Глава 53, полная нежданных встреч и приятного времяпрепровождения (1/1)

По утрам Фил вставала сделать Снурре завтрак и проводить на работу. -- Я на работе бреюсь чаще всех, - сообщил он, выходя на кухню. - Я молодец? Или лошара?-- Это значит, что ты больше всех любишь свою жену. Когда ты небритый, с тобой целоваться неприятно. -- М-м. Значит, молодец, - он сел за стол, отпил молока из стакана. - Опять ты кофе пьешь... -- Это не я, это Вилле ночью пил!-- Ври больше. Свежим пахнет. -- Ой, можно подумать, ты различаешь! Слушай, Снурре... - Фил положила ему каши, поставила тарелку на стол и села рядом. - Тут на почте есть место... может, мне пойти? Если я буду пораньше уходить и просто оставлять тебе еды, это же ничего? Снурре поднял глаза от тарелки, нашел ее взгляд. -- После работы поговорим, ладно?-- Ладно. После ухода Снурре Фил легла досыпать, уже привычно свалив кормление Хольма на Муми-маму. Тем неприятнее было услышать, что Муми-мама собирается домой. -- На этой неделе, милая, - рассеяно сказала Муми-мама, взглянув поверх чашки с кофе, - или на следующей. Кажется, мне пора... - задумчиво добавила она.Какая трагедия. Остаться здесь одной, кормить и обстирывать троих мужиков! Фил, чтобы ненароком не выказать своего разочарования, сбежала к Свенссону. -- О, хорошо, что причапала, давай-ка, научу тебя хотя бы провода паять, а то у меня что-то руки трясутся, - Свенссон поманил ее к столу. -- Ой, я не смогу... -- А ты через не могу. Пока Фил прохлаждалась у Свенссона, а Вилле мыл посуду, Муми-мама поднялась к себе в спальню и достала чемодан. Она рассеяно прошлась, оглядываясь, сложила в чемодан кой-какие не очень нужные вещи. Села на кровать. Она чувствовала, что ей пора двигаться, но куда... Домой, конечно же, Муми-тролль уже заждался, но... Надо поговорить с ним насчет отпуска. Возможно, стоит куда-нибудь съездить всем вместе?..После Свенссона Фил решила заехать к фру Линдберг. Руки после работы в мастерской, правда, так до конца отмыть и не удалось, но Фил решила, что может оно и не плохо. Пусть фру Линдберг видит, как нелегко ей приходится. -- Работа на почте... - протянула фру Линдберг и отпила домашнего лимонада. - Ну что ж, это на грани приемлемого, Фелис. Можете обсудить с мужем, - милостиво кивнула она. - Пока ничего получше у меня для вас нет, увы. Но я все же надеюсь, что с сентября вы сможете вернуться. -- Спасибо, фру Линдберг. Фил вышла от нее, испытывая смесь разочарования с облегчением, и направилась на рынок, посмотреть клубнику подешевле. -- А знаешь, что тебя дома ждет? - спросила она, встречая Снурре после работы.-- Голодный и злобный Хольм? -- Ничего подобного. Свежее клубничное варенье. И целое блюдце пенок от него. -- Если Хольм их сожрет, я его убью. Давай его выгоним наконец?-- Не съест. Я поставила блюдце на верхнюю полку, не дотянется. Он подумывает о том, чтобы остаться еще. Говорит, что погода стоит отличная, а ежедневные прогулки и купания идут ему на пользу. -- Ну нет! - застонал Снурре. -- Муми-мама собирается уезжать на этой неделе. -- Нет! Или пусть его с собой заберет! -- Я поговорила с фру Линдбег насчет работы на почте, и она одобрила... -- Да хватит уже! - заорал Снурре, - какого черта я тогда здесь гроблюсь! - он изо всех сил саданул дверью машины. Фил молча завелась и тронулась с места. Руки у нее подрагивали. -- Прости, пожалуйста, - сказал Снусмумрик через пару минут. - Прости.-- Ничего, - выдохнула Фил и немного расслабилась. - Просто ты такой страшный, когда орешь. -- Я?! - удивился Снурре. - Я никогда никому ничего плохого не делал. -- Ну конечно, - фыркнула Фил, - а кто умудрился даже Бергу, который тебя в два раза крупнее, в морду заехать?! -- Ну это же ответка была... Мы на море едем? -- Да. Некоторое время они ехали молча. -- Фил, я тебя прям сильно напугал?