Глава 54, где уровень драмы нарастает к концу (1/1)

-- Да, Эмиль. Оказывается, я трус. -- Это огромное разочарование для меня, Габбе. - Эмиль резко затормозил у парикмахерской. - Тем не менее, пойдем, попробуем вернуть тебя в число приличных людей. Габбе молча вылез из машины. Получасовое обсуждение с парикмахером, обычно стригшем Эмиля, что можно сделать с его волосами, привело Габриэля в состояние, близкое к истерике. -- Просто побрейте налысо, - в который раз сказал он.-- Но, если, допустим, оставить виски, то симметрично не получится... -- Налысо! Налысо меня обстригите, и все! Просто обрейте мне голову налысо! - не выдержал Габбе. - Не надо ничего придумывать. Тут уже нечего спасать. Просто сбрейте все это поскорее. - Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Парикмахер, сетуя на такой радикализм, принялся за работу. -- Теперь купим одежду.-- Самый дешевый магазин, ладно? - сказал Габбе. - Без понтов, Эмиль. Просто чистые вещи. Как можно проще. Как можно дешевле. На каждый день, чтобы не жаль было валять в говне. -- Но они же должны быть приличными? -- Нет, Эмиль. Просто чистыми. И все. Так Габбе стал обладателем пары комплектов белья, футболок и рабочих штанов. Он немедленно переоделся и чуть не застонал от облегчения. -- Блин, как же это классно, чистая одежда! Еще бы ботинки попроще. Мокасины, это, конечно, здорово, но для драки лучше потяжелее что-нибудь. Типа армейских.-- Не жарко тебе в них будет по такой погоде? -- Да пофиг. -- Теперь поедим?-- Да! Моя любимая часть, - Габбе даже улыбнулся впервые за последний месяц. - Поехали в ту же столовку? -- Может, поприличнее куда? Я деньги взял. -- Да ну, Эмиль, ты на меня посмотри. Парень с рабочей окраины. Меня и не пустят, куда поприличнее. Еще подумают что-нибудь не то. -- А что не то?.. -- Не важно. Поехали в столовую. Напоследок они заглянули в магазин, и Эмиль купил целую упаковку шоколадных батончиков. -- Вот. Можно будет перехватывать на курсах.-- Спасибо, Эмиль. Ты не представляешь, что ты для меня сделал, вчера и сегодня. Только я тебя прошу... -- Что? -- Не надо... рисковать, ладно? Я не хочу, чтобы тебя упекли в какое-нибудь жуткое место. -- Честно говоря, я согласен, что переборщил. На меня что-то нашло. Боюсь, сыграло роль моё... расстройство психики. -- Может, позвонить врачу? -- А что толку? Матушка не хочет, чтобы я пил таблетки. Она не стала их покупать. -- Как?! -- Ну, я от них много сплю, и толстею... Она не купила лекарства. -- Она что, идиотка?! Эмиль отвесил Габбе пощечину. -- Не смей так говорить о матушке!Габбе скорчился на сидении, но отвечать не стал. -- Прости. Но... Это очень неразумно, Эмиль, - наконец, сказал он. - Тебе же стало легче от них.-- Ну да... Но... Габриэль. Если матушка так думает, то что я могу... -- Сколько дней ты уже их не пьешь? Возьми сам рецепт, и купи. -- Но... Надо тогда ехать к врачу. -- Поезжай. Садись завтра на машину и поезжай прямо с утра! -- А как же ты? -- Ничего. Один день как-нибудь переживу. -- Но после сегодняшнего? Если после того, что я сегодня устроил, они увидят, что я не приехал, то тебя совсем... -- Переживу, Эмиль. Поезжай к врачу. Это очень важно! Эмиль! У тебя глаза бешеные были сегодня! Как тогда... -- Когда? -- Когда ты кошек... Эмиль отвесил Габбе вторую пощечину. -- Заткнись! Не люблю об этом вспоминать, - добавил Эмиль и завел машину. - Поехали. – О, мастер Блумквист, а я смотрю, вы в обновках, - сказал Бергквист, открывая ему дверь.-- Да, Бергквист. У меня еще остались друзья. -- Это воистину замечательно. -- И не говорите. Коммандер Форсберг решил заняться этим неприятным вопросом сам. -- Фру Блумквист?-- Проходите, коммандер Форсберг. Рада вас видеть. Радости в голосе Стеллы Блумквист не было ни капли. -- Увы, повод для визита не слишком приятный, - коммандер Форсберг сам повесил фуражку на крючок в прихожей.