Равноценный обмен (1/1)

Вести заметки в тусклом, сыром помещении чертовски неудобно?— даже с превосходящим все нынешние аналоги острым зрением Вечного. Но Фейн не привык тратить время попусту, а фиксирование особенностей поведения местной фауны?— единственное занятие, что несет в себе вполне ощутимую ценность, в отличие от выслушивания нытья одной эльфийской особи насчет наличия в пещере детенышей человеческих особей….Или же бессмысленного наблюдения за тем, как оба пресловутых детеныша пытаются убить друг-друга деревянными палками.А их ровесники из одной прекрасной эпохи коротали досуг за изучением мира через прекрасные приспособления из собственноручно созданных линз. И за творением целых проекций, которые они населяли придуманными персонажами, разыгрывая целые спектакли собственного сочинения…—?Фроли! —?грубый окрик перекрывает гам тонких голосов и хлесткой пощечиной возвращает из воспоминаний в настоящее. Обе мелких людских особи замерев, смотрят в сторону ящера-охранника, который встретил Вечного и его сопровождающих у входа суровым допросом, а с их красным ящером и вовсе разругался вдрязг.—?Как ты держишь меч?—?Ой!Названная Фроли перехватывает грубо выточенную деревяшку, сжав пальцы на подобии рукояти на более собранный, взрослый манер.—?А Моди тоже так делает! —?заявляет она в свое оправдание, указав на своего товарища по играм. Товарищ в ответ высовывает язык и поспешно пытается скопировать манеру подруги держать оружие.—?Надо думать своей головой. Огр бы уже хрустел твоими костями.—?Ха! —??Моди? подпрыгивает на месте и произносит нараспев. —?Фроли бы съел огр! Фроли бы съел огр!?Фроли? тратит на поиск решения конфликта ровно пару секунд. Потом, в лучших традициях взрослых сородичей, делает выбор в сторону физического насилия.—?И тебя тоже! Дурень! –выкрикивает она, пнув товарища в голень и с гиканьем бросается от него наутек.Вновь опустив взгляд, Фейн в своих тезисах особенно тщательно выписывает слова ?культура насилия?, ?поощрение травли?, ?дети-солдаты?, выделяя ?непедагогичность? жирным курсивом.—?Неплохо они здесь устроились, да? —?женский голос, внезапно вторгшийся в его слуховое пространство заставляет его посадить кляксу.—?Я не понимаю, то ли у этих неувядающих так принято, то ли ещё что… —?бесцеремонно продолжает плюхнувшаяся рядом особь из его окружения. —?Но ничего не делать, ждать и терпеть?— это та ещё ахинея. Амиро своего они тоже бы силой терпения спасали?—?А мне казалось, ты более меня осведомлена в абсурде здешних обычаев,?— Фейн осторожно промокает получившееся пятно, чтобы не испортить остальные строки. Он не видит смысла отчитывать особь за её неаккуратность?— все равно его нотации вылетят в другое ухо.—?Я общалась с эльфами более…городского типа. Они носят ботинки и одежку не из листьев и веток. Кое-кто из них даже мясо ест. У таких и подход к традициям другой, но оно и не удивительно. Вряд ли им в лесу рады.Фейн поводит головой на шее, компенсируя отсутствие глазных яблок, которые можно было бы закатить. Разрыв семейной связи и отлучение детей из-за разницы в культурных взглядах и прочей поверхностной ерунды?— кажется, этой песне не будет конца.—?Ваши методы воспитания потомства вообще оставляют желать лучшего. Хотя оно вам и так не светит,?— он выразительно кивает в сторону размахивающих палками детенышей.Он не особо надеется быть понятым в своем диалоге. Просто иногда он испытывает порыв зародить хотя бы в одном уме что-то разумное и вечное, пока ум этот окончательно не поддался старческой деградации, наступающей у этого вида прискорбно быстро.Особь некоторое время?— и, к ужасу Фейна, с явным довольством?— наблюдает за детьми, а потом вскользь оглядывает его заметки и жмет плечами.—?Их забрали от родителей и швырнули гнить в этой магистерской дыре. Воображаемый огр?— последнее, что их действительно пугает. И Калиас это знает.Фейн ненадолго задумывается, припоминая, кто такой Калиас. Но затем вспоминает, что со смертными и их вечно повторяющимися через пару поколений именами запоминать, как кого зовут?— все равно, что измерять песок ситом.—?Кто такой Калиас?—?Эм.Особь указывает на ящера, который только что угрожал детям огром.—?А. Ну да. Ты еще скажи, что он о них так заботится!Вопрос, конечно же, не вопрос, а так, саркастичная ремарка.—?А разве учить постоять за себя?— не проявлять заботу? —?судя по искреннему удивлению в голосе особи, жители здешних времен ещё даже не начали эволюционировать до понимания сарказма.—?К тому же, зачем он их тогда охраняет?—?Территориальность. Желание доставить неприятности местным авторитетам, обделившим его преимуществами. Защита будущего товара в конце концов.Особь фыркает. Наверное, её насмешило сложное слово ?территориальность?.—?Меньше всего работорговцы думают о своем товаре в условиях, когда нужно беспокоиться о собственной заднице,?— говорит она, поглаживая древко секиры. Насколько Фейн помнил, до входа в пещеру при особи была лопата, а хорошо он это запомнил, потому что намедни особь успешно применила оную лопату на головах и позвоночниках горе-налетчиков, осмелившихся напасть на их пляжную стоянку?— сама же особь потом долго выслушивала упреки от красного ящера на тему порчи инвентаря.Что ж, смена оружия более, чем красноречиво объясняет внезапные теплые чувства к охраннику.—?Тем более, если он считает, что скоро отсюда уедет, сидя на мешках с добром, то он идиот. А он не идиот.—?