Глава 71, почти целиком посвященная прелестям благоустроенного быта (1/1)

Не успела еще за последним из гостей хлопнуть калитка, как Туу-тикке повернула ключ в двери своего домика и прислонилась к ней спиной. Пожалуй, роскоши человеческого общения с нее хватит надолго. Ключ есть у Муми-мамы и, так уж и быть, у Муми-тролля, но, будем надеяться, даже он понимает, что ее просто надо оставить в покое на пару дней. А еще лучше — недель. Или месяцев. Еда исправно появлялась на веранде домика, взамен Туу оставляла чистую посуду — и этим ее контакты с внешним миром исчерпывались. Это было прекрасно. Что ни говори, но Муми-тролли умеют оставлять в покое. Но однажды на подносе появилась записочка. ?Туу, не хочу тебя тревожить, но пора показаться врачу?. Туу-тикке вздохнула. Проклятый организм подвел ее. Тело юксаре не имеет право так себя вести! Уж если инфаркт — так умри от него! А не делай... зависимой. Но не стоит создавать проблем друзьям еще больше, чем ты уже устроила. На следующий день она с утра ждала на крыльце одетой. -- Отлично, - кивнула Муми-мама. - Муми-тролль успеет нас подбросить к доктору Эклунду до работы. А потом подождем на Еловой кого-нибудь, кто сможет нас отвезти домой.Туу-тикке только вздохнула. Если Туу-тикке первые дни по приезде наслаждалась покоем и одиночеством, то Муми-маме покой только снился. Помимо домашних дел она уже несколько раз обошла весь поселок, попила кофе с фру Линдберг, поблагодарила коммандера Форсберга за помощь (и, кстати, они очень душевно побеседовали, коммандер даже поил ее кофе с булочками) и заодно вернула ему две тысячи крон, про которые Снурре, конечно же, благополучно забыл, посетила все магазины, съела пирожное в лавке у господина Андерссона и поделилась с ним впечатлениями о лете под Мальмё и путешествии, сходила к доктору Эклунду и, само собой, не обошла вниманием и сестру Ларссон, вручив ей небольшой сувенирчик из Испании... Муми-мама действительно за это время пообщалась со столькими людьми, что ей уже начинал сниться покой — как она неторопливо ест еловые иглы, взбивает перину и погружается в спячку, - настолько насыщенными были ее дни. К счастью, с Тофтом побеседовать она успела еще в Столице, в гостинице, без спешки. Бедный мальчик, он, оказывается, лежал в госпитале совсем один, так нуждался в поддержке, а никто ей ни слова не сказал! Он наверняка чувствовал себя брошенным и преданным, но теперь уже, конечно, ни за что не признается. И эта глупость, уволиться из полиции! Зачем, ему же нравилось служить... Муми-мама слушала Тофта, которого наконец прорвало, и он, захлебываясь, изливал ей свои смятенные чувства, и всё больше расстраивалась. Но потом начала постепенно понимать еще кое-что. -- Тофт, мне кажется, та часть твоей натуры, которой ты никогда не давал развиваться, рвется наружу. Оттого тебе так тяжко и всё опротивело сейчас. -- Причем здесь это? Я потерпел поражение, провалился... -- Отто. Ничего ты не потерпел и не провалил. -- Как же! Полссон сделал из меня последнего идиота! Так легко подловил! Это надо же было догадаться, выпить с ним! -- Он был гораздо опытнее. И то, как видишь, в конечном итоге просчитался. Нет, суть не в том. Даже нельзя сказать, что тот путь, который ты выбрал, завел тебя в тупик. Далеко не тупик, и Форсберг с огромной радостью примет тебя снова на службу, и ты приобрел опыт, и появившиеся враги в полицейской верхушке не такие уж прямо и враги... Просто тебе нужно больше. Или другое. Ты же сам сказал, что в поездке почувствовал себя... необыкновенно. Особенно. Совсем по-другому. Это та часть твоей натуры, что так отозвалась на путешествие, ищет своего выхода. Творческая часть. Надо признать ее существование и дать ей немного пространства. -- Но что же мне делать? Я собирался подготовиться и пойти в какой-нибудь технический колледж... Или... - Тофт смущенно поднял глаза на Муми-маму, - в армию... -- О нет, Тофт, только не в армию! - испугалась Муми-мама. - Тебе же предложат что-нибудь ужасное. -- А я бы пошел в действующие части, - нехорошо усмехнулся он. -- Я совсем не это имела в виду, хотя и это тоже чудовищно. -- Да. Скорее всего, это будет какая-нибудь штабная работа. Или танк. -- Или военная полиция. Или еще что-нибудь... вроде того. -- Разведка? Если они узнают, что я полукровка? О-о, но теперь-то меня не возьмут в разведку, после такого прокола... -- А ты бы, конечно, хотел в разведку, - вздохнула Муми-мама. - Само собой, дорогой, они узнают. Во-первых, есть твое личное дело... -- Там на месте отца стоит прочерк! -- ...