-- Что-то, связанное с Эмилем? - вздохнула фру Блумквист. -- Верно. -- Присаживайтесь. Могу я предложить вам кофе? -- Благодарю, нет. Слишком жарко. В гостиной с персиковыми шторами царила страшная духота. Стелла Блумквист уставилась на Форсберга выжидательно. -- Эмилю нельзя водить машину по медицинским показаниям, - сказал Форберг. - А его видели за рулем. Более того, видели нарушающим правила.-- Хм. Боюсь, вы что-то путаете, коммандер Форсберг. Откуда вы взяли, что у Эмиля имеются какие-то медицинские противопоказания к вождению автомобиля? Видите ли, такая информация является конфиденциальной. Так что ее у вас быть не может. И законных оснований для подобных требований нет. -- Однако, фру Блумквист... Следует быть благоразумными. Мы все знаем, у какого врача лечится Эмиль. Я могу запросить информацию о здоровье гражданина, если открою уголовное дело. А учитывая то, как Эмиль ведет себя за рулем, за этим дело не станет. Давайте не будем доводить до греха, как в прошлый раз. -- Эмиля спровоцировали. Этот омерзительный юксаре выведет из себя кого угодно. Форсберг хмыкнул. -- Ну, в случае с вашим сыном особых усилий прилагать не пришлось. Фру Блумквист. Убедительно прошу вас принять меры. Если Эмиль отправится в больницу по решению суда, это будет совсем не та больница, к которой он привык.-- Не стоит мне угрожать. -- Это не угроза, фру Блумквист. Это проявление искренней озабоченности. Стелла Блумквист фыркнула. -- Это все, что вы хотели мне сказать, коммандер Форсберг?-- В целом, да. -- В таком случае, не стану вас задерживать. Фил и Снурре ехали домой, как обычно в будни, после купания вдвоем. -- Почему ты не ищешь работу?Такой неожиданный вопрос Фил огорошил. Она рассказывала, как Свенссон научил ее паять провода на весу, и тут вдруг... -- Свенссон что-то заплатит мне, когда мы отремонтируем этот мопед, а потом, я же хотела устраиваться на почту, но ты сказал... -- Да не в этом дело. - Снусмумрик обернулся к ней. - Почему ты не ищешь нормальную работу? Ты же музыкант. Машина на ходу, можно ездить в Умео. Ты же можешь зарабатывать музыкой, Фил, играть в оркестре или еще где! Твой уровень выше, чем деревенские танцульки, но ты и от них отказываешься. Меня это бесит, почему ты не ищешь работу музыкантом, ведь ты можешь?! Тебя что, устраивает сидеть дома и стирать трусы Хольму?! -- Но Снурре... Кто же меня возьмет, и куда... -- В Умео есть филармония. Оркестр в Университете. Да наверняка и еще есть что-нибудь! Я не к тому, чтобы ты зарабатывала деньги, хотя и это, знаешь ли, тоже не помешает, я к тому, что какого хрена ты тратишь время зря. -- Что значит — трачу зря время? Кто меня возьмет, Снурре, я нигде не работала, кроме школы, и, знаешь, за пять лет мой уровень, мягко говоря, упал, и... Почему ты об этом заговорил?-- Не знаю. По-моему, давно пора уже поговорить в открытую. Я же не вечно буду тут гробиться на тракторе. -- Нет, конечно... -- Ну так пока я здесь, давай! Фил, ты же настоящий музыкант. Я же слышу. Ты же можешь! У тебя есть то, чего мне никогда не достичь, ты музыкой можешь заниматься, что ты сидишь?! И ты любишь музыку. Это я тоже вижу. У тебя есть навык, знания, любовь, и ты что, на почту собираешься идти, или провода Свенссону паять?! -- Меня в школу осенью, наверное, возьмут... -- Зачем тебе эта школа?! Ищи оркестр! Ищи то место, где ты сможешь играть! -- Но в Умео вряд ли... -- А может быть, и в Умео! А если не там, так тогда переедем дальше, в Уппсалу, в Столицу! УДО скоро закончится. -- Ты хочешь уехать? -- Ну не всю же жизнь здесь торчать. Кончится УДО, расплатимся с долгами, и весь мир наш. Да, это, наверное, даже не на год, а больше, но ведь рано или поздно закончится! -- Ты хочешь дом продать? -- Зачем продавать? Здесь летом хорошо, можно сюда возвращаться, летом не сезон, опять же, и для музыканта... Или, наоборот, летом я как раз трактористом могу подработать на ферме где-нибудь, я там с мужиками на работе разговаривал, они, вообще, по весне и летом шабашат вовсю... Да и зимой можно подкалымить на расчистке, только я пока не понял, как они там договариваются, мне же всего не говорят, я типа с начальством дружу... Фил уже толком его и не слышала. Нет, конечно, она всегда знала, что он не собирается оставаться с ней навсегда, но вот так вот, напрямую... Да, и правда, давно надо было поговорить. Они же ведь никогда не обсуждали, как представляют себе жизнь дальше... Она сглотнула слезы, сжала руль. -- Нет, знаешь, Снурре, я пока боюсь пробовать, - наконец, сказала она.