Доверюсь экспертам в этом тонком деле,?— тянет Фейн без особого энтузиазма. Разговаривать с тем, кто не понимает ехидных намеков, очень утомительно.—?Ты, кстати, не собираешься у него закупаться?—?Ах, точно! У меня же совсем не осталось хлеба! И ботинки уже натерли.Ученый экспрессивно притаптывает замотанной в тряпье ногой о землю.Дуализм его спутников его откровенно раздражает: с одной стороны, его компаньоны достаточно невыносимы, чтобы считать, что он будет счастлив караулить чью-то красную шкуру все ночи напролет, раз сон ему не нужен.С другой стороны, кто-то из них обязательно подсядет с идиотским предложением?— например, пообщаться.Это напоминает Фейну городского сумасшедшего, который размахивал коробкой и утверждал, что его кот?— живой и мертвый одновременно.—?Насчет ботинок не в курсе, а вот там, что-что крепче рванья у него найдется. Знаешь ли… —?вытянув руку, особь касается пальцем плеча Фейна. —?Кости тоже ломаются.Он не чувствует её прикосновения, как и боли, которой полагалось возникнуть при давлении на треснувшую от удара тупым топором межключичную связку.Удобство его состояния позволяет ему не беспокоиться о кровопотере, отравлении и нехватке воздуха. Но увы, восприимчивость к воздействию грубой силы на костные ткани никуда не исчезла, а желания искать повсюду обломки своих ребер и играть с собой в головоломку так и не возникло.Разъедающие припарки и самые демонические яды действовали чудесным образом на плоть нежити, однако лучшее, что Фейн смог найти в форте?— это плохонькая и медленно работающая отрава, которой местная гномка-целительница обрабатывала вещи.—?И что он хочет за свое, с позволения сказать, добро?—?В идеале?— деньги. Такие круглые штучки из золота, меди и серебра.—?Ха. Ха. Прости, что не аплодирую?— я отсмеялся еще тогда, когда понял, что в ваше время в качестве валюты используют куски металла.—?Ну, а чем ещё расплачиваться, бумагой? —?бесхитростно разводит руками особь, а затем теряет к обсуждению тонкостей местной экономики всякий интерес. —?Короче, можно ещё с ним чем-нибудь поменяться. Чем-нибудь таким же ценным. С Ифаном, правда, за пустяк сторговался… Ты же помнишь, кто здесь Ифан, правильно?—?Конечно, я знаю, кто такой Ифан! —?заявляет Фейн и, прежде чем женщина успевает задать другой идиотский вопрос вроде ?А как меня зовут, ты знаешь??, меняет тему.—?Я мог бы зачитать ему лекцию об изготовлении оружия Вечных, да только боюсь, его черепная коробка пострадает, так как она недостаточно эволюционировала для такого объема знаний.Особь долго смотрит на него, пока Фейн не решает дать её серому веществу время, чтобы переварить информацию, и продолжает свое наблюдение за пещерной фауной.Жертвы жесткого воспитания уже со смехом прыгают в луже неподалеку, побросав палки. Мужской человеческий экземпляр?— тот самый ?Ифан??— сидит напротив поджавшей под себя тонкие ноги слепой эльфийской особи в её закутке-алтаре и ведет с ней тихую беседу. Вероятно, он также получает свою порцию псевдоясновидческого бреда.Она не произвела на Фейна и половины того впечатления, под которым от неё вышли его менее когнитивно одаренные спутники: простейшая манипуляция и подача фактов в правильном свете. На такое не поведется существо даже с одним рабочим полушарием.Он не знает достоверно, какие бредни она рассказала другим, но основываясь на том, что услышал он сам, это наверняка было нечто вроде:?О, человек-любящий-помогать-эльфам, я гляжу в твое сердце и вижу, что ты хочешь помочь!??О, пленница-магистров-которая-очень-на-них-злится-и-не-скрывает-этого, наверное, ты хочешь сбежать!??О, бедный опальный аристократ в чужом краю, изложивший всю свою биографию в ругани с охранником еще на входе в пещеру! Ты чувствуешь себя брошенным и забытым, несчастная ты душа!?По крайней мере, якобы провидица подавала надежды в плане благоразумия. Его детальную и абсолютно внятную критику она восприняла с улыбкой и добрыми пожеланиями. Вряд ли, конечно, она собиралась бросить это занятие, однако в текущих условиях любая альтернатива тупой агрессии воспринималась, как чрезвычайное происшествие.—?В общем, так. Фейн,?— отмирает рядом с ним особь. Делает глубокий вдох, как перед погружением в воду.—?Калиас?— практичный мужик. Знания он на хлеб не намажет. Как и куски пространства и времени…ну или чем там Вечные у тебя платили вместо монеток. Ему нужно что-то конкретное, здесь и сейчас. В общем-то, мы можем ещё что-нибудь нарыть ему на продажу. Главное только с ним не разругаться. Ещё раз.Один из детенышей внезапно прекращает плескаться, уставившись себе под ноги. Затем он садится на корточки и елозит по илу руками. Зрячая и эльфийская особь тонко и драматично восклицает из своего угла что-то неодобрительное, но её игнорируют.—?Никогда не думал, что тебя будут так волновать правила экономического этикета в этой клоаке. Или где-нибудь ещё.Фейн уже не знает, зачем он ввязался в эту дискуссию. Он может просто взять то, что ему нужно, и не тратить время на эти примитивные рыночные отношения. По праву высшего. По праву Вечного. По праву старшинства, в конце-концов.Эта идея возникала у него периодически, от десятилетия к десятилетию. Вырисовывалась в пробелах заметок, накатывала на него приливной волной каждый раз, когда Фейн упирался в очередной тупик или когда ему в носовую полость упиралось острие вил. Манила своей ностальгической простотой по времени, когда Вечные ткали гобелен мироздания?— и он был……Безупречен.

