Глава 60. Для одних — шанс начать всё заново, а для других — начало конца (1/1)

Снурре вышел за ворота дорожно-ремонтного управления. Глянул на бочку с пивом, втянул запах, сглотнул. Отвернулся. Решил ехать — значит, надо ехать. Он пошел к полицейскому участку. Несмотря на погожий пятничный вечер, Форсберг еще работал. -- У себя он, - лениво перелистнул газету Окессон. - Вот уж рад тебе будет... Вечно проблемы с тобой, юксаре.-- Коммандер Форсберг, ну мне очень надо! - завывал Снурре, - ну Фил же там без денег сидит, ну как вы не понимаете, да не преследую я ее... Они там все втроем, бедные женщины, наверное, с хлеба на воду перебиваются...-- А всё ты виноват! Что раньше сидел?!-- Так получка ведь сегодня была!-- Что за дела вообще такие, в последний момент, - Форсберг все-таки дрогнул и полез в сейф за печатью, - чтобы получить разрешение на поездку, ты должен маршрут мне предоставить, билеты на поезд предъявить, корешок брони гостиницы или, скажем, путевку, или направление от врача... Окессон, - Форсберг поднял трубку местного телефона, - найди бланки разрешений на поездку для удо-шников и занеси. -- Да где их искать-то, коммандер? - неохотно отозвался Окессон. -- Да где хочешь, там и ищи! Все как дети малые! В канцелярии, где, ключ возьми и в шкафу в ящике ?УДО? посмотри!-- Только я адреса не знаю, - умильно сказал Снурре, глядя как Форсберг заполняет бланк. - Ведь можно же выяснить, откуда был междугородний звонок?..Форсберг орал в два приема: первый раз, когда Снурре признался, что не спросил Фил, где именно они живут, а второй раз — когда узнал, что Фил звонила почти неделю назад, в субботу. Но все-таки связался с телефонным узлом, долго с ними любезничал, льстил и уговаривал, и наконец-то адрес добыл. -- Ты, Юханссон, главная заноза в моей заднице.-- Я? - искренне удивился Снурре. - А Полссон? А Блумквисты? -- А пока ты не появился, у меня с ними проблем не было! Иди с глаз моих долой! Быстро! Стой! - Снусмумрик обернулся в дверях. - Фру Янссон привет передай от меня, понял? -- Я ей расскажу, как вы мне помогли. -- Дождешься от тебя, поганец. И, вот еще... Поди сюда. Сколько получил?-- Восемь тысяч... - Снурре осторожно приблизился. -- Понятно. - Форсберг вздохнул. - И сколько Фелисии собрался отдать? -- Ну... половину. Надо ведь начинать долги выплачивать, и что-то на хозяйство оставить...-- Вот как. – Форсберг посопел, подошел к висящему на вешалке кителю, вытащил бумажник. – Держи еще две. На всякий случай добавишь им. Трое баб там одни неизвестно где... Звони, если что. Домой мне звони, не жмись. И вообще... -- Туу опытная. Разрулит, если что. -- Кто знает, в каком она там состоянии?. Говоришь, инфаркт? -- Да. -- Янссона бы с собой взял. На машине бы с ним поехали. -- Сначала сам съезжу, разведаю, как там и что, а потом уже с ним. Он ведь еще та тревожная колбаса... Форсберг ухмыльнулся на такую характеристику. -- Он, в отличие от тебя, приличный человек. Так, погоди... Сейчас билет на поезд тебе забронируем по телефону. У меня тут где-то железнодорожные расписания были, вон там глянь, в шкафу, на верхней полке. Но если ты, сучонок, Фил там опять доводить станешь... -- Да ну коммандер Форсберг! Ну опять-то не начинайте!-- ...