Глава 45, где гроза прошла стороной (1/1)

Скучно. Габриэль Блумквист неумолимо погружался в то особое чувство тоскливой маяты, что обычно толкало его на различного рода безумства, лишь бы избавиться от этой выматывающей душу тягомотины. Начитался он уже до тошноты, а больше заняться было нечем. Он слонялся по дому и двору, и чувствовал, что еще немного — и сойдет с ума. Был бы на свободе — гонял бы на мотоцикле до одури, или махнул бы на море, плавать до изнеможения, или затеял бы с кем-нибудь драку, да хотя бы просто потасовку с Хенриком! Он постучался в комнату матери. -- Матушка.-- Что тебе, Габби? - мать сидела у туалетного столика и задумчиво рисовала себе брови. - Чего ты хотел? -- Да нет, ничего. - Габби сел рядом на пуфик. - Что отец, будет продавать мотоцикл? -- Откуда же мне знать? Габриэль вздохнул. Мать выдернула случайный волосок пинцетом. -- Разве это не больно, вот так вот выщипывать брови?..-- Красота требует жертв. Так что тебе надо, Габбе? Некоторое время Габриэль сидел молча, глядя в окно. -- Выпить. Надраться, - наконец, криво усмехнувшись, сказал он, и посмотрел ей прямо в глаза. - У тебя наверняка есть.Повисла пауза. -- Мог бы и молча украсть, как обычно, - фру Блумквист достала из выдвижного ящика туалетного столика небольшую плоскую бутылку джина. - Лови. -- Отец тебя уничтожит... - негромко сказала она, когда Габбе уже шел к дверям. -- Что он задумал? - вскинулся Габбе. Фру Блумквист только вздохнула и снова посмотрела на себя в зеркало. -- Лучше выпроси у него прощение, Габриэль.На следующий день, во время психиатрической экспертизы, от Габбе немного, но все же несло перегаром. Он ежился на стуле посреди довольно-таки просторного кабинета, за столом сидело трое врачей, причем председательствовала солидная пожилая хемулиха, и подвергался жесточайшему допросу. По крайней мере, ничего подобного еще в жизни Габбе точно не было. Муторно, на протяжении целой бесконечности, он отвечал на какую-ту гору бессмысленных вопросов, начиная от того, какого цвета был кузов любимой машинки в детстве, и заканчивая тем, была ли у него эрекция, когда он наблюдал, как Эмиль вешал очередную кошку... -- Да мне девять лет тогда было! - не выдержал и заорал Габбе, но с места все же не стронулся.Тихий тощий гафса с высокими залысинами и бледными до белизны глазами, непрестанно вертевший в руках гранку в течение всего разговора, негромко повторил вопрос, практически не меняя формулировки. -- Нет, - немного успокаиваясь, ответил Габби. - Меня вырвало. У нее изо рта пошла какая-та желтая пена, и меня вырвало... Эмиль... очень ругался.-- Сколько лет было Эмилю? -- Не помню... Он гимназию закончил. Наверное. - Габбе немного подумал. - Но меньше восемнадцати, - осторожно добавил он. Обратно в Норфьярден Габриеэля вез Перссон. Отец даже не выделил машину. -- Послушайте, офицер Перссон, - немного очухавшийся Габбе оперся на переднее сидение.-- Чего, поссать надо? -- Ну... Да. -- Ладно, - Перссон свернул на обочину, и сам вышел из машины. Некоторое время они молча вдвоем поливали дерево. -- Слушайте, а вы могли бы меня не прямо до дома довезти? -- Ну щас. Коммандер сказал четко, от двери до двери. -- Меня заперли дома, вообще никуда не пускают. К телефону подойти не дают. Я даже с друзьями поговорить не могу. -- Вот и правильно. Нехрен было баловать. -- Да я уже все понял, виноват. Я ж сам сдался. Но, может... - Габриэль замялся. Денег у него не было вообще, и чем подкупить копа, он не знал. - Можно заехать к другу? Ну хоть на минутку. Мы прямо при вас поговорим. Просто... ну чтоб они хоть знали. Руне как раз по пути живет, даже лишнего ехать не придется. На пять сек. Может, они хоть на суд придут! -- Ладно. Но только говорить прям при мне. Семья Руне Съегерна сидела за ужином, и на стук в дверь открывать пошел его отец. -- В чем дело? - мрачно поинтересовался он, завидя Перссона и Габбе.