-- Да. -- Фил. Я никогда тебе ничего плохого не сделаю. Честно. -- Снурре. Я пугаюсь, когда кто-то кричит. Даже если не на меня. А если ты вдруг кричишь на меня... Мне очень плохо уже только от этого. К тому же я не понимаю, в чем вообще дело! -- Прости. Я больше не буду. -- Правда? -- Обещаю. Нам к Эклунду-то не надо съездить? У тебя, наверное, давление поднялось... -- Окунусь, таблетку приму, и все пройдет. Почти уже приехали. Не хочу разворачиваться. На берегу было пустынно. Кроме них, по будням здесь никого и не бывало — мальчишкам из поселка пешком бежать далеко, а взрослым ехать недосуг. Фил заставила сопротивляющегося Снурре все-таки снять рубаху. -- Опять тебя слепни всего искусали...-- Это старое. -- Нет, вот новый волдырь. И вот... -- О-о, почеши спину, кстати! Весь день мечтал! Под левой лопаткой! Нет, под моей левой! О, да, вот... Еще пониже... -- Как же они тебя любят... -- Еще бы, у меня-то шкура потоньше, чем у хемуля... Ничего, завтра ремдень. Старший по ремонтному будет мою кровь пить, вместо слепней.-- Опять он тебя достает? -- Угу... Да ладно бы доставал, так инструмент не дает, к станкам подойти не дает... -- Может, Свенссона попросить вмешаться?..-- Они с ним не друзья. -- Тогда Нюберга... -- Ну ты что. Чтобы меня стукачом считали? Сам разрулю. Пенки от варенья Снурре с Фил съели тайком и ночью. -- Зачем варить варенье, вари пенки! - сказал он, вылизывая блюдце. - Они вкуснее.-- Поэтому их мало и получается. Ничего, варенье тоже на ура уйдет. Клубнику нашла совсем дешевую. И неплохую. Завтра еще возьму, если будет. -- А пирог сделаешь? -- Пирог надо на всех печь. Давай тогда уж в выходные? -- Да, пирог тайком не сожрешь... Ну давай. А то парни совсем разбалуются. Деньги-то на хозяйство пока есть? -- Если Хольм еще за две недели заплатит, то да. -- Может, у Муми-тролля лучше перехватить? -- Да ну его. -- А что, он на радостях, что мама возвращается, даст... -- Не хочу у него одалживаться. -- Все еще до конца не отобижалась? -- Нет. -- Ладно... Ну что, спать? -- Угу. Фил украдкой выдохнула с облегчением. Неприятный разговор насчет работы на почте, идти на которую ей, кстати, совсем не хотелось, снова откладывался. С каждым днем все хуже и хуже. Габбе Блумквист напряженно озирался. Вроде ему удалось благополучно отсидеться у механика. По-прежнему озираясь, он спешно пошел к проходной. -- Блумквист!Габбе замер, оглянулся. Стянул кепку с головы, вытянулся по стойке ?смирно?. -- Чего это ты тут делаешь в такое время? - Магнуссон что-то жевал. - Занятия уж час как кончились. -- Помогал мастеру Сундбергу убираться, господин инструктор. -- А-а. Ну ладно. А то смотри. -- Я могу идти, господин инструктор? -- Ну иди. Фух. Всего-то навсего Магнуссон. Габбе вытер пот и продолжил свой путь к проходной. -- Опять ты последний, Блумквист, - ухмыльнулся вахтер. - Ждут тебя там.Габбе почувствовал, как сердце ухнуло в пятки. Ну раз уж его почти час ждут, то скрываться дальше бессмысленно. Он осторожно открыл калитку. Никого нет. Только машина стоит... Знакомая! Дверь машины открылась. -- Габбе!-- Эмиль! Они обнялись. -- Поехали! - Габбе спешно сел в машину. - Давай, быстрее!Эмиль тяжело забрался внутрь, он сильно прибавил в весе, и одежда сидела на нем в обтяжку, чуть ли не трескаясь, и тронулся с места. -- Куда едем, домой?-- У тебя деньги есть? - спросил Габбе. -- Ну, я особо не брал, но что-то есть... -- Давай тогда съедим что-нибудь! -- А ты... тебе переодеться не надо? То есть если ехать в ресторан... -- Тут столовка есть не так далеко. Не во что мне переодеться, Эмиль. Ты можешь... не выходить, если тебе... и остановиться где-нибудь подальше, чтобы тебя... там не заметили. Эмиль пожал плечами. -- Я бы тоже что-нибудь съел, пожалуй, но столовая...Габбе ел жадно, с трудом заставляя себя хотя бы не давиться. Эмиль смотрел на него со смесью сочувствия и недоумения. -- Вас там что, не кормят, на курсах?