Глава 51. Слава труду, или Labor omnia vincit (1/1)

– Я вообще вот этой логики не понимаю — с одного места кожу содрать, и на другое прилепить...Линд вздохнул и потянулся. Фил и Снурре продолжали вчерашний спор на утро, не меняя ни аргументации, ни порядка ее предъявления. Ладно, милые бранятся — только тешатся, но еще немного, и я им сам денег дам на эту чертову пересадку, лишь бы угомонились. – А ты что, врач?! Заткнись хоть на минуту, поганый юксаре, - фыркнула Фил, - я тут пытаюсь с твоим ингалятором разобраться... - Фил хмурилась и изучала разложенную на кухонном столе инструкцию.– Что там с завтраком? - поинтересовался Хольм, заходя на кухню. - Сегодня вода вообще холодная.– Логично, колонку еще никто не включал, - кивнул Линд.– А почему? - поинтересовался Хольм. – Потому что, - Снурре тяжело вздохнул и поднялся от плиты, - я только что плиту затопил. Не успел. Какую кашу сварить? – Я бы предпочел омлет. Или, допустим, творожную запеканку. – Вари овсяную, - сказала Фил. - Так, значит, сначала его надо перевернуть... Он не нажимается! - Фил потрясла баллончик. - Ничего не понимаю. Он бракованный! Придется, наверное, в Умео ехать за другим. Столько денег зря! Снусмумрик подошел, взял у нее из рук баллончик. Глянул инструкцию. Отодрал какую-то пластинку. – Тут просто предохранитель был, - он встряхнул баллончик.– Пишут, что очень важно одновременно начать делать вдох и нажать на спуск... – А можно не на общей кухне? - поинтересовался Хольм. - Не все, знаете ли, в детстве любили играть в доктора. – Это наша кухня, - мрачно напомнил Снурре. – Если быть совсем точным, это кухня Фил, - возразил Хольм. Снурре молча попробовал вдохнуть из баллончика, закашлялся и вышел на крыльцо. – Это наша со Снурре кухня! - воскликнула Фил, и выскочила вслед за ним.– Надо полагать, завтрака еще долго не будет, - Хольм сел за стол. - Муми-мама еще не вставала? – Она оставила записку, что пошла за молоком. - Линд подошел к плите и поставил на огонь воду. - Зачем ты их достаешь? – Это они терзают меня своей взаимностью. Не знаю, как я умудрился устроить себе такой ад на земле, поселившись в доме с этой сладкой парочкой, - вздохнул Хольм. - За свои же деньги. Да еще и с холодной водой из-под крана. А если уехать, деньги они мне не отдадут, они уже их потратили. – Это не повод для постоянных мелочных пакостей. – Ты действительно полагаешь, что Снурре можно всерьез задеть словами? С него все как с гуся вода. А боится он только одного Берга, который, оказывается, однажды заехал ему в морду за Фил, причем приложил очень основательно... Линд приоткрыл кухонную дверь — но Снурре и Фил, видимо, ушли к сараю. – Отстань от них, Хольм. А то я тебя приложу.– А с виду — интеллигентный человек. – Занятно, что это почему-то подразумевает неспособность дать в морду. Но не на этот раз. Серьезно, Хольм. Ты перебарщиваешь, извинись.– В другой жизни, возможно. Но не сейчас. Не сейчас.Линд вздохнул и вернулся к плите. – Я предупредил, - сказал он.Хольм молча пожал плечами. Снурре вернулся один. -- Омлет пока не получится, молока совсем не осталось.-- Об этом следовало бы подумать вчера вечером. - сказал Хольм. Снурре помолчал. -- Да, - просто ответил он. - Я включил колонку. Вода греется.-- Уже кое-что, - вздохнул Хольм. - Хотя извинений я так и не услышал. Линд налил себе черного кофе. -- Кто-нибудь еще будет? - поинтересовался он.