-- Здравствуйте, господин Съегерн, можно поговорить с Руне? -- Руне будет разговаривать с полицией только в присутствии своего адвоката! -- Да нет, господин Съегерн, это я хотел с Руне просто... поздороваться. Офицер Перссон меня сопровождает. -- Подождите. -- Чего-то не рады тебе, - сказал Перссон, закуривая.-- С чего бы им радоваться, - вздохнул Габриэль. - Руне в прошлом году из-за меня руку сломали. -- Угу. И Даниэлссона из-за вас, мудаков, закрыли. Скоро выходит, кстати. Готовьтесь. Руне вышел в сопровождении отца. -- Привет, - поздоровался он настороженно.Господин Съегерн тоже закурил. Уходить он явно не собирался. -- Привет. - Габриэль замялся. - У меня на следующей неделе суд будет. Может, придете с Хенриком?..-- После того, как ты нас заложил?.. -- Я вас не закладывал! -- Ну и зря, - хмыкнул Перссон в сторону. -- Руне в этом не участвовал, - сказал Съегерн-старший. -- Ага, - сказал Перссон. - Так в протоколе написано. Габриэль переминался с ноги на ногу, и не знал, что сказать. -- Я в гимназии больше учиться не буду...-- Вот и слава богу, - отреагировал папаша Съегерн. - Все, Руне, пошли. -- Отец мотоцикл продаст... -- Мой тоже, - сказал Руне и пошел вслед за отцом. В дверях он не обернулся. -- Ну что, и стоило оно того? - поинтересовался Перссон у Габбе. - Все, нахрен ты теперь своим дружкам нужен. Все вы, мажоры, такие.-- Хенрик не такой. Руне трус, вообще! -- Да ну, одинаковое говно, - фыркнул Перссон. - Вы на подвиги горазды, только пока вас ваши папаши баблишком прикрывают. А так, - он сплюнул в окно. - Дерьмо и есть дерьмо. Вот интересно будет, если тебя все-таки закроют. Или в дурку на принудку отправят.. -- Форсберг обещал, что в дурку меня не закроют! А тюрьмы я не боюсь! -- Мало ли что он там обещал. Не он же решать будет. -- Отвези меня в участок! -- Какой, Норфьярден? Может, заяву на меня накатаешь, а? За неуважительное отношение? - хмыкнул Перссон. - А вот хрен тебе теперь. -- В Иварсбод, к коммандеру Форсбергу... -- Плакаться побежишь? Да не бзди, не посадят тебя. Нахер ты кому сдался, казенную пайку на тебя тратить. Ты первоход, вообще, несовершеннолетний. Дадут условно, ну там исправительные работы, я не знаю. Хотя я бы посадил... Перссон остановил у дома Блумквистов, и позвонил в звонок. -- Вот, сдаю вашего в целости и сохранности, - сказал он Бергквисту, открывшему дверь, - только сильно голодного.Габриэль спустился на кухню, и съел свой остывший обед вместе с ужином одним махом в полном одиночестве и абсолютном молчании. Никто не поинтересовался у него тем, как прошла экспертиза. Заключение экспертов на 30 страницах машинописного текста было готово через два дня и в целом гласило, что Габриэль Блумквист, конечно, психопат, но вменяем и в принудительном лечении не нуждается. Дома к тому времени в этом уже не были так уверены, потому как Габбе все-таки сорвался и устроил омерзительнейший скандал, толкнув на пол исполняющую обязанности кухарки Карин после того, как та застала его за набегом на холодильник и попыталась этому воспрепятствовать. Габбе скрутили водитель и Бергквист, не без помощи брата Альфреда, а на холодильник установили замок. После этого отношения Габбе со всеми домашними разладились напрочь, и на суде — специальной выездной сессии по делам несовершеннолетних в Умео — Габриэль был вообще один. Там он, правда, вел себя прилично, и был донельзя сдержанным и демонстрирующим самое что ни на есть натуральное раскаяние. В общем, к тому времени Габриэль уже действительно раскаивался: не на тех он время тратил. Не поганый юксаре со своими девками виноват, а сраные родственнички и друзья-предатели. Вот кого бы теперь в дерьме утопить! Судья, пожилой снорк, побеседовал с Габбе достаточно сочувственно и отнесся к нему либерально, дал год условно и назначил три года пробации с возможным пересмотром. Домой Габриэль вернулся почти радостным. Впрочем, его даже никто не спросил об исходе суда. Он проторчал у себя в комнате до конца дня, пока его не разбудил Бергквист, и не позвал к телефону. Звонил Форсберг.