-- Откуда ты узнал? Что меня туда послали? -- Матушка сказала. Они с твоей созванивались. -- Давно ты дома? -- Со вчерашнего дня. -- Везет. Отбыл свой срок. А мне еще немеряно... - Габбе тоскливо вздохнул и снова уткнулся в тарелку. -- В больнице на этот раз было не так уж и плохо. Хочешь еще что-нибудь? - Эмиль поймал жадный взгляд, который Габбе бросил на его почти нетронутую еду. -- Ага. - Габбе огляделся. Знакомых вроде никого. - Я возьму еще мяса с картошкой? У тебя денег хватит? Эмиль вытащил тысячу крон одной купюрой. -- Пойду, узнаю, будет ли у них сдача, - сказал Габбе.-- Ну, это же их проблемы, найти сдачу, - пожал плечами Эмиль. -- ...вот такие дела... - наконец-то наевшийся Габбе размазывал пальцем по клеенке лужу компота и рассказывал о своих злоключениях.-- Нет, Габриэль, но как же так! Надо поговорить с отцом, он же не может... -- Все он может, - Габбе поднял глаза и снова опустил взгляд в лужу на столе. - Полссон правду сказал. Меня все сдали. Там — конечная. Но на самом деле нет, еще есть тюрьма и дурка, не такая, как у тебя, а обычная... -- Не может такого быть. Что ты такого сделал! -- Не знаю... но догадываюсь. -- Я поговорю с ним. -- Не вздумай! Он вообще рассвирепеет. Пойдем лучше... на море, что ли, съездим, только подальше куда-нибудь... Ты мне расскажешь, как ты, - Габбе судорожно зевнул. -- Знаешь, сначала, кажется, стоит зайти в парикмахерскую. Я думал, это ты на спор так подстригся, или что-то вроде того, но, Габриэль, это выглядит отвратительно. Эта стрижка тебя унижает. -- Так и было задумано, Эмиль. И это была лишь первая ласточка в очень длинной череде унижений. И, поверь, она еще далеко не закончилась. Ты чувствуешь, как от меня отвратительно воняет? -- Честно говоря... да, что-то такое... -- Ну вот, это чувствуешь не только ты. Я не знаю, как так надо стирать это чертово белье, чтобы от него не воняло, Эмиль. Это недоступно моему пониманию. -- Так надо в прачечную отдать! -- Предлагаешь мне наворовать мелочи из карманов домашних? Я пробовал, но они предусмотрительно ничего не оставляют. А меня чуть не застукали. И если бы поймали... Веришь ли, не хочу знать, чтобы тогда отец еще придумал. -- Тебе не дают денег? -- Ни одного сраного эре, Эмиль. Я хожу на курсы с куском хлеба за пазухой и у меня нет денег купить себе пачку сигарет. Кстати, я, кажется, бросил. Хоть что-то хорошее. -- Не понимаю. -- Тут и не нужно понимать, Эмиль. - Габбе откинулся на спинку стула, качнулся. - Тут надо прочувствовать. Купи мне еще булочку, кажется, в желудке появилось место. -- Давай возьмем тебе еды с собой. -- И во что положим? В ладошки? Хотя... Кажется, тут были пирожки. Они мне не помешают, на вечер-то. До вечера пирожки не дожили. Кузены съели их, сидя на берегу моря, после того, как искупались. -- Чем я еще могу тебе помочь, кроме денег?-- Не знаю, Эмиль. То, что ты появился и выслушал, уже очень много для меня значит. Я хотя бы смог с кем-то поговорить, кроме полицейских и ублюдков. Ты не представляешь, что это такое! Меня даже после суда... Меня даже после суда никто не спросил, какой приговор! Сколько мне дали, и как все прошло, и... Никто, Эмиль. Никто. Даже мать. Единственный, кто хоть как-то проявляет участие, это инструктор Нильссон, но он считает меня мерзавцем, получившим по заслугам. Просто не любит травлю. Он хороший человек, по-видимому, но совсем примитивный. -- А коммандер Форсберг? -- Не знаю, что и думать, Эмиль. С одной стороны, я ему доверял, а с другой, это из-за него я теперь на комбинате. Наверное, он тоже полагает, что сделал хорошее дело и примерно наказал негодяя. -- Я буду приезжать и встречать тебя, Габбе. -- Это здорово облегчит мне жизнь, Эмиль. По крайней мере, исчезнет постоянная угроза избиения после занятий. Первые пару дней приезжал Хенрик, и мы с ним отбивались вдвоем, потом мне удавалось несколько раз проскользнуть, но... -- Я вижу. Жуткие синяки на бедре, вообще. -- Это Полссон. Это он меня так учит. Я этой ногой как раз к нему сижу в кабине, и если делаю ошибку — то сразу получаю. -- Чем? -- Да чем придется. Ремнем ГРМ. Или палкой. Или что у него там под рукой окажется, однажды весь день бил