смотри, есть прямой поезд, а есть быстрее, но с пересадкой в Столице... -- Давайте тот, что быстрее, - они вместе склонились над расписанием. - Вот на этот, в пол-второго, я успею точно. Но буду там тогда уже после полудня... А, вот, на десять, но это надо прям бегом уже! И пересадка удобная будет. -- Довезу тебя до Еловой. Снусмумриком овладело радостное возбуждение. Давно он так не рвался в дорогу! Собрался он молниеносно, вихрем пронесясь по дому, и торопил Эка, пока тот пил кофе, заводил машину, не спеша выезжал с Еловой... -- Уверен, что она тебе обрадуется? - спросил Эк уже на вокзале, выгружая из багажника рюкзак с притороченными к нему палаткой и спальником.-- Деньгам всяко обрадуется, - пожал плечами Снусмумрик. - На крайняк отдам и сразу обратно двину. -- Резонно. Звони давай, если что. -- Да надеюсь не все так плохо-то. Значит, встречаешь меня в понедельник, в шесть, здесь же. Если там совсем худо, то дозвонюсь домой, передоговоримся. -- Ну давай. Счастливо. - Эк отправился в станционный буфет, выпить еще кофе, и взять сигарет. Место в поезде было сидячим, но Снусмумрику было на это абсолютно плевать. Спать в транспорте он мог в любом положении, хоть стоя. И теперь, закинув рюкзак на полку, он свернулся клубком в кресле, и сразу же задремал. Главное было не задаваться вопросом, почему он не поехал раньше. -- Дыра у мамки твоей, а в детали — отверстие! - рявкнул Сундберг на Хуго Монссона, - что ж ты за дебил такой! Иди, лучше пол мети, угробище. Габбе! На, просверли ты. Вот где я пометил. Сверло на двенадцать. Габбе ухмыльнулся себе под нос. -- Покажи, чего тут у тебя? - Сундберг подошел к нему, глянул через плечо на его работу. -- Сейчас зачищу, тогда посмотрим. -- Угу. Да не, тут новую точить. Справишься? -- Нет. Покажете? -- Хм... Если время останется. ?Время у него, видишь ли, если останется. Конечно, халтурит налево весь день, - вздохнул про себя Габбе, идя к сверлильному станку. - А на меня потом собак спустит?. Сундберг вернулся к своим делам, Монссон шаркал по полу метлой, делая вид, что сметает металлическую стружку. Стоило мастеру отвернуться, как он свалил за верстак и разлегся на ворохе брезента. -- Не устал балду пинать? - поинтересовался у него Габбе, подходя к полке с инструментом и вытаскивая коробку со сверлами.-- Работа дурака любит, - отозвался Монссон. - Слышь, ты, пожрать есть чо? Обед скоро. -- Есть не про твою честь. -- Бог велел делиться, фрёкен Блумквист, забыл, что ли? Нам с пацанами напомнить тебе, может?!-- Иди нахрен. Делиться едой, к счастью, не пришлось. Мастеру Сундбергу, видимо, пришел большой заказ, так что работали, считай, без перерыва, и перекусывали на ходу. -- Ну что, славно потрудились, - под конец дня Сундберг пришел в благодушное настроение. - Вот некстати хромой ты. Отнести бы надо эту хрень... Эй, Монссон! Однорукий и хилый Монссон тоже не очень-то годился в грузчики, и вообще принялся ныть, что учебный день закончился. -- Ну и вали нахрен! - отпустил его Сундберг. - А ты чего встал? До каких опять будешь тут отсиживаться?!-- Мастер, а если что-то вроде лямок придумать, чтобы я на спину мог закинуть, одной рукой придержу, а другой — палку возьму, то помогу донести вам... - свою зависимость от благорасположения Сундберга Габбе уже достаточно осознал. -- А это можно, - задумчиво сказал Сундберг. - Петли приделаем и вдвоем возьмемся. Так Габбе узнал, что выход с комбината, оказывается, далеко не один. Мастер Сундберг оценил его усердие. Благополучно передав заказ через дыру в заборе, он даже расщедрился и из полученных денег отстегнул Габбе сотку. -- Держи, заработал, - он запихнул купюру Габбе в карман рубашки. - Вон там твой Нильссон тебя уже ищет.