Глава 41, где взаимовыручки не меньше (1/1)

-- Ой, мы, наверное, всем мешаем, Снурре, - тут же смутилась Фил. - Давай спать!Снусмумрик неохотно опустил губную гармошку. -- Разве?.. Ладно. Как скажешь.Фелис разобрала флейту, протерла и сложила в футляр. Снусмумрик молча наблюдал за ней, лежа на животе поперек кровати, и подперев голову рукой. Губная гармошка валялась где-то среди постельного белья. -- Давай уберу гармонику, - предложила Филифьонка.Снусмумрик хмыкнул. -- Ничего с ней не будет. -- Снурре! Снусмумрик пошарил рядом с собой рукой. -- Куда-то завалилась. К утру выплывет. -- Ну прекрасно. Будет мне в попу впиваться всю ночь. -- Что сразу тебе и сразу в попу? - Снусмумрик перевернулся, сел на постели, а потом встал. Пошарил среди постельного белья, встряхнул одеяло. Провел рукой по простыне и наконец, нашел гармошку. - Я зубы забыл почистить, - сказал он, прихватывая ее и направляясь к двери. - Гаси свет, не жди меня. Ложись. -- Сам погаси, - Фил забралась в постель, под одеяло. Уходя, Снурре щелкнул включателем. Фил вздохнула и повернулась к стенке. Ну конечно. С улицы вскоре потянуло табаком, а потом донеслись какие-то обрывки мелодий. Филифьонка перевернулась на другой бок. Он брал пару аккордов, начинал что-то знакомое. Замолкал. Извлекал какие-то отдельные трели и глиссандо, потом снова играл вступление... Ну что за свинство! Надо все-таки думать о том, что люди спать пытаются! Звуки губной гармошки стали отдаляться. Он что, за калитку пошел?! Некоторое время Фелис лежала и злилась. Ну как так вообще можно?! Она лежала и продумывала, что и как скажет, когда он вернется, чтобы вышло хлестко и доходчиво, чтобы пробрало, наконец... А потом ей стало его жалко. Каким же неприкаянным он себя чувствует! И насколько чуждым, наверное, Снурре все это кажется... Чуждым и тягостным. Это всё. Даже я, наверное, с моими заморочками... Фил закрыла глаза. А вдруг не вернется?..Ну не вернется, значит, не вернется. Поспать все равно надо. Она уже задремала, и даже не слышала, как Снурре поднялся по лестнице, открыл дверь, и только почувствовала, как просел матрас, когда он забрался в постель, под одеяло, прижался к ней... -- Не замерз? - сонно спросила Фил. - Ты холодный... Давай ноги погрею. -- Я думал, ты спишь уже. -- Почти заснула. Снусмумрик обнял ее сзади, просунул руку под грудь. Ткнулся носом в шею. Вздохнул. -- Волновалась? Прости.-- Ну тебя к черту. Из-за каждых твоих побегушек еще психовать, никаких нервов не хватит. -- Никуда я не денусь. Фил, я же обещал предупреждать. Я просто на опушку вышел, чтобы вам не мешать... Фелис со вздохом повернулась к нему лицом. -- Ну что ты оправдываешься-то? Я уже поняла. Ты по-другому не можешь. На тебя иногда находит. Ну сходил, проветрился, что теперь?.. Если соберешься куда-то надолго, то ты обещал предупреждать, а такие прогулки... О небо, да что я говорю. Конечно, я психанула и расстроилась. Но потом... Я тебе сочувствую, понимаешь?! Я вижу, как тебе тяжело, веришь, нет?! И... О боже, Снурре, я не знаю... в общем, не проси прощения, но просто меня тоже пожалей, ладно? Все-таки я живая.-- Фил... Я жалею, честно. И мне стыдно... Да нет, не стыдно, просто... я тебе делать больно не хочу. Но иногда делаю все равно. Не выдерживаю и делаю. Хотя и не хочу, и сопротивляюсь. Но... я так устроен. Ты будешь об меня раниться. -- Переживу. -- Но так ведь нельзя! Не должно так быть. Я вот... Черт, я сегодня про этого Нюберга вот все думал. А ведь тебе с ним, наверное, лучше бы было, даже не смотря на то, что он зануда... -- Вот ты дурак! -- Я вообще не понимаю, Фил. Вообще не понимаю, почему я. Тебе, по ходу, было, из кого выбирать-то... -- То есть ты думал, что я тебя пригрела от отчаяния.