Хольм протянул чашку, Снурре покачал головой. Повисшее на кухне молчание разрядила Муми-мама, пришедшая из магазина с бидончиком молока и бумажным пакетом еще горячих булочек. На их запах даже зареванная Фил спустилась из спальни, и день начал проясняться. Все-таки Фелис удалось не без труда уговорить остаться дома, придти в себя после вчерашнего путешествия, и по делам Снурре поехал один. Надо было в Иварсбоде зайти в полицейский участок, взять характеристику, к Эклунду за очередной справкой, в Норфьяредене забрать диплом на комбинате и сделать фотографии на документы — удостоверение тракториста и для будущей работы, там их нужно было сразу несколько. И сдать анализы в амбулатории, на алкоголь и наркотики. Возни хватало. На комбинат его не пустили дальше проходной, пришлось с четверть часа протоптаться там в тревоге, пока не вышел Нильссон с дипломом и журналом, в котором надо расписаться. -- Дуй отсюда скорее, - мрачно сказал Нильссон.-- Чего тут?..-- Ничего, - буркнул Нильссон, и быстро ушел обратно. Ну ладно. Мало ли. Не то, чтобы я соскучился. -- Я с ним в пару не пойду!В мехклассе назревал бунт. На утро четверга во время построения Полссон заставил Габбе перед строем рассказать наизусть чуть ли не все ?Правила внутреннего распорядка?. Габриэлю удалось ответить, почти ни разу не сбившись. Полссон великодушно простил ему мелкие огрехи, и допустил к занятиям. Но ?фрёкен Блумквист? называть не перестал. И вот теперь в мехклассе никто не хотел идти с Габбе в пару. Механик Сундберг мрачно обвел глазами курсантов. -- Чего выдрючиваетесь, дебилы?-- От него воняет, мастер! - крикнул кто-то из задних рядов. -- От вас всех воняет! Бьорк! А ну иди сюда! -- Не буду я с ним работать! -- Я тебя спрашивал, будешь ты или нет?! Я тебе велел сюда подойти! Габриэль даже и не думал, что это может быть так... Какого черта, какое ему дело до этих дегенератов, разве он не лучше их всех, вместе взятых, почему ему тогда сейчас так плохо?! Он вздернул голову и окинул их всех презрительным взглядом, слушая, как Бьорк препирается с механиком, и потихоньку начиная нервничать. От него что, и вправду воняет? В классе было душно, по спине текли струйки пота, и от намокшей рубахи, кажется, и впрямь начинало попахивать... -- Вперед, дебил! - в дверях мехкласса появился Нильссон. - Сундберг, держи второсрочника.-- Не пойду я, господин инструктор, ну я же уже тут был, все выучил, отпустите меня... -- Вперед! - Нильссон втолкнул в класс Хуго Монссона. -- Нахрена он мне тут нужен? - поинтересовался Сундберг. -- А мне он нахрена нужен? - ответил встречным вопросом Нильссон. - Пусть теорию учит. В конторе он что-нибудь сопрет. -- А тут он что, ничего не сопрет?! -- Так это он у тебя сопрет, – хохотнул Нильссон и направился к выходу. -- Ну отпустите меня домой! - взвыл Монссон, - я же не могу без руки заниматься! Я же болею! -- Болеют в больнице, а ты должен присутствовать! -- О. Вот кто у нас пойдет в пару к фрёкен Блумквист, - решил Сундберг. -- Не буду я с Блумквистом заниматься! - взвыл Монссон. - Почему все время я! То вы меня к дебилам пихаете, то к опущенным! -- Это потому что ты чмо засранное, - Нильссон вернулся от двери, поднял Монссона за шкирку, оторвав от пола, так что затрещал воротник полотняной куртки, и пинком отправил его в сторону Габбе, – а ну лови напарничка! Габбе поймал Монссона и тут же приложил его башкой об стол: -- Это кто тут опущенный, ты, чмошник?!