забирай всё (1/1)

—?Уже лучше. Но все еще?— для тебя как-то слабовато. Я знаю, Дим, ты можешь лучше,?— голос?— вкрадчивый и забирающийся прямо под кожу?— в очередной раз заставляет парня разочарованно поджать губы. Он хмурится недовольно, поднимает упрямый взгляд на обладателя этого голоса.Антон сидит, развалившись в кресле с телефоном в руке. Откладывает гаджет в сторону и смотрит внимательно в сторону Димы, изучает его взглядом. Парня раздирает от противоречивых чувств. С одной стороны, хочется уже психануть и больше никогда ничем не делиться с Антоном, проявить характер, попутно высказав все, что думает. С другой?— съежиться под слишком властным его взглядом, вжаться в диван и не отсвечивать. Но… он ведь не всегда такой? Он часто дает по-настоящему дельные советы, поддерживает Диму всячески. Наверное, поэтому он продолжает показывать ему свои наработки.Дима?— не дурак. Он видит прекрасно, что с Антоном творится что-то странное. Но что именно?— понять не может. Может только бессильно наблюдать за тем, как меняется сам. Как непроизвольно подстраивается под изменчивое настроение друга. Как привыкает к нему и не считает уже чем-то выходящим за рамки. Как достает откуда-то из недр собственной души то, что так отчаянно пытается спрятать ото всех уже столько времени. От Антона, в особенности.Обычно, Диме это совсем не трудно, скорее, наоборот?— слишком просто. Антон смотрит на него открыто и без подвоха, Антон подшучивает над ним по-доброму. Антон улыбается, хлопает его по плечу, после очередной шутки. Горячо обсуждает с ним просмотренный футбольный матч, смешливо посылает нахуй во время очередного спора. Серьезно рассказывает о прочитанных новостях и долго обсуждает плюсы и минусы различных кредитных карточек. Он не особо посягает на личное пространство Димы, но всегда готов выслушать и поддержать. По-своему, конечно.—?Да не расстраивайся ты, придурок,?— голос мягкий и беззлобный совсем. —?Все будет.И Дима верит. Потому что он, во-первых, иногда и правда такой придурок, до смешного. Во-вторых, потому что так говорит Антон. Потому что так говорит.И ему рядом с таким Антоном и живется легче, дышится легче. Он ведет себя как настоящий друг, братан, бро. Не дает Диме поводов для посторонних мыслей. Да и думать о чем-то неправильном, по его собственному мнению, не хочется. Сказать бы, что Антон не замечает его вовсе, но неправда ведь, замечает. Просто, все это так естественно, так обычно, что разница в его поведении начинает бросаться в глаза сразу же.И дело даже не в том, что он говорит. Пусть даже от его слов порой хочется провалиться сквозь землю. Пусть его хочется послать подальше после них. Пусть даже они забираются под кожу, проникают в грудную клетку, добираются до сердца. Пускай загоняют его в краску, пускают волны непрошенных мурашек по телу. В конце концов, это всего лишь слова. Наборы букв, с которыми Антон обычно так хорошо управляется. Может, поэтому они всегда в цель?Но Диму больше напрягают действия Антона. Его поведение, слишком развязное, слишком непохожее на него. Он даже, грешным делом, решает, что друг пристрастился к бутылке. Даже спрашивает пару раз: не пьян ли? Ответ оба раза получает отрицательный, сопровождаемый насмешливым взглядом. Весело ему. Дима замечает, что Антон вообще много на него смотрит. Глаза карие будто бы становятся темнее обычного, делая его взгляд тяжелым. Невыносимым. Дима понимает прекрасно, что друзья вот так не смотрят. Открытым, темным, голодным взглядом. Он чувствует себя добычей, несчастной косулей, которая вот-вот погибнет в лапах грозного льва. Правда, добыча обычно не подозревает о своей скорой смерти, а вот Дима осознает прекрасно, как стремительно он несется ей навстречу. Наверное он, скорее, кролик, зажатый в кольцах удава. Чувствует, как постепенно из него уходит жизнь, ощущает силу и власть, его ломающую, но ничего не может сделать. Нет. Кролик?— не мог бы. Дима?— не хочет.Его уже совсем не бесят двусмысленные фразы, сказанные низким, тягучим тоном. Они, скорее, заставляют нахмуриться, смущают, выбивают из колеи. Порой Дима даже не находит, что ответить на очередное высказывание Антона, только смотрит в пол, молясь, чтобы щеки его раскрасневшиеся не было заметно. Или отвечает что-то тихим, внезапно севшим голосом, срывая с губ мужчины снисходительную ухмылку.