Глава 66, в которой жизнь, изменившись, продолжается. И продолжает меняться (1/1)

Фру Муми чувствовала себя несправедливо обиженной. И, честно говоря, у нее для этого были все основания. Муми-тролль просто поставил ее перед фактом. Просто вот ?отпуск я беру сейчас, и в сентябре на море поехать в этом году не выйдет?. И точка. Нет, Муми-тролль выглядел при этом достаточно огорченным и озабоченным, да. Особого веселья он не выказывал, но здорово оживился, когда братец подержал идею со строительством. Ну как можно быть таким чурбаном! Потом, заметив все-таки, как Нора огорчена, он принялся подлизываться, терся мордой, обещал, что в будущем году — обязательно, или даже на Рождество, постарайся зимой не засыпать, – шептал он ей ласково, – дадут премию, съездим на пару дней в Столицу, заселимся в самую роскошную гостиницу, только мы с тобой... Ага, ну как тут не заснуть, за весь год так набегаешься, накрутишься, так устанешь, что осенью глаза сами смыкаются, особенно когда Муми-сын начинает так уютно зевать... А тут даже Мумик ее бросил. Репьем пристал к этому мерзкому юксенышу Юхану, понабрался от него всяких дерзостей, смотрит, открыв рот и во всем обезъянничает. Прямо как Муми-тролль когда-то! Да, этому тоже хватает одного взгляда на своего драгоценного Снусмумрика, чтобы превратиться в послушного телка. ?Снусмумрик сказал?, ?Снусмумрик посоветовал?... Нашел себе советчика. Бродягу. Уголовника. Тракториста из ДРСУ. Сам человек с высшим образованием! А все ?Снусмумрик же говорит...? Снорк фыркнула и подлила еще горячей воды в таз с бельем. Стирать приходилось ей, а стирки на пятерых было, между прочим, предостаточно. В этой дыре даже свежих журналов не бывает. А потом руки у нее загрубеют, шерсть загустеет, волосы посекутся, и Муми-тролль будет стесняться брать ее с собой на всякие официальные мероприятия на работе. Ну до чего же обидно! -- Мама, смотри, сколько мы грибов набрали! – вся компания вернулась из леса, куда они ушли еще на рассвете.-- Молодцы, - холодно сказала Нора, глядя на запачкавшихся детей. А грибы, между прочим, теперь еще и чистить придется. От них руки вообще черные станут. Хотя кто ее здесь видит!..-- Мама, а я скатился в овраг, но совсем-совсем не испугался, и Туу меня вытащила! - немедленно принялся пересказывать свои приключения Муми-сын. Нора, задрав бровь, выразительно посмотрела на Муми-маму и Туу-тикке. -- Ой, это было очень веcело, хотя и немножечко опасно, - сказала Муми-мама. - Самую чуточку.-- Как же ты скатился в овраг? - противным голосом спросила Нора. -- Я такой гриб нашел! Самый лучший! Он на краю рос. Юхан потом слазил и его достал. -- А Юхан не мог сразу за ним полезть?! -- Его я нашел... -- Да Мумик и сам мог, - великодушно сказал Юхан, - не повезло просто. Нога соскользнула. Нора не выдержала. -- О боже! О чем вы вообще думаете?! Мы здесь отрезаны от цивилизации, сидим в одиночестве среди лесов, и случись что, до телефона бежать - час! Как можно быть настолько безответственными! Пускай вам, старухам, жизнь не дорога, но за детьми-то надо смотреть! Муми-мама! Ну ты-то?! А если бы что-нибудь случилось с Мумиком?!-- Мама, но со мной же ничего не случилось, - Муми-сын обнял ее. - Не расстраивайся! -- А могло! Ты тоже хорош, - Нора прижала его к себе, - обо мне ты подумал?! -- Рановато ему еще думать о тебе, - фыркнула Туу-тикке и пошла к дому, - пусть поживет спокойно еще пару лет. Но хуже всего были пробуждения по утрам. Муми-тролль привез мощный электрообогреватель, но все равно, за ночь фанерный домик успевал выстыть. И вот, утром надо было выползти из спального мешка, добежать до уличного сортира, а потом, поджимая от холода хвост, скорее ставить на плитку чайник. Только выпив пару чашек кофе и съев полпачки печенья, фру Муми хоть как-то примирялась с жизнью. Кстати, от такого холода шерсть у нее стала до неприличия плотной, так что упорные попытки загореть кончились ничем. В то время как все подруги будут щеголять тонкой бархатной шкуркой, сквозь которую соблазнительно проглядывает персиковый загар, она одна будет вся лохматая, как лесной тролль! Хоть иди на грумминг. А потом зарядили дожди. Нора думала, что Юхан, запертый в тесном домишке, станет совсем невыносимым, но он-то как раз переносил непогоду легко: свернувшись клубком в спальнике Туу, он часами смотрел, как стекает дождь по стеклу, то подремывая, то ненадолго оживая, почуяв еду. А вот Муми-сын маялся от скуки. Муми-мама сажала его с собой рисовать, но его хватало ненадолго. Туу-тикке что-то вырезала из дерева, и они некоторое время сидели вместе, и Туу рассказывала какие-то путаные истории про то, что она вырезала. Какие сказки без конца и начала про черпаки и ложки, которые когда-то были мачтой, и прочие глупости. Муми-сын некоторое время слушал, потом забирался под бок к Юхану, дремал, но часами смотреть на дождь, как юксеныш, он не мог, начинал лезть к нему с разговорами, Юхан демонстративно зевал, скалился, и в конце концов говорил ему отстать. Муми-сын обижался, и шел за утешением к маме. А какое от нее утешение?! Нора сама чуть не плакала, моя посуду в холодной воде. От злости она шла ругать Юхана и требовать от него поиграть с Муми-сыном, но тот успешно огрызался, пока Нора не переходила к уж совсем взрослым укорам, например, в дармоедстве, тут на защиту Юхана вставала Туу, и затевался ежевечерний скандал. В конце все плакали, Муми-мама жарила на ужин блины, и, наевшись блинов и восстановив хрупкий мир, все засыпали, чтобы с утра начать сначала. -- Туу-тикке, миленькая, - ныла Нора, - ну давай уже поедем в Муми-дол, ну сколько же можно здесь мерзнуть, дожди уже никогда не кончатся, мы все простыли, Мумик сопливится...