-- Чем все закончилось? -- Год условно, коммандер Форсберг! Спасибо вам! Только я не понял, что экспертиза установила, мне никто ничего не сказал... -- Заключение должны по почте на твой адрес отправить, но суть в том, что лечить тебя бесполезно. Смотри теперь... Чем займешься? -- Не знаю! Надо экзамены по школьной программе сдать, наверное. -- Это правильно. Хорошо. Завтра тебя в инспекцию по делам несовершеннолетних вызовут, ну или инспектор сама заедет. Обговори там с ней все, в том числе и режим содержания твоего. И не забудь в Норфьярден сразу заехать в участок, найдешь там офицера по пробации. Они тебя еще к врачу отправят, в амбулаторию, к психиатру-наркологу. Он у тебя анализы возьмет на алкоголь и наркотики. Так что не вздумай там бухнуть на радостях, понял? Бумаги твои в участок не сразу приедут, так что прояви инициативу. Ты под домашним арестом не обязан оставаться, но... Осторожнее, Габриэль. Не подведи меня. И никаких больше чтобы дел ни с Юханссоном, ни с кем! -- Понял, коммандер Форсберг! Можно к вам завтра тоже зайти? -- Зачем еще?-- Ну... чтобы вы мне все объяснили про условный срок, и вообще... -- Тебе там все инспектор объяснит. Хотя.. если не лень в Иварсбод ехать, то можешь зайти. -- Спасибо! Габриэль показал в спину Бергквисту неприличный жест и скатился вниз по лестнице в свой подвал уже в более веселом расположении духа. Кажется, самое худшее позади. Утром на кухне, вместе со спартанским завтраком, Габбе ждала куча бумажек из полиции. Он смел кашу и кофе, съел весь хлеб, что был на столе, захватил еще с собой полбуханки, забытые Карин на буфете, и пошел одеваться. -- Мне надо в участок! - сообщил он Бергквисту с энтузиазмом.-- Удачного дня, мастер Блумквист, - хмыкнул тот, открывая ему дверь. Габбе шел по улице, отламывал от буханки, и в целом чувствовал, что жизнь стала интереснее. В ней теперь появилась какая-то интрига, сюжет... Ну вот что он до этого?! Тух в этой сраной гимназии, потом бы так же тух в Умео на экономическом! А теперь, когда папаше на него наплевать, он должен сам взять жизнь в свои руки. Габбе представил себе, как блестяще сдаст экзамены по курсу средней школы, и задумался, куда ему попробовать поступить. Жаль, что военная академия для него теперь закрыта. Хотя не больно-то и хотелось, столько лет тупой муштры... Нет, надо придумать что-нибудь поинтереснее. Конечно, здорово бы стать профессиональным гонщиком... Если я стану чемпионом, то даже папаша признает, что все было не зря. Но это очень дорого. Вряд ли меня возьмут сразу в знаменитую конюшню... Нет. Можно попробовать хотя бы техником... Габбе некоторое время предавался мечтам о том, как он, скромный техник, внезапно выходит на замену травмированного пилота и... Тьфу, глупость, детство в жопе заиграло. Нет. Это наивно и глупо. И вообще, спорт — для тупых. Юриспруденция. Занудно. В полицию уже не возьмут. И они тоже тупые. Инженер-автомеханик? Да ну, скучно. Флот! Ага, морская болезнь... Военный репортер. А что, журфак в Столице, богема, девушки... Его репортажи читает вся страна... -- О-о, кого я вижу... Габбе костылями загребает, - сзади подкатил на мотоцикле Хенрик, с заглушенным мотором. - Руне говорил, у тебя суд должен был быть?-- Ага, - они пожали друг другу руки. - Вчера был. -- И что? -- Год условно. -- Фигня! -- Точно. Я навешал лапши на уши Форсбергу, и он все спустил на тормозах. Поверил мне, старый пень. -- Повезло. Ну чего теперь? -- Да вот, тащусь в участок. Подождешь меня? -- А-а, будешь теперь отмечаться в околотке каждую неделю? Втирать всем, что перевоспитываешься? Как тебя, запрут в конторе-то? -- Да нет, папаша слишком сердит. Моцик отнял. А у тебя чего? -- Да все норм. Предки вызверились, конечно, но я все валил на тебя, и вроде обошлось. Хотя мать, конечно, рыдала и выла, как гиена. Чуть ли не решила вести меня к экзорцисту. И впрямь, притащила пастора домой, представляешь? Ну я с ним поговорил, скроил постную мину, и вроде он решил, что бесов во мне нет. -- Это он зря! Ты бы хоть раз у меня появился, сволочь! Меня же заперли! Хоть бы на суд пришел! -- А что, бедному Габбе было страшно в одиночестве, а? Крошка плакала одна в темноте?