Часть 2 (1/1)
День проходил более менее спокойно. Ребята, естественно, шалили, но Мирон справлялся. Они были еще в том возрасте, когда с ними было легко договориться и приструнить. Если бы были старше, то хлопот в разы прибавилось бы. Когда настало время сопроводить детей на ужин, Мирон решил еще раз попытаться поговорить с Ваней. Аккуратно приоткрыв дверь, он заметил, что ребенок сидит все на том же месте и даже не думает выходить. Мальчик на звук обернулся и вопросительно глянул на воспитателя. Мирон тепло ему улыбнулся и прошел в комнату. Ребенок ожидаемо дернулся в сторону и с недоверием глянул на него. — Вань, там ребята собираются идти на ужин, не хочешь составить им компанию? — голос у него был добрый, дружелюбный, буквально излучал тепло и доверие. Мальчик его проигнорировал. Мирон устало потер переносицу и сделал несколько быстрых шагов на встречу, отчего ребенок отшатнулся и буквально перестал дышать, боясь тем самым разозлить нового воспитателя. — Ты, конечно, можешь и дальше сидеть тут и продолжать злиться на весь мир, этим ты, кроме себя никому не навредишь, а можешь либо рассказать мне в чем дело, либо просто пойти вместе со всеми на ужин. Выбор за тобой. Если что, — он весело подмигнул мальчишке, — ты знаешь, где меня найти. С этими словами Мирон Янович покинул спальную комнату. Мальчик задумался; возможно, он был прав, голодовкой и бойкотом в этом случае он себе точно не поможет, а есть хотелось сильно. Хоть он и был здесь всего несколько дней и упорно отказывался есть, дома было примерно также. Только там ему не давали еды сами родители. То ли у них ее просто не было, то ли они придумали себе очередное наказание для мальчика — Ваня так и не понял. Ловко спрыгнув с постели, Ваня натянул на ножки ботиночки и побежал к двери. По ту сторону разносился добродушный голос Мирона и Ванька, осторожно приоткрыв дверь, вышел в общий зал. Мирон тут же обернулся на звук и мягко улыбнулся вышедшему к ним мальчишке. — Присоединяйся скорее, Вань, мы уже идем. Ребята стояли парами и шумно переговаривались между собой. Евстигнеев пристроился сзади и даже немного обрадовался тому, что его не замечают. Уж лучше так, чем отвечать на глупые вопросы и обидные комментарии. — Итак, ребята, — Мирон громко хлопнул в ладоши несколько раз тем самым привлекая к себе внимание, — Успокойтесь или мы останемся здесь, — та самая рыжая девочка шикнула ребятам и всё понемногу утихло. У нее определенно были задатки будущего лидера.
Уже в столовой, когда Мирон рассадил ребят по местам и присел за свой стол, к немувновь подошла директриса. С важным видом она положила папки на стол и присела напротив своего нового преподавателя. За соседним столом перешептывались молоденькие девушки практикантки и пытались строить глазки мужчине, но он их упорно игнорировал. Бесспорно, девушки были настоящими красавицами и прямо-таки манили к себе, но здесь было не время и не место для флирта. Да и Мирон не был таким человеком, который обращал внимание на глупые сплетни девиц и поэтому просто их игнорировал.
— Вы хорошо справляетесь, — улыбнулась она и повернулась к его группе. Малыши не обращали на них никакого внимания и занимались своими детскими разговорами. Чуть позже она заметила Ваньку. Того самого Ваньку, который не мог найти общий язык ни с одним преподавателем, устраивал бойкоты и отказывался общаться с другими ребятами, — Как вы его уговорили? — С ним просто нужно разговаривать. Без напора и грубой силы. — Хм, хорошо, — Мария Вячеславовна задумалась, — зайдите ко мне, как только закончите, я выдам вам личные дела детей. Мирон кивнул и ушел к своим подопечным. Ребята вели себя более менее спокойно, только иногда о чем-то весело переговаривались. Ваня сидел с самого краю и вяло ковырялся в тарелке. Стоило только Мирону Яновичу отвернуться, как лохматая макушка тут же исчезла из поля зрения. Воспитатель только грустно посмотрел вслед удаляющемуся ребенку.