-- Ну поезжайте, - как всегда отвечала Туу, - я точно знаю, скоро погода наладится. В начале осени тут прекрасно. -- Господи, что тут может быть хорошего, холод, мокреть, грязь — непролазная, Муми-тролль в прошлый раз шел пешком от деревни, в магазин даже молоко не завозят, сахар кончается, мука кончается, и зачем мы премся туда под дождем, все равно ничего хорошего там нет, я точно простужусь, ну что здесь хорошего, в сентябре надо ехать на юг, а не сидеть в сырости и холоде, ах, юг, я вообще даже не покупалась как следует в этом году... -- Да кто ж тебе не давал, лето жаркое было? - жестоко интересовалась Туу-тикке. -- Ну да, конечно, мамы не было дома, все хозяйство на мне, столько забот, у нас, между прочим, еще и огород, и я училась водить.. -- Научилась? -- Если бы Тофт не ушел, то конечно бы научилась, но пришел этот злыдень Эк, а он только ругается... -- Чтоб я еще раз с тобой в магазин пошла, - пробормотала Туу. Тут Нора поскользнулась, упала в лужу, уселась, и заревела уже совсем по-детски, размазывая слезы. Туу-тикке присела рядом с ней на корточки, и просто сидела рядом, пока та наконец не успокоилась. Тут и дождь прекратился, и появился просвет. -- Слушай, ну если тебе так хочется на юг, так поехали на юг, - наконец, сказала Туу.И они поехали. Конечно, если бы не бескомпромиссная решимость Туу-тикке, ничего бы не вышло. -- Вы с ума сошли! - кричал Муми-тролль в телефон, но они уже были на вокзале в Мальмё.У Норы вообще голова кружилась от всего этого. Вот так вот схватить детей в охапку, запереть дом, сесть на автобус — и, о боже, еще вчера она сидела под кустом в какой-то дыре, а теперь сходит с поезда в Столице! Туу закоулками притащила их в какую-то гостиничку, внешне несколько пугающую, но растерянной и уставшей Норе было уже все равно, к тому же внутри оказалось почти уютно, если закрыть глаза на обилие довольно-таки угрожающе выглядящих юксаре. Но Туу-тикке здесь отлично знали, так что к их компашке отнеслись радушно, и выделили отдельную комнату, с двумя двухярусными кроватями. Дети, конечно, от всего этого были страшно возбуждены, и никак не могли успокоиться, взялись скакать с одной верхней кровати на другую, Туу, несмотря на это, тут же заснула, а Нора просто сидела в недоумении. -- Сходи в какое-нибудь кафе, дорогая, и купи еды, пожалуйста, - устало попросила ее Муми-мама, - нам на ужин и на завтрак. А я пока попробую их утихомирить.Пребывая все еще в состоянии острой растерянности, Нора покорно кивнула, взяла деньги и пакет, и вышла наружу. Прошла тихой улочкой, свернула.. И оказалась в другом мире, в центре Столицы, ошарашенная огнями, многолюдством, машинами, сияющими витринами, музыкой... Нора бродила, совершенно позабыв про всех, и просто глядела по сторонам, впитывая всей кожей этот карнавал большого города, с его суетой, праздничностью, безразличием и торопливостью... Сладкий запах из булочной привел ее в себя, она накупила целую гору выпечки, и поспешила обратно, чуть ли не подпрыгивая на ходу. Удивительно, но она все-все запомнила, как идти, и даже не пропустила еле заметный поворот в их темный переулок. И гостиница ей показалась теперь очень милой, такой... аутентичной, и, поставив чайник на общей кухне она мило поболтала с молодым симпатичным юксаре, и, кажется, они даже понравились друг другу... Нора принесла в комнату поднос с булочками и чашками, дети напились молока с медом и устроились спать вдвоем в одной кровати. Нора подсела к укладывающейся спать Муми-маме. -- Мы что, правда едем на юг?-- Да, дорогая. А почему бы и нет. -- Но у нас совсем немного денег. -- Туу умеет путешествовать почти без денег. И если нам действительно хочется на море, то, уверяю тебя, мы скоро окажемся у моря. -- Не могу в это поверить. -- Я тоже не до конца, но, главное, что хочу узнать. А ты хочешь попробовать? Ведь я могу поехать с Мумиком вдвоем, а вы побудете с Муми-троллем...На следующий день в Столицу примчалась делегация обеспокоенных отцов в составе Муми-тролля и Нильссона. Нильссон, впрочем, больше был обеспокоен, что Юхана не возьмут, и придется его забирать и как-то удерживать дома, пока не перебесится. Так что он был щедр даже чуть больше, чем мог себе позволить. С другой стороны, вся семья так отлично отдыхала от Юхана, а за уборочную обещали заплатить даже больше... Нильссон и Муми-мама сходили к нотариусу, и оформили все документы на Юхана. Еще не веря своему счастью до конца, Нильссон на радостях еще и сводил всех в кафе. -- Вы с ума сошли, - повторял Муми-тролль.