-- Так решайся скорее. Фил остановила машину перед съездом на Еловую. -- Пойду, ворота открою? - предложил Снурре.-- Потом. Я потом заеду, - Фил вышла, и, не оборачиваясь, пошла к дому. В воскресенье Альва все-таки позволила Тофту отвезти ее в картинную галерею Умео. -- Так уж и быть, я готова на самое скучное свидание в моей жизни, если потом мы все-таки поедем на Еловую.-- Спасибо. -- Между прочим, я всё её содержимое знаю наизусть. -- Значит, посещение картинной галереи должно вызывать светлое чувство ностальгии. -- Светлое чувство застывшего, как смола, времени. В нашем захолустье ничего не меняется. -- А должно? -- Вообще-то, весь мир семимильными шагами идет по пути прогресса. -- А куда он идет? -- О-о. В светлое будущее. -- Ну, тут мнения разнятся. -- Хочешь назад, в те чудные времена, когда принято было казнить на площадях? -- Допустим, прогресс несет с собой не только смягчение нравов, чудеса медицины и просвещение. Но и еще, например, оружие массового уничтожения, экологические проблемы... -- Но он же их и решает! А потом... Ты что, против развития? -- Нет, конечно. Но я против черно-белого видения мира. Прогресс — хорошо, консерватизм — плохо. Нет, не так. И в том, и в другом явлении есть свои положительные и отрицательные стороны... -- Зануда! Ты не умеешь безоглядно восхищаться.Тофт коротко глянул на Альву. -- Ну... Не совсем.-- Здесь было место для комплимента, - она поймала его взгляд и улыбнулась. -- Комплиментов тебе вечером на Еловой Хольм наговорит целую кучу, а мне соревноваться с ним в красноречии не стоит и пытаться. -- Хм. И в чем же ты намерен его превзойти? Тофт пожал плечами. -- В терпении. -- О. Ну что ж, я предоставлю тебе для этого все возможности. -- Не сомневаюсь. -- Вот за что я ненавижу религиозную живопись, - фыркнула Альва, останавливаясь у полотна, занимающего всю стену.-- Тебе претит сюжет или исполнение? -- Обрати внимание. Вот это кто? -- Святой Себастиан, насколько я могу понять... -- Именно. Хомса. Всегда мученик или, в лучшем случае, блаженный. И ни одного — среди епископов, королей, воинов... Ненавижу. -- М-м. Всего лишь стереотип. -- Скажи, вот тебе легко было в школе полиции?! Что, никто ни разу не спрашивал, куда ты лезешь?! -- Кстати, святой Себастиан был как раз солдатом, точнее, легионером... -- Отто, не увиливай. -- Хомсы учились там и до меня. Я не был первым, так что не могу сказать, что было как-то особенно тяжело, не считая того, что все нормы по физподготовке были установлены из расчета на хемуля, но, в общем-то, это справедливо, преступники же не будут делать мне скидку на расу... Мне удалось пройти по нижней границе. -- Мне это особо справедливым не кажется. Преступники ведь тоже разные. Не факт, что полицейский всегда окажется сильнее. Мне эти нормы кажутся дискриминирующими. -- Не согласен. Есть профессии, где физподготовка важна. Армия и полиция, к сожалению, к ним относятся. Мне, скорее всего, придется уйти на пенсию раньше, или очень много сил вкладывать в поддержание физической формы...