводит тебя к твари в человеческой шкуре в качестве позднего ужина.Покрутив слова брата в голове, Вергилий уточнил:— То есть для кретинов вроде тебя, я прав?Он думал, что Данте вспылит, начнет как обычно бросаться оскорблениями — даже попытается завязать драку. Но тот неожиданно легко рассмеялся и ответил:— Ну, было пару раз, не спорю. Чего ты на меня так смотришь? Я тоже когда-то был юн и неопытен. И не мог сходу отличить просто раскрепощенную красотку от демонической марионетки. Ну и, знаешь, когда по жилам течет не кровь, а подкрашенный ею спирт, то там уже без разницы — рога не торчат, и ладно, — он беззаботно махнул рукой и заулыбался как ребенок, вспоминающий лучшее в своей жизни Рождество с самыми желанными подарками.

Вергилий смотрел на него во все глаза и не мог понять, как эта бестолочь вообще дожила до третьего десятка. Нулевая осторожность, вызывающее поведение, дурная слава, которая делала его в полиции Лимбо-Сити чуть ли не местной легендой, дебоши и скандалы, шлейф хаоса и разрушений, тянущийся за ним вместе с дымом сигарет, и полное игнорирование опасности, будто он бессмертный.

Если бы беспечность имела единицу измерения, она бы измерялась в Данте.Вергилий, который обдумывал не то что каждый свой шаг, а каждый вдох, и, чтобы не попасться ни властям, ни демонам, научился в цифровой век тотального контроля становиться призраком, смотрел и не мог понять, почему его брат до сих пор на этом свете.

— Ты находишь в этом что-то веселое? — произнес он с неподдельным удивлением.

— Веселое? — переспросил Данте, и его улыбка тут же потухла. — Да нет, нихуя веселого не было в этом. Но, типа, когда-то я удирал даже от слабейших отродий, потому что ростом был с собственный меч, а сегодня в одиночку бью морды самым страшным тварям Лимбо и собираюсь дать пинка под зад владыке ада. Неплохой рост для того, на ком ещё в семь лет поставили крест, а?

Если бы можно было умереть от передозировки искренности, Вергилий тут же упал бездыханным трупом. Данте вроде бы не сказал ничего особенного, но в его голосе прозвучало столько всего сразу: боль, отчаяние, светлая грусть, застарелое злорадство, потребность если не в признании, то хотя в обретении своего места в жизни.

С жадностью Вергилий вслушивался в эти откровенные нотки и думал, что с удовольствием самолично поставил бы крест на том приюте, куда отец отвел брата. Даже жаль, что Данте уже в столь нежном возрасте справлялся с проблемами один и сам спалил эту богадельню к чертовой матери.

— Впечатляющий, — проговорил он, улыбаясь. — Полагаю, нам обоим пришлось пройти довольно длинный путь, чтобы стать теми, кто мы есть сейчас.Данте кивнул и сладко, до хруста в спине, потянулся.— Ладно, пойду пройду ещё один — тот, что до клуба Лилит. Пока добираюсь, как раз народ внутрь набьется — может, удастся смешаться с толпой.

— Удачи, брат.Вергилий ждал, что тот тут же уйдет, но вместо этого Данте текуче соскользнул со стола, наклонился к нему и поцеловал. Вот так просто, буднично, без предупреждения и декларации намерений. Словно бы делал это не в первый раз, а в сотый — тысячный. Словно даже не сомневался, что его не оттолкнут и не попытаются выбить челюсть за подобное.

Смелости и наглости Данте было не занимать. Но, выходит, какой-никакой проницательности — тоже.

И как всегда из всех путей достижения цели он выбрал самый рискованный и самый короткий.На принятие единственно верного решения у Вергилия ушла доля секунды: он не стал изображать ни недовольство, ни шок даже ради формальности. Зачем разыгрывать фальшивый спектакль, лишая себя удовольствия, когда он никому из них не нужен? Поэтому, покусывая чужие — горячие, чертовски горячие — губы, перекатывая между языками терпкий привкус никотина, он испытывал жгучее желание, и ничего, кроме него.

Разве что капельку досады от того, что эта инициатива принадлежала Данте, а не ему самому.