Нора в ответ только фырчала, и пеняла ему, что он не смог нормально собрать и привезти южные вещи. -- Деньги кончатся, звоните! - помахал на прощание им Нильссон.И поездка на юг началась. Туу-тикке решила ехать в Испанию. Наверное. А дальше как получится. Глаза у Юхана сияли от восторга, как плошки. Они с Мумиком залегли на верхней полке и безотрывно пялились в окно, а когда вошли таможенники, вели себя так загадочно, что рюкзак Туу перетряхнули дважды. Нора ежилась на жестком сидении вагона третьего класса, и жаловалась, что в туалете ужасно, ужасно грязно. И вообще, неудобно спать у всех на виду. Муми-мама сидела у окошка и делала быстрые наброски. Туу-тикке беззастенчиво дрыхла на верхней полке. -- А если у детей начнется понос?..-- Мальчики сделали нам международную медицинскую страховку... - рассеяно ответила Муми-мама. Нора вздохнула. Это не тот юг, о котором она мечтала. Явно. Но... Накануне вечером к Габриэлю Блумквисту в госпиталь Красного креста, куда его перевели из тюремной больницы, заскочил Юханссон. Передал куртку, чистое белье, трость и деньги, и пообещал, что завтра после работы они все вместе за ним заедут. -- Голодным не сиди, сходи, поешь, тут совсем рядом, почти напротив, рыгаловка неплохая, и жди нас в больничном холле. Может, еще чего нужно? -- Нет, спасибо. Во сколько вас ждать примерно? -- Ну смотри, мы с Алексом примерно в шесть заканчиваем, Эк тоже где-то так же, пока он нас подхватит, получается около семи здесь. Я по дороге соскочу, к Фил. -- Как фру Викстрём себя чувствует? -- Да ничего вроде, поправляется потихоньку, но это дело небыстрое... -- Я так виноват, мне очень жаль... -- Да ладно, Габбе. Ты ж пытался Эмиля остановить. -- Просто я вообще всё это начал, и... -- Так, стоп. Начал всё Эмиль. Перед Фил извинишься за то, в чем действительно виноват, когда вы во двор к нам залезли, и за экзамен. Не бери на себя больше, чем есть на самом деле, никому это нафиг не сдалось. Давай, до завтра. -- До свидания. Габбе выписали из больницы сразу же после завтрака. Еще девяти не было. -- Свободен, - к нему подошел лечащий врач и пихнул ему неразборчиво исписанный бланк. - Выписка. И справка для полиции. Давай, собирай шмот и освобождай койку пошустрее.В тюремной больнице Габбе уже научили делать всё быстро и четко, не обращая лишнего внимания на нюансы своего самочувствия, так что койку он освободил за пятнадцать минут. Благо всё имущество отлично умещалось в пакет. В холле больницы начинался пятничный аншлаг, и вскоре сидеть там стало так себе удовольствием, если ты, конечно, не ставишь перед собой целью изучить все типажи бродяг и отщепенцев лена Вестерботтен. Несмотря на то, что в полотняной куртке поверх майки было уже прохладно, Габбе решил, что, в общем, оно вполне терпимо. Вокзал недалеко, деньги у него есть. Смысл маяться здесь почти восемь часов? Уже по пути к вокзалу стал накрапывать небольшой дождик, а пока он ехал на электричке, дождь разошелся вовсю. Ливень сделал все особенно унылым. Сразу стало даже не то чтобы холодно, а как-то по особому промозгло. Народу в поезде было немного, Габбе сидел у окна и провожал взглядом замызганные окраины Умео, всякие склады, мойки, ремонтные пути, потом череду прибрежных терминалов. Ближе к Норфьярдену пошли пригороды поприятнее, лесочки, усадьбы, но потом опять — заводские трубы, заборы, ряды муниципальных домов... Габбе сошел в Норфьярдене, и первым делом поехал в полицейский участок, к офицеру по пробации, отдать документы: справку об освобождении и выписку из больницы. -- Ну, чем теперь займешься, Блумквист? - спросил его офицер, на ходу принимая справки и даже не предлагая сесть.-- Пойду в вечернюю школу. Буду работу искать, раз комбинат закрыт. -- Угу, угу, работу... Насчет эмансипации не передумал? -- Нет, господин офицер. – Ну и дурак, - полицейский шлепнул печать на регистрационную карточку из шараги, и Габбе споро покинул полицейский участок. Тюрьмы он теперь не то что бы боялся – тюрьма для людей построена, и там живут, – но попадать в нее хотел еще меньше, чем раньше. Тем более, из-за какого-нибудь глупого залета. Пусть уж всё будет строго по правилам. К счастью, в середине дня Норфьярден был практически пуст, все его друзья и недруги были заняты делом — кто учился, кто работал, так что благодаря разошедшемуся дождю, Габбе практически благополучно дополз до автобусной станции, и уехал в Иварсбод, ни на кого не наткнувшись. От остановки до общаги тащиться было не так много, но последние метры показались Габбе альпинизмом. Идти надо было в горку, а нога разболелась не на шутку, да и замерз он, как сраный полярник. Но зато в участке отметился сегодня. Вообще никаких нарушений, значит. -- Ох ты ж, ты посмотри, а, как натоптал по мытому! - вахтерша, не стесняясь, огрела его тряпкой, - куда прешь не переобувшись, Блумквист!