-- Пусти меня, псих ненормальный! Их бросились разнимать, и пока Нильссон не навел порядок, щедро раздав всем люлей направо и налево, Габбе успел изрядно получить от курсантов. А у Монссона из-под повязки на голове начала сочиться кровь. -- Какая сука ему опять ухо рванула?! - вопросил Нильссон. - Блумквист, ты?!Габбе замялся. -- А ну идите за мной, оба!-- Ну отпустите меня домой, старший инструктор Нильссон, ну пожалуйста, - ныл Монссон, - ну почему вы меня домой не хотите отпустить, ну я же болею, у меня вот, рука сломана... -- Потому что ты с этой сломанной рукой, чмо ты эдакое, попался на том, что пытался сигареты в лавке спереть! Сидел бы дома тихо, глядишь и не вспомнил бы про тебя никто! - обернулся Нильссон. - А к нам теперь претензии. -- Ну у меня сигареты кончились, а у матери пенсия только через неделю... -- Ты еще поплачь! Монссон немедленно зарыдал. -- Ну господин Нильссон, ну отпустите меня домой! Опять мне ухо оторвали, - начал уже кричать Монссон, - я жаловаться буду!-- Заткнись! - рявкнул Нильссон и занес руку. Слезы у Монссона тотчас же высохли. - На, держи сигарету, - сжалился Нильссон. - И не ной. - он дал ему прикурить. -- Почему меня домой-то не отпустить... -- Заткнись. Ну, и что с вами делать, ублюдки? Полссону вас сдавать жалко... -- Не надо Полссону, - побледнел снифф. - Пожалуйста. Пожалуйста. -- Ну что, будешь нормально учиться? -- Буду, господин старший инструктор. -- А обзываться будешь? -- Нет, господин старший инструктор. -- А что ухо, уже не болит? -- Не болит, господин старший инструктор. -- Претензий нет? -- Никак нет, господин старший инструктор. Не надо к Полссону, пожалуйста! -- Ну ладно. Бегом назад, чмошники. Тебе, Блумквист, особое приглашение надо?! Бегом, сказано! Два дегенерата... - Нильссон сплюнул. -- О, вот нам сейчас Монссон все расскажет, он у нас на второй срок пошел, к экзамену готовился, уже все знать должен... Давай, иди сюда, рассказывай принцип работы двигателя внутреннего сгорания, - Сундберг вручил Монссону потрепанную жизнью деревянную указку и подпихнул к плакату, демонстрирующему двигатель в разрезе. – Не тяни.Монссон втянул голову в плечи, прижал здоровое ухо, и начал тыкать в плакат, читая подписи внизу. -- Ты принцип работы рассказывай, - мастер Сундберг присел на стол, оглядел класс, приметил, что вокруг Габбе вновь начинается какая-то движуха, - а не читай с плаката... Что, Блумквист, поможешь напарнику? Методичку читал? Давай, тоже сюда иди...По дороге Габбе подставили подножку, но он бдительно через нее перескочил и благополучно выбрался к доске. Монссон с облегчением сунул ему указку и бочком отошел в уголок. Габбе некоторое время рассматривал плакат, а потом, глядя только на Сундберга, стал рассказывать, как мог. Сундберг одобрительно кивал. Монссон потихоньку отполз за стол с разбором, и спрятался за деталями. -- Ладно, хватит, Блумквист, молодец, все знаешь. Допускаю тебя к разбору, иди вон за тот стол, ща покажу, что делать... А вы открыли страницу пятнадцать и читаете пока, сейчас объяснять буду... Ты тоже там слушай, и догонишь... Где там шнырь этот, Монссон?! Сюда иди, помогать будешь, криворукий... И кривоухий. Что-то ты вообще у мамки не удался, Монссон... Что ты там жрешь в мастерской?!