а во-вторых, у чистых хомс не бывает хвоста. -- Сволочь какая, всю жизнь он мне испортил! - закричал Тофт. -- Начнем с того, что этот неизвестный герой тебе ее дал... -- ...и заодно искалечил судьбу матери, бабушке и дедушке отнял по десять лет жизни, ради сиюминутного удовольствия, ясно, что никакой великой любви там не было, так, потрахушки! -- Отто... -- Да он обо мне даже не знает, а если бы узнал, все равно бы наплевал! Они все одинаковые! -- Тише, тише, милый, люди вокруг... Это всё в прошлом и сейчас... -- И сейчас снова вылезло! Это дрянная юксачья часть тянет меня в дорогу, а ты говоришь ей потворствовать! -- Но она — это тоже ты. -- Я не хочу таким быть! И не буду! - в ярости крикнул Тофт, - лучше и впрямь пойду и всю жизнь просижу на армейском складе, считая сапоги!-- Конечно, если это сделает тебя счастливым, почему бы и нет. Но удовлетворения от того, что ты задавил в себе поганого юксаре, на всю жизнь может не хватить. И тогда однажды ночью ты очнешься посреди склада на четвереньках с ворованным сапогом в зубах... Тофт невольно рассмеялся. -- И мои сослуживцы-хемули будут немало шокированы. Ладно. Я понял. Но я действительность не хочу взращивать в себе... это.-- Это — что? -- Безответственность, равнодушие к другим, криминальные наклонности... -- Но еще ?это? – и свобода, и творчество, и тонкое восприятие мира, умение видеть людей и вещи с неожиданной стороны... Понимаешь, Отто, милый, если ты будешь просто давить в себе часть своей натуры, она приобретет искаженные, гротескные и даже уродливые формы, как дерево, выросшее под камнем. И ты же знаешь, дерево в конце концов раскалывает камень. Но эту часть себя можно и воспитать. Взрастить. Так, как бы тебе этого хотелось. Наблюдать за ней, и, как с тем же деревом, вовремя подкармливать, прищипывать, подвязывать и направлять. -- Так что же делать? -- У тебя еще остались деньги? -- Немного... Хватит где-то на год, если остаться в общаге и потихоньку подрабатывать... -- А зачем тебе оставаться в Иварсбоде? Разве ты этого хочешь? -- Что же тогда, перебраться в Столицу?.. Но что мне там делать? В университет на стипендию я не пробьюсь... -- Тофт. Чего ты действительно хочешь?-- Набить морду Хольму! -- Да, это я поняла. И перебить окна в доме Альвы. Это мы уже обсудили. Но чего ты хочешь ради себя? -- Выкрасть ее из дома. -- Ну, это до первой ночевки. Такая девушка, как она, ударит тебя промеж ног, укусит и сбежит при первой же возможности. Ради себя — чего тебе хочется? -- Не знаю. Вернуться в Испанию. Там было так... -- Так вернись. -- Что, прям вот так, сразу?.. Но у меня вещи остались в общаге, да и больничный еще не оплатили... - забормотал Тофт. -- А тебе хочется возвращаться в общагу, собирать вещи? Уж с этим мы сможем тебе помочь. Деньги перешлем. И подстрахуем, когда вернешься, поживешь или у нас, или на Еловой... Тофт на некоторое время задумался. -- Я все-таки вернусь с вами. Попрощаюсь с коммандером Форсбергом. Объясню ему всё. Сложу вещи и перевезу к вам в сарай. А потом, действительно, отправлюсь... куда-нибудь. Все-таки я не настолько юксаре, чтобы просто ночью исчезнуть из гостиницы в неизвестном направлении, заставив сходить по себе с ума всех ближних.-- Ты мой хороший! И ты будешь слать мне письма или хотя бы открытки, а не как Снусмумрик, исчезнешь без следа. Пойдем ужинать, нас уже звали! - Муми-мама от души его обняла, и на этом их разговор в гостинице закончился. По возвращении Тофт сделал так, как решил: собрал вещи, перевез их в Муми-дол, попрощался с коммандером Форсбергом... ...