-- Что же мне, босому идти?! -- А что нет? - вахтерша снова пустила в ход своё орудие. -- Ладно, ладно... -- Да на вот, ботинки на газету поставишь, - вахтерша дала ему ключ. Здесь все по-прежнему. Габбе развесил куртку сушиться — через комнату была натянута веревка, на которой уже висели чьи-то вещи. Никого не было — соседи на работе. Он переоделся в сухое, сходил на кухню, поставил чайник. Попил пустого кипятка, не решившись взять чай или кофе — банки были другими, вдруг чужие, мало ли, скандал будет, и пошел звонить. -- Участок Иварсбод, слушаю вас.-- Будьте добры офицера Эка. Это Габбе Блумквист. -- А-а, Габбе! Это я. Чего тебе? -- Хотел предупредить, что сам доехал, и уже в общаге. -- Вот молодец! Рано отпустили, да? -- Сразу после завтрака вытурили, подумал, что я буду сидеть... Сможете как-то Алекса предупредить, господин Эк? -- Найду его или Юханссона. Ты там не голодный? -- Нет, спасибо.-- Ну ладно. Давай. Эк зашел к Форсбергу. Тот сидел без дела, задумчиво глядя на заливающий окно дождь. -- Габбе Блумквист в Иварсбоде, в общаге.-- Счастье-то какое, - флегматично отреагировал Форсберг. -- Я съезжу, скажу Алексу? -- Ну съезди. Чего бы нет, - вздохнул Форсберг и принялся бесцельно перекладывать на столе бумаги. Эк, выходя, вздохнул. Все еще переживает старик. Несмотря на тяжелый день, Алекс после работы зашел в магазин, купить вкусненького. В комнате шараги было темно. Он включил верхний свет. Габбе неподвижно лежал, накрывшись одеялом с головой, и Алекс немного испугался, пока тот не зашевелился в ответ на оклик и не повернулся нему. -- Алекс!Они обнялись. -- Сейчас переоденусь, ужинать пойдем. Отпросился пораньше, ребята там допоздна вкалывать сегодня будут, ждем штормов, может подмыть тот участок, где ремонт...Габбе сидел на койке, моргая, молча слушал его, и взгляд у него был отсутствующий.-- Ну вот, - Алекс натянул майку и тренировочные штаны, теплые носки, - пойдем. Ты не мерзнешь?-- Нет. На кухне народу пока было немного, Алекс поставил суп греться, нарезал колбасы, хлеба. -- Прости, что еду не погрел к твоему приходу, - сказал Габбе, зачерпывая супа. - Не знал, что тут наше. -- Опять тебя под ноль обкорнали, - Алекс потрепал его по голове, - да ладно, о чем речь-то. Я и не ждал. Ты как добрался? Дождь ведь пошел. -- Нормально, меня не очень задело. Только когда из Норфьярдена ехал уже, но тут от автобуса недалеко. -- Ты и в Норфьярден успел метнуться? Зачем? -- В участок. Справки им отдал. Об освобождении, из больницы... Завтра же суббота. -- Молодец. Я вот даже не подумал про это. Габбе молча доел суп, принялся за бутерброд. -- Еще отрезать? - спросил Алекс.-- Не надо, колбаса дорогая. Растянем на подольше лучше. -- Ешь, - Алекс отрезал еще кусок. - Ты похудел здорово. В больнице не взвешивали? -- Взвешивали. -- И что сказали? -- Ничего. Какая разница-то?! -- Ясно. В общем, особо никакой. Они доели и убрали посуду. -- Пойдем-ка в библиотеку, - сказал Алекс, - а то народ уже домой подтянулся, наверное.Габбе молча кивнул. В библиотеке в кресле у торшера сидел с книгой Тофт. -- Здравствуйте, господин инструктор Тофт, - Габбе потянулся снять кепку, которой не было.-- Здравствуйте. Алекс, Габриэль, - Тофт встал пожать руку Алексу. - Уже не инструктор, Габриэль. Учебный комбинат закрыт...Габбе молча кивнул и остался стоять. -- ...и я увольняюсь из полиции. Так что... - Тофт пошел к выходу.-- А разве всё не замяли? - с тревогой спросил Габбе. -- Замяли. Но осадочек остался. Да и инструктор Полссон пользовался популярностью в некоторых кругах... Хочу попробовать как-нибудь пробиться в университет. - остановился в дверях Тофт. -- Ясно... Жаль. -- Прости, если причинил тебе вред, Габриэль, - сказал Тофт. - Видишь ли, некоторые вещи, которые мне приходилось делать на комбинате, были частью плана... -- Вы мне ничего плохого не делали... А гонки на мотоциклах были даже классными, - чуть усмехнулся Габбе. -- Да, мне тоже понравилось, - кивнул Тофт. - Другого такого противника у меня не было. -- Ну... Может, еще и получше будет. -- Не уверен, что теперь врачи разрешат мне водить мотоцикл. - Тофт коротко кивнул и вышел из библиотеки. Алекс сел на его место, поманил Габбе к себе. -- Садись, давай поговорим хоть. В первый раз же нормально видимся после всего, что было. Ты, наверное, злишься на меня, Габбе? Обиделся?