-- Это жвачка, мастер Сундберг, не ем я... -- Вот хоть одну жвачку найду под столом — и ты все отскребать будешь! А ну плюнь, да куда на пол! Подними и в бумажку заверни! Уебище... Так, Блумквист, смотри... Сюда иди, Хуго, куда опять ныкаешься?! Значит, вот этот узел надо разобрать, вон плакат, детали все выложить, протереть, смазать, мне показать, назвать, где что, и собрать снова в сбор. Держи инструменты, это твой набор будет. Перчатки свои есть? Ладно, на первый раз дам... Монссон, а ты давай, подсказывай, ты уже сам все знать должен... В какой-то момент Габбе даже смог увлечься работой. Он порой любил заходить в гараж, покопаться под капотом, водитель ему кое-что показывал и объяснял. Отец, правда, таких занятий не одобрял, так что водитель решался на это не так часто, как хотелось бы. Зато теперь, кажется, будет возможность наверстать упущенное. Монссон болтался рядом, мрачно зыркал вокруг, перебрехивался с соседями, и, постепенно осмелев, стал отвлекать своими подколками. Хуго, кажется, решил с ним строить из себя опытного сидельца. -- Завали хлебало, достал, - наконец, сказал Габбе и пошел сдавать работу Сундбергу.В конце занятия механик его даже придержал и похвалил отдельно. -- Молодец, руки у тебя из нужного места растут, чуть поднасобачишься, и получаться нормально станет. И рассказал хорошо, только методичку все-таки читай. На экзамене по ней спрашивать будут.-- Понял, - кивнул Габбе. Похвала оказалась неожиданно... утешительной. - Можно перчатки оставить? -- Если нужны, оставляй, - пожал плечами Сундберг. - Но, только, знаешь, что... - он огляделся, убедился, что рядом нет никого из курсантов, - рубаху-то все-таки смени, Блумквист. И впрямь чего-то... попахивает. Побегать по Норфьярдену Снусмумрику пришлось изрядно, но хоть с погодой повезло. Даже жаль было тратить такой хороший денек. Один из последних свободных дней. Внутри все снова противно сжалось. Ладно, это ведь не тюрьма, не каторга, даже не учкомбинат... Но надолго, неизвестно насколько... Насколько смогу. Фил, дурочка, еще уговаривает его с этой больничкой, и с операцией, да я бы эту ногу себе бы сам отгрыз, если бы это помогло не идти на чертову работу, да вот только долги от этого не уменьшатся... Снурре пролез в автобусе к окну, до упора отодвинул форточку. – У меня астма, - огрызнулся он на даму, которой тут же стало дуть. Дама на всякий случай отсела. Вот и славно. А то от таких духов и впрямь приступ может начаться.Черт, а страшно ведь. На самом деле астма. И язва. И ожог этот... Какого хрена я и впрямь такой хворый? Вроде всю жизнь на свежем воздухе... Хотя, конечно, если вспомнить эту жизнь... Но ведь свобода! Была свобода! Ну так иди. Свободен. УДО отсиди, и вперед. Фил отпустит, она только предупредить просила... Иди. Бросай ее разбираться со всем в одиночку. Давай-давай, иди. Дрянь. Иди, без тебя обойдутся. Вон, Берг уже, наверное, сидит и думает, что дом на Еловой получше муниципальной квартирки-то. Ради этого можно и гульки забросить. А у него зарплата уж наверное побольше моей будет. И работа почище, все-таки учитель. И ростом он выше на голову...Так что давай, катись на все четыре стороны. Кому ты нужен-то со своими прибабахами.