меня папкой с документами, ребром. Оказалось тоже больно. -- Но надо же... Я не знаю, так же нельзя! Написать заявление! -- Я сказал своему офицеру по пробации, когда ходил отмечаться. Что меня бьют на комбинате, натравливают на меня других курсантов... Он ржал, как конь, и интересовался, чего я ждал — что меня там в жопу целовать будут? Именно такими словами, Эмиль. И пригрозил, что я получу уже по-настоящему, в участке, если вздумаю там возникать. Кровью мочиться буду. Так и сказал. Сказал, что это я провоцирую драки. Нарушаю режим и не слушаюсь. Ему уже звонили. Полссон на следующий день вломил мне от души. Я хромал до понедельника, хорошо хоть, дома смог отлежаться. -- Так не бывает, Габбе. Что-то не так. -- Как видишь, бывает. Просто не с людьми нашего круга. Твоего круга. Меня-то отправили на дно. И, возможно, что мне уже не всплыть... -- Так попроси прощения у отца. Лучше уж унижаться перед ним, чем перед каким-то быдлом. -- О, нет... Боюсь, что так просто мне теперь не отделаться... Ладно, подкинь меня к дому, только вплотную не подъезжай. Не надо, чтобы нас видели вместе. -- А что такого? -- Увидишь. Лучше не надо. -- Глупости, Габбе! -- Поверь мне, Эмиль. Нет. Не глупости. -- И все-таки я не понимаю, как отец мог бросить тебя на растерзание подонкам просто за какую-то глупую выходку. Не понимаю и до конца не верю. -- Он считает меня предателем. -- Я понимаю, но ты его сын!-- Вполне возможно, что нам этой логики и не понять, Эмиль. В его мире действуют другие законы. -- Ну, вот я — сумасшедший, но я не понимаю. -- Что ты говоришь, Эмиль? -- Я псих, Габбе, надо это признать наконец. Увы, но я конченный псих, на этот раз, правда, удачно полечившийся. Но это ненадолго. До следующего захода, Габбе. Не знаю, стоит ли мне так жить. -- Нет, Эмиль! Что ты говоришь?! -- Габриэль, но ты-то должен меня понимать. Мы с тобой когда-то читали одни и те же книги, в конце концов. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. -- Нет, Эмиль, нет, нет! Я тогда останусь вообще один! -- Это эгоистично, Габбе. Посмотри на меня еще разок. Ты действительно думаешь, что мне стоит жить? -- Эмиль, подожди! Ты говорил врачу о таких мыслях? -- Зачем? Чтобы меня оставили в больнице еще на пару месяцев, или вообще навсегда?-- Чтобы тебе помогли! -- Помочь мне можно, раздобыв пистолет. Ладно, Габбе, не пугайся. В любом случае, пока у меня не хватает решимости. Давай сначала разберемся с твоими проблемами, а потом подумаем о моих. Я оставлю тебе деньги, на всякий случай. Завтра съездим сострижем этот ужас у тебя с головы и купим одежду. А там посмотрим. Этот Полссон наверняка покупается и продается. -- Цену, которую предложил мой папаша, мы не перешибем. -- Да вряд ли уж он платил за то, чтобы тебя били. -- Он заплатил за то, чтобы меня перевоспитали. Сам он не хочет пачкать руки. Я почти в этом уверен. А потом, это такая... месть. -- Пока до конца не могу в это поверить. Но, возможно, я не прав. -- Ты не прав. -- Высади меня здесь.-- Так далеко? -- Так будет лучше. Спасибо, Эмиль. Спасибо, что приехал. Спасибо, что поверил мне. -- До завтра. Габбе позвонил в заднюю дверь, спустился на кухню, съел то, что ему сегодня приготовила Карин, и наконец-то, впервые за много дней, лег спать сытым. До сих пор он и не знал, что это за блаженное чувство, когда долго хочешь есть, и наконец-то наедаешься. А ведь кто-то так всю жизнь живет. Габбе перевернулся с боку на бок. Еще бывает, что и ночевать негде. Он натянул одеяло на голову, спасаясь от темноты и глупых мыслей. После работы Фил огорошила Снурре новостью. -- Валлины позвали нас на помолвку в субботу.-- Блин, в такую жару! А к каким часам? -- Не очень рано, Снурре. К девяти. -- Ничего себе, ?