-- Послушай, но твой коммандер Форсберг отнюдь не эталон физкультурника, например! -- Между прочим, он очень даже неплохо справляется с нормативами. Получить командную должность — тоже вариант, но мне, боюсь, не светит. -- Вот! Разве это справедливо?! Ты же отличный полицейский! -- М-м... Да? -- Да! -- Спасибо. -- Это не комплимент! Ладно. Пойдем отсюда. Я хочу кофе. -- Кофе у меня есть в термосе. Поедем, покажу тебе одно место... -- Я, вообще-то, имела в виду выпить кофе с пирожным в кафе... -- Альва. Кофе с пирожным ты прекрасно выпьешь и с подругами. -- Тебе жалко денег. -- Нет. -- Ты не любишь пирожные. -- Нет. -- Тогда почему? -- Не хочу тратить время. Нам же ведь еще тащиться на Еловую и торчать там весь вечер. -- Кстати, на этот раз мы купим что-нибудь к столу. -- Пару кило картошки и лука, так уж и быть. -- Отто! -- Хорошо, селедку. -- Прекрати меня дразнить! -- Подожди, я дам тебе руку.-- Зачем мы сюда полезли? -- Сейчас увидишь. Альва протиснулась следом за Тофтом через дыру в какой-то старой ограде. -- Какой-то заброшенный... Что это?-- Заброшенная ветка железной дороги. Осторожнее. Сюда. -- Ух ты! Альва шла по зарастающим шпалам, восторженно озираясь. Сверху пологом смыкалась листва, зарастающие пути устилал мох, сквозь который светились белыми звездочками цветы, сливаясь в воздушный ковер. – Как в сказке... -- Погоди, это еще не все, - Тофт раздвинул ветви, и перед ними открылась залитая солнцем поляна, усыпанная крупными колокольчиками. - Наверное, земляника еще не сошла, - он носком сапога раздвинул листву, - да, вон она... -- Я даже не знала, что тут есть такое место, почти в самом городе! -- Ну, тут иногда бывают одичавшие собаки, так что одной лучше не ходить... - Тофт расстелил предусмотрительно захваченный коврик. - Вот теперь можно выпить кофе. Я взял бутерброды. -- Как ты его нашел?! -- Меня отвезли в интернат, я оттуда сразу сбежал и случайно наткнулся. Спрятался здесь, потом шел по путям обратно в Иварсбод. Была осень. Потом уже как-то пришел сюда летом. -- А зачем ты шел обратно в Иварсбод? -- Долгая история. Как-нибудь расскажу. - Тофт сел, обхватив колени, задрал голову к небу. - Стрижи... -- Почему не сейчас? - Альва села рядом с ним, достала из пакета бутерброд, и впилась в него зубами. - Кто делал бутерброды? -- Я делал. -- Вкусные. Ты обещал кофе. -- Сейчас. - Тофт открыл термос, налил ей в крышку, а сам поднялся и стал собирать землянику во вторую чашку. - Держи. -- Клади мне прямо в рот, - Альва держала в одной руке бутерброд, а в другой — кофе. -- М-м... - Тофт покраснел. -- Какой же ты смешной! - Альва допила кофе, взяла у него из рук чашку с земляникой, понюхала. - Прекрасный запах! Ну, давай, открывай рот. Я покажу тебе, как надо... -- Альва, не стоит... -- Прекрати, ты же меня сюда привел не кофе пить.-- Я... просто хотел... -- Просто хотел привести меня в место, где нас не увидят.-- Нет, но я... Здесь красиво. Просто красиво, и еще это место много для меня значит. Не думал, что ты это так воспримешь. - Тофт сел и отвернулся. -- Ну вот, ты обиделся. С какой стати? Я собиралась тебя поцеловать, а ты! -- Не надо так. -- Как так? -- Не надо делать из меня игрушку. -- Святые небеса, да ты можешь просто расслабиться и получить немного удовольствия?! -- Нет. Я слишком серьезно... -- Точно! Ты слишком серьезный. -- Погоди. Ты слишком много для меня значишь, Альва. -- Ничего подобного! Ты меня совсем не знаешь, и влюбился в какой-то дурацкий образ, который сам себе придумал, пялишься на меня, как баран, и не видишь! -- Нет, Альва, я вижу тебя. Я сразу увидел тебя. Угадал. -- Да ничего подобного! - Альва вздернула подбородок, а потом принялась в молчании доедать бутерброд и землянику. - А место действительно красивое. И необычное, - сказала она. - Здорово, что ты мне его показал. -- Тут еще туннель есть. Когда заходишь в него, то такое ощущение, что выйдешь уже в каком-нибудь другом мире. Я иногда представлял себе... -- Ты тут часто бывал? -- Иногда специально приезжал.-- Зачем? Тофт усмехнулся. -- Верил, что тоннель действительно ведет в другой мир.-- А чем тебя не устраивал этот? -- Многим. -- А каким был другой мир? -- Они были разными. -- Расскажи. -- Ты действительно этого хочешь? -- Ну да. Пойдем, - Альва встала, - показывай мне туннель и рассказывай про мир, в который он ведет... -- Не боишься, что так мы туда попадем? -- Так рассказывай про какой-нибудь приятный мир! -- Такие у меня не особо получались... В туннеле Альва взяла Тофта за руку. -- Не хочу, чтобы нас выбросило в разные миры, - шепнула она.