Его все еще выводят из строя эти бесконечные, будто случайные, касания. Антон, кажется, не упускает ни возможности. И поначалу это Диму вовсе не смущает, но стоит Антону стать немного настойчивее… Не-вы-но-си-мо.Просто пора признать: все, что делает Антон не по-дружески, так влияет на Диму потому, что он сам испытывает к мужчине совсем не дружеские чувства. Их легче прятать, когда Антон… просто Антон. Сложнее, когда это чересчур внимательный, тактильный, голодный до него Антон. Сложнее потому, что он будто бы отвечает на невысказанные чувства Димы, будто выманивает их наружу своими действиями. И, будто видит, когда парень пытается закрыться?— старается еще сильнее. И вот уже Дима непроизвольно к нему тянется, покрывается мурашками, стоит подушечкам пальцев мужчины коснуться его предплечья или пробежать по шейным позвонкам. Все это?— неправильно. Не должно быть так, но Дима устал уже от вечной борьбы с самим собой.И им бы оставить все на этом же уровне?— такой смертельный танец хищника и добычи. Да только ни один подобный танец вечно продолжаться не может. Он обязательно должен закончиться. Чьим-то поражением, желательно.Дима не думает ни о чем, когда приходит к Антону в гости?— они договариваются вместе посмотреть один важный футбольный матч. Он очень естественно сходу оказывается в объятиях мужчины, крепких, слишком. Он, почему-то, теряет бдительность сразу же. И все, вроде бы, идет нормально?— насколько может быть нормальным их общение в последнее время. Они?— совсем рядом на одном диване. Антон вальяжно разваливается на нем, вытянув ноги вперед, а Дима, наоборот, усаживается, поджав под себя ногу. Игра идет, а Антон становится все ближе. Дима ловит на себе его взгляд так часто, что задается вопросом?— смотрит ли он в телевизор вообще? Оказывается, смотрит?— после игры горячо спорит с Димой по поводу происходившего там. Они что-то долго обсуждают, а потом наступает то самое мгновение тишины, когда все уже сказано, а новое пока не приходит в голову. И Дима зачем-то тянется вперед. Задевает горячим дыханием щеку Антона и приобнимает его неуклюже.—?Ну, пойду я,?— и резко встает с дивана, направляясь в прихожую. Зачем-то. Он знает, зачем. Знает, и не может поверить своей внезапной смелости. Наглости. Пульс стучит где-то в висках. Зачем, зачем ты полез?Антон догоняет его в прихожей. Дима его не слышит, понимает уже тогда, когда оказывается припечатанным к ближайшей стене. Он выдыхает резко, даже немного испуганно, и успевает только расширить глаза от удивления, когда замечает, сколько всего сейчас читается во взгляде Антона. Его глаза сейчас?— темная пучина, настоящий омут?— сейчас очень близко. Дима делает вдох, чтобы возмутиться?— какого хрена? —?но чувствует, как волна абсолютно предательского тепла пробегает по телу.Он успевает только охнуть, когда Антон вдруг его целует. Не скромно, легонько, как школьник, а настойчиво, властно, спиной вжимая Диму в стену. И он, чувствуя, как вспыхивают его щеки, отвечает на поцелуй. Все это должно вызывать в нем негодование, отвращение, отторжение, но вызывает только непонятное, тянущее чувство в груди, постепенно перемещающееся в низ живота. Вызывает чувство иррационального облегчения, будто он только этого и ждал. Вызывает желание. Дима позволяет горячему языку Антона уверенно проникнуть в его рот, млеет от этого, выдыхает рвано, пальцами цепляясь за футболку мужчины. Это?— непозволительная ошибка. Это совсем выводит Антона из себя. Он целует Диму так, будто ему всего этого мало, будто он не может насытиться. Перемещается на скулы, заросшие короткой щетиной, опускается к шее, целуя, прикусывая особенно нежные места. Срывает с губ Димы еще один вздох, смешанный со стоном.И это парня приводит в чувства. Он не может, так нельзя. Ему… ему не хочется так. Дима кое-как отстраняется от Антона, выпутывается из его объятий. Ну и хорошо же он, наверное, выглядит со стороны?— раскрасневшийся, с припухшими от поцелуев губами, с засосом на шее. Качает головой из стороны в сторону и двигается в сторону двери.—?Так нельзя, Антон. Мы не можем… —?не договаривает, скрывается за дверью и стремительно покидает дом, безуспешно стараясь не думать о произошедшем.Он готов поклясться, что видел, как мужчина провожает его довольной улыбкой.