не рано?! Ни выспаться, ни искупаться. Я не пойду. -- Ну ты что! Петер же твой друг! А как же огород они нам вскопали?! Я уже придумала, что дарить. -- Еще и подарок покупать! - Снусмумрик залез в машину и скривился. Сидение нагрелось за день на солнце, в салоне стояла духота. - Ты что, машину на солнце оставила? -- Я ездила весь день по делам, Снурре. - Фил повернула ключ. - Сейчас на ходу получше станет. На море едем? -- Обязательно. -- Да не расстраивайся ты так! Мы ненадолго заедем, только в церковь, поздравим и уйдем... Снурре застонал. -- Фил! Ну скажи ты, ради всего святого, что я заболел, что ли! Отмажь меня как-нибудь! Я не могу! Да еще в выходной!В субботу утром мрачный Снусмумрик в костюме и Фил в парадном летнем платье садились в машину. С ними увязался Линд, Фил специально звонила, узнать, можно ли взять его с собой, получила приглашение и для него, после чего Снурре снова предпринял попытку откосить. -- Ты представляешь себе, как Валлину будет обидно, если ты не придешь?! - сказала Фил, теряя терпение.-- Он даже не заметит, - фыркнул Снусмумрик. - Только тебе будет неудобно, ты будешь ходить и перед всеми оправдываться, как будто кого-то вообще сильно волнует моя персона, а всем остальным будет полностью и абсолютно плевать. А чтобы ты не чувствовала себя неловко, с тобой был бы Линд, да половина вообще не заметит, что это за мелочь там с тобой рядом, я или Вилле... -- Ой, всё! А то я тоже ночью вот так вот возьму и ненароком не замечу, кто там со мной рядом!К счастью, долго держать зла Снусмумрик все-таки не умел. Постепенно летнее солнечное утро привело его в более или менее благостное расположение духа, и когда они подъехали к деревенской церкви, он, по крайней мере, честно пообещал Фил никому не дерзить. -- Если получится, - добавил он. Фил закатила глаза, и пошла вперед. Линд остановился сделать несколько общих кадров. Снурре закурил и встал рядом.-- Красота, - сказал он, щурясь в пронзительно-голубое небо, окидывая взглядом июльскую зелень, пронизанную солнцем, клумбы с шафранчиками и нарядных детей, носящихся между церковными постройками, - и церквушка ничего так. Милая. Без пафоса вот этого вот. Еще и пожрать вкусно, наверное, дадут. Линд кивнул. Снурре докурил, затушил бычок, спрятал в карман. – Ну что, надо идти, наверное. До черта не хочется. -- Смотри, не чертыхнись при деревенских. На свадьбе-то. -- Это вроде помолвка, хотя я не очень понимаю, чем отличается. -- Объяснить? -- Потом, Фил убьет сейчас, что я ее одну бросил. Пойдем? -- Я тут останусь, поснимаю прибытие невесты. Должно быть торжественно. -- Ясно. Внутри маленькая церковь была украшена ветвями и цветами, перевитыми лентами, и запах там стоял приятный, поникшей травы, но духота все-таки царила ужасная. -- Надолго это, Фил? - шепнул Снурре, садясь рядом. -- Ну, видишь, нас не к началу службы позвали. Только на саму церемонию. Час, наверное, где-то так. Снурре тихо застонал. -- Фил, - тихо толкнул он ее, после того, как по проходу уже прошла невеста в красивом платье, - а почему платье не белое?-- Это помолвка. Белое на свадьбе будет. -- А-а. Церковный служка зажег какую-то курильницу, по крохотному, набитому людьми помещению поплыл сладкий дым. Несколько деревенских парнишек в белых балахонах поверх одежды затянули тоненькими голосами песнопение. -- Фил, мне сейчас плохо станет, - воспользовался моментом Снурре, - я выйду.-- В каком месте тебе плохо?! - прошипела Фил. -- Они фальшивят. И я задыхаюсь. -- Тебе правда плохо? Выйти с тобой? -- Нет уж, сиди. Снурре тихо выскользнул вдоль стены, выбрался наружу и с облегчением вдохнул свежего воздуха. В груди отлегло. Он бродил вокруг церкви, пока оттуда не повалил народ. -- Было очень трогательно, - Фил вытирала платочком глаза, - они такие прекрасные оба! Так мило!-- Ты бы тоже так хотела, да? - спросил Снурре. -- ...