-- А почему шепотом? -- Тут... таинственно. Они вышли и некоторое время стояли, глядя на город под своими ногами и далекий, еле угадывающийся отблеск моря на горизонте. -- Удивительно... Вдруг мы вернемся, а прошло уже сто лет... Теперь ты меня, наконец, уже поцелуешь, или придется тебя об этом просить?!-- Ты играешь, или тебе этого хочется? -- Ты страшный, ужасный, омерзительный зануда, Тофт! -- Я так понял, что хочется... -- А вот теперь можно и в кафе за пирожными.-- Только что разве с собой! Мы едем на Еловую, не забыл? -- Не забыл, но надеялся, что ты передумаешь, - вздохнул Тофт. - Надо все-таки позвонить, наверное. -- Сегодня большой компании не будет. Только Линд и Хольм. Едем?-- Да, конечно! -- Хорошо. На минутку забежим в магазин. Меня попросили купить масла и печенья. Альва шла вдоль полок большого магазина в Умео и складывала в тележку все, что привлекало ее взгляд. Время от времени она оглядывалась на Тофта. Тот кусал губы, но молчал. Закончила она свой натюрморт, воодрузив поверх большой торт. Тофт неслышно вздохнул. Перед очередью на кассу Альва отозвала его в сторону. -- Молодец, держишь удар, - хихикнула она. - Держи, расплатишься.-- Что это? -- Отец дал мне денег. Оплатишь мои покупки на кассе. -- Я в состоянии заплатить за продукты. -- Не сомневаюсь. И я тоже. Бери, или я заплачу на кассе сама! -- И не подумаю. -- Тогда я разложу все обратно!-- Оставь только масло и печенье, пожалуйста, я обещал. -- Тофт! Тут на пять сотен, наверное! -- Примерно четыреста шестьдесят. У меня хватит, не сомневайся. -- Я хотела, чтобы это все было от меня! -- Так и есть. Я бы взял только масло и печенье. -- Выкладывай все, что тебе не нравится. -- Я согласен с твоим выбором. -- Это нечестно! -- И тем не менее... Мы задерживаем людей, Альва, неудобно, - Тофт толкнул тележку к кассе. Линд жег костер на заднем дворе. Благо, подшивок ?Сельского учителя? и остатков старого забора хватало. Хольм ошивался рядом. -- А мы будем что-нибудь жарить или запекать? - поинтересовался он.-- Я не собирался. -- А зачем тогда костер?-- Мне просто нравится смотреть на огонь. -- А-а. -- Молча смотреть на огонь, - Линд глянул на Хольма. – Прости, Хольм, я устал. В том числе и от роскоши человеческого общения. -- Ты сюда решил удалиться от мира, а?-- Что-то вроде того, Хольм... -- Никак не могу тебя понять, Линд.-- Может, и не стоит ломать голову? Из дома вышла Фил с охапкой подушек и пледов.-- Хольм, не хотите уютно устроиться? Возьмите подушку и плед.-- Вечером в саду сыровато. Но я попробую. Хольм оккупировал гамак, Муми-мама принесла с кухни кувшин с лимонадом и стаканы и устроилась в шезлонге рядом с Фил. Линд сидел на полене у костра, и время от времени поправлял головешки кочергой или подбрасывал еще пару досок. -- А где Снурре?-- А кто его знает, - отозвалась Фил. - Где-то в доме. -- Тофт звонил, он заедет. Попросила его купить масла и печенья. -- Хорошо. Снусмумрик сидел на парадном крыльце, и задумчиво набивал трубку. Что-то не то. Фил... что-то не то. Что я на этот раз сделал не так? Он стал перебирать в памяти последнюю неделю, а потом разозлился. Что опять не так?! Он поднялся, открыл калитку и вышел в лес. Снусмумрик бродил среди елей, и все не мог никак успокоиться. Почему он все время думает о других?! Если им нравится жить рядом с ним, хорошо, нет — почему это должно быть моей проблемой?! Почему я все время должен из кожи вон лезть, чтобы втиснуться в какие-то их адовы правила и рамки? У ворот загудела машина. Да похрен. Пусть без меня разбираются. Он углубился в лес. В этот раз на Еловой было совсем по-другому, они небольшой компанией сидели в саду в сгущающихся длинных летних сумерках, пили лимонад в свете масляной лампы, Линд