но не удержался, и все-таки поехал к Альве. Первое время Нора наслаждалась возвращением домой. Во-первых, Муми-тролль был необыкновенно внимателен. Да что там, он просто души в них не чаял, и так искренне радовался и ей, и сыну, что Норе стало по-настоящему тепло, и даже немножечко стыдно за то, что она в последнее время так к нему охладела. Во-вторых, она решительно заявилась в полицейский участок и объявила, что намерена продолжать занятия по вождению. Эк, который уж было понадеялся, что до зимы больше никто не соберется, встретил это ее заявление с кислой миной, но теперь Нору такими глупостями было не испугать. А когда Эк по привычке во время занятия что-то такое рявкнул, Нора огрызнулась в ответ. Они посмотрели друг на друга с изумлением. -- Осмелела что ли? - спросил Эк.-- Да, - задрала нос Нора. -- Ну тогда за дорогой следи, фру Брунгильда Муми. И не лезь трактору под колеса, он же тебя не видит!Потом ей пришлось ездить с Мумиком в гости к Нильссонам. Ну как же, Муми-сын теперь не мог без своего разлюбезного Юхана! Ну и забирать Юхана к себе с ночевкой время от времени. В качестве довеска Нора даже иногда прихватывала еще кого-нибудь из Нильссонов. Еще они как-то подружились с Оливией Нюберг. То есть они вроде как дружили вчетвером, с фру Бенгтссон и Фелис, встречались все вместе на рынке, Оливия или Ингрид возили их на машине Фелис в ICA в Норфьярден... Няне Оливии на это время можно было подкинуть Мумика, и даже вместе с Юханом (что, конечно, немало разнообразило жизнь няни и расширило горизонты детей Нюбергов: те, открыв рот, слушали рассказы про Испанию и жизнь в деревне). Но с Оливией у Норы было больше всего общих тем, и вообще, она была в восторге и от того, как Оливия ведет дом, и как она управляется с мужем, и сколько всего знает, а Оливия восхищалась Нориным путешествием. Так что теперь Нора, по крайней мере, не сидела сычом в Муми-доле. А еще Нору одолевали всякие необычные мысли, поделиться которыми она решилась, как ни странно, с братом. -- Братец, а почему я не стала дальше учиться?-- Тебя вроде это никогда не интересовало, - в изумлении поднял на нее взгляд Снорк. - Ты же всегда хотела замуж и детей. А учеба это скучно. Разве ты не так думала? -- Я была еще очень глупой и ничего не понимала... ?Ты и сейчас такая,? - подумал было Снорк, но вслух все-таки не сказал, как сделал бы лет пять назад. Все-таки он тоже повзрослел. Нора не уходила, и через несколько минут Снорк все-таки спросил: -- И чему бы ты хотела учиться?-- Иностранным языкам, - выпалила Нора. Снорк снова помолчал. -- Ну, это можно, - наконец, сказал он. - У нас при университете неплохие языковые курсы и есть возможность заочки. Если справишься с ними...-- То что тогда? - сверкая глазами, спросила Нора. -- Тогда и подумаем. -- Ты же оплатишь мне эти курсы, правда, братец, миленький?-- А почему, собственно, не твой муж?..-- Ну братец, ты мне никогда ничего не даришь, - заныла Нора. -- Можешь продать пару своих побрякушек. -- Ну что тебе стоит... Осень была временем, когда работы у доктора Эклунда было хоть отбавляй. Перед долгой зимой все хронически больные и пожилые желали показаться и сдать анализы, давали о себе знать и летние подвиги на огородах, созревали зачатые весной детишки — и у фермерских жен появлялось время обратить внимание на округлившиеся животы, а с конца октября уже начинались вызовы на констатацию спячки. Так что народу в приемной было — тьма-тьмущая. Весь поселок. -- А говорили, милочка, что у вас был инфаркт, - сказала Туу-тикке соседка, сниффка с седеньким подвижным носом и подвязанными разноцветным платком ушами, глядя на её загипсованную ногу. -- О-о, так инфаркт был еще раньше, летом, - тут же вступила в обсуждение Муми-мама, - и что бы мы делали без фру Викстрём! -- Так она все-таки была с вами, фру Янссон?