Габбе похромал к выходу бодрее. Какие-то жалкие сто крон неожиданно грели сердце. Он попытался всучить их Нильссону — на бензин — но тот отверг эту попытку с негодованием. Вечером Габбе попробовал отдать сотку Алексу. -- Оставь на карман себе, Габбе, ты что. Первый заработок!-- Да всё равно отнимут, - вздохнул Габбе. -- Кто?! Это еще что за дела?Габбе вспыхнул, прикусил губу. -- Забудь, Алекс. Я имел в виду... Ну то есть... Нет, ты не думай, я не позволяю им! То есть я не сдаюсь, и... Забудь, я... Всё не так плохо, у меня получается избегать... То есть я не сбегаю, я просто стараюсь не пересекаться... Прямая стычка же в таком состоянии это неразумно, правда? В смысле... - Габбе покраснел и отвел глаза. -- Габриэль. Прекрати оправдываться. Габбе выпрямился. -- Да. Извини. Всё в порядке, я справляюсь. Забудь. Алекс вздохнул. Огляделся. На кухне, кроме них, потихоньку собирался народ. -- Иди в библиотеку. Сейчас я посуду помою и подойду.-- Давай я... -- Иди уже. -- Понимаешь... - Алекс подошел к делающему вид, что с головой погрузился в изучение учебника физики для старших классов Габбе, и положил руку ему на плечо. Библиотека в общаге особой популярностью, особенно летом, не пользовалась, и братья по вечерам привыкли сидеть в ней. Алекс трудился над своим НИРСом, а Габбе делал вид, что повторяет школьную программу, но на самом деле по большей части либо читал художку, либо просто сидел, уставившись в учебник, забывая даже перелистывать страницы.-- Проехали, Алекс, ладно? - Габбе глянул искоса и снова уткнулся в книгу. -- Габбе, слабость — не то, чего надо стыдиться. Я знаю, тебя всю жизнь учили по-другому. Что ничего хуже слабости нет. Но это неправда, Габбе, пойми. Это огромная, жуткая ложь. Ошибаться не стыдно. Если у тебя что-то не получается, не стыдно. Оказаться жертвой — тоже не стыдно. Всё наоборот, Габбе. -- Но это же не так, Алекс. Беспомощность омерзительна. Слабость вызывает отвращение. Трусость... -- Слабоумие и отвага. Угу. Твой девиз. Выбрасывай его нахрен, Габбе. Не работает. Всё, чем нам с колыбели дома засоряли мозги, надо выкинуть как можно скорее. Я не сразу до этого дошел, но все-таки дошел, к счастью, без таких потрясений, как у тебя. Ты посмотри, что эти установки сделали с нашим папашой: он так боится быть слабым, что не постеснялся стать предателем и мерзавцем. Слабость тяжело переживать. Беспомощность очень трудно выносить. И свою, и чужую. Но научиться этому необходимо, иначе станешь таким же подлецом, как он. -- Но ведь надо бороться... -- Надо. Но не с тем и не так. Уметь вовремя просить о помощи, избегать конфликтов и фиксировать ущерб тоже надо. Гибкость полезна не меньше, чем сила. Важно различать полутона, а не пытаться свести всё к черному и белому... -- Какая-то... подлая философия. -- Подлая или не подлая, не знаю. Стараюсь не мыслить такими категориями. А вот с тем, что там у тебя происходит на комбинате, видимо, придется разбираться. Выкладывай всё начистоту. Габбе снова опустил взгляд. -- Да ничего такого.-- Ну конечно. Габриэль. Мне можешь смело рассказывать. Я тебя упрекать не стану. -- Да что ты психуешь неизвестно из-за чего! - Габбе попытался вскочить, но не преуспел и рухнул обратно на стул, - я просто неудачно выразился, а ты напридумывал себе хрен знает что! Все у меня в порядке! -- Ага. Ладно. Не хочешь говорить, не надо, - Алекс отступился и полез за своими тетрадями. В Мальмё Снусмумрик нашел круглосуточную аптеку, купил там лекарства для Фил и, в отчаянной надежде, пачку презервативов, и еще успел перед автобусом забежать на рынок, набрать всякой разной