На четвертом этаже, где располагалась столовая и общий тренировочный зал, еще находились комнаты для более старших ребят. В одной из них жил его давний друг. Кирилл Незборецкий попал сюда практически сразу после рождения, его мать не дождалась даже выписки из роддома и сбежала сразу же после родов, бросив сына. Он был всего лишь на три года старше самого Ваньку и довольно-таки неплохо общался с ним. Задорный парнишка с взлохмаченной копной белёсых волос и никогда не сползающей улыбкой был кем-то вроде всеобщего любимчика. Только вот частенько ему попадало от преподавателей за его безрассудные поступки и излишнюю гиперактивность. Познакомились они с Ваней совершенно случайно. Его тогда забрали от родных в третий или четвертый раз и вновь на время определили в этот детский дом. Ванька, отделившись от основной массы детей, сидел рядом с забором и перебирал свои вещи, которые успел сложить в маленький рюкзачок, пока представители соцзащиты были заняты его родителями. Он сам, честно не понимал, зачем его постоянно отдают родителям и потом забирают через насколько месяцев, но поделать ничего не мог. Кирилл заметил его совершенно случайно, когда играл с другими детьми. Не сумев перебороть таки свое любопытство, он зашагал в его сторону. Он слышал, как воспитательницы шептали между собой что-то про пьющих родителей и разбившегося старшего брата, но понять о чем точно идет речь не смог в силу своего возраста.
Стоило ему только подойти к нему, как Ванька затолкнул вещи к себе за спину и озлобленно глянул исподлобья на нежданного гостя. Юра в то время попытался оценить его внешний вид: одет он был явно не по погоде, на дворе все-таки стоял октябрь месяц и Незборецкий был абсолютно уверен, что легкие брючки и тоненькая курточка совершенно не согревают его.
— Что тебе нужно? — его голос был хрипловатым, злым и он буквально прямым текстом говорил, что он не желал видеть кого-либо.
— Я Кирилл, — он постарался сделать тон как можно дружелюбнее и протянул мальчишке ладонь в знак приветствия.
В Ваньке боролись смешанные чувства: с одной стороны хотелось поговорить с ним, ведь это как никак первый человек, который заговорил с ним по доброй воле, а с другой хотелось накричать и прогнать вон. Не стоит доверять людям, они всегда обманывают.
— Ваня, — Евстигнеев пожал в ответ руку и скептически глянул на Кирилла. Ему даже не по себе стало от такого проницательного взгляда. Незборецкому стоило огромного труда, чтобы убедить Ваню, что ему можно доверять. Но старания не прошли даром и сейчас они очень хорошо общаются между собой.
— Ваня... — услышал Евстигнеев, пока одиноко брел по коридору и витал в своих мыслях. И ровно через секунду он уже оказался в цепких руках бывшего приятеля, — Привет. — Ага, — Ваня смущенно улыбнулся и отстранился. — Значит, все по новой? — Вроде того, — ответил Евстигнеев и потупил взгляд. — Сами отдали или забрали? —Эти забрали, пока ОНИ ссорились. — Ой, смотри-ка, какая куколка тут у нас, — над ухом раздался слащавый мерзкий голос его "давнего знакомого" — Что, Ванечка, опять отказались? Не выдержали таки такого отвратительного сына? — он усмехнулся, — Хотя как можно не любить такую куколку... Жду не дождусь, когда ты подрастешь, сладкий.
Это человека звали Слава Карелин. Он был кем-то вроде местного хулигана: постоянно цеплял малышей и влезал в драки. Карелин выше его на полметра и старше на несколько лет, поэтому, даже если бы Ваня хотел ответить ему, то не смог бы сделать это чисто физически. Мал еще слишком. — Я уже обрадоваться успел, что не увижу больше твою противную рожу, а ты смотри, — Слава "обиженно" цокнул языком, — опять свалился на нашу голову.
Сзади неизменно стояла его верная свита. Ваня Светло и Андрей были родными братьями и сводными Славе. Их родители погибли, а бабушка отказалась брать на себя такой огромный груз и по тихому сдала внуков в приют. Неизвестно, боялись они Славу или уважали, но всегда ходили хвостиком и во всем потакали, стараясь привлечь к себе внимание.