и, между прочим, хор потом распелся, исполняли вполне прилично... Нам очень, очень понравилось, спасибо за приглашение, - Фелис обернулась к матушке Валлин, раскрасневшейся, с залитыми слезами лицом. -- Каждый раз плачу, милочка, не могу удержаться, - матушка Валлин обняла Фил. - Уж такие они голубочки. А Петер -то ее сколько ждал! Все дни считал, никак дождаться не мог! А письма ей какие из тюрьмы писал... Он же ведь у нас не писатель совсем, а тут! Снусмумрик было открыл рот сказать о том, что в тюрьме это отдельный вид промысла — написание душевных писем родным, – и снова закрыл. – Петер молодец, - покивал он вместо этого. - Добился. Матушка Валлин пошла дальше. -- Ну вот, сейчас подарок подарим, и все, - кивнула Фил. - Ну как, не умер ведь, правда?-- А шансы были, когда дымить начали. -- Это называется ?кадить?. Почему-то от сигаретного дыма тебе плохо не бывает. -- Ясное дело, юксаре же сродни нечистому, - хмыкнул Снурре, - просто меня корчит от ладана. -- Наверняка. -- Здорово, что пришел! - взмокший Валлин в парадном костюме обнял его со всей дури, оторвал от земли. - Говорили, нельзя юксаре в церковь звать, а я настоял, как так без тебя-то. Ты один у меня друг на курсах был, как бы я там выдержал? С братьями в телегу лезь, а фру Фелис с матушкой поедет...-- Да ладно, Петер, чего ты с родней будешь ссориться, ну не хотят они юксаре рядом с собой видеть, их право, мы домой... -- Да сейчас! Моя помолвка-то, вообще! Да и отец не против, он сразу сказал, ты хороший человек. И женат, и работа у тебя есть, вообще, нечего, говорит, им морды строить. А что юксаре, так с кем не бывает. Снурре хмыкнул. Фил в это время поздравляла невесту Валлина, и вручила ей бархатную коробочку. Невеста открыла, и побежала показывать Валлину. -- Ты смотри, Петер, красота какая! - воскликнула она.-- Ну ты чего, Снурре, - смутился Валлин, - такие подарки-то. -- Все нормально, Валлин, - хлопнул его по плечу Снурре, в первый раз сам видевший подаренную брошку. - Не каждый же день друг женится. Фил ухмыльнулась. -- Фил, ты что?! - прошептал Снурре, когда они отошли, - ты ничего не перепутала?-- Она посеребренная, Снурре. Не чисто серебряная. Но красивая. Валялась у меня тысячу лет в шкатулке, у нее замочек отлетел. Я отнесла мастеру Свенссону, мы припаяли очень аккуратно. Дорого ее все равно было бы не продать. -- Ну сама бы носила. -- Да ну, Снурре, часто я, что ли, украшения ношу? К чему мне? -- Да вот хоть на рубашку прицепить, на белую... -- Ну кто же с рубашкой броши носит! Ладно, не жадничай. -- Да я не жадничаю, просто... тебе не обидно? -- Снурре, ты вспомни, как они нам огород вспахали! -- Ну, помню. Ладно. Дело твое. -- Жалко, ты ушел, когда они кольцами обменивались, - мечтательно сказала Фил, - это так душевно было, Снурре, у них такие лица были! -- Кольца-то золотые? -- Говорят, позолоченные. Снусмумрик вспомнил, как Фил надевала детское колечко, пока оно не сломалось, и замолчал. -- Нам и на позолоченные еще долго не набрать, - наконец, сказал он.-- Да нам и не надо, Снурре, мы уже взрослые, - вздохнула Фил. - А потом, ты же все равно носить не станешь. -- Чего это не стану? От церкви на повозках тронулись к дому, за стол, и там Снурре и Фил, да и Линду заодно выделили не последнее место. Хотя Снурре и ловил порой на себе взгляды, мягко говоря, недоброжелательные. -- Пора уходить, - сказал Линд, как только гости стали вставать из-за столов и бродить по двору. - А то могут ненароком и морду набить.Снурре выпил и его слегка развезло, и жизнь казалась ему уже не такой трагичной. К тому же, на столе еще много чего оставалось. -- Да брось ты, - сказал он, щурясь. - Пойдем, покурим.– ...Вот это придумали Валлины-то, юксаре за свадебный стол сажать.-- Сглазит, как пить дать, сглазит. -- Щас тебя сглажу, - повернулся Снурре к пышной тетушке, - усохнешь! Застигнутых врасплох кумушек как ветром сдуло. -- Зря, - сказал Линд, - оглядываясь.-- Да ладно! Они остановились у сарая, но тут Валлин замахал им из компании ребят, и пришлось подойти, познакомиться. -- А я думал, набрехал ты про юксаре-тракториста, Петер, - сказал один из компании.