еды. Вряд ли они там шикуют. Субботним утром деревенька казалась вымершей. Обойти ее всю не составило труда, но никаких признаков Фил, Муми-мамы или Туу-тикке он там не обнаружил. Что ж, придется ожидать появления какой-нибудь аборигенной формы жизни и приставать с расспросами. Снусмумрик устроился на крылечке единственного магазинчика и закурил трубку. Тишина. Никого... Он даже придремал немного на солнышке, надвинув шляпу поглубже. Молоко кончилось. Собственно говоря, неудивительно. Вот кто как, а лично я хочу пить кофе с молоком, - рассуждала Фил. Конечно, Туу-тикке заявляет, что питье кофе — это неоправданное буржуазное сибаритство, и вообще, результат порочной политики колониализма, и настойчиво предлагает перейти на вкусный, полезный и экологичный напиток желудёвый, или хотя бы на цикорий, но нет. На одну-то чашку кофе в день мы имеем право?! Право, конечно, мы имеем, а вот деньги — нет. И что делать, когда кофе кончится? Ладно. Молоко нужно в любом случае. Фил закинула на спину рюкзак, взяла бидончик и отправилась в деревенскую лавку, пока еще не слишком жарко. Уже на подходах Фил заметила, что на крыльце лавки кто-то сидит, и сначала расстроилась — беседовать с деревенскими она, в отличие от Муми-мамы, не любила и смущалась. Но тут её сердце забилось быстрее. Нет, не может быть!.. Она пошла быстрее, отчаянно щурясь. Нет, точно, рюкзак, шляпа... Просто какой-то юксаре, с чего ты взяла, что он, он же не знает адреса... Снусмумрик услышал, как звякнула крышка бидона, и оживился. Вот и жизнь! Он сунул в карман погасшую трубку, сдвинул шляпу на затылок, поднял глаза — и мигом вскочил. -- Фил! - он бросился ей навстречу, узнав сразу.-- Снурре! - Фил тоже бросилась бегом. -- Фил! - он подхватил ее, оторвал от земли и закружил. -- Дурак! Поставь! Поставь немедленно, тебе нельзя тяжести поднимать! -- Фил! - он смеялся и не отпускал ее, стискивая сильнее, бидон покатился по земле, шляпа слетела... Она обхватила его голову обеими руками. Снурре наконец-то поставил ее на землю и они замерли, вцепившись друг в друга, глядя в глаза и тяжело дыша. Фил поцеловала его первым, коснулась губами лба, брови, века. Он закрыл глаза и запустил ей пальцы в волосы на затылке. -- Как хорошо, что ты приехал, - выдохнула Фил ему куда-то в висок. -- Я жутко соскучился, Фил, - он нашел ее губы своими. -- Я думал, ты не хочешь меня видеть. Думал, что так тебя достал, что ты сбежала. Все так думают. Вилле, Берг, Йоссе... Нюберги. Форсберг так вообще меня чуть не побил. - они сидели на пороге деревенского магазинчика, Снурре расположился на ступеньку ниже Фил, откинул голову ей на колени, и счастливо жмурился, пока Фил гладила его по лбу, скулам, теребила волосы. -- Ну, я и впрямь захотела от тебя отдохнуть пару дней после всей этой истории с больницей, но... Если бы не Туу, я бы уже вернулась. Где уже эта бочка с молоком?! -- А что б вам всем к нам-то не поехать?-- Туу-тикке не захотела. -- Ну мало ли чего она там не захотела! -- Ах так? Ну вот иди и попробуй сам её переспорь! - Фил щелкнула его по носу. - О! Наконец-то молоко едет! Они остановились немного передохнуть, Фил помогла Снурре снять рюкзак. -- Тебе нельзя такие тяжести таскать, - охнула она, - что же ты?!-- Да это я только в Мальмё нагрузился, а так налегке ехал. Читай, и не таскал, - он растянулся в траве, глядя в небо. - Иди ко мне. Фелис опустилась рядом, села, обхватив колени. -- Фил. - Снурре дотянулся до нее, положил руку на ей поясницу. - Я деньги получил.