Часть 1 (1/1)

— Здравствуйте, — сдержанно поприветствовал собеседника Мирон, присев на предложенное место. — Здравствуйте, Мирон Янович, — ему улыбнулась приятная пожилая женщина лет 50, – Мы просмотрели Ваши документы и будем рады принять Вас на работу в наш замечательный приют для детей-сирот. — Спасибо, — сказал он и, прокашлявшись, добавил, — Когда я могу приступить к своим обязанностям?

Место, где он находился, было не самым хорошим. ?Городской приют для детей? – гласит надпись при входе в здание. Тут проживают дети, по каким-либо причинам оставшиеся без родителей: кого-то бросили, у кого-то все погибли, кого-то намеренно забрали и т. д. Не самое лучшее место, как для взрослых, так и для детей. Невозможно просто смотреть на этих маленьких, брошенных на произвол судьбы ангелочков. Такие маленькие, а столько уже перенесли.

Сам Мирон хорошо был знаком с таким местом. Нет, ему повезло, он не вырос в заведениях подобного рода, он нашел здесь своего лучшего друга, еще будучи маленьким восьмилетним несмышленышем… Они встретились совершенно случайно, Мирон тогда, как и обычный ребенок, бегал с ребятами по округе и радовался своей детской, беззаботной жизни, когда увидел паренька, сидящего за высоким черным забором с массивными железными прутьями, примерно своего возраста. Тот сидел на полянке под раскидистым деревом и держал в руках какую-то маленькую книжечку. На нем мешком висела большая застиранная футболка, серые штанишки держались да маленьком ремешке, а на ножках были одеты видавшие виды ботиночки. Охваченный нестерпимым любопытством, Мирон осторожно подкрался к высокому забору и прикрикнул: —Эй, чего ты тут сидишь? — мальчишка тут же подскочил на месте и испуганно посмотрел по сторонам. Видимо, заметив, что опасности рядом нет, он успокоился и вновь принялся за чтение. Как оказалось, самого Мирона не было видно из-за огромной нескошенной травы, что росла по всему периметру забора. Он задумался. Мама каждый раз ему говорила, что рядом с их домом находится какой-то интернат, где дети живут одни, без родителей. Скорее всего – это оно. Но так же мама просила его не подходить к этому высокому забору и опасаться старших ребят, так как дети в том самом интернате были жестокими. Приняв решение, Мирон, в силу свей детской прыткости, ловко взобрался на близ растущее дерево, аккуратнейшим образом ступил на перекладину забора и ухватился за наконечники железных прутьев. Тот странный парень, видим услышал шум и вновь начал оглядываться по сторонам. — Who here? — непрерывно повторял он, начиная маленькими шажками пятится назад, собираясь покинуть полянку. — Да я это. Успокойся, — громко сказал Мирон, привлекая к себе внимание незнакомца. Паренек резко поднял голову и увидел улыбчивого мальчишку сидящего сверху на заборе, – Помоги мне, пожалуйста, слезть. — What? I don`t understand you, — на чистом английском ответил он. Откуда Мирон понял что это был английский? Просто его отец часто разговаривал по телефону со своими зарубежными коллегами именно на английском, да и к тому же, сам Федоров уже в то время начал изучать его в школе. — Ты совсем-совсем не понимаешь русский язык? — с надеждой в голосе спросил паренек, на что получил лишь вопросительный взгляд со стороны незнакомца. Мирон свесил ножки вниз и задумчиво посмотрел на собеседника. Тот вблизи казался еще необычнее: кожа смуглая, на голове копной висели угольно-черные, давно нестриженные волосы, скулы слишком сильно обтягивала кожа, да, и, в общем и целом он казался слишком худым для своего возраста. Единственное, что больше всего выделялось из его и без того непривычного для русского человека – это огромные, пронзительно-голубые, такие доверчивые, но грустные глаза. Федоров сделал вывод, что, скорее всего, этот мальчишка иностранец, возможно англичанин.

— My name is Miron, — коряво выговорил он, вспоминая все те же школьные уроки английского. — Miron? — недоуменно переспросил незнакомец, став более смелее и подойдя к самому забору. — Yes. Whats your name?

— My name is Dario. Dario Weyer, — мальчишка заскочил на одну из поперечных железных перекладин и, протянув незнакомцу руку, помог ему спрыгнуть с забора. Поднявшись с земли, Мирон отряхнул руки и протер чуть испачкавшуюся одежду. Дарио, как представился иностранец, отошел от него подальше и вернулся на свое прежнее место под деревцем. Федоров, молчаливо прошел за ним и присел рядом, заглядывая в книжку, что держал в руках новый знакомый. Как оказалось, книжка была на иностранном, ибо он не смог прочитать даже названия.

— Как ты попал сюда?