Настроение, и так изрядно подпорченное мытарствами по различным учреждениям, упало ниже некуда. Автобус как раз проезжал вдоль забора учкомбината, из ворот выходили припоздавшие курсанты нового набора. Блумквиста он узнал не сразу. Тот казался младше, и даже пониже ростом, был как-то криво, по дурацки обстрижен, и сейчас, огрызаясь на ходу, спешно, но пока еще не переходя на бег, старался оторваться от тройки довольно крупных пацанов. Те преследовали его несколько вальяжно — но этому было логичное объяснение. За кустом, прикрывающим их от глаз Блумквиста, поджидали еще двое. Ща Габбе огребет по полной. Снурре стало стыдно за свое злорадство. Да, Габбе несомненная сволочь, но чему тут радоваться-то. Что он от этого, поумнеет, что ли, или раскается? И, между прочим, он тебя насчет Полссона предупредил. -- Габбе, справа! - крикнул Снурре в окно, высунулся и махнул рукой в сторону кустов.Габбе вскинул голову, озираясь, и стало видно, что морде он уже недавно получал. Водитель автобуса, который, кажется, тоже заметил происходящее, притормозил и открыл на ходу дверь, и, прежде чем преследователи успели спохватиться, Габбе рванул и вскочил на подножку. Он прошел по салону, и рухнул на сидение рядом. -- Одолжи на билет, юксаре, у меня ни гроша нет.-- Это вообще в Иварсбод автобус. -- Да хоть в ад. -- Что, Габбе, повернулось колесо Фортуны? - Снурре достал мелочь и заплатил кондуктору за пару остановок. - Какого ляха ты там ошивался, у комбината? Острых ощущений захотелось? Габбе отвернулся. -- Не твое юксачье дело. – Он отдышался, встал и подошел к двери.-- Можешь еще одну проехать, - сказал ему кондуктор. Габбе молча кивнул, и остался стоять у двери. Через одну он все так же молча вышел. На Еловой наконец-то жизнь просто шла своим чередом, хотя, конечно, каждый неожиданный телефонный звонок или невовремя подъехавшая машина по-прежнему заставляли вздрагивать. Погода на неделе наладилась, и вечером стали все вместе ездить на море, как раз умещались в машину. У Хольма даже характер исправился, и он постепенно стал похож сам на себя. И стихи стал писать получше. – Ну, по крайней мере, теперь пытать ими никого не получится, - оценил новую порцию поэзии Снурре. Он, пожалуй, единственный теперь тосковал, предчувствуя конец своей свободы, и считал оставшиеся дни. Впрочем, отдел кадров радовал его все новыми интересными заданиями, требующими нетривиальной смекалки. -- Знаешь уже, давай звонить Нюбергу, - сказала Фил, - нам неоткуда взять твою детскую карту с прививками. Боюсь, у тебя ее и не было никогда. И зачем она вообще нужна в двадцать пять лет!?-- Для оформления медицинской страховки... - вздохнул Снурре. -- Ну, допустим, моя лежит у Эклунда, но где взять твою... -- Купить? -- А потом тебя обвинят в подделке документов! Нет, все. Пусть так оформляют. С кем это надо согласовывать?-- Понятия не имею, - вздохнул Снурре. - Я не знаю, Фил! Я уже ничерта не понимаю! И счет еще надо в банке открыть, а они требуют какую-то справку из полиции, а в полиции нихрена не знают, что банк от них хочет! -- Завтра пойдем вместе. Фил в борьбе с бюрократией показала себя покрепче, но и ей пришлось собрать в кулак все свои бойцовские качества. Снурре сидел в машине, опустив стекло до упора, и угрюмо смотрел вдаль, а Фелис раскладывала ворох бумаг по кучкам. -- Ну вот все и выяснили. Туберкулез у тебя еще от прошлого года есть, едем, делаем тебе оставшиеся прививки, получаем справку и везем сюда обратно... Выписку из амбулаторной карты Эклунд вышлет почтой в стаховую... С банком вопрос сняли, Форсберг просто сам позвонил управляющему... Так, что у нас еще? Разрешение на работу из пробации у нас есть... Справка из домовой книги... Из налоговой... Чистая трудовая... -- Фотографии забрать, - мрачно сказал Снусмумрик. -- Точно! Фото. А готовы? -- Фотограф обещал сделать за три дня. Давай завтра, Фил. Я чего-то не могу уже больше. -- Хотя бы сделаем прививки и возьмем фото. А страховая... Завтра пятница, в последний день нехорошо! Вдруг мы что-то опять не донесем им... -- Фелис. Пожалуйста. Фил повернулась к нему, встретилась взглядом, и даже вздрогнула. -- Так тяжело, да?