неторопливо рассказывал какие-то абсурдно-смешные истории, немного играл на гитаре, Хольм жонглировал словами, огорашивая неожиданными парадоксами, острыми, как кощеева смерть от иглы, Тофт наконец-то снял китель, закатал рукава рубашки, и занялся едой, и Альве нравилось наблюдать за тем, как он сосредоточенно переворачивает какие-то куски, освещенный тлеющими углями. Фил принесла флейту, и играла сложные мелодии, причудливо переплетающиеся то с гитарой, то с разговорами. -- А где Снурре? - спросила Альва. -- Шляется где-то, - беспечно отозвалась Фил. - Наверняка опять в лес убежал. -- А он придет? -- Проголодается, вернется. Может быть, под утро. А может, через год. -- Фил, - Муми-мама перегнулась через поручень шезлонга, положила ладонь ей на руку. - Он же обещал предупреждать, если уходит надолго. -- Верить его обещаниям — только зря тратить нервы. И, тем не менее, беседа коммандера Форсберга с фру Блумквист возымела свое действие. Габбе, выйдя из ворот учкомбината, увидел Эмиля. Без машины. И пацанов с курсов. Все в сборе, его ждали... -- Ребят, – вздохнул он, – давайте по-хорошему...-- За вчерашнее ответить придется. -- Я отвечу. Эмиля не трогайте, он на голову больной. Отойдем подальше, да? -- Габриэль, - Эмиль озирался со смесью страха и недоумения, но спину старался держать прямо, - мы со всем разберемся вместе, я готов... -- Домой поезжай, - Габбе быстро подошел к нему, толкнул в плечо, - Эмиль, бегом! -- Ты что, Габбе?.. -- А чо, вон, брат твой сам хочет погутарить... -- Ребят, ну вы что. Человек только из больницы вышел, не понимает еще ничего, не сориентировался, не по понятиям это. Что с дурака спрашивать. Я отвечу, сказал же. - Габбе развернулся к своим однокурсникам. -- Это кто дурак?! - возмутился Эмиль. Габбе обернулся к нему почти в отчаянии. -- Эмиль, я тебя прошу. Домой поезжай!-- Я тебя не брошу. Не для того приехал. -- Как есть дурак, - сказал один из курсантов другому. -- Эмиль! - Габбе толкнул его в грудь, выпихивая из кольца окружающих, Эмиль споткнулся, подался назад и чуть не упал, но рефлекторно отступил назад, - ты что, ты из больницы не выйдешь уже, уходи!-- Харе базарить, оба, блин, ответите!Опыта в уличных драках у Эмиля не было никакого. В общем-то, у него вообще никакого опыта в драках не было, да и в принципе ничего, кроме высоких убеждений, не было, и это сказалось практически сразу. Все попытки Габбе его хоть как-то прикрыть были безуспешны, силы были слишком неравны. В общем-то, никто тут и не стремился к честной драке. -- Блумквист! - Габбе оглянулся. Какая-то машина. - Сюда! Габбе в судорожном усилии сумел скинуть с себя кого-то, прошел в ноги одному из нападавших, огляделся, оттолкнул другого от Эмиля, швырнул братца в нужном направлении, развернулся, пропустил, и снова упал, оглушенный, получил ногой в живот и понял, что, кажется, конец. Ну, может, хоть Эмиль ушел... Эмиль все-таки успел заскочить в машину. За рулем сидел какой-то до смерти испуганный мелкий хомса в очках. Стоило Эмилю забраться в салон, хомса рванул с места, не дожидаясь, пока закроется дверь. -- Габбе там остался! - крикнул Эмиль.-- Ну что теперь, - выдохнул хомса, - в полицию сейчас позвоним... -- Назад поезжай! Ты кто, вообще?! -- Петерссон... А, собственно, вы... И с какой... -- Назад, говорю!-- Так. Это моя машина, я вас не знаю, и, между прочим, я вас спас от этих ребят, так что заткнитесь и сидите тихо. Эмиль притих, провел по лицу рукой и теперь с удивлением рассматривал свою кровь, а потом побледнел и осел на сидении. -- Мне дурно, - сказал он слабо.-- Поздравляю, - отреагировал Петерссон. Через несколько минут он остановился у водопроводной колонки, и помог Эмилю выйти и умыться. -- Вы вообще кто? - снова спросил он немного ожившего Эмиля.-- Эмиль Блумквист. Кузен Габриэля. А вы? -- Я его одноклассник, - вздохнул Петрссон. Видимо, опыт обучения вместе с Габбе к приятным воспоминаниям не относился. - Зачем он подрался с этими ребятами? -- Это не он подрался. Это они на нас напали.