Аборигенка вздергивает губу. Под это действо больше подходит глагол ?склабиться?, чем ?улыбаться?.—?Мне плевать на ту мутную бабу-кузнеца и что она с нами не хочет иметь дел. Никто не может греть задницу рядом с магистерской крепостью и не подставлять её магистрам. Понимаешь, о чем я?—?К сожалению.В такие моменты Фейн откровенно рад отсутствию у него желваков?— ибо их бы уже давно перекосило от любителей нынешнего поколения сводить все к пошлости. А если бы он решил записывать все присказки, метафоры и упоминания половых контактов, то перевел бы бумаги на пять томов.Выудив что-то из лужи, детеныш?— кажется тот, кого звали ?Фроли??— подбегает к ящеру-?Калиасу?, прижимая находку к груди. Ящер обращает на него внимание будто бы неохотно?— приглушенный его голос воспринимается как низкое, недружелюбное ворчание. Тем не менее, когда ?Фроли?, подпрыгивая на цыпочках и тарахтя подряд ?Смотри!.. Острое!..? вытягивает руки, он раскрывает ладонь. Детеныш, вложив в руку ящера свое подношение, убегает вприпрыжку, оставляя охранника стоять у входа с большим комком песчаного ила в руке.Фейн невольно замирает в ожидании логичного продолжения?— гнева, грубости или прочих нетрадиционных воспитательных мер.—?А вот кого я действительно уважаю,?— продолжает особь, точно привыкшая к сценам, наподобие грядущей?— Так это тех, кто не выменял свой хребет на временную безопасность. И их этикет. Их здесь не так уж и много.—?Скоро их здесь вообще не останется. Это вопрос времени.Фейн не видит смысла в уважении тупого и самоубийственного упрямства, не ведущего к решению проблемы.Однако аборигены возводили себе идолов и похуже. К тому же, раз он согласился на предложение особи работать вместе ради общей цели, и назначил её своим ходячим разговорником-путеводителем, нужно было проявлять больше…кооперации.?Калиас? так и не предпринял никаких грубых воспитательных мер и не покинул свой пост. Вместо этого он рассматривает и ковыряет комок когтем большого пальца, обнажая слоями песка куски перламутровой белизны. Такая свойственна ракушкам, которые местные узники собирают на берегу и достают из крошащегося ракушатника для того, чтобы сделать примитивное подобие оружия.Это истинный удел недалеких умов, думает Фейн, находить способ причинять боль и нести смерть даже чем-то столь…безупречным.Повертев раковину в руке, ящер отряхивает её о мешковину, а затем неторопливо прячет в карман. Все действие занимает у него не более секунды.С точки зрения аборигенов, то, что нашло юное создание, не пригодилось бы ему даже для наконечника или ?намазывания на хлеб?, поэтому подарок было логичнее выбросить. Или показательно растоптать.Но порой лучше оставить мысли аборигенов аборигенам.Вечный опускает руку на дно котомки, и нащупывает на её дне найденную ещё на корабле руну, выпавшую из чьих-то личных магистерских закромов.Он бы нашел ещё много чего интересного, если бы походил по дну ещё немного, но пропажа маски увлекала его намного больше.—?Чары,?— быстро говорит Фейн. —?На его меч или броню. Это полезно, не так ли? Будет ли это равноценный обмен?Особь вскидывает брови и одобрительно встряхивает лохматой головой.—?За хорошие чары обычно дерут с три шкуры, Фейн! Можешь неплохо так сторговаться. Дать пару советов из личного опыта?Теперь она будто бы ему улыбается?— хотя уголки её рта едва приподняты. Немного подумав, Фейн переворачивает страницу блокнота.—?Не откажусь.