-- Сейчас получишь! -- Э-э, ты на условном, приятель, заденешь братца Хенрика и отъедешь на зону, под шконку, подставлять мягкий белый зад грубым уркам с большими... Хенрик газанул и Габбе, пытавшийся его свалить, чуть не грохнулся сам. -- Береги очко, Блумквист! Смазывай его по вечерам! - Хенрик нарезал вокруг него круги аж до самого участка. - Постепенно растягивай!-- А я смотрю, ты в этом спец, фрёкен Хенни! От офицера по пробации Габриэль вышел полностью раздавленным. В руке он держал повестку, предписывающую ему явиться на учебный комбинат для прохождения курса обучения длительностью от двух до шести месяцев. Он вышел из участка и стоял в растерянности, когда к нему подъехал Хенрик, и вытащил листок у него из руки. Пробежав по нему глазами, Хенрик страшно заржал. -- Габриэль, да тебе повезло! Ты станешь трактористом, Габбе! Как сраный юксаре! - он склонился на руль мотоцикла и хохотал с подвываниями. - Блин, поеду, расскажу Руне. Габбе у нас теперь будет звездой учкомбината! Сменил моцик на трактор! Это же серьезная техника, ты чувствуешь прилив ответственности? Тебе даже, может быть, доверят комбайн! Ты станешь лучшим механизатором на селе! Ядреные ароматные деревенские девки будут вешаться тебе на шею, Габбе, и давать в стогу, под гул дизельных моторов! Разве это сравнится с тоской за гимназической партой? Блин, ты же мечтал быть гонщиком, так вот оно! Гонки на автопогрузчике — твоя мечта сбылась! Подожди, когда ты должен туда явиться, ну-ка? О-о, Габбе, счастье уже близко, с понедельника новый набор!Габриэль наконец очнулся, вырвал у Хенрика из руки повестку и коротко, без размаха, съездил ему в морду, но попал неудачно. Хенрик зарычал, слез с моцика, и они устроили драку практически у дверей полицейского участка. Разнимали их копы, и Габбе даже посадили в камеру на пару часов. Впрочем, заявление Хенрик писать не стал. -- Ну и что это было, Габриэль? - из камеры его забрал Форсберг вместе с инспекторшей по делам несовершеннолетних.Габриэль сидел, низко опустив голову и опершись на колени предплечьями, и немного раскачивался. -- Меня на учкомбинат посылают — наконец, сказал он. - Вы знали?-- Нет. Со мной это никто не обсуждал. - Форсберг пожал плечами, - И это так ужасно, по-твоему? -- Говорят, там как в тюрьме. Только не на полный день. -- Да ну, тоже мне, тюрьма... Два месяца, и у тебя есть работа.Габриэль поднял голову. -- Работа где?-- Да хоть бы и на вашем же предприятии. На складе, в порту... Тебе же надо денег на учебу скопить. -- Я бы получил стипендию. -- Одной стипендии маловато, Габбе. Помимо оплаты обучения, надо еще на что-то жить. Что-то есть. Так что годик поработать, до конца условного срока, поднакопить и ехать, скажем, в Столицу это вполне себе вариант. Лучше, чем потом сразу идти, допустим, подрабатывать официантом... Габриэль вздохнул. -- Я об этом не подумал, - сказал он тускло.-- Да чего ты так психанул-то? А потом, Габбе... Ну прямо у дверей участка. Знаешь, тут решили, что ты это специально. -- Нет. -- Так, ладно. Пойдем, поговорим все втроем, - кивнул Форсберг. - Насчет твоей учебы и всего такого. -- ...отец не согласится чтобы я жил отдельно.-- Ты можешь подавать на эмансипацию, полгода до совершеннолетия — такое дело суд рассмотрит автоматически, даже не особо задумываясь. -- Да как же. Хотя... Я не знаю. Я... отец же будет оплачивать ущерб... Я ему написал долговую расписку. -- На сколько? -- На сто тысяч. Это же не очень много?.. -- При свидетелях?!-- Брат был... Прислуга всегда подпишет. Карин. Я ее толкнул. Уронил на пол, она вообще может, наверное, заявление на меня написать... Форсберг хлопнул ладонью по столу. -- Габриэль, какого черта, может, тебе и впрямь полечиться?!