-- А зачем было ошиваться у комбината? Там всегда урла какая-то трется, - Петерссон снял очки и тоже умылся. - Вечно Габбе ищет себе приключений. Вот и нашел. -- Его туда обязала ходить полиция. Так, нам надо вернуться. -- Если хотите, возвращайтесь сами, пешком. А я туда больше не поеду. Петерссон оставил Эмиля размышлять у колонки, сел в машину, несколько секунд подождал и тронулся с места. -- Погодите! - Эмиль догнал его. - Хоть до телефона довезите меня. Надо же в полицию позвонить! -- У вас там опять драка у ворот, говорят? - из участка позвонили на телефон дежурного в учкомбинате.Магнуссон выглянул в окно. Кто-то валялся на земле. -- Уже нет, - сказал он.-- А-а. Ну хорошо. Так мы не едем? -- Да вроде незачем уже. Он вышел из ворот вместе с вахтером. -- Это кто?-- Кажись, Габбе Блумквист. -- Опять. Ты жив, вообще? - Магнуссон присел на корточки. - Морда разбита вся. Иди, ?скорую? вызови, - велел он вахтеру. - С кем дрался? Аллё! Габбе! С кем дрался, спрашиваю?! -- Сам... Упал... -- Придурок. -- Ну что, забираем, - решил фельдшер ?Скорой?. – Эй, парень! Страховка есть?-- Нет, - Габбе еле шевелил разбитыми губами. -- Ясно. -- Куда его? - поинтересовался вахтер. - В травмпункт, иль куда? -- В ?Красный крест?, в Умео. Ваш? Как зовут? -- Габриэль Блумквист. -- Родным сообщите, - велел фельдшер, - если есть страховка, пусть переведут куда-нибудь. -- Понятно, - кивнул вахтер. Эмиль вернулся к комбинату, когда ?Скорая? уже увезла Габбе. Вахтер еще курил на крылечке. Узнав от него, что Габбе повезли в больницу ?Красного креста?, Эмиль понял, что надо немедленно найти дядю. Автобусами Эмилю Блумквисту пользоваться было непривычно, так что на консервный завод он отправился пешком, однако Норфьярден он знал плохо. -- Ты смотри, псих этот, Блумквист!Наткнуться на недавних преследователей было, конечно, проявлением особой удачи. Хотя, в конце концов, Норфьярден — это всего лишь большая деревня, а если ты шляешься по тем местам, где лучше бы тебе вообще не появляться, то это даже в некотором роде закономерно. Дожидаться, пока они подойдут, и выяснить все вопросы лицом к лицу, как то ему диктовала честь, Эмиль почему-то не захотел, и разумно бросился бежать. К сожалению, бегал он недостаточно быстро, и, хотя в нем и проснулся инстинкт преследуемой зверем добычи, это его не спасло. Гоняли его, правда, долго, в какой-то момент это явно стало развлечением само по себе, впрочем, били не сильно. А может, кто-то спугнул. Патруль проехал, или еще что, или надоело носиться по жаре... Эмиль вышел на набережную, и, задыхаясь и размазывая по лицу кровь, шел мимо доков, пока не добрался таки до проходной завода. Ему не сразу удалось объяснить охранникам, кто он такой, и что ему надо, но все-таки удалось, и его пропустили внутрь. Протискиваясь сквозь толпу рабочих, как раз уходивших после дневной смены, Эмиль все-таки вышел к конторе, будучи в состоянии уже близком к бессознательному. На дядю он наткнулся в холле, и, не обращая внимания на то, что тот разговаривает с каким-то людьми, немедленно бросился к нему. -- Погоди, Эмиль, я тебя не понимаю, - Даниэль Блумквист был, мягко говоря, обескуражен таким появлением племянничка. - Пойдем в кабинет, ты выпьешь воды, успокоишься, и расскажешь мне все по порядку...Эмиль хватанул его за лацкан грязной окровавленной рукой, Даниэль брезгливо освободился. -- Кто его пропустил в офис? - спросил он в сторону, испытывая все нарастающую ярость. На глазах у подчиненных, главного инженера, людей из муниципалитета! Какой позор. -- Габбе увезла ?