-- Ну... Вроде того. -- Угу. Здорово. А тут, оказывается, на меня был спрос, и ты озадачился?! -- Погоди. Я не это имел в виду. -- Так вот, дорогой, я тебя выбрала не от отчаяния, как видишь. Как это ни странно, но ты мне нравишься больше всех, засранец. Я тебя люблю, видишь ли. Не за что-то. Просто так. Даже учитывая то, что ты время от времени ведешь себя, как последний паршивец! И в эти моменты я, конечно, очень на тебя злюсь, и страшно расстраиваюсь... Но все равно тебя люблю. Пока. Пока ты меня не достал такими вот разговорами! -- Да я не то хотел сказать! -- Ну уж не знаю, что ты хотел сказать, а сказал гадость. Сразу и про себя, и про меня. -- Фил! -- Отстань. Все, спать давай. Завтра вставать рано. - Фелис отвернулась к стенке. -- Фил. Повернись ко мне. Фил! Ну Фил! Пожалуйста. Она со вздохом повернулась обратно. -- Ну что тебе?!-- Я люблю тебя. Правда. И я хотел сказать только, что боюсь, что тебе со мной плохо. И все. И то, что, может быть, с другим тебе было бы не так плохо, и... Голос его пресекся. Фил протянула руку. Она плохо видела в темноте, и на ощупь коснулась его лица, тронула висок, провела по щеке, и почувствовала, что щека — мокрая. Тогда она придвинулась ближе, обняла его. Коснулась губами лба, брови, века. -- Ты что, плачешь? - прошептала она. - У тебя слезы... Ты что...Снурре молча всхлипнул. -- Бедный мой... Давай спать. Бедный мой. Ну что ты. Ну что же ты.-- Мне кажется, что я вот-вот все разрушу. Как-нибудь. Случайно. И даже сам не пойму, как. Я ведь правда не хотел ничего плохого сказать... -- Мы не настолько хрупкие, Снурре. Не бойся так. Все, давай спать... -- Прими таблетку. Через полчаса я тебя разбужу.Снусмумрик приподнялся, не открывая глаз, проглотил таблетку, которую ему сунула в рот Фил, запил, и снова рухнул в постель. Что так рано?! А, ну да, сегодня же надо до занятий в травмпункт успеть. Он застонал. До чего же не хочется идти на комбинат. До чего же не хочется сдавать экзамен. До чего же не хочется идти работать к Нюбергу. До чего же вообще не хочется подниматься и куда-то идти! Еще на ферму бы ладно, но на дорожные работы... Ладно, хватит, на ферме ты никому нахрен не сдался. Нет тут в округе таких хозяйств, которые себе тракториста со стороны могут позволить. А служба в дорожно-строительном ремонтном управлении — это медицинская страховка и мне, и Фил, оплачиваемый отпуск и больничные... Фантастическое везение для бродяги с тремя классами на УДО. Только чего-то нихрена не радостно. Ладно. Это когда-нибудь закончится. Ну да. Фил залетит, и, здравствуйте, беременность, роды, потом школа... И на все это надо будет зарабатывать. Зато тогда у тебя будет ребенок, сраный ты юксаре, на которого ты не наплюешь, как твой поганый папаша на свой выводок, а постараешься вытянуть. Ясно? Ясно. Снусмумрик со вздохом сел на постели. Фил выложила ему чистое белье. Бедная Фил... изо всех сил старается сделать из меня приличного человека, а на комбинате опять так или иначе в дерьмо макнут... Да насрать на них. -- Привет!-- Мог бы еще минут пятнадцать поваляться, - Фил обернулась от плиты. -- Пойду, побреюсь лучше. А то на комбике опять чморить будут. Велели постричься еще, - крикнул он из ванной, - на неделе придется денег взять и сходить. -- Не кричи, разбудишь всех. Только ты оброс хоть немного, - вздохнула Фил, появляясь на пороге ванной. - -- Что ты хочешь, глазунью или омлет? -- Слушай, может, яйца-то поэкономим? -- Там их дополна. -- Тогда глазунью. -- О, постоянные клиенты, - регистраторша за стойкой травмпункта улыбнулась Снусмумрику как родному, и выложила карту, - Вчера же вроде были? Бегите быстрее, там у доктора Стрёма пока никого нет. -- Ну, Фил, сейчас ты его увидишь, только не пугайся. Фил, увидев доктора Стрёма в паре с его медсестрой, округлила глаза и нервно сглотнула, хотя Снурре раньше ей его и живописал в красках. Но реальность оказалась куда краше. -- И где тебя раньше носило, юксаре, - прорычал Стрём, когда снял повязку с ожога. - В больничку щас поедешь!