-- Просто мне стыдно, - Габбе сел в кресло, опираясь на подлокотники, вытянул ногу. - Очень стыдно. Как я могу злиться на тебя, Алекс?! -- Как любой нормальный человек, Габбе. Я не предупредил, что задерживаюсь, не сказал, что собираюсь делать, и ты решил, что я тебя бросил. Всё из-за этого. -- Алекс, нет, я давно решил, просто хотел дождаться осени, но тут это происшествие на на комбинате, и деньги, я их не вымогал, Эмиль сам предложил за пистолет, я просто думал, они тебе будут не лишними, а Эмилю уже ни к чему... Кто же знал, что он передумает, он всё лето только об этом и говорил, что да как... То есть я не оправдываюсь, и вообще, Эмиль меня не доводил, я сам решил, потому что... Потому что зачем это всё, Алекс... -- Габбе. - Алекс потер лицо руками. - Мы начнем всё заново. Обещаю. Я уже один раз так делал. Это возможно. Ты окончишь школу и поступишь. Я буду рядом. -- Алекс. Ничего не выйдет, я отупел... -- Габбе. Я разговаривал с врачами. Они говорят, это временно. Просто реакция на стресс. Ты не тупой, с тобой все в порядке, кроме импульсивности... -- Эти таблетки, Алекс. Без них я становлюсь... неадекватным, а с ними — тупой послушной скотиной. Как Эмиль. Никуда я не поступлю, в лучшем случае, найду работу попроще. -- Прекрати. Мы пойдем к нормальному врачу. С таблеток ты сойдешь. Все придет в норму. -- Алекс. Не рассчитывай на это. -- Хорошо. Если ты действительно хронически болен, я все равно не брошу тебя. Переведусь в Умео, переедем туда. Получу вышку, и вполне прокормлю нас обоих. -- Зачем, Алекс?! Зачем, если мне ничего не надо?! Ты пойми, с этими таблетками... я просто сегодня их не пил, поэтому так волнуюсь... Рецепты дали, я бы купил, но денег мало было... С ними мне всё безразлично. Если ты боишься... если тебе не хочется, чтобы я... пристрой меня куда-нибудь в приличное место. Врач из той больницы, где лечат Эмиля, предлагал мне какую-то коммуну для психов. Типа того. И живи свою жизнь. -- Коммуна лучше, чем вернуться к отцу? -- Конечно. Вернуться к нему отупевшим психом и инвалидом... Нет, знаешь. Такого даже под таблетками не выдержать. -- Габриэль. - Алекс вскочил, сделал несколько шагов туда-сюда. – Ладно. Не буду пока на тебя давить, переубеждать, мне говорили, что этого сразу делать нельзя. Просто поверь мне. Хоть немного поверь. Всё изменится. Не сразу, постепенно, но всё изменится. Габбе все так же сидел в кресле, опустив взгляд, и не возражал. -- Габриэль. - Алекс присел на корточки рядом, взял его за руку, постарался поймать взгляд, но Габбе отводил глаза. - Потерпи еще немного. Ради меня, ладно? Не делай ничего такого, хорошо? Мне будет очень... мне будет невыносимо, Габриэль. Я очень испугался. -- Ладно, - сказал Габбе, и наконец-то коротко на него глянул. - Только таблетки надо купить, хорошо? С ними... просто ничего не чувствуешь. -- Купим обязательно. Хочешь, прямо сейчас схожу? -- Нет, до утра терпит вполне. -- Понятно. Завтра займемся всем этим. Габбе. Все будет хорошо. Габбе молча кивнул. -- Просто поверь мне авансом. Ну просто так. Честно, мы всё преодолеем. Скажи мне, тебе чего-нибудь хочется? Ну, я не знаю, может, торт, или там, на море...-- Что я, маленький, что ли... -- Ну, может ты о чем-нибудь мечтал там, в больнице. -- Я ни о чем не мечтал, Алекс. Под таблетками не мечтают. -- Ну все-таки? -- Ну... только о мотоцикле вспоминал иногда, но с ним точно всё. -- Ну, Габбе, может чего-то... Давай сапоги тебе купим, ты с детства их любил? -- Алекс, не надо деньги тратить. И в сапогах неудобно будет с ногой. -- Ладно. Книжку какую-нибудь? Поедем в Умео, в книжный, наберем новых... -- Угу. С картинками. Я с трудом читаю. -- Почему?! -- Голова не соображает. Буквы плывут. -- Ясно... - Алекс опустил голову. Габбе глянул на него косо, и ему стало снова стыдно, за то, что он ничего не может придумать такого простого для Алекса, чтобы тот смог сделать и успокоиться... -- Алекс, знаешь... Есть одно, но... общем, это так, глупости. Не обязательно совсем. -- Ну, что, Габбе?! -- Я вымыться нормально хотел. В ванне. В нормальной ванне, знаешь, чтобы просто в горячей воде полежать. В Норфьярдене вроде бани были, но я не знаю, есть там ванны, или нет... Может, в Умео, но, в общем, это так, баловство, для гигиены душа вполне достаточно. -- Организуем. Уж ванну-то мы найдем, - с облегчением сказал Алекс, и снова сжал руку Габбе. - Совершенно точно. Проще сказать, чем сделать. На следующий день Алекс поехал в Норфьярден в аптеку, и заодно разыскал бани. Оказалось, что именно ванны там нет. Есть сауна и купель с холодной водой. В телефонном справочнике он нашел бани в Умео. Там номера с ваннами были, но надо было продумать логистику. Наверное, на обратном пути тогда брать такси... В любом случае, вначале следовало купить Габбе теплую одежду. И вот тут после покупки лекарств сразу на куртку, свитер и теплые брюки не хватало. Следовало выбрать что-то одно... А ведь еще нужна консультация нормального психиатра, и, видимо, срочно. На обратном пути Алекс заглянул к доктору Эклунду. Во-первых, спросить, может ли он сам выписывать рецепты на такие препараты, а во-вторых, не знает ли он хорошего психиатра где-то поблизости, который согласится проконсультировать Габбе в долг. Ну и насчет ванны тоже. Может, у него в амбулатории есть? -- Эм-м... Ванны, знаете ли, нет, мы не проводим санобработку, кроме особых случаев, и тогда довольствуемся душем... - Эклунд искал названные Алексом препараты в справочнике. - К сожалению, вот этот препарат вам выписать, кажется, я не могу. Остальные — пожалуйста. Но психиатр хороший у меня есть, принимает в Умео, в университетской клинике, и наверняка не откажет в рассрочку... В принципе, я могу с ним поговорить на днях насчет вашей ситуации...