-- Здорово, - Фил сорвала травинку, сунула в рот. -- Четыре тысячи оставлю тебе. И еще две Форсберг добавил, на всякий случай. Он за Муми-маму беспокоится, хотел, чтобы я с Янссоном вместе ехал... -- А тебе на хозяйство хватит? -- Колин и Вилле за жилье заплатят. -- Колин ест, наверное, много. -- Зато он на огороде вкалывает. У нас уже там кабачки вовсю, мы банку огурцов закатали... Большую, трехлитровую. -- Здорово. Снурре, знаешь... Я, конечно, чувствую себя виноватой, что вас бросила, и сильно соскучилась, но... Я еще пока не могу вернуться. Понимаешь? Сможешь еще потерпеть? -- Это из-за Туу-тикке, или... -- Нет. Не из-за Туу. Не совсем из-за нее. И не из-за тебя. Хотя... Помнишь, ты на меня тогда наехал с работой? Сказал, что я должна идти в оркестр играть?-- М-м. Не очень. -- Ну, мы ехали с тобой с моря, и ты заявил, что я должна не трусы Хольму стирать, а идти играть в оркестр в Умео... -- Ну да, что-то такое... Но, Фил, я имел в виду, что ты же талантливая, зачем тебе эта тупая работа, если я пока деньги зарабатываю. Это же не к тому было, что ты у меня на шее сидишь, вообще не про то, я не так выразился, наверное, но хотел сказать, что ты пока можешь поискать себя...-- Ну вот я и ищу. Знаешь, ты тогда на самом деле зол был, что вот я могу, а ты нет, что вот ты вынужден на тракторе гробиться ради денег, когда хотел бы быть музыкантом, а вот у меня возможность есть. За твой счет, а я ее даже не использую... -- Фил! Я не.. -- Погоди. В общем, ты имеешь право злиться, на самом деле. Но только вот я и впрямь что-то потеряла себя. Уже давно, наверное, потеряла. Уже года четыре, как. И... Пока ты здесь, я, наверное, и впрямь должна воспользоваться шансом и поискать. Но я очень хочу, - Фил наконец повернулась к нему и посмотрела в глаза, - чтобы ты меня подождал! Побыл пока дома и подождал. -- Но ты вернешься? Фил задумалась. -- Да... Да, вернусь, - сказала она уже твердо. - Только уже сама собой. А то я стала растворяться в тебе, а тебя это, между прочим, бесит. А меня твое бешенство пугает. Помнишь, как ты разозлился, когда я тебя встретила с электрички? Ты был... злой, как черт.-- Я же не на тебя... -- На меня. Ты на меня как на врага смотрел. Но сдержался, спасибо, орать не стал. А в больнице?! Когда ты мне сказал ?вижу, ты оправилась??! -- Это вы... Это ты с Муми-мамой обо мне разговаривала, да?..Фил вдруг разозлилась. -- То есть по-твоему я сама не могла до этого дойти?! Сама я ничего не могу решить?! -- Нет, Фил, я не считаю! Я просто... я просто хотел узнать, что, Муми-мама тоже так обо мне думает? -- Не знаю, что она думает. Она считает, что ты просто очень не уверен в себе и делаешь ошибки по незнанию. -- А ты? -- А я думаю, что ты злишься, и делаешь всё сознательно. Зачем ты приехал, я же не говорила тебе адрес! -- Деньги привез. Я за вас беспокоюсь. За тебя, за Муми-маму, за Туу, в конце концов! -- А я тебя просила?! -- Ну... ладно, - Снусмумрик встал на колени и открыл рюкзак. - Давай еду к тебе переложим и я обратно поеду. -- Что ты из меня ведьму делаешь! Ты в такую даль забрался, и даже с Муми-мамой и Туу не повидаешься?!-- Я вообще к тебе ехал. И мне сначала показалось, ты обрадовалась... -- В том-то и дело! Я слишком тебя люблю, Снурре, - из глаз Фил потекли слезы, - и, как только ты появляешься, я опять сама не своя и меня опять как будто нет, я только и думаю, что о тебе, а тебе же это не нравится! Ты же тяготишься тем, что я к тебе так липну! Ты же хочешь свободным быть! -- Ох, Фил... - Снурре прижал её к себе. - Кажется, я что-то понял... Солнце уже почти достигло зенита. Звенели кузнечики в траве, пряно пахло пижмой и полынью. Где-то высоко в небе черным крестиком завис соколок. -- У тебя там что-то скоропортящееся в рюкзаке есть? - лениво спросила Фил. Она положила голову Снурре на грудь.