-- Да. -- Едем домой, - кивнула она. -- Как он будет работать, Муми-мама? - переживала вечером Фил, засев у нее в спальне. Она устроилась в кресле, завернувшись в плед, и уходить, по-видимому, не собиралась. - Мы сегодня просто собирали бумаги, ездили везде на машине, я ходила с ним, а он... Я сначала подумала, что врет. Но нет...-- Надеюсь, оформление это самый сложный этап, - вздохнула Муми-мама, - и потом станет легче. В конце концов, он же не в контору устраивается. -- Я не знаю, - Фил покачала головой. - В банке Снурре вообще в какой-то ступор впал. Стоял там, как идиот, только что пузыри ртом не пускал. Мне чуть ли не его рукой пришлось расписываться. А мы всего лишь счет открывали! Сделали два, совместный семейный и ему лично. Ох... В общем, они сразу мне оформили доступ к его счету тоже, чтобы я могла сама все манипуляции делать. Смотрели на меня, как на блаженную. А в страховой, конечно, над нами просто издевались. Я их там чуть не поубивала всех. Еле выдержала. А ведь в банк опять придется идти, перекредитоваться надо, все долги собрать в один заем... Возьму Йосефа, наверное, с собой, а то, чувствую, меня они там обдурят. Не знаю, Снурре тащить вообще с собой или нет, а то что получается — расплачиваться будет он, а решать, какой заем брать — я... -- Не знаю, стоит ли собирать медицинские долги с прочими в один, по медицинским легче получить отсрочку. -- У нас уже скоро кончается, отсрочку дали на полгода. -- Октябрь — это еще не скоро, милая. Будет время еще подумать, и посмотреть, удержится Снурре на работе или нет. -- Я только одно поняла: работа мне все-таки нужна. Не могу я все перевесить на Снурре! Он не выдержит. Сломается. -- Я не думаю, Фил. Выдержать все, что выпало на его долю и сломаться из-за обычной работы это как-то нелепо. Конечно, ему будет тяжело, но это ведь не навсегда. -- Я боюсь за него. И за себя тоже. Потому что, кажется, сейчас я уже не представляю, как буду без него жить. Еще месяц назад представляла — а сейчас нет. -- Не надо такое представлять. -- Ох, кажется, эта его работа — вообще что-то ненастоящее, ее так и не будет! Снурре и сам не верил, даже тогда, когда все бумаги были собраны, даже уже подписав трудовой договор, даже получая рабочую одежду и расписываясь в журнале по технике безопасности, и только когда главный механик показал ему его трактор, как-то начал потихоньку осознавать, что все это на самом деле. -- Должностная инструкция, прочитаешь внимательно, - велел механик, вручая книжицу. - Потом распишешься, что ознакомлен... Так, ладно, - он глянул на часы, – пойдем машину смотреть...Планам главного механика отделаться по-быстрому не суждено было реализоваться. На двор транспортно-ремонтной мастерской вразвалочку зашел мастер Свенссон. Судя по парадной белой кепке, визит был торжественным. Они с главным механиком неторопливо поздоровались, обсудили погоду, новости, улов, виды на урожай... Снурре скромно стоял рядом и в разговор не вмешивался. -- Ну что, какую машинку парнишке-то даешь? - наконец, перешел Свенссон к сути своего визита.-- Чтоб сено косить, много не надо, - ответил главмех, и они со Свенссоном подошли к трактору. - А до зимы-то, он, поди, уже и смоется.