— Плохим мальчиком, видимо, был, вот и отказались, - они синхронно засмеялись, а Ваня еле сдерживал себя. Тема семьи была для него под запретом и он не хотел вспоминать, что там происходило, стоило ему только попасть туда. Не было ни любви, ни взаимопонимания, была только жгучая, лютая ненависть к родным и жуткое желание мести. Обида засела глубоко внутри и частенько старалась вырваться наружу, буквально раздирая мальчишку изнутри. Он сжал ручки в кулаки и злобно глянул на обидчика, пока тот выжидающе смотрел на него и упивался его беспомощностью. Он ненавидел это чувство. Оно сопровождало его по жизни. Сначала брат, который так глупо погиб и Ваня не смог ему помочь. Потом пьющие родители, вечные драки и чуть ли не смертоубийство, которые он так же не мог сам остановить. Теперь еще и издевательства на которые нет смысла отвечать, так как противостоять Карелину и его свите он не сможет. Все это очень выматывало. — Что тут происходит? — сзади раздался строгий голос Мирона Яновича, который уверенно вышагивал в их сторону. Мальчонка развернулся и не смог сдержать улыбки. Внезапно стало возвращаться то давно забытое чувство защищенности и безопасности, хотелось бесконечно доверять этому человеку и сидеть рядом. Он одним только взглядом заставлял все былые детские чувства возвращаться обратно и вновь накрывать с головой по полной программе.
— Ничего, э... — Слава замялся. — Мирон Янович, — вежливо поправил его воспитатель, — Я прекрасно видел, как вы приставали к малышам. Мне стоит переговорить с Анной Алексеевной о вашем поведении? — он опустил руку Ваньке на плечо и чуть придвинул к себе. Евстигнеев ощутил приятный запах мужского парфюма. — Эм, нет, вы все не так поняли, — что что, а оправдываться и вводить людей в заблуждение он умел очень хорошо и постоянно этим пользовался. Люди ему доверяли, а он мастерски водил их вокруг пальца, — Мы просто встретили своих старых друзей и разговаривали. Ничего такого. — Да-да, Ваня и Слава дружат очень давно, — выкрикнул Андрей сзади. — Вячеслав, я наслышан о том, как ловко ты умеешь врать, поэтому даже не старайся, — Мирон притворно-ласково улыбнулся ему, — Я попрошу Анну Алексеевну провести с вами беседу и том, что нельзя обижать маленьких. Можете идти. Слава зло глянул на них и с гордо поднятой головой удалился. Мирон убедился, что они отошли на безопасное расстояние и повернул к себе ребенка. — Ты в порядке?
Мальчик молчал. Смотреть в глаза воспитателю, который видел, как этот идиот его унизил? Нет уж, увольте. Ребенок легко вывернулся из слабой хватки и понесся в сторону лестницы. Мирон Янович не пытался догнать его. Если мальчишка не хочет говорить с ним, то пытаться заставить его нет смысла, это только испортит их и так непростые отношения. Кирилл так и стоял в стороне, не зная, как на это реагировать. Он даже не смог влезть в их конфликт и попытаться защитить Ваньку. На душе было противно. Он понятия не имел, куда он мог убежать. Хотя было одно местечко, то самое, где они первый раз встретились, но было уже довольно-таки поздно и Ваня врят ли мог выйти на улицу. Бежать и искать его в семиэтажном здании было тоже бессмысленно. Оставалось только надеяться на то, что с ним все будет в порядке. Вспомнив, как Слава испугался, когда Мирон Янович упомянул их воспитательницу, Кирилл мстительно ухмыльнулся. По всему детдому ходили слухи о жестокости Анны Алексеевны. Она нередко била детей, отвешивала оплеухи и таскала за уши. А о ее кабинете и широкой деревянной линейке для особо непослушных детей сочинялись целые легенды. Говорили, после разговоров за той самой злополучной дверью, которую дети боялись, как огня, воспитанники становились просто шелковыми. Но никто не жаловался. Директорский состав очень дорожил ей и терять категорически не хотел. Поэтому все принимали это как должное.
За тем занятием он даже не заметил, как Мирон Янович ушел. Компания Славы стояла неподалеку, поэтому Кирилл предпочел быстренько ретироваться, чтобы не провоцировать их на новый конфликт. И если для них день почти закончился, то Мирон предвкушал непростой вечер в компании бумаг и литров кофе...