-- Очень обяжете, доктор Эклунд! Знаете, ни Красному кресту, ни, тем более, тюремной больнице у меня веры нет, а его психическое состояние... наверное, бывает хуже, и было, точно, у него такой шрам на шее жуткий... В общем, но я и раньше ничего не замечал. А оказывается, они с Эмилем чуть ли не месяц это обсуждали. Если не больше. Кошмар какой-то. Руки опускаются... -- Ну-ну, не отчаивайтесь. Все-таки возраст такой. Семнадцать лет. Да и обстоятельства. В любом случае, надо стараться уж самому-то держать себя в руках. -- Конечно. Спасибо. Сколько я вам должен, доктор?-- Вы мне ничего не должны, Алекс. И, если что, не стесняйтесь звонить. Удачи вам. -- Я сварил картошки.-- Что так мало-то? - Алекс сел за стол на кухне. -- Решил, что по две нормально будет. Бери, я не особо хочу, - Габбе переложил одну из своей тарелки, - я же весь день в постели валялся. -- Не выдумывай! -- Я правда не хочу. -- Значит, ешь через не хочу! - Алекс обильно полил картошку в обеих тарелках подсолнечным маслом. - И хлеб бери. Дождь кончился, сейчас поедим и гулять пойдем. -- Куда? -- Куда-нибудь. Нечего весь день валяться, и так бледный, как смерть, - Алекс осекся, и доедали они молча. -- Давай под руку тебя возьму? Легче же будет?-- Не надо. Идея сходить к морю была так себе, но Алекс понял это только тогда, когда они стали спускаться по мокрой брусчатке. Он пытался разговорить Габбе, но тот после обеда принял таблетки, и теперь всё больше зевал или отвечал мычанием. -- Ладно, пойдем обратно, - не выдержал Алекс. - Молока только возьмем на завтра, к кофе.-- Мне кофе запретили, - встрепенулся Габбе. -- И что пить?.. Габбе пожал плечами. В магазине набежала небольшая очередь, и Алекс, чтобы не мучить и без того полусонного Габбе, посадил его за столик к окну. -- Кофе? - спросила официантка.-- Чашку какао, если можно, Эбба, - лучезарно улыбнулся ей Алекс, и не промахнулся. Девушка заулыбалась в ответ. - И осталось ли что-нибудь из ваших прекрасных пирожных? -- Миндальное.-- О-о, это нам не очень, жестоковато... - Алекс оглянулся на Габбе. Тот сидел, глядя в окно. - Ему половину зубов выбили, - тихо сказал он. -- О, - милое личико Эббы скривилось в жалостливую гримаску. - Тогда принесу эклер, я для себя отложила парочку. -- Вы ангел, Эбба, - Алекс снова улыбнулся на всю катушку и вернулся в очередь. А эта Эбба миленькая, между прочим. Но здесь деревня, просто так замутить с девушкой не выйдет... Надо кого-то в Умео найти, что ли. Приехал автобус, и в магазин ввалилась новая партия народа. Алекс углядел Снурре — тот ехал от Фил, – и замахал ему рукой. Тот радостно воспользовался возможностью сократить очередь почти вдвое. -- О, Снурре, привет!-- Привет! Вот ты вчера свалил, Алекс, а мы с этим склоном до девяти мудохались, - сказал Снурре. - Я даже в больницу не поехал. -- А все равно обвалилось все нахрен. Я сегодня мимо на автобусе проезжал. В одну сторону пускают, попеременно. Полчаса стояли. -- Артель ?Напрасный труд?, ага. Надо сваи вбивать, все говорят. Сегодня предлагали выйти за двойную, но я отказался. -- Ну и правильно. Пусть инженеры сначала мозгами пораскинут. -- Чего Габбе, рад свободе? Где он, в общаге? -- Вон сидит. Да ему что воля, что не воля, все равно, - вздохнул Алекс.-- М-м. Это бывает вначале. Отойдет. Заходите как-нибудь, когда Берг заглянет, насчет школы переговорить. -- Да хорошо бы в местную, в Иварсбод, в выпускной класс его впихнуть. И днем занят будет, пока я на работе, и в Норфьярден не мотаться, не рисковать. А то по ночам из вечерки возвращаться, сам понимаешь... Мне его встречать надо будет, как минимум.-- Не возьмут. Даниэль Блумквист — глава попечительского совета. -- И сюда залез, сволочь... Литр молока, пожалуйста, две булочки и сырок плавленный. И счет за чашку какао и эклер. -- Шикуешь? - хмыкнул Снурре. -- Слушай, ну хоть как его растормошить, - Алекс снова глянул в сторону Габбе. - О, кстати. Ты не знаешь, у Форсберга есть ванна? -- Ну, конечно, есть, где-то же он моется. -- Нет, я имею в виду именно ванна, не душ. -- А-а. Мне два литра молока, полкило бекона в нарезку, масла сливочного грамм на двести... Спасибо. А зачем тебе? -- Габбе попросил. Полежать в горячей ванне. Единственное, о чем попросил. Вот прикидываю теперь к Форсбергу подкатить, в Умео тащить его не хочется, в бани... -- Ну к нам приходите, в чем проблема-то? У нас ванна есть. -- Чего, и размера приличного? Не под хомсу? -- Ну, Эк влезает. -- Ого. Круто. Правда можно? -- Да пока Фил в больнице, не проблема. Давайте, приходите завтра, и пообедаете потом. Ингрид готовит все равно на целый полк. Я в Умео буду, Вилле, наверное, тоже куда-нибудь метнется к друзьям, у Колина отсыпной, так что никому вообще мешать не будете. И камин можно будет затопить, обсохнуть потом в тепле. -- Слушай, спасибо. По деньгам, ты прикинь, во что выйдет, я... -- Да брось. Купи к обеду что-нибудь, и всё. Сыра там кусок, или рулет какой-нибудь. Мы пока не бедствуем вроде, у нас работающих сейчас больше, чем иждивенцев. -- Так значит, Блумквисты прохлаждаются сейчас в моей ванне?