-- Курица, - зевнул он. - Свежая. На рынке взял. -- М-м. Тогда надо идти. Курица, здорово! Отрежем ноги и пожарим, сварим суп, потушим с бамией... Придем, поспишь, – опомнилась она, – ты же всю ночь ехал. -- Я прям уже запутался, кому ноги отрежут, а кто поспит... Я в поезде наспался. Еще минутку лежим, и всё. -- Боже мой, на этот раз лекарств в два раза больше! Доктор, но Эмиль же испортит себе желудок с таким количеством таблеток!-- Постарайтесь организовать для него правильное питание, фру Блумквист. Эмиль сидел, безучастно глядя в окно. Он еще прибавил в весе, и одежда, которую мать привезла ему на выписку, сидела на нем теперь уже совсем нелепо. Впрочем, его это, кажется, уже не волновало. -- Да, он ужасно располнел.-- Побольше физической активности, фру Блумквист, - врач подхватил ее под локоть и развернул к выходу. - Ежедневные пешие прогулки, морские купания, работа в саду... У вас есть сад? Эмиль увлекся садоводством... Разобьете клумбы, устроите огород... -- О боже, он что, должен копаться в земле?!-- Это прекрасное, творческое и умиротворяющее занятие, фру Блумквист. А овощи со своего огорода — отличное дополнение к любому столу. -- Мама, ты забыла букет, - Эмиль встрепенулся лишь у самой машины.-- О, прости, дорогой, - фру Блумквист поудобнее устроилась на сидении и потянулась закрыть дверь. -- Я схожу. - Эмиль развернулся и пошел к дверям больницы. Фру Блумквист с досадой выдохнула. -- Доктор, а я не могу остаться? - спросил Эмиль, теребя в руках букет цветов, нарезанный им со своей клумбы в подарок матери. -- Увы, Эмиль. Вам надо снова привыкнуть к домашней жизни. Постарайтесь найти работу, как мы с вами и обсуждали... -- Это всё нереально, доктор. Я бы хотел остаться. Дома мне делать нечего, всем от меня там только хуже. Мать злится... Я не нравлюсь ей таким. -- К сожалению, лечение в клинике платное. И, я думаю, вы все же заблуждаетесь насчет реакции ваших близких, Эмиль. Помните, что мы с вами говорили о вашей мнительности? Что это только симптом, и не надо принимать такие мысли близко к сердцу. -- Понимаю. Но я могу придти сам, если вдруг раздобуду деньги? -- Да, Эмиль. Конечно. И подумайте насчет коммуны, о которой я вам говорил... -- Нет, там ко мне тоже будут плохо относиться. Всего доброго. Эмиль сел в машину, положил цветы на сидение, и молчал всю оставшуюся дорогу до дома. -- Здесь меньше лекарств, чем было в больнице, - сказал он после ужина, принимая из рук матери блюдечко с таблетками. - Было две синих таблетки, а тут одна. Мама, пожалуйста. Не надо снова.-- Эмиль, но... Здесь все, что прописал доктор. -- Дай мне схему. Я проверю. -- Эмиль, неужели ты не доверяешь мне?-- Но вдруг ты ошиблась?..Вечером следующего дня Эмиль попробовал позвонить Габбе. -- Габриэль Блумквист здесь больше не живет, - чопорно ответил ему Бергквист.-- А где же он, Бергквист? Все еще в больнице? -- Не могу знать, господин Блумквист. -- Но как же так, Бергквист? -- Прошу прощения. -- Мама, а что случилось с Габриэлем? Он что, еще в больнице? -- Эмиль, будь добр больше его не упоминать. Он подал в суд на своего отца, и мы с ним больше не общаемся. Эмиль снова сел за руль, но ездил на машине теперь только в сопровождении матушки. -- Доктор рекомендовал мне пешие прогулки.