Скорая помощь?! В Умео, в больницу для бродяг! -- Да, да, я понял, что ты чем-то взволнован, - Даниэль, морщась от отвращения, обнял Эмиля за плечи и повел к двери кабинета, - прошу меня простить, - сказал он посетителям, - дела семейные. Увы. Семья только и делает, что доставляет мне огорчения, это мой племянник, к сожалению, он немного не в себе... Прошу меня простить. -- Да я в себе! - воскликнул Эмиль. - Не в том дело! Сегодня, понимаете... Даниэлю на помощь наконец-то пришла охрана, и Эмиля втолкнули в кабинет, вместе с Даниэлем Блумквистом туда вошел Хоканссон, начальник охраны. Прибежавшая секретарша с извинениями провожала гостей. Даниэль налил в стакан воды, а Хоканссон удерживал Эмиля за плечи в кресле. -- Выпей. Успокойся. И рассказывай, почему ты заявился сюда в таком виде.Эмиль, стуча зубами, отпил воды. Попробовал встать, но безуспешно. Сделал еще пару глотков. -- Ты пьешь таблетки, Эмиль? - спросил Даниэль.-- Да причем здесь это... - Эмиль вылил остатки воды в ладонь и умылся. - Понимаете, Габриэля на этих курсах преследуют уголовники. Его избили сегодня после занятий, и ?Скорая? увезла его в Умео. В госпиталь ?Красного креста?. Надо его оттуда вытащить. -- Причем здесь ты? Почему ты мне об этом сообщаешь, и почему ты в таком виде? -- Я его встречал... И меня тоже! Надо вызвать полицию, - Эмиль снова попытался встать, - они здесь, рядом ошиваются! -- Так, Эмиль. Сейчас ты немного успокоишься, приведешь себя в порядок, мы позвоним твоему врачу, а потом тебя отвезут домой. Насчет Габриэля я в курсе, не беспокойся, мне уже звонил директор комбината, с ним все в порядке. -- Да как в порядке, вы что, не понимаете... Даниэль Блумквист, меж тем, нашел телефон клиники. Пока Эмиль снова и снова пытался объяснить ему, что произошло, он набирал номер, ждал ответа... -- Подойди сюда, - Даниэль кивнул Хоканссону, - сейчас с тобой поговорит врач.Начохр поднял Эмиля из кресла, и под руку подвел к столу. -- Да, это Эмиль... Да, доктор. Да, сейчас! - Эмиль снова повторил свою историю. - Да, я не пил таблетки, но это все на самом деле было! Я понял. Хорошо. Хорошо. - Эмиль стоял, поникнув, и слушал. - Да. Да, конечно, буду. Да, я понимаю. Но Габбе, понимаете...Через некоторое время он передал трубку дяде, тот переговорил с врачом. -- Да отпустите меня, - Эмиль попытался освободиться от хватки Хоканссона, - какого черта!-- Успокойся, - прикрикнул на него Даниэль, - стой смирно! Да, доктор, я понял. Хорошо. - Он повесил трубку. - Хоканссон, вызовите нашего семейного врача, а пока тот едет... Пусть ваши парни доходчиво объяснят этому придурку, что он должен пить свои чертовы лекарства, за которые я плачу немерено денег. Иначе... - Даниэль махнул рукой. - Только не здесь. Хоканссон вывел растерянного Эмиля из кабинета. -- В ?Красный крест? съездить? - спросил Хоканссон, возвращаясь. Даниэль Блумквист допил виски из стакана, отошел от окна.-- Не вижу пока необходимости. Пусть полежит и подумает. Завтра или послезавтра, ну или в случае ухудшения состояния. -- Полиция? -- Еще не хватало. Водитель отвез Даниэля Блумквиста и притихшего Эмиля домой, в Иварсбод. -- Стелла, получай свое счастье. А теперь объясни мне, дорогая, - Даниэль цепко взял ее за руку, - почему ты не следишь за тем, чтобы он пил свои таблетки, и этот недоумок врывается ко мне на работу, распугивая своим сумасшедшим видом моих посетителей! А помимо этого, сбивает людей на машине, дерется и шляется по округе в компании со вторым полудурком, Габбе!-- Выпей лекарства, - фру Блумквист зашла в комнату к Эмилю. Тот уже лежал в постели, глядя в незашторенное окно, где медленно угасал летний вечер. Эмиль, не глядя, проглотил все, что дала ему мать, запил водой. – Завтра мы едем с тобой к врачу, Даниэль даст нам машину. -- Меня снова положат в больницу? -- Не знаю, Эмиль. Надеюсь, удастся обойтись без этого. Что ты натворил? -- Ничего, мама. Я просто хотел помочь Габриэлю, но сделал все только хуже. -- Тебе не стоит с ним общаться. -- Он в беде, мама. -- И ты теперь тоже. Ты представляешь, как разрывается мое сердце, Эмиль? Ты подумал обо мне?! -- Прости, мама, - Эмиль уткнулся ей лицом в колени. -- О, мой бедный мальчик... - фру Блумквист погладила его по голове. - Кроме меня, у тебя никого нет...