-- Вы все психа из меня хотите сделать! - заорал Габриэль, вскакивая. -- Ну-ка, тихо. - Форсберг не тронулся с места, и понизил голос. Габбе постоял, тяжело дыша и сжимая кулаки, а потом сел на место. -- Извините меня, - сказал он слегка отшатнувшейся инспекторше. - Простите. -- Я смотрю, у нас теперь полиция работает, как такси, - сказал Бергквист, открывая дверь. - Форсберг хлопнул поникшего Габбе по плечу, и тот, кивнув, вошел в родной дом.-- Девиз полиции – служить и защищать. А враги человеку — домашние его. Порой. - сказал Форсберг, прищурясь. -- Не знаю, что он вам там наврал, коммандер Форсберг... но лжет он постоянно, - пожал плечами Бегрквист. - К сожалению, некоторые люди рождаются с изначальной порчей. -- Согласен. Но не уверен, что в данном случае было именно так. - Форсберг приложил руку к фуражке и вернулся к машине. -- Ну и подарочек вы нам обеспечили, коммандер Форсберг, - вздохнула инспекторша.-- Согласитесь, что небезнадежен. -- Я читала психиатрическое заключение. Почти безнадежен. А учкомбинат дело завершит. Мы получим прирожденного, ожесточенного и неглупого социопата на выходе. -- Посмотрим. И поборемся. Дни перед экзаменом вышли крайне насыщенными для всех. Снурре тягали в Норфьярден из-за Монссона, который два раза переписывал свое заявление. Под конец это задолбало и дознавателя, и когда Монссон пришел в третий раз, его прогнали с матюками. На этом приступ правдоискательства у сниффа сошел на нет. И когда в среду их со свидетелями вызвали на разбор, Хуго довольно быстро пошел на попятную и заявление забрал. В дом на Еловой потянулись жители Иварсбода, желающие рассказать господину Линду парочку-троечку местных тайн. И вскоре он знал о психическом здоровье жителей Иварсбода куда больше участкового психиатра, и гораздо больше, чем надо бы. Хольм впадал то в слезливые капризы, то в драматичную меланхолию. Учитывая то, что последняя сопровождалась написанием стихов, которые, по мнению Снурре, вполне можно было номинировать на худшие в стране, и даже в мире, приступы тоски переносились окружающими даже хуже. Ибо Хольм ловил какого-нибудь несчастного, припирал его в угол, и зачитывал свои стихотворения. Избегал этого только Снурре в силу своей бескомпромиссной жестокости: он сразу начинал предлагать Хольму похабные усовершенствования. Чем самым сразу ронял градус пафоса и безвозвратно оскорблял чувства. Во вторник произошло счастливое воссоединение семейства Нильссонов, Юхан почувствовал приближение родных заранее, и прижался к воротам с таким видом, как будто его тут мучили дни и ночи напролет, и со счастливым воплем кинулся на шею отцу, стоило Вигго только вылезти из машины. Как Юхану удалось преодолеть забор — история умалчивала. Надо сказать, что остальные радовались Нильссону не меньше. Разве что только через забор не сигали. На комбинате Нильссону тоже были рады, но немного не так. Единственный, кто его встретил с искренним восторгом, был его несчастный курсант, переданный Полссону. Вот тут-то он понял, что Нильссон ему был практически отцом родным. Бедный Вигго попал в разгар подготовки к экзамену, и на него сразу свалили все, чего остальным делать было неохота или некогда, так что они вдвоем с Тофтом (того нещадно эксплуатировали в силу дедовщины) сидели допоздна. В четверг с утра Сандберг, ожидавший неприятностей от комиссии из города, нервничал больше обычного, что негативно отражалось на всей обстановке. Как водится в таком случае, все, как назло, шло не так, начиная от полетевшего сцепления на одном из новых тракторов, и заканчивая разлитой курсантами на лестнице банкой краски. Точнее, о банку споткнулся как раз таки сам Сандберг, удачным пинком отправив ее в импрессионистский полет, но виноваты, ясное дело, были курсанты... Так что комиссия могла первым делом наблюдать оригинальное цветовое панно прямо на парадной лестнице. А хотели всего-то полоску на ступенях у стенки подновить. В день экзаменов