Врачи разрешили им с Фил выходить на пару часов гулять за территорию больницы, и Снусмумрик повел ее в кафе. -- М-м. Ну, надеюсь, колонка все-таки протопилась нормально, ведь я её утра зажег, и они там греются, а не прохлаждаются. -- Ну ладно, - вздохнула Фил. - А ты ее помыл? -- Ванну? Ингрид помыла. -- Ну ты и гад. -- Она сама вызвалась. В смысле, я ее не просил... -- Эксплуататор. -- И чистые полотенца достала. Хотя они пришли со своими, только тазика с веником не хватало, так мило, с узелочком... -- Манипулятор. Издевается над бедной женщиной, пользуясь ее положением... -- Чем я над тобой издеваюсь?! -- Я имела в виду Ингрид. -- Милая женщина?! Она?! Х-ха. Фельдфебель твоя Ингрид. Группенфюрер. Старший надзиратель. Скоро она введет утреннее построение всего личного состава дома с перекличкой и разводом на работы. Я жду-не дождусь, когда ты наконец выйдешь и приструнишь ее. Меня она не слушает вообще, кто будет слушать поганого юксаре...-- Пф-ф! А вдруг мы с ней объединимся? -- В любом случае, ты будешь добрым полицейским, и я надеюсь на поблажки. -- Это с чего бы это вдруг? -- Ну-у... В силу предвзятости и личных пристрастий. Ну и я могу тебе еще один десерт заказать в счет будущего, идет? -- Что, Блумквист деньги наконец перевел? -- Нет еще. Аванс дали. -- А-а. Нет, не надо, я уже объелась. -- Ну хоть половинку? Ты похудела, - Снусмумрик протянул руку и коснулся кончиками пальцев онемевшей половины её лица, отвел прядку. - А скоро уже в спячку. -- Просто уже надоело есть. -- Пойдем снаружи посидим? На лавочке? Вроде прояснилось? -- Не хочу. Насиделась. Пойдем куда-нибудь еще, - Фил ложечкой размазывала остатки крема по тарелке. -- Хорошо. Природа, искусство или огни большого города — что тебя влечет больше? -- То есть городской парк, картинная галерея или променад по магазинам? -- Ну да, как-то так. От кино голова заболит, там громко очень. -- Ну да... Ну, давай пойдем в музей, что ли. Они медленно шли по улице, Снурре комментировал все, что видел, оглядываясь на хмурую Фил, и пытался ее развеселить. Она потихоньку все-таки начинала реагировать, вот немного улыбнулась в ответ, переспросила, когда он что-то сказал. Оживает. Все-таки понемногу оживает. -- ...а вот здесь, на Мариехнем-штрассе, была лучшая Армия спасения в городе, всегда давали кофе, можно было выпросить сигарет и таблетки, и я однажды отхватил тут две отличные куртки...-- А зачем две? Продал? -- Нет, себе и Сигне. -- Где вы тогда жили? На том складе? -- Да уже не помню. Мы же кочевали постоянно. Наверное. -- А где они сейчас, те ребята?-- Откуда я знаю... -- Ты же с ними встречался, помнишь, когда зимой ездил анализы сдавать, ты говорил, вы пиво пили. -- Ну да, надо позвонить по номеру для связи, и условиться о встрече. -- А сейчас можешь? -- Зачем? -- Я хочу их увидеть. Ты так интересно про всех рассказываешь, и про Лофгрена, и про Лундина, и еще Сигне. Хочу её увидеть. -- Ну... - Снусмумрик остановился, позвенел монетками в кармане. - Не уверен, что это будет большим удовольствием, и вообще, выгорит ли... Но, Фил, придется проставляться и выпить хотя бы пива. То есть ты можешь не пить, но мне придется. И еще... Сигне бывает злой. Очень злой. Хуже Мю. И... драться с ней... не хотелось бы. Заявление она, конечно, не напишет, но огрести можно от души. -- Ты думаешь, она кинется выцарапывать тебе глаза за измену? -- Да плевать ей на меня. Но если вдруг что не то скажешь про то, во что она сейчас верит... Она фанатичка, Фил, настоящая упертая юксаре. -- Ну ладно. Я на всякий случай буду молчать. -- Хорошо. Я пойду позвоню. - Снусмумрик зашел в телефонную будку, а Фил присела рядом на парапет, подняла глаза к небу. Зачем я его заставила? Нет, но мне правда интересно посмотреть... и еще... Хочется чего-то такого. Хоть бы и драки с Сигне. И... Фил вспомнила, как она раньше её боялась. Соперницы. Сигне даже снилась ей, но как-то смутно-тревожно, как некая непреодолимая сила, а теперь ей не страшно. Если вдруг Снурре увидит ее, затоскует и решит вернуться к ней... Хм. Может, именно этого я подсознательно хочу? Да нет... Как раз сейчас мне с ним хорошо... Тогда зачем? Я хочу... остроты. Да. Какой-то свежести, что ли. Бури? Нет. Я хочу победы. Это я после Блумквиста так осмелела, что ли? Хм, может, и так.-- Ну, оказывается, все просто. Сквоттерят здесь, недалеко. Пошли знакомится, только я пообещал много еды. Они голодные, само собой. -- ...ну вот вам я — между прочим, настоящий пролетарий...