— What? Speak English, please, I don`t understand you, – спокойно произнес португалец, не отрываясь от чтения. Мирон сначала разочарованно вздохнул, а потом резко подскочил и принялся судорожно искать что-то в кармане. Дарио лишь недоуменно наблюдал за его действиями. Наконец, то выудил из заднего кармана маленький листочек и карандашик и протянул его мальчишке. Тот, конечно, взял это, но что делать так и не понял. — Напиши мне, я дома переведу через словарь, — сказал он, а Вейра на это устало выдохнул, помотав головой, — А, ты же не понимаешь меня, — он сел обратно на землю и выхватил карандаш из рук паренька, написав там на английском коротенькое, немного не складное предложение ?Напиши мне, как ты сюда попал??

— Okay, — радостно сказал Дарио и начал вырисовывать аккуратные буквы… С тех пор прошло много лет, Мирону пришлось переехать в другую страну, в Германию, там потерять общение со всеми своими знакомыми, кроме, конечно, Дарио, с которым они общались письмами, потом, оттуда переехать в Лондон, затем отучиться в Оксфорде и более менее наладить свою жизнь. Из-за этих постоянных переездов он не мог найти себе людей, с кем бы он мог так близко общаться, а если даже и находил, то через пол года после его отъезда, про него просто все забывали, так как не видели смысла общаться с человеком, с котором ты, возможно, видишься последний раз в жизни. И вот Вейра, такой же одинокий как и он сам, стал единственным человеком, который ждал его где-то там, в родном далеком Питере. Даже когда письма от него не приходили месяцами, одна только мысль, что там он кому-то нужен, что кто-то там про него еще помнит, и, возможно даже ждет его, заставляла Мирона верить в свои силы и идти дальше… Позже, когда Мирон уже вернулся в Питер, первым делом, он отправился искать Дарио. Тот жил в маленькой квартирке и работал на нескольких работах, чтобы хоть как-то себя обеспечить. Встретились они тогда совершенно случайно: Мирон затаскивал вещи в новую квартиру, и в итоге потянул спину, пришлось вызвать грузчиков для помощи. И какого было его удивление, когда среди грузчиков он заметил знакомую мордашку и все тот, правда уже чуть поправившийся, английский акцент.

— Дарио? — удивленно спросил он, когда остался с ним наедине около машины. —Мы знакомы? — без интереса ответил он. — Не узнал меня, да, Вейра? — криво усмехнулся Мирон, расставляя руки для объятий. — Мирон? — удивленно выдохнул он, поддавшись вперед, и, заключив друга в крепкие ответные объятия. — Не узнал меня, черт старый, — счастливо смеялся Янович. — Ага, узнаешь тебя, — Вейра отошел от Мирона и скептически осмотрел его с ног до головы, — Совсем облысел. Слишком уж это для двадцати-то шести лет, — Янович в ответ только посмеялся и пригласил его в квартиру.

Так оказалось, что Дарио в то время еле-еле выживал, выйдя из интерната с минимальными знаниями языка иустройства жизни в России. Он не мог даже поступить куда-нибудь, чтобы получить образование. Вот и пришлось работать на разных подработках за минимальную зарплату и ютиться в маленькой съемной квартирке не в самом благополучном районе города. И Мирон, увидев то место, которое Дарио называл квартирой, решил помочь старому, да что там старому, единственному другу и выделил у себя в квартире комнату. Тот, конечно, сначала сопротивлялся, ссылаясь на то, что причинит ему неудобства, а потом все же согласился. С того момента они и живут так вот, вместе… — Итак, Мирон Янович, давайте я вас познакомлю с нашими замечательными воспитанниками, — она вышла из-за своего стола и направилась к двери, призывая идти за собой, – Вам достанется третья ?Г? группа, с детьми от девяти до одиннадцати лет. Детки у нас хорошие, иногда только могут побаловаться. Главное знать, как их успокоить. Вам необходимо приходить сюда каждый день ровно в семь часов, будить ребят, сопровождать на завтраки, обеды и ужины, проводить несколько занятий в день и наблюдать за их поведением. Ваш рабочий день заканчивается в девять, как только вы отправите их по кроватям. Вам все ясно? Есть какие-либо вопросы? — Нет, нету. — Вот и хорошо. Здание изнутри видело более менее пристойно. В коридорах стены были окрашены в приятны голубые цвета, на окнах висели красивые занавески, где-то постелены ковры для игр с детьми.В принципе, жить тут было можно, но не для детей. Им, как никак, в семье было бы гораздо лучше. Они поднялись на третий этаж и прошли в самый конец коридора. Там находилась дверь, ведущая в огромный зал для группы, которуютеперь будет курировать Мирон. Войдя в помещение, он тут же огляделся: зал выглядел приятно, где-то стояли диванчики, где-то полки с книгами, где-то с игрушками. Детки сиделина огромном ковре и мирно играли в свои игры. Мария Павловна, так звали директора данного детского дома, громко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание малышей. — Ребята, вы помните, что недавно наша дорогая Наталья Сергеевна ушла на пенсию, — радостно начала она, — И вот, на замену ее, к нам пришел ваш новый воспитатель, Мирон Янович. Прошу уважать его и вести себя хорошо, — она одновременно улыбалась детям, излучая бесконечную доброту и дружелюбие, и тут же старалась показать себя строгой, пресекая любые попытки к шалостям на корню, — Так, ну вы знакомьтесь, а я пойду. Сегодня должен прийти еще один мальчишка, только в группу постарше, — она вышла, плотно прикрыв за собой дверь. — Здравствуйте ребят, — Мирон старался выглядеть как можно добрее, чтобы дети не стали его бояться. В его планы не входило настраивать детей в первый же день против себя, а, наоборот, наладить с ними доверительные отношения, чтобы хоть как-то скрасить их нелегкое пребывание здесь.