-- Сегодня слишком жарко, Эмиль. -- Тогда мы можем поехать на море. -- Рядом нет хороших пляжей. -- Тогда я поработаю в саду. -- Но... -- Какую причину отказать мне вы придумаете на этот раз, матушка? -- Не говори глупостей, Эмиль! Тем не менее, Эмиль вскрыл сарай с инструментами, и теперь большую часть дня действительно стал проводить за садовыми работами. -- Твои руки в ужасном состоянии. Ты же не сможешь играть на гитаре, Эмиль!-- Кто тебе сказал, что я хочу? - огрызнулся вдруг он. На следующий день Эмиль вышел на улицу, не спросив у матери разрешения. Через неделю Эмиль все-таки решился поехать в Норфьярден на автобусе. -- Чего надо? - недружелюбно поинтересовался у него вахтер.-- Скажите пожалуйста, а Габриэль Блумквист посещает комбинат? -- Ну да, на занятиях он. Только лучше вали отсюда, псих, пока цел. Нечего его тут ждать. -- Тогда вы не могли бы передать ему записку? -- Слушай, ему и без тебя непросто приходится. Шел бы ты отсюда, придурошный! Эмиль вытащил записку и сотню крон. -- Ну ладно, - проворчал вахтер.-- Я думал, ты не придешь! - Эмиль вскочил навстречу Габриэлю. Он ждал его на набережной, невдалеке от автобусной остановки ?Иварсбод?. Кузены обнялись. -- Извини, задержался. Пока доехал... Пойдем к общаге? Алекс волноваться будет, куда я делся. -- Кто? -- Расскажу по дороге. Они устроились на лавке чуть в стороне от общаги, в тени елок. Габбе вытянул больную ногу, оперся подбородком на трость. -- Ты прям как старик сидишь, - усмехнулся Эмиль.-- Спасибо за комплимент, Эмиль. Приятно слышать, - скривился Габбе и сел прямо. - Ну как там в больнице было? -- Как обычно. Мирное, размеренное существование. Эдакая не-жизнь. -- Что врач сказал? -- Всё то же самое. Пейте таблетки, ведите здоровый образ жизни, попытайтесь найти несложную работу на неполный день, чтобы побольше общаться с людьми... Со мной все кончено, Габбе. Я неизлечим. У тебя какие планы? -- Мне тоже надо искать работу, Эмиль. Алекс уедет учиться дальше, наверное, будет присылать какие-то деньги, но все равно, много он не сможет... -- Ты будешь жить в общаге? -- Видимо, да. Это самое дешевое жилье. Пойду в вечернюю школу. Попробую на следующий год поступить куда-нибудь на стипендию. Наверное. Если смогу. У меня тоже с головой не всё в порядке, Эмиль, я ничего не соображаю. С трудом читаю, постоянно всё забываю... Так что поступать буду, скорее всего, в техникум. Какое-нибудь училище для дебилов... -- И ты считаешь, что стоит так жить?! -- А что делать, Эмиль?! Они помолчали. -- Я для себя всё решил, - медленно сказал Эмиль. - Но мне нужен пистолет.-- А что, надо именно так, пафосно? Только пистолет? Может, еще сеппуку сделаешь? - жестко усмехнулся Габбе. -- И сделал бы, да кайсяку* не найти. Я не хочу обосраться, повесившись. Достаточно высоких зданий у нас нет, да и в Умео немного. Отравиться — ненадежно. -- Можно дождаться осени и броситься в море с дамбы или со скал... - медленно сказал Габбе. -- Ты тоже прикидывал, как?..-- А как ты думаешь? Мы же ведь, - Габбе усмехнулся, - одни книги читали с тобой... -- То есть ты будешь ждать осени, - задумчиво кивнул Эмиль. -- Точно не собираюсь ничего делать, пока Алекс не уедет. А потом, в море — это чисто. Несчастный случай. Никто не станет себя винить. -- А я вот хочу, чтобы они все знали! - воскликнул Эмиль. -- Фу, Эмиль, это пошло... - Габбе снова вытянул ногу и оперся на трость. - Это как-то даже мелко. Кому ты собрался мстить?-- Им всем!