— А ты неплох, братишка, я даже не ожидал, — произнес тот, когда наконец отстранился, оттянув зубами нижнюю губу Вергилия напоследок. — Похоже, ты не только с учебниками по программированию целовался.— Не только, — признал он спокойно. — Но с братом-близнецом прежде не случалось. Так что мне хотелось бы получить некоторые объяснения.Объяснять было, разумеется, нечего, но Вергилию было интересно, как Данте будет выкручиваться. Однако он никак не ожидал, что тот нахмурится и досадливо поморщится, словно рассчитывал услышать что-то другое.

— Не похоже, чтобы ты хоть в чем-то был против, так что разберись для начала в себе, окей? — недовольно произнес он. — Потом поговорим.Он сунул пистолеты за пояс джинсов, подхватил плащ и направился к двери.— А ты? — спросил Вергилий ему в спину.

— А я уже разобрался, — отмахнулся Данте, не оборачиваясь. — Не жди меня, дорогая, буду поздно и со шлюхой! — крикнул он из коридора.

Хлопнула входная дверь, и в воцарившейся тишине шум работающего ноутбука зазвучал будто промышленная вентиляция. Вергилий раздраженно закрыл крышку, постучал по ней пальцами и ухмыльнулся: не в чем ему было разбираться, про себя он уже давно все понял.Не ожидал только, что Данте тоже поймет.

*** Данте пропал надолго — ну точно нашел себе неприятности. Не то чтобы пленение Лилит изначально было простой задачей — она, в конце концов, высший демон — но дело явно осложнилось. Вергилий не сомневался, что брат способен выбраться из любой передряги (как и встрять на ровном месте), но каждый раз отлавливал себя на мысли, что смотрит на часы все более и более напряженно.С другой стороны, у него было время подумать в тишине и составить новый план с поправкой на то, что Данте — кретин, готовый рискнуть всем ради жизни одной девчонки. Некоторые нюансы, возможно, придется скорректировать после торгов с Мундусом, но это несущественно. Поэтому Вергилий, полностью восстановив самообладание, на котором с деликатностью слона потоптался брат, принял душ, застелил постель, потому что эту ночь, а, возможно, и несколько следующих, придется провести здесь; и выпил кофе — увы, всего лишь растворимый, иного в шкафчиках крошечной кухни не нашлось. А затем зажег свет в чулане, в котором хранилось оружие, и вытащил оттуда винтовку.Давненько он не брал в руки ничего огнестрельного. В отличие от брата, который буквально тащился от всего, что стреляло и пахло порохом, Вергилий относился к этому без фанатизма. Для дальнего боя у него имелись призывные клинки, и это было куда удобнее, чем носить за поясом пистолеты по примеру Данте. Однако клинки имели ограниченную дальность, не самую высокую точность и летели куда медленнее, чем пули — сочетание этих факторов могло сыграть решающую роль. Так что он перенес винтовку на стол и принялся её разбирать: она довольно долго лежала без дела, и следовало её сначала почистить.

Данте вернулся, когда Вергилий, заканчивая, протирал оптический прицел от пыли.

— Вау, — первым делом присвистнул он.

— Хорошая модель, универсальная, — согласился Вергилий. — Стреляет и одиночными, и короткими очередями, позволяет… — он осекся, подняв голову.Брат смотрел не на винтовку, а на него самого. И этот взгляд можно было вполне использовать в качестве плазменного резака по металлу.

Вергилий усмехнулся и закинул винтовку на плечо: похоже, у его отбитого брата были такие же отбитые фетиши.

Потрясающе.— Куда её? — спросил Данте, упирая дуло пистолета между лопаток Лилит, которую он первой втолкнул в комнату.

С некоторым усилием Вергилий перевел взгляд на неё и тут же скривился: действительно, шлюха. К тому же безобразная до омерзения — сморщенная кожа, стянутая на лысом затылке, размазавшийся макияж, ноги, обвитые выпуклыми темными венами. Она смотрела в пол, опустив голову, ссутулившись, и от неё ощутимо разило паникой.

Боже, неужели Мундусу настолько все равно, кого трахать? Или у него в самом деле до такой степени извращенные вкусы?Впрочем — Вергилий хмыкнул и снова взглянул на Данте — не ему говорить об извращенных вкусах.

— Запри в подвале, — велел он, вытащил ключи из верхнего ящика стола и бросил их брату.

Лилит подняла голову, и Вергилий с мелочным наслаждением наблюдал, как на её уродливом лице последовательно сменяется подозрение, затем шок, ужас и, наконец, горькое отчаяние.Ну да, пусть цвет волос у них был разным, но только слепой не заметил бы, что они с Данте близнецы.Ещё одна причина не оставлять Лилит в живых.