-- Ну конечно, а где же ей еще быть, если я ее об этом попросила, все-таки я немало сил вложила когда-то в её мужа... - Муми-мама завела разговор через голову Туу-тикке, заворачивая его в нужную сторону, как заправский кормчий. Туу только хмыкала, кивала и кхекала иногда. -- ...так вот эта Стелла Блумквист лучше бы следила за собой и своим сыном... -- Можно подумать, что все забыли, как она заполучила своего мужа, так что чья бы корова мычала, вот что я вам скажу... В горячее обсуждение актуальных тем включились практически все присутствующие. -- Между прочим, - вставила свои пять эре и сестра Ларссон, - Юханссон работал здесь, у нас, в прошлом году, а у доктора Эклунда чутье на людей. Абы кого он бы на работу не взял, - заявила она, и, нагруженная стопкой амбулаторных карт, величественно проследовала в кабинет.-- Следующий! - крикнул доктор Эклунд, и мучения Туу-тикке наконец-то вступили в заключительную фазу. К столу доктора подсела Муми-мама с ворохом бумажек, а Туу забралась на смотровую кушетку. -- Ай-яй-яй. В вашем возрасте уже надо проявить благоразумие и перестать скакать по горам... - доктор Эклунд стянул с загипсованной ноги чулок и потрогал пальцы на ноге. - Пошевелите пальчиками... -- Чего такого особенного в моем возрасте? - возмутилась Туу. -- Косточки-то становятся хрупкие... Я пропишу вам витамины с кальцием для скорейшего заживления. А сейчас снимем кардиограмму. Сестра Ларссон! -- Мне ее снимали уже десять тысяч раз, - фыркнула Туу-тикке. -- Значит, вам не привыкать. Старые есть? - Эклунд поверх очков глянул на Муми-маму.-- Да, вот, доктор...-- Прекрасно, прекрасно... И завтра натощак сдадите анализы. Не забудьте баночку с мочой. Маленькую баночку с мочой, - уточнил доктор Эклунд. - Именно с вашей мочой. Надеюсь, обойдемся без шуток юмора, да?-- А уж так ли это необходимо? - поинтересовалась Туу-тикке. -- Вам в следующем году проходить переосвидетельствование, чтобы подтвердить свое право на пособие, - сказал доктор Эклунд, - и заключение для комиссии буду давать вам я. Надеюсь, больше вопросов нет? -- С какой стати вы? - тут же спросила Туу-тикке. -- С такой стати, что Янссоны готовы зарегистрировать вас у себя, - фыркнул Эклунд, - или вам вместо меня хочется ехать в центральное бюро в Столицу? И толкаться там в многокилометровых очередях среди таких же независимых личностей? -- Нет, не хочется, - сникла Туу. -- Вот и отлично. -- Может, на автобусе поедем? - без особой надежды спросила Туу-тикке, когда они с Муми-мамой наконец-то вышли от врача. Та молча покачала головой, продолжая перекладывать какие-то медицинские бумажки. Наконец она скопом запихнула их себе в сумку.-- Нет. Не получится, Туу, - как можно ласковей сказала она. - Там очень высокие подножки. И довольно прилично идти от остановки до дома. На костылях не выйдет. -- И сколько нам там торчать, на Еловой?! -- Снурре заканчивает в шесть, герр Эк тоже примерно в это же время. -- То есть до семи. Пять часов! Среди кучи народу. -- Что ж, давай тогда зайдем вначале к коммандеру Форсбергу. Может быть он будет свободен и нас отвезет. Или заглянем к фру Линдберг... Туу-тикке сморщилась, как от кислого, но в результате они побывали и там, и там, а потом все-таки отправились на Еловую. Из-за этого Муми-мама чувствовала себя немножечко бессердечной, но разве она одна должна страдать?..Первой на Еловой просыпалась Ингрид. Звенел будильник, и она откидывала одеяло и резко садилась на постели. Протирала глаза, переплетала косу, надевала халат, включала верхний свет, чтобы Колин тоже просыпался, и спускалась вниз. По пути она срывала одеяло с Габбе и Алекса, спавших на диване, и включала свет в гостиной. Братья ворчали и укрывались снова с головой. Потом Ингрид заходила в ванную комнату, приводила себя в порядок, энергично чистила зубы и затапливала колонку. Дробный перестук ее пяток по лестнице был сигналом для Фил. Та еще в полусне начинала тормошить Снурре — дула ему в шею, покусывала за ухо, целовала и щекотала. Тот просыпался с жалобным скулежом, Фил вручала ему таблетку, и они проваливались в сон еще на полчасика, пока в дверь не