-- Думать-то, оно не у всех хорошо получается, - хмыкнул Снурре, парни засмеялись. -- А ты, юксаре, хорошо подумал, прежде чем сюда заявиться?! -- Э, Густав, я его пригласил, - нахмурился Валлин, - ты чего это?! -- Если б ты, Петер, заранее сказал, что за одним столом с юксаре сидеть придется, я б еще подумал, идти или нет. -- Так кто держит-то, вали давай! - Петер Валлин сделал шаг вперед. -- Тихо, тихо! -- А то чо?! Что ты мне сделаешь-то, удо-шник?! Тут, конечно, поднялся гомон, очевидно стало, что некий Густав только и искал повод для драки, а Петер Валлин был и не против, а про УДО как-то быстро позабыл. Однако, вменяемого народу вокруг пока было достаточно, и растащили их быстро. -- Петер, - Снурре положил разгоряченному Валлину руки на плечи, пока его удерживали сзади двое приятелей, - очнись. Он же тебя специально провоцирует.-- Дрянь этот Густав, к Ханне лезет все время! -- Тем более, Петер. Попадешь снова в тюрьму, Ханна может и рассердиться. Ну что такое, с помолвки и сразу в каталажку, ты же работать пошел, Петер! -- Вот дрянь, я ему сейчас все кости переломаю! Снусмумрик сменил тактику. -- Ты молодец, Валлин. Ты курсы прошел. Ты на работу вышел. Ты с Ханной помолвлен теперь. Жизнь другая пошла, Петер. Тебе больше драться нет нужды. У тебя все есть. Невеста есть. Работа есть. Семья есть. Друзья есть. Не надо уже ни за что драться. Все есть. Не испортить, главное. А Густав кто? Густав дрянь, недачник, Ханна тебя любит, не его.-- Правда?-- Конечно, правда, - Снурре смотрел ему в глаза. - Он потому и злится, что ты его обошел. Ты победил, Петер, всё, теперь можно быть добрым. Ты теперь спокойным можешь быть. Станешь спокойным, великодушным, заводиться по пустякам больше не будешь... -- За дурака меня все держат... -- Никто больше за дурака тебя не держит. Ты посмотри, какая невеста у тебя красавица, ох, ты не дурак, Валлин, ну кто теперь скажет, что ты дурак... Снурре уговаривал его еще какое-то время, и постепенно Валлин расслабился и обмяк. -- Ну вот и хорошо. Всё, - Снурре вытер пот.-- А чего он к тебе прикопался?! - вдруг снова вскинулся Валлин. -- Забей, - устало сказал Снурре. Весь хмель с него уже сошел, и хотелось только поскорее домой. - Мы пойдем с Фил, Петер, пора нам. -- Чего так рано уходишь-то? - насупился Валлин, - боишься, что ли? Так не бойся! Мой день!-- Да ничего, веселитесь. А я ж болею. Мне уже после недели-то рабочей невмоготу. -- А. Ну ладно. Спасибо, это... Рад тебя повидать был. -- И я. Ты заезжай как-нибудь, после работы. -- Да сейчас страда. -- Ну, осенью тогда. -- Осенью, лады. На свадьбу позову, учти! -- Спасибо! -- Досидели таки до драки, - вздохнул Снурре, садясь в машину.-- Да как же без нее? - философски заметил Линд. - Ничего, на свадебную драку даже полиция сквозь пальцы смотрит. Лишь бы смертоубийства не было. На следующей неделе Линд написал заметку про деревенскую свадьбу, с фотографиями, которую в доме Валлинов из газеты вырезали, вставили в рамочку и повесили на стену. Петер Валлин еще потом долго ее показывал всем и каждому, рассказывая, как про него в газету написали. Мысль об обручальных кольцах запала Фил в душу. В следующий раз, когда она сбежала к Свенссону, и помогала ему разбирать вековые завалы в мастерской, ее взгляд наткнулся на тонкую трубу. Она засунула туда палец. -- Чего балуешь? - поинтересовался Свенссон, - вот застрянет!-- А можно из такой трубы кольцо сделать? - задумчиво спросила Фил. - Ну вот отполировать снаружи и внутри, на гринеде как-нибудь так зашлифовать, чтобы потоньше было, отрезать болгаркой, заторцевать... -- Слов-то умных понабралась, - Свенссон взял трубу. - На токарном станке точить надо, а не гриндером с болгаркой баловаться. Не, эта труба не годится... Сталь плохая. Потемнеет такое кольцо сразу, и палец пачкать будет. -- Жаль... -- Что, хочешь своего окольцевать, чтоб чужие бабы не заглядывались?-- Ой, можно подумать, кому-то еще такое счастье, кроме меня, нужно! -- А что, теперь-то, когда он работать пошел, может кому и сгодится. -- Нашел я, из чего кольцо сделать, - когда Фил зашла в мастерскую в следующий раз, Свенссон бросил на верстак кусок трубы. - Титан. Это пойдет. Только сама возиться будешь.