комбинат был открыт для посторонних. Фил надела свой лучший летний костюм и шляпку, и перчатки. Она даже испытала поползновение завиться, но не позволила себе отступать от принципов, и ограничилась только одним локоном из-под шляпки. Впрочем, из-за жары он уже изрядно обвис. Снусмумрик, не похожий на себя в чистом приличном костюме и начищенных ботинках, нервничал и грыз губы. Он был коротко пострижен, до скрипа выбрит. И постоянно поправлял узел шейного платка. На галстук он все-таки не согласился. Надо же хоть в чем-то сохранять верность принципам. -- Фил, я не сдам, - наконец, повернулся он к ней, - я ничего не знаю!-- Ты отлично водишь. Вспомни, как ты выезжал из наших ворот... -- Я не сдам теорию! У меня все вылетело из головы! -- Родной, ты все знаешь. Когда надо будет отвечать, ты все вспомнишь сам собой. -- Я не сдам! -- Чш-ш. Перед экзаменом всегда так, - успокоила его Фил. Она как раз чувствовала себя на удивление мирно. Снурре точно справится. -- Я первый раз в жизни сдаю экзамен. Первый раз. -- И у тебя все получится, - выдохнула Фил. - О, смотри, Валлин. Пойдем здороваться. Пока Фил здоровалась с Валлинами, Снусмумрик углядел инструктора Нильссона. -- Я не сдам, инструктор Нильссон, - сказал он отчаянно, - я забыл всю теорию. Я ничего не успел повторить. Я завалю.-- Не бзди, - вздохнул Нильссон. - Поможем. У меня все сдают. Немного успокоившись, Снурре вернулся к Фил. -- Вот, невеста моя, - светясь от счастья, сообщил Валлин, указывая на действительно очень красивую девушку — статную, с большими глазами и потрясающими толстенными пшеничными косами, короной уложенными вокруг головы.-- Ну, есть за что сражаться, Валлин, - одобрительно кивнул Снурре. Посмотреть на то, как курсанты будут сдавать, явился даже Форсберг. -- Ну что тут у вас? - спросил он Сандберга.-- Вон, журналюга твой, - зло сказал директор, - лазит везде. Линд действительно бродил вокруг отведенной для зрителей площадки, изредка делая снимок-другой. -- Да вроде ничего плохого он о вас не писал.-- Это он о тебе ничего плохого не писал. Чем ты так его умаслил?! -- Не знаю, Сандберг. Ничем таким. -- Ну да. Мог бы подсказать! -- Ну а что ты с Полссоном решил? -- А что я должен был решать?! -- Ну юксаре-то заявление написал таки. Я принял. -- Вот ты падла, - сказал Сандберг и в раздражении ушел. Форсберг пожал плечами и пошел угощать лимонадом Муми-маму, стоящую с парасолькой на краю площадки для родственников. Трактора один за другим выезжали на полигон. Наблюдать за экзаменом со стороны было довольно таки утомительным занятием. Трактора по очереди совершали одинаковые маневры. И все. Происходящее немного оживило противоборство между инструкторами: Полссон ненавязчиво попытался поменять очередность стоящих под сдачу тракторов так, чтобы юксаре досталась одна из тяжелых старых машин, некоторое время они с Эком играли в пятнашки, так и так переставляя трактора, но в конце концов их засек Сандберг. Больше особых диверсий не было. К наблюдающим за ходом экзамена родственникам присоединился мастер Свенссон. Он ради праздника сменил рубаху, и надел чистую белую кепку. -- А ничего юксарик-то наш. Четко все выполняет.Фил стояла, стиснув руки под грудью. -- Сдаст, точно сдаст, - прошептала она.Свенссон пожевал незаженную сигарету. Крякнул, перевел взгляд с Муми-мамы, приставившей ко лбу руку козырьком, на вытянувшуюся стрункой Фил. -- Конечно, все он сдаст. Парень фартовый, и голова на плечах есть.Перед теорией Нильссон отловил Снурре и велел быстренько повторить несколько вопросов, и брать со стола те билеты, что с загнутым уголком. Бледный от волнения Юханссон молча кивнул. Впрочем, он бы и так сдал теорию, но от мелкого жульничества Нильссона ему стало спокойнее, так что, несмотря на постепенно нарастающую головную боль, отвечал Снурре неплохо. Комиссия им отчего-то заинтересовалась, и гоняла долго. Хорошо хоть потеть в какой-то момент перестал. -- Так это тот самый юксаре, из газеты? - уточнил, наконец, один из самых древних членов комиссии.