забарабанит кто-нибудь — Ингрид или Колин. Поставив на плиту чайник и кастрюлю с водой, Ингрид возвращалась в спальню, поднимать Колина, по пути стянув с Блумквистов одеяло во второй раз. После этого Габбе со вздохом шел в ванную, потому как он возился там дольше всех. Выгонял его оттуда обычно Колин — ему надо было побриться перед службой. Дорожные работники ограничивались обычно простым умыванием в последний момент. Но, в общем-то, могли обойтись и без него. Фил иногда присоединялась к приготовлению завтрака. Тогда еда была позамысловатее. А так обычно рабочие и учащиеся получали стандартный набор из каши и яичницы с беконом. И ведро кофе. Солнце вставало всё позже, и без кофе обходиться было всё труднее. Наконец, всех, кого злая судьба гнала из дома, удавалось оделить свертком с едой и выставить. Развозили всех по очереди Колин или Снурре. Сбагрив мужиков, Ингрид и Фил садились спокойненько попить кофейка вдвоем, с гренками или блинчиками, и обсудить планы на день. Еще чуть позже на кухню спускался Вилле. -- Небо, какая же холодина, - Фил куталась в шаль. – Страшно представить, как я в это же время в школу таскалась в прошлом году...-- Кстати, ты собиралась туда зайти и узнать, что там за проблемы такие у Габбе с физикой. -- Точно. Придется идти, наверное. - Фил зевнула и поплотнее завернулась в шаль. - Только попозже. Что будем готовить? -- Куриных сердечек пожарим? -- Давай. С рисом. Мы с тобой прямо королевы сердец. Куриных. Ингрид бесхитростно рассмеялась. -- Ой, Фил, ну ты скажешь!-- Что может вызывать такую незамутненную радость мрачным осенним утром? - поинтересовался взъерошенный Вилле, остервенело скребя небритую щеку. - Каждый вечер я так надеюсь, что впаду в спячку, но всё никак...-- Может, вес надо набрать? - с искренней заботой предложила Ингрид. -- Если бы дело было в этом, Ингрид, я бы уже дрых без задних ног. За месяц прибавил пять кило, брюки уже не застегиваются... - Вилле был в шлепанцах, пижамных штанах и теплой кофте на пуговицах поверх майки. -- Вот ты впадешь в спячку, и бросишь нас один на один со Стеллой Блумквист? - укорила его Фил. - А как же Габбе без тебя? -- И вам всем тоже пора в спячку. Вообще всем пора в спячку, - буркнул Вилле и налил себе кофе, - а на этой неделе редакционный совет, - вздохнул он. - Нет чтобы заснуть до него... -- Жалко мальчиков бросать одних, - запричитала Фелис. - Ну как они тут будут без нас, так тяжело работать, и некому ни обогреть, ни накормить... -- Положись на меня. Я в спячку с десяти лет не впадаю, - бодро отрапортовала Ингрид, - скоро можно будет уже на коньках кататься, а там снег выпадет – и на лыжах. А потом Рождество! Елку поставим! -- Да, елка, - мечтательно прижмурилась Фил, - в этом году поставим настоящую. Под потолок. У меня на чердаке три большие коробки с игрушками, - сообщила она. -- Ой! - ахнула Ингрид, - здорово! А может, достанем, посмотрим?..-- Только после того, как обед приготовите, - буркнул Вилле, хрустя гренкой. - А то потом вас за уши не оттянешь. -- Можно подумать, мы маленькие, - обиделась Ингрид. -- Нет человека, который бы не впал в детство, раскрыв коробку с елочными игрушками, - философски заметил он. И оказался прав. К счастью, хозяйки вняли голосу разума, и большая сковорода куриных сердечек с приправленным рисом была готова (а суп так еще и оставался вчерашний), когда Фелис с Ингрид сняли с чердака три больших запылившихся коробки и невозбранно погрузились в сладостный мир мишуры и сверкающего стекла. Вилле пару раз прошелся до кухни и обратно, к себе, а потом поддернул пижамные штаны и присоединился к ним. -- Какие тут есть сокровища... - он восхищенно рассматривал вертолетик из сверкающих стеклянных трубочек и бусинок.-- Я думал, никого дома нет, - Габбе открыл калитку, зашел через кухонную дверь и, разувшись, заглянул в гостиную, - я стучал, стучал... Весь их с Алексом диван был завален елочными игрушками. -- Там на плите в сковородке еда, - отозвалась Фил, расправляя шелковые лепестки бордового с золотом цветка. - Смотри, Ингрид, таких три, можно будет по всей елке распределить...