Из их последующего разговора Снусмумрик уяснил, что основная его задача на ближайшее время — обкашивание обочин дорог роторной косой. Главмех со Свенссоном обсуждали трактор, его стати, норов и кондицию, перспективы и возможности. Снурре чувствовал себя немного лишним, особенно когда от трактора плавно перешли к его персоне, обсуждая ее с применением примерно той же терминологии. Он забросил комбинезон и книжку с инструкциями в кабину и обошел трактор. Поколупал пальцем ржавчину. Ну, вроде не сквозная. Приложил ладонь к нагревшемуся за день борту кабины. Вы как хотите, конечно, но машины все-таки немного как звери, особенно такие вот, уже не новые, есть у них что-то вроде души, что ли... Скажешь кому-нибудь, конечно, засмеют, какая душа у железяки. Но все-таки... Трактор показался ему... настороженным. Не доверяет. -- Тебе говорят: давай, показывай, чему научился!Снусмумрик очнулся. -- Давай, заводи, - велел главный механик. Свенссон был полностью и целиком поглощен прикуриванием сигареты.-- Сначала масло надо проверить, - сказал Снурре, - воду долить... -- Верно. Ну так давай, - одобрительно кивнул механик. - Делай, все что положено. И комментируй, чего делать собираешься, зачем и почему... Этот экзамен оказался посложнее, чем на комбинате, там машина была знакомой, да и рядом — инструктор, а тут площадка, заставленная техникой, казалась слишком тесной. Пока показал все, что было велено, взмок насквозь. -- Ну ладно, вроде и впрямь умеет что-то, - признал главмех.-- Я ж говорю. Механик вдвоем со Свенссоном направились к главному зданию. -- Завтра к семи чтобы на месте был, - велел главный механик ему на прощание. -- Как все прошло? - Фил ждала снаружи у машины.-- Нормально, - вздохнул Снурре. - Хорошо. Свенссон пришел. Поговорил с главным механиком. Посмотрели трактор. -- Хороший? - Фил заглянула ему в глаза. -- Да вроде ничего. На ходу. -- Ты грустный. -- Просто... озадаченный. Завтра к семи велели придти. -- Ничего себе! Ну, ляжем сегодня спать тогда пораньше... -- Да... По дороге домой Фил некоторое время пыталась его разговорить, но потом оставила в покое.-- Фил.-- Да? -- Высади меня здесь где-нибудь. Я поброжу пару часов. Фил глянула с тревогой, но ничего не сказала. Затормозила у обочины. Вышла следом за ним, взяла сумочку с заднего сидения, достала деньги. -- Возьми, вдруг есть захочется. Таблетки, ингалятор — с собой?-- Да. -- Ладно. Комбинезон стирать надо? -- Да вроде нет, он новый. Я на пару часов, Фил. -- Хорошо. Не допоздна, да? Завтра вставать? -- Да. Прости. -- Не за что. Иди. Погоди! Термос, может, возьмешь? -- Да куда он мне. -- Ладно. Ладно... Она некоторое время стояла, глядя как он, немного прихрамывая, исчезает среди деревьев, а потом села в машину, отъехала подальше, и снова остановилась. Очень хотелось побежать следом, обнять и не отпускать, пока не расскажет всего, пока не скажет, почему, что случилось, почему на нем лица не было... Так. Там был мастер Свенссон. Сейчас у него-то мы все и узнаем. Фил поехала в мастерскую. Ждать пришлось довольно долго, мастер Свенссон совершенно точно по дороге завернул в пивнушку. Но к возвращению домой он уже успел несколько проветриться. -- О, кого я вижу. А где твой новоиспеченный тракторист?