-- Да, тот самый. Дед закряхтел и задал еще один дополнительный вопрос. Ушел Снурре с оценкой ?хорошо?. -- Так, быстренько поешь и прими таблетки, - подстерегала его за углом Фил.-- Я сдал, Фил, ?хорошо?, Фил! Представляешь?! Филифьонка даже немного испугалась, увидев его бледное, с заострившимися чертами, лицо, прилипшие к голове волосы и черные от расширившихся зрачков глаза. -- Я почти на все ответил...Фелис судорожно его стиснула. -- Ты герой, Снурре... Пей сладкий чай быстрее...-- Голова болит, Фил. А еще город. Есть таблетка какая-нибудь? -- Выпей тайленол, вот, - она закопалась в сумочке. -- А ну убрали поляну свою с подоконника! - велел проходящий мимо Магнуссон. - Разложились тут! Без вас беспорядка хватает.-- Отстань, Магнуссон. Юксаре не виноват, что твой говнюк Карлссон засыпался, - хмыкнул Эк. - Ешьте спокойно. Вот, - Эк протянул ключ, - сортир на втором этаже. Умойся, вообще. -- А где Муми-мама? - спросил Снурре, немного отойдя. Фил заставила его снять пиджак и рубаху, намочила полотенце и обтерла холодной водой.-- Флиртует с Форсбергом, - улыбнулась Фил, застегивая на Снурре рубашку. - Он повел ее по комбинату, показывать местные достопримечательности. ? – Смотрите, а вот это ангар для тракторов, вот тут комбайны... – О-о, какие огромные, неужто ими управляет один человек??. Твой платок совсем промок, может, не надевать его? -- Да ладно, а то вдруг придерутся. Там еще не началось? -- Сказали, перед городом перерыв полчаса. Как голова? -- Получше вроде... Надеюсь, меня мотоциклисты преследовать не станут. -- Их всех посадили же, Снурре. -- Если бы... Муми-тролль не знал, зачем он это делает. Но он отпросился с работы, и теперь гнал по шоссе в Норфьярден. Ведь Снусмумрик даже не будет рад его видеть. И вообще наверняка уже опоздал. А он скажет что-нибудь... колкое. И там полно народу, Фелисия, и этот Линд, и даже мама... Собственно, и я-то еду из-за мамы. Разве нет? Муми-тролль забежал на территорию комбината, потом перешел на шаг. Наверняка опоздал. Но нет, вон Фил и Снурре, стоят вместе, держатся за руки, как маленькие... -- Муми-тролль! - Снусмумрик увидел его и искренне заулыбался, отпустил руку Фил и обнял снова перешедшего на бег и запыхавшегося Муми-тролля. - Ты пришел, ничего себе!-- А где мама? - спросил Муми-тролль. -- Гуляет по комбинату, кажется, Тофт ей показывает, как тут все устроено, - сказала Фил. Муми-тролль вдруг смутился, даже покраснел. Снурре стоял какой-то бледный, только нос и щеки горят красной полосой, глаза темные. На спине пиджака — пятно пота. -- Как все прошло?-- Еще город, Мумик. Ты вовремя. -- Не зверствуют? -- Вроде нет. Муми-тролль наконец-то огляделся. Все вокруг было какое-то... Труба торчит, как в крематории. Его передернуло. Если бы он сюда попал, то, наверное бы умер от тоски. -- А где этот жуткий Полссон?-- Вон, видишь, инструктора стоят? Крупные — это Эк и Нильссон, толстый — Магнусон, а Полссон такой мелковатый, лысоватый, хвостом машет... -- Да он вообще наполовину снорк! -- Кажется, да. -- С виду такой... неопасный. -- Только с виду. -- Кто бы мог подумать, - Муми-тролль утер пот. Искоса глянул на лихорадочно оживленного Снусмумрика, поправляющего Фил воротничок блузки. - Пойти маму поискать? -- Да не мешай ей. Сейчас она подойдет. Скоро уже начнут в город выкликать... - Снурре весь как-то подобрался. - Последний бой... -- Курсанты, стройся! - рявкнул Нильссон.Муми-тролль успел хлопнуть убегавшего Снурре по плечу. С моря наползала грозовая туча. Экзаменаторы поочередно вызывали курсантов из строя, машины выезжали из ворот комбината. Труба котельной торчала на фоне темного неба, подсвеченная солнцем. Красные здания учкобината плыли в мареве. Над разъезженным полигоном зависла пыль. Все как будто замерло. -- Юханссон!