-- Суп в погребе, - кивнула Ингрид. - Достань обязательно и прокипяти! Суп надо есть обязательно каждый день. Да. А вот эти! Эти тоже шикарные! - она вытащила плюшевую розу в блестящей стеклянной обсыпке. - Будто снежком припорошило... -- Как в школе дела? - рассеяно спросил Вилле. Он раскладывал игрушки по цветам. -- Нормально, - тускло отозвался Габбе, повесил бергов пиджак на плечики в шкаф, а потом, вздохнув, стал доставать с полки домашнюю одежду. Переодеваться, видимо, придется в ванной. Он кинул равнодушный взгляд на всю эту рождественскую мишуру и поплелся в сторону кухни. Есть хотелось. Он уже пил свой травяной чай, когда на кухне появилась Фил. -- Мы там весь ваш диван заняли, - виновато сказала она, и проверила его таблетки в стаканчике. Вроде всё по схеме. - Не забудешь принять? Иди к нам в комнату, полежи после обеда, ты наверняка устал. Физика сегодня была? - Фил все-таки присела за стол, плеснула себе тоже травяного чая.-- Да. -- Как прошла? -- Как обычно, - пожал плечами Габбе. - Ничего особенного. - Он одним махом проглотил таблетки и запил подостывшим чаем. -- Пойдем, плед тебе дам, - сказала Фил. -- Да обойдусь, - вздохнул Габбе. - Спать не очень хочется. - Он начал доставать из сумки учебники. -- После обеда надо прилечь, - Фил тронула его за плечо. - Пойдем, не стесняйся. Ничего такого. -- Сейчас, посуду помою... -- Оставь. Не сгорит. Пойдем. -- Ну вот, видишь, как хорошо, - Фил подоткнула ему плед. - Вот тут лампа зажигается. Все, отдыхай.Она вышла, прикрыв дверь. Фил было стыдно, что она так и не добралась сегодня до школы. А то, что физик может быть противным, она знала. В общем-то, она и сама побаивалась с ним говорить. Таблетки делали всё... приглушенным. Терпимым. Габбе лежал в быстро сгущающихся сумерках, стараясь не спугнуть неосторожными мыслями тепло и расслабление, медленно охватывающие тело. Ему сейчас не больно. Не страшно. Не холодно и не голодно. Хорошо. Всё, что было, прошло. Всё, что будет, еще не началось. Задержаться бы в текущем моменте подольше. Глаза закрывались сами собой, но засыпать не хотелось. Если заснешь — то потом придется просыпаться. А там — всё сначала. Но сон его всё-таки одолел. -- Габбе, вставай. Пойдем, попьем какао с булочками, и тебе надо за уроки садиться.Разбудила его, к счастью, фру Фелис. Это было куда лучше, чем фру Бенгтссон, та заставляла сразу подыматься, а Фелис позволяла потихоньку отойти. Да к тому же, еще и сон был какой-то неприятный, так что и не жаль проснуться. -- Долго я спал? - зевнул Габбе.-- Часа два. Скоро наши с работы придут. Подымайся потихоньку. - Фил вышла, прикрыв дверь. Габбе зевнул, сел на кровати. Зажег свет и посидел, ожидая пока зеленые пятна разойдутся перед глазами. Да, лучше успеть перед приходом Алекса сесть за учебники, чтобы он не набросился с упреками. Хотя толку-то, сколько не сиди... Габбе поднялся, поправил покрывало, аккуратно сложил плед. Все-таки почему Фелис так по-доброму к нему относится? Тайком радуется его бедам и ей стыдно за своё злорадство? Но она имеет право на месть... Габбе медленно поплелся на кухню, где Линд уже активно поглощал какао и горячие пышки, в компании Фил. Кто-то из них освободил торец стола и выложил туда его учебники и тетради. Габбе медленно, разве что не кряхтя, опустился за стол, вытянул ногу. -- Не посмотрите мое сочинение, герр Линд?-- К какому дню задали? -- К пятнице. -- Ну тогда еще есть время, гляну, - Вилле взял протянутую тетрадь, пролистал. - Это всё оно? -- Да. -- Немало. На кухню заглянула Ингрид с ворохом белья в руках, хмурясь, проинспектировала кухонные полотенца. -- Сменю, - решила она. - Габбе, ты почему посуду за собой не помыл?!