-- Гулять пошел. - Фил сидела на крылечке мастерской. -- И надолго? -- Кто его знает. Что там было-то такое, мастер Свенссон? -- Да ничего. Машинку ему, конечно, ту еще дали, рухлядь, но вроде справляется он с ней. Ничего не накосячил. Так что чего опять сбежал — это я не знаю, фру. -- Плохо ему, мастер Свенссон. -- В каком месте ему опять плохо-то? -- На душе. -- Ну ясен пень, чего тут хорошего может быть, - Свенссон плюхнулся на ступеньку рядом с Фил, и полез за сигаретами. - Кончилась свобода-то. Боишься, сбежит? -- Да вот думаю, может, лучше бы сбежал?! Не могу смотреть, как он себя ломает. -- Ничего, переживет, прощелыга. Все переживают — и он переживет. Погулял, и будя. -- А может, пусть лучше гуляет?! Он же не выдержит. -- Да что ты заладила-то, заполошная, не выдюжит, не выдюжит... Ну кому нравится с вольной волей-то расставаться? Мне, что ли? Или тебе? Никому. И ему не хочется. Ну и что? Поплачет и смирится. Ты, вон, ему всё в жопу дуешь теплым воздушком. Фру Янссон вокруг скачет. Уж поди плохо. У других и того нет. -- На работу к семи! -- Так лето ж. Светает вон, в четыре. -- Он больной! -- А кто здоровый? Зря ты жалеешь его так. Не должна баба так своего мужика жалеть. Наоборот, прикрикнуть иной раз надо, чтоб собрался, значит, не раскисал, а то и... - Свенссон махнул рукой. - Жалостливая ты больно. Ничо, все образуется. Иди уже, а то я поспать хотел. -- Спасибо большое, что пришли поддержать Снурре! -- Иди, иди... Спасибо не булькает. Муми-мама известие о том, что Снусмумрик пошел погулять, восприняла спокойно. -- Конечно, ему надо побыть одному. Молодец, что предупредил, и нам не придется волноваться. Я думаю сегодня сделать какой-нибудь холодный суп, а то денек жаркий выдался...-- Да, хорошо... - Фил налила себе стакан воды и села за стол. - Нельзя было разрешать ему идти на эту работу! Зачем мы вообще встретили этого Нюберга! -- Милая. У вас уже совсем нет денег. Хорошо, если вы дотянете до его первого заработка. Скоро придется брать продукты в долг... -- Что-нибудь бы продали... работать надо было идти мне! -- Так ты и пойдешь. Ты же будешь искать работу, найдешь, устроишься, и тогда он сможет работать меньше. Остаться без жилья это очень страшно, Фелис. Вы все решили правильно. -- Муми-мама, мне так перед ним стыдно! -- Глупости, дорогая. -- И так жутко его жалко... -- Бедные дети... Погоди, у меня здесь припрятана для тебя шоколадная конфета. Давай я налью тебе чая? Или хочешь молока? -- Нет, - Фил вытерла слезы, прижалась к Муми-маме, - молока не надо. Без тебя мы бы просто пропали... Я бы умерла уже.-- Мне жутко стыдно, что на самом деле я совсем не хочу идти работать. - Фил разрезала конфету пополам и подвинула половинку на бумажке Муми-маме, откусила от свой половинки и запила чем. – И я в глубине души рада, что на работу идет он, а не я. Но Снурре так тяжело! Мне, наверное, было бы легче, и потому мне так стыдно перед ним.-- Ты не хочешь с ним об этом поговорить? - Муми-мама взяла свою половинку конфеты. -- Но как я ему скажу?! А если он разозлится, рассердится на меня? -- Мне кажется, он хочет сделать для тебя что-то важное, и будет рад узнать, насколько это много значит для тебя. Мне кажется, Снурре обижается, что ты уговариваешь его не идти, ему кажется, что ты... Не ценишь его усилий. -- Но я и правда не хочу. И хочу одновременно. То есть я бы хотела, если бы ему не было так тяжело. -- Так и поговорите об этом. А то, мне кажется, ваши споры из-за операции не совсем из-за операции. А вы спорите постоянно. -- Все уже устали, наверное, от наших разговоров...