2. Кем ты стал? (1/1)

Утро начинается с отвратительного писка на всю квартиру: блядский автоответчик, который выключить бы к хуям, да нельзя. Мало ли Женя позвонит, или ещё кто важный. Так что Мирон кое-как открывает глаза, приготовившись внимать, но из динамика раздаётся не привычный звонкий Женькин голос – вообще какой-то нахуй незнакомый и гнусавый.– Я утверждаю, что как писатель ты умер и уже не заслуживаешь славы культового творца, – с ходу выдаёт таинственный абонент.Мирон в ахуе пялится на телефон – точнее куда-то в сторону телефона, потому что с его зрением видно было в темноте примерно нихера – и пытается не заржать. Останавливает только желание послушать, что же ещё этот, судя по голосу, юноша может сказать после такого начала.– Я помню, как я узнал о тебе, – продолжает он гнусаво, – ты был тогда никому нахер не нужен. Жил так же как все мы в фавелах, о реальной жизни писал. Раньше ты был против всех них – за людей был, а теперь ты вроде свой на званых вечерах пафосных лизоблюдов. Тут Мирон не сдерживается и фыркает. Ебать, серьёзно, ?лизоблюдов?? Этот пацан там что, со словариком сидит или что? Где он эту пафосную древность вообще откопал?– Скажи мне, какого хуя? Ты же дважды не прав! Блять, сам подумай, в какой ступор ты нас всех вгоняешь тем, что ты делаешь в последнее время? Подай нам знак, что ли, что не потух, не сторчался, не сдал. Что ещё можешь сделать что-нибудь нормальное, что-нибудь кроме дешевой литературы в мягкой обложке. Что-нибудь кроме ебаного бессмысленного набора клише!– Раньше ты клал хер на всё и делал, как хотелось. Позиционировал себя, как протест! Ты до сих пор пиздишь, что это твоё кредо! Но писать хуйню, какой это, блять, протест?– Осознал ли ты сам, что сжимаешь в руках рупор? Ори, что угодно – за тобой ведь пойдут! Только стыдно: через тебя бог явно не вызволит нас из лап египтян. Потому что ты лепишь образы, как калека культями – картонные, плоские, нереальные и тупые, не способные ничего передать. Потому что ты, кажется, нахуй ослеп, раз не видишь, что творится в городе! Вокруг взят курс на войну с изменой! Потому что тут растут стены, мрут зеки, судят за пару карикатур с мэром, слепо пиздят – это не нравится никому! Только ты игнорируешь это профессионально просто! Почему ты не сделаешь слепок с общества, хули, трус?– Кем ты стал, если твои фэны – которые вознесли тебя на, блять, пьедестал, – на последнем слове голос пацана становится ещё более ядовитым и гнусавым, – от тебя отвернулись? Кем ты стал, если твои фэны теперь – чёртовы толстосумы, которых ты раньше презирал? Кем ты стал, если моя вера в тебя превратилась в ненависть? Кем ты стал, если предал сам себя? Звонок заканчивается длинным гудком. Мирон сидит на кровати, пялясь, невидяще, в пространство. Потому что, несмотря на плохо подобранные слова, парень-то прав. Только вот, даже если бы ему резко захотелось что-нибудь написать, он бы не смог. Мирону рыпаться сейчас нельзя. И даже не из-за мэра – если бы дело было в мэре, жизнь была бы намного проще. По квартире снова разносится дебильный рингтон, а через пару секунд – протяжный гудок.– Мирон, – раздаётся знакомым прокуренным голосом, – я хочу тебя видеть. Снова гудок – запись закончена. Мирон вздыхает и поднимается с кровати, на ощупь пытаясь отыскать мобилу. Если бы дело было только в мэре...