-- Простите... -- Я ему разрешила, - сказала Фил. -- Всё равно, должен сам соображать. Иди, собери ваше с Алексом грязное белье и кинь в корзину, завтра с утра стирать будем. И наволочки смени. -- Инни, бросай всё, выпей какао с плюшками, - предложила Фил. - Пока горячие. -- Некогда мне тут рассиживаться, - сказала Ингрид, и бросила белье в угол. - Ну разве что глоточек. Да, и я потом пойду мыться. А то вечером опять горячей воды не хватит волосы прополоскать как следует. Так что планируйте свои нужды. Колонка теперь гудела, не переставая, считай весь день напролет. -- И тебе, Вилле, тоже было бы неплохо, - заметила Ингрид, запив четыре плюшки большой чашкой какао, и поднялась на ноги.-- Перед редакционным советом помоюсь. И побреюсь, - флегматично ответил Линд, - сейчас-то чего? -- От Снурре заразился, что ли? - фыркнула Ингрид, сорвала полотенца с крючков и пошла дальше причинять пользу. -- А ты почему не получила никаких ценных указаний? - Вилле поднял глаза от сочинения Габбе на Фил. - Почему такая несправедливость? -- Во-первых, я хозяйка. А во-вторых, мне было велено привести ногти в порядок, - фыркнула Фил. - И, между прочим, я хорошая и аккуратная девочка, в отличие от вас всех, раздолбаев. Габбе фыркнул какао. -- Простите, - откашлявшись, сказал он.-- Что вызвало твой смех, а, то, что я аккуратная, или то, что я хозяйка? - задрав бровь, поинтересовалась Фил. -- Что вы тоже получили нагоняй, - хмыкнул Габбе. -- Ингрид заботится о нас и очень старается, - назидательно сказала Фил. -- ...чтобы мы тут все не расслаблялись, - добавил Вилле. -- Ну, ты-то как раз неплохо расслабился, - заметила Фил. -- Деревенская жизнь, - сладко потянулся Линд, закидывая руки за голову, - свобода, минимум условностей и обременительных ограничений. Как-то так. Последняя плюшка чур моя. -- У тебя в роду юксаре не было? - подозрительно спросила Фил. -- А черт их знает, - беспечно отозвался он. - Юксаре с хомсами отлично смешиваются. Может, и согрешила бабушка с водолазом. В целом неплохое сочинение, Габбе, в нем явно есть мысль, но подредактировать, конечно, надо. Займись чем-нибудь еще, а я пока немного над ним подумаю... Долго думать не пришлось — кто-то начал кидать шишки в окна. Довольно метко, надо сказать. -- Снурре опять ключи забыл? - предположила Ингрид.-- Да рановато еще, - сказал Вилле, взглянув на часы. - Разве что пораньше смылся. Пойду открою, - он встал и снова подтянул пижамные штаны. Вилле вернулся на кухню в сопровождении Муми-мамы и Туу-тикке, старательно делая вид, что он ничуть не смущен. При виде незнакомых женщин Габбе вскочил из-за стола, уронив с громким стуком прислоненную к нему трость. -- Ой, да сидел бы уж, - отреагировала Ингрид. - Только Фил прилегла! Фру Янссон! Туу-тикке, проходите скорее...-- Здравствуй, Габриэль, - Муми-мама протянула ему руку, Габбе замялся, не зная, как правильно, пожать или поцеловать. Вышло что-то среднее, и он еще больше смутился. Туу-тикке хмыкнула и с помощью Вилле села за стол. -- Надеюсь, нас здесь покормят настоящей едой?-- Суп будете? - немедленно предложила Ингрид. -- А еще что-нибудь есть? -- Куриные сердечки с рисом. -- Ну давай, – милостиво кивнула Туу-тикке. - И то, и другое. А пахнет выпечкой... -- Это Фил плюшки делала, - пояснила Ингрид. -- Я ж говорила, нечего было к Линдбергше тащиться, - сказала Туу, - так бы и нам плюшек досталось. -- Я еще сделаю, тесто осталось, - посулила Фил, пробираясь на кухню, где уже стало тесновато, - я думала, что случилось... Мама, Туу! - она обнялась и поцеловалась с обеими. - Я все собиралась к вам зайти, но так холодно... Туу, так ты до сих пор не в спячке? -- Доктор Эклунд велел набрать вес, - сказала Муми-мама. -- Да это он всем говорит, - фыркнула Туу, подвигая к себе миску с супом. - Хочет, чтобы все были жирными, как он. -- Я сейчас уберу, - засуетился Габбе, - чтобы вам не мешать...-- Да нет, милый, ну что ты, - возразила Муми-мама, - это мы тебе мешаем. Прости. Габбе воззрился на нее с подозрением. Она что, не знает, кто он?-- Мы сейчас быстренько перекусим и пойдем в гостиную, - продолжила Муми-мама. - Снурре ведь сможет отвезти нас домой?