Снусмумрик залез в кабину трактора. Туда же к нему сел экзаменатор с планшетом. Выбросив черное облако выхлопа в раскаленный воздух, трактор выехал за ворота. Фелис оглянулась на Муми-маму. Взяла ее за руку. Муми-мама похлопала ее по плечу. Свенссон и Линд курили в тени. Форсберг стоял среди полицейских, и о чем-то неторопливо беседовал с каким-то экзаменатором, но оглядывался пристально. Матушка Валлин стояла рядом с его невестой и перебирала крупные четки. Вдали глухо пророкотал гром. Муми-тролль оглядывался. Все происходящее казалось ему каким-то неприятным кинофильмом. Почему-то было неуютно и даже страшно. Он подошел поближе к маме. Фелис чувствовала, как все быстрее и тяжелее начинает биться сердце. Ее даже стало подташнивать, несмотря на то, что она приняла уже вторую таблетку час назад. Против воли в голову лезли какие-то смутно жуткие картины искореженного металла, мучительно-яркой крови в пыли, ей почему-то вспомнилось, как выл Монссон, пытаясь усесться в траву у обочины... Скорее для того, чтобы избавиться от этого наваждения, чем с какой-либо другой целью, она достала из кармана губную гармонику. Его губную гармонику. Стянула перчатки. И заиграла, как можно тише, чтобы не мешать никому... Она начала играть ?Воздух?, но очень быстро перешла к импровизации, и играла о том, что видела. О ветре, вырвавшемся из-под тучи. О далеком оловянном отблеске моря. О замерших вокруг людях, переживающих за своих родных. О том, как инструктор Эк три раза переставлял трактор, о том, как гудят перегретые моторы, извергая черный дым... О том, как вот-вот пойдет дождь, и станет посвежее, и как с первыми каплями всем станет легче, и все закончится хорошо, и сегодня вечером будет гореть на веранде свет, и соберутся друзья, и из леса в открытые окна будет врываться запах хвои и дождя, разгоняя клубы табачного дыма, звон гитары, смех и запах подгоревших гренок... Фил не заметила, как стала играть громче, гораздо громче, чем следовало бы, но тут хлынул дождь, и все побежали к навесу столовой, а в ворота комбината въехал тот самый трактор, с одним боком — синим, а другим — рыжим... Снусмумрик шел какой-то разболтанной походкой, криво усмехаясь. - Вроде сдал, - выдохнул он. Фелис молча его обняла, и они так и замерли под набирающим силу дождем, пока их не потянула за руку за собой Муми-мама. Результаты экзамена объявляли уже в холле, примерно спустя час. Дождь бушевал за окном, Валлин промок весь насквозь, пока шел от трактора, вода закручивалась в потоки и хлестала из водосточных труб.Магнуссон вышел со списком и зачитывал результаты, вокруг стоял шум, те, кто уже узнал свой, получали поздравления от родных, Магнуссон еще что-то говорил о сроках выдачи документов... -- Приходите вечером, все обязательно приходите вечером, - Фил жала руки мастеру Свенссону, и даже Форсбергу, кажется, еще кто-то подходил, Валлин, наверное...Снусмумрик стоял на крыльце, и жадно курил. Рядом с ним смотрел на смывающие весь мусор потоки воды Муми-тролль. -- Я ведь почти вылетел, Муми-тролль, - сказал Снусмумрик. - Почти вылетел нахрен с дороги, на повороте. Что-то с тормозами было, жму, они проваливаются, оба... И у меня, и у экзаменатора. Только Фил не говори. Жесть вообще. Еле вырулил. Экзаменатор сказал, молодец. Все, Мумик. Все, блин. Сдал. Свобода, черт возьми. Елки зеленые, неужто свобода наконец. Муми-тролль, я только сейчас понял, что я чуть не сдох. По-настоящему чуть не сдох здесь. - он выбросил окурок в поток воды, огибающий крыльцо. - Муми-тролль... Как же я задолбался... Говорить даже нормально не могу.Муми-тролль молча его обнял. -- Теперь все хорошо будет, - сказал он.-- Да нифига. Но уже не так плохо, - выдохнул Снусмумрик. -- Коммандер Форсберг.Телефон зазвонил как раз тогда, когда уже переодевшийся в пижаму Форсберг шел чистить зубы. -- Да, Тофт.-- Директора Сандберга сегодня вечером увезли в больницу. Прямо из комбината. Желчная колика. Университетская клиника. Будут срочно оперировать. -- Ясно, - помолчав, ответил Форсберг. – Зайди завтра вечером. -- Хорошо.