Честно говоря, Мирон решил пойти работать с детьми именно в детский дом, когда вспоминал маленького расстроенного Дарио, что потерял всю семью. Так ему жалко было и его, и всех тех, кто там находился. Он даже сам чувствовал эту жестокую несправедливость мира, ведь у него была семья, любящие бабушки и дедушки, и прекрасный дом, где он жил, а у Дарио и остальных детей из интерната не было абсолютно никого, кто бы мог помочь им.

— Здравствуйте, Мирон Янович, — словно по указке ответили они, с интересом разглядывая нового преподавателя. — Итак, давайте познакомимся, что-ли, — вздохнул он и взял со стола тетрадь с фамилиями детишек, — Рекзть Ира и Настя, кто вы, встаньте пожалуйста, — из кукольного уголка вышли две маленькие девочки-близняшки с причудливыми хвостиками и куклами в руках, — Хорошо, спасибо, можете идти. Воронов Илья?

— Это я, — выкрикнул мальчишка, сидящий за столом на стульчике. — Отлично. Давайте дальше, — около тридцати минут он называл по именам детишек и знакомился с ними, старался запомнить каждого по какой-либо изюминке во внешности. Все детки были более менее активные и даже уже не боялись задавать ему свои вопросы, — Иван Евстигнеев? — а вот тут ему никто не ответил, малыш даже не встал со своего места, его, кажется, просто не было, — Иван? — Мирон… — к нему подошла одна из тех близняшек с куколкой и осторожно подергала за краешек пиджака. — Я Мирон Янович, — непринужденно улыбнулся он ей, — Ты что-то хотела спросить?— Да, то есть, нет, — она явно заволновалась, а Мирон, дабы успокоить ее, осторожно погладил ее по голове. — Ничего не бойся и не волнуйся, говори спокойно. — Ваня, он… Он только недавно пришел к нам, и его сейчас нет… — А где же он?

— Он обычно сидит в спальне и редко выходит играть к нам. — Покажешь мне, где он?

— Да, — девчушка схватила его за руку и повела в сторону спален. Мирон даже удивился немного, когда она так, словно не боясь его, как незнакомого ей человека, спокойно поверила ему и повела в соседнюю комнату. Они вышли в небольшой коридор с тремя дверцами, — Там спальня мальчишек, — она указала пальчиком на самую дальнюю дверь, — Нам нельзя туда заходить. — Хорошо, беги к ребятам, я сейчас приду, — Она улыбнулась ему и убежала обратно в зал, а Мирон осторожно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Там и правда был тот самый мальчишка, — Иван? — ребенок обернулся и испуганно посмотрел в сторону мужчины. — Да, — коротко ответил он, садясь на одной из кроватей в позу лотоса. — Я Мирон Янович, ваш новый воспитатель, почему ты не играешь с остальными в общем зале? — спокойно спросил он, начиная потихоньку подходить к мальчишке. — Не хочу, — резко ответил паренек и отвернулся к стенке. — Почему? — он сел рядом и в упор смотрел на него. Мальчишка был напуган, его заметно потряхивало, но вел он себя сдержанно, словно боялся сделать лишнее движение. Волосы на голове были грязные, непричесанные, одежда старая, а ботиночки, стоявшие у кровати, порванные, – Так ты мне ответишь? — Нет, — сказал малыш, отодвинувшись от него к самой стенке. На левой щеке красовался огромный кровоподтек, руки были в каких-то странных синяках, а лодыжка замотана белым бинтом. — Ты боишься меня? — спросил Мирон, устало потирая переносицу. Мда, зря он, кажется, подписался на это. Мальчишка ничего не ответил, только вжал голову в плечи и понурил плечи, — Ну хорошо, если захочешь поговорить, то я буду вместе с остальными в общем зале, — мальчонка кивнул, и, кажется, теперь расслабился. На вид ему около одиннадцати лет, он был до жути худой и запуганный, ничего определенного не говорил, с другими детьми не играл, только сидел в этой комнатушке и ничего не делал. Разочарованно вздохнув, Мирон посмотрел на ребенка в последний раз и закрыл за собой дверь…