-- Нашелся пролетарий! Ты бродяга, деклассированный элемент! -- Ну да, конечно, я, между прочим, стабильно трудоустроен трактористом в дорожно-строительном управлении... -- Нет, погоди, ты серьезно тракторист?! -- Нет, блин, для смеха! Тебе права показать? На, смотри... -- Ребят, он не врет! - Сигне откинулась на спину и расхохоталась, - ну ты даешь, Сунне! -- Это ты даешь, а я заслужил, - Снурре вырвал свое удостоверение тракториста-механизатора и сунул его обратно во внутренний карман куртки. -- Фу, Снурре, ты грубишь, - сказала Фил. К ней отнеслись вполне лояльно, мрачный немолодой гафса Лофгрен даже попытался поухаживать, усадил ее в единственное кресло, сделал чая и прикрикивал на остальных, если поднимался слишком громкий шум, напоминая, что фру Викстрём болеет. Сигне разглядывала её с неожиданным интересом, и Фил спокойно выдержала ее осмотр — и внимательно проэкзаменовала в ответ. Хм, а она интересная все-таки. Но уж очень какая-то... разбитная. Больше всех волновался Снурре. Фил впервые видела его смущенным. Стесняется её? Нет, не её... Она вдруг поняла, что ему очень важно, чтобы бывшие товарищи понравились ей! Ничего себе. И еще он волнуется, как они охарактеризуют его. Вначале было немного неловко, разговор не клеился, но потом все немного выпили, Снурре на плитке пожарил мяса с фасолью, и вышло у него очень вкусно, они сели есть — и обстановка разрядилась. Вообще наверное, в молодости меня бы всё это могло увлечь, думала Фил, оглядываясь, эдакая революционная романтика, товарищи, опасности, презрение к быту... Да и сейчас занятно, но так, скоротать вечерок... Ну и, конечно, она следила за Сигне. И за Снурре. Хм. Врал он ей, что ли. Ну бывшие любовники ведь так не общаются, даже я с Бергом по-другому держусь... Появляется ведь какое-то чувство... собственности, что ли, ну я не знаю... Отпустило. Полностью отпустило. То злое колдовство, возобновления которого Снусмумрик так испугался, когда Фил вдруг захотела увидеть его бывших товарищей, то непреодолимое чувство напряжения, тяги, тоски и нежности, которое он испытывал к Сигне — прошло. Совсем прошло. Он взглянул на нее первый раз с опаской — а второй раз с изумлением. Как будто протрезвел и наутро увидел случайную подругу, как она есть. Ну да, вполне себе симпатичная юксарка, немного грубоватая, довольно много пьющая, задорная, живая, и совсем не такая уж опасная, и не такая уж умная, и, скажем честно, не стоит. Ничего особенного. Фелис, с ее немного неправильным, ассиметричным теперь профилем, тихой пришептывающей речью, изменившимся смехом, полуулыбкой, мягкими, лишь с намеком на кудри волосами, обрамляющими лицо, казалась рядом с ней... тонким фарфором рядом с глиной. Даже сравнивать нельзя. Разные, совсем разные. И тянет к ней по-другому... -- Ну нашел ты себе прекрасную даму, - усмехнулся Лундин, когда они случайно пересеклись рядом с уборной, - модерн, чистый модерн. Начало века, ?дыша духами и туманами?... Что, теперь любовную лирику пишешь?-- Да как-то не до того пока было. Суперэксплуатация пролетариата не оставляет места для творчества, сам знаешь. А Фил просто из больницы. Не модерн, а черепно-мозговая травма. -- Угу. Ты бы хоть первичку у себя там в ДРСУ организовал, хоть для приличия... -- Отдышусь, может, и организую. А пока я с местной полицией ссориться не стану. Не до того мне, Лундин. Сославшись на больничный режим, Снурре потянул Фил к выходу. -- Что, даже не споешь? - прищурилась Сигне.-- В другой раз. Мы на ужин опаздываем. На улице удалось очень удачно поймать такси. -- Ну и как тебе? - осторожно спросил Снурре, пока они шли от больничных ворот к неврологическому корпусу. -- По-моему, хорошие ребята, - зевнула Фил, - и Сигне твоя совсем не страшная. Я себе такую Брюнхильд представляла, а она... Забавная. -- Гм. Не буду ей этого говорить при случае, зачем расстраивать. Ну и больше не моя. -- Мне показалось, у нее сейчас никого нет. -- Она вообще по этому поводу не заморачивается. Есть там кто рядом с ней, нету... -- А вот Лофгрен этот серьезный такой... -- Он опасный тип. -- Лундин неглуп. Но Вилле, по-моему, на порядок умнее. -- Ты сравнила! -- Опять вы, фру Викстрём, опаздываете с прогулки, - с укоризной сказал охранник, но дверь открыл без разговоров. Уже убедился в том, что юксаре все равно лаз отыщет, если захочет. - Бегите скорее, ужин почти кончился. -- Ну давай, - Снурре обнял ее, поцеловал в висок, задержал так, прижав к себе. - Хочешь, завтра приеду?.. -- Отдохни. Поскучаю пару дней. В среду приезжай. -- Ладно, посмотрим, как там сложится... А то я же пятницу пропустил... -- Фру Викстрём, ужин! -- Все, все... Снурре помахал уходящей по коридору Фил. Ну, вроде идет довольно бодро. Ни разу не споткнулась. -- Получшало ей, получшало, - сказал охранник. - Точно тебе говорю, юксаре. Выправится.-- Я и не сомневаюсь, - кивнул Снурре, угостил охранника сигаретой и вышел под сентябрьское звездное небо. Холодало, ветер раздувал тучи. Завтра погода изменится. Может быть, даже иней выпадет...