-- Конечно, - кивнула Фил. - Или Колин. Кто раньше придет. Только там в гостиной весь диван занят, мы решили достать елочные игрушки... -- Какая красота! - выдохнула Муми-мама, когда они доели суп и жаркое и все-таки перешли в гостиную. - Туу, ты только посмотри! Настоящие сокровища! Вот ради чего стоит бодрствовать зимой! Туу-тикке хотела было фыркнуть, что зимой навалом вещей и посущественнее, стоящих бодрствования, но, очарованная блеском, подошла ближе, и, наклонившись, деликатно тронула хрупкое стекло. Вилле подставил ей стул. Туу присела и стала перебирать игрушки, время от времени поднимая одну из них и любуясь, как она сверкает в свете лампы. -- Мы хотели отложить те, что будем вешать в этом году, - сказала Фил. - А так у меня три ящика... Это старинная, еще от бабушки. Изящная, да?Туу ничего не сказала в ответ, но её смуглое обветренное лицо, сморщившееся, будто печеное яблоко после всех перепетий этого года, просветлело. -- Давай поставим елку сейчас, - сказала она Муми-маме. - Пока не заснули. -- О. А можно? И, к сожалению, у меня совсем нет таких игрушек... -- Я с вами поделюсь, - быстро сказала Фил. -- Насколько я знаю, нет законов, запрещающих ставить елку тогда, когда этого хочется, - усмехнулся Вилле. - И попросите Снорка сделать вам гирлянду из лампочек. Будет очень красиво. -- Раз так... То будет чудесно, - согласилась Муми-мама. Туу-тикке с Муми-мамой уезжали с Еловой, нагруженные коробкой отобранных игрушек. -- Пока, злодей, - сказала Туу-тикке упорно сидящему над учебниками Габбе, выходя из кухонной двери наружу. - Не дрейфь.Габбе вскинул голову, недоуменно поглядел ей вслед. Нет, конечно, ну до чего же по-разному все живут на этом свете... -- Всего доброго, - вежливо ответил он.-- А зачем вы пустили к себе Блумквистов? Из изощренного чувства мести? - поинтересовалась Туу-тикке у Снурре уже в машине.-- Им жить особо негде. Общага так себе приспособлена для инвалидов, - хмыкнул Снусмумрик. - А потом, Фил он не напрягает... -- Так она тебе и скажет. Значит, твоя задача — присмотреть нам за выходные по-настоящему симпатичную елочку в лесу. И отвести к ней Муми-тролля с тележкой. -- Будете рубить елку? И не жалко деревце? - подначил он. -- Зато какая красивая смерть, - фыркнула Туу. -- Вам ничего не нужно в Муми-доле? - внезапно в пятницу за ужином спросил Линд, - а то я туда завтра еду.-- Придуши Нору Снорк, - буркнул Колин. - Достала. -- Фу, Колин, прекрати немедленно, она моя подруга! - возмутилась Ингрид. -- А что тебе нужно в Муми-доле? - заинтересовался Снурре. -- Мне поручили сделать предложение, от которого невозможно отказаться, - усмехнулся Линд. - Помните, на празднике Муми-мама рассказывала о поездке и показывала свои зарисовки? Энгстрёму это запомнилось. Так вот, сегодня на редакционном совете обсудили их публикацию. Будет такая серия, в подвале по субботам, пара картинок с подписями. Если Муми-мама сама откажется написать текст, то я помогу. Но, думаю, лучше бы она сама. -- Потрясающе! - выдохнула Ингрид. - Рисунки фру Янссон будут публиковать в газете! -- Наконец-то исполнится мечта Норы, и она попадет на страницы прессы, - захихикала Фил — правда, в виде карикатуры... Какое счастье, что меня там нет... -- Вообще-то, у нее есть целый альбом и про ваше осадное сидение под Мальмё, - тонко улыбнулся Линд. Фил пошла красными пятнами. -- Муми-мама не станет этого делать! - в ужасе сказала она.-- Но там же не будет имен. -- В Иварсбоде все узнают.-- Зато убедятся, что это лето ты действительно посвятила уходу за Туу-тикке. Будет очень смешно, - подначил Снусмумрик. -- Надеюсь, она зафиксировала для потомков то, как ты выливал бочку с говном, - поджала губы Фил. -- А это не опубликуют по соображениям цензуры, я ж был в чем мать родила! - уже откровенно заржал Снусмумрик. -- Ох, нет... Я пойду ей позвоню... - заметалась Фил. -- Это будет очень неплохая прибавка к пенсии, - отметил Линд. -- Уже поздно, они Мумика укладывают, - усмехнулся Снурре. -- Начнут все равно с Испании, - пообещал Линд. - А там, может, оно и не пойдет. Читатель не заинтересуется. К сожалению для Фил, он ошибался.