-- Сама? - удивилась Фил. - И вы мне инструменты в руки дадите? И к станку пустите? -- А что ты, без рук, что ли? У меня пальцы вон какие, я с такой мелочевкой возиться уже... - Свенссон махнул рукой. -- Только вы мне говорите, что и как делать, - сказала Фил. На одно маленькое, совсем простое колечко у Фил ушло почти полных три дня, и получилось все, конечно, не с первого раза. Свенссон руководил, не слишком усердствуя. Фил пыхтела, стонала и ругалась, обжигалась о раскаленные детали и стачивала ногти на гриндере, но с удивлением понимала, что ее все больше и больше затягивает. Ночью она ниточкой обвязала безымянный палец Снурре, и решила сделать кольцо и для него. Благо трубы еще оставалось много. -- А ты в школе, видать, хорошо училась, - покивал Свенссон, когда Фил лихо рассчитала длину окружности, допуски и припуски, - не то, что муженек твой криворукий.-- Мастер Свенссон, Снурре не дурак. Просто он проучился всего три класса. -- А кто ж ему дальше-то учиться не давал?-- Обстоятельства, - с достоинством ответила Фил. - Не попрекайте его тем, что не является его виной. -- Ага. А он у тебя, значит, ни в чем не виноватый никогда. За неделю Фил справилась с двумя кольцами и была страшно горда собой. Еще бы, пришлось даже на токарном станке обтачивать трубу изнутри! И разогревать заготовку газовой горелкой, и расковывать на цилинре, чтобы увеличить диаметр... -- Баба, а рукастая, - сказал Свенссон, вертя в руках колечки. - Бывает же такое.На следующий день Габбе не удержался и вышел с комбината пораньше. Честно говоря, просто очень хотелось есть. Машина Эмиля стояла на прежнем месте, но путь к ней преграждала группа любимых однокурсников. Ладно, фигня, прорвемся. Не так уж их и много. -- Что, фрёкен Блумквист, домой спешишь?-- Зато тебя, я смотрю, дома не ждут, - огрызнулся Габбе. Хоть бы Эмиль догадался поближе подъехать. -- Пойдем с нами, погуляем!-- Она только с богатенькими ходит. -- Эй, барышня, невежливо отворачиваться, когда с тобой по-хорошему говорят! Габбе молча шел дальше. Может быть, лаем все и обойдется сегодня. Но нет, толкнули в плечо, отвлекая, он развернулся, уходя от удара, прекрасно зная, что это просто маневр, и бить по-настоящему будет кто-то другой, они и сами так делали с Хенриком и Руне... Взревел мотор. Тот, кто пытался его ударить, упал на землю. Преследователи бросились врассыпную, Габбе на ходу влез в распахнутую дверь, и они рванули дальше. -- Больше так не делай, Эмиль, пожалуйста!-- А в чем дело, Габбе? - Эмиль оглянулся, и взгляд его Габбе совсем не понравился. С такими глазами Эмиль когда-то вешал кошек. - Это быдло тебя задирало, разве не так?-- Я бы прорвался. Эмиль, ты что. Ты мог кого-то насмерть сбить! -- И что такого? Это обычный сброд, а я — псих. Мне можно, Габбе! - Эмиль рассмеялся. -- Эмиль, ну в конце концов. Мне с ними еще пять месяцев бок о бок учиться. Каждый день, Эмиль! А их много. -- Ты струсил?!-- Коммандер Форсберг!-- Господин исполняющий обязанности директора Полссон? - Форсберг слегка удивился. Неужели тот решился переговорить напрямую? Непохоже на него. -- Скажите пожалуйста, у вас все в порядке в Иварсбоде? -- Почему это вас вдруг интересует? -- Да вот тут такая незадача... Есть у нас некий курсант, Габриэль Блумквист. -- Да, знаю. -- А у него есть кузен, Эмиль Блумквист. Живет в Иварсбоде. -- Верно. -- Так вот этот кузен, Эмиль Блумквист, гонялся у наших ворот на машине за курсантами, и чуть не передавил целую дюжину! Почему у вас психи за рулем сидят?!Форсберг сопнул носом и крепко сжал телефонную трубку. -- Спасибо за сигнал, господин исполняющий обязанности директора Полссон. Непременно разберемся. -- Разберитесь, уж пожалуйста. А то нам некого учить будет. -- Кстати, как там курсант Блумквист? -- Перевоспитывается. -- Хорошо. -- Всего доброго. -- До встречи. Форсберг бросил трубку, и хлопнул ладонью по столу. Про Эмиля-то он совсем позабыл.