-- Не поеду! - обернулся Снусмумрик. - Все в порядке там! Заживает! -- Да нихрена тут не заживает, все в гноище, - рявкнул Стрём. - И площадь ожога вы занизили! Такое в больнице лечат! -- Не поеду я в больницу! У меня экзамен скоро! И на работу должны взять... Доктор, ну правда! Какая мне сейчас больница, вы что?! Я без работы с весны, и жена тоже, мы все в долгах, скоро жрать будет нечего, страховки нет, какая больница?! Как я сейчас в больницу залягу?! -- В Красный крест иди! -- Не пойду я туда. Я не помираю, а в другом случае там делать нехрена, только блох цеплять. Не пойду нихрена никуда. Я работу упущу! -- Тогда жри таблетки! Антибиотики пропишу! Понял?! - доктор оперся о стол, - или отъедешь в больничку ногу резать! Фил, которую жестокий доктор Стрём безоговорочно выгнал из кабинета, не выдержала долетающих до нее из-под двери криков и заглянула внутрь. -- Доктор, что там?!-- Таблетки ваш муж пить должен как миленький, ясно, Викстрём?! Иначе без ноги останется. Чтобы сегодня же купили. Сейчас. Понятно?! -- Конечно, доктор... -- Что вы ее пугаете?! Всё мы купим. У нее сейчас давление поднимется! - возмутился Снусмумрик.-- Давление! - фыркнул Стрём, за плечи разворачивая Фил к двери, снова выставляя вон из кабинета, и закрывая дверь. - Придумали еще давление какое-то. Раньше никакого давления ни у кого не было. -- Раньше и антибиотиков по тысяче крон за упаковку не было, - огрызнулся Снусмумрик. -- По тысяче... Есть и по пять. Ладно. Выпишу тебе что подешевле. Авось на юксаре подействует. – утробно ворчал Стрём, садясь к столу, – Ты мелкий, вообще, хоть пятьдесят кило-то в тебе есть? Тебе и нужно-то будет всего ничего... В пятницу после занятий зайди, покажись. В регистратуре не записывайся, проскочи как-нибудь... Где задняя дверь, знаешь? Она открыта почти всегда...-- Да, знаю, а охранник? -- Ну как-нибудь. Просочись. -- Понял. -- Пишу тебе, что годен, но... Слушай, смотри, если температура еще выше поднимется, то все. Короче, таблетки пить четко. И насчет руки тоже. Хоть дома не нагружай. Тяжелого ничего не таскать еще недели две. Отнимется — что делать будешь? -- Подыхать. -- Вот-вот. Стрём шустро заполнял карту своими жуткими каракулями. Писал много, Снусмумрик успел одеться и сесть к его столу. -- Доктор, слушайте, насчет Полссона...-- Посадить давно пора эту мразь! - Стрём ткнул ручкой в карту так, что прошил несколько листов. -- Вам если есть что про Поллсона рассказать... Тут журналист к нам приехал из Умео. Из Вестерботтен-курьер. Заинтересовался этим делом. Если позволите, я ему про вас скажу...Стрём отбросил сломанную ручку, отодвинулся от стола. Глянул из-под кустистых бровей. -- История у меня не для газеты. И всяких проныр мне тут не надо.-- Да он хороший человек. И серьезный журналист, а не проныра. Может, слышали, Вильгельм Линд. Пишет вообще про такие дела..-- Он еще книжки пишет? -- Ага. -- М-м. - Стрём порылся в ящике стола, вытащил еще одну ручку, но та тоже оказалась сломанной. -- Я когда Полссону ваш привет передал, тот аж с лица сбледнул. Кстати, вообще это одного парня выручило, которому Полссон ухо оторвал... -- Сниффа этого писклявого, что ли? Которому я скоб нахерачил? -- Да, Монссону. Он его снова хотел за то же ухо... -- Вот говно!.. - Стрём оглянулся, убедился, что медсестра у шкафчика с инструментами и выматерился. - Не первый раз он мне работу херит. Заявление хоть написали? Приняли? -- Иварсбод принял вроде... -- То есть ты писал. -- Угу. Только не говорите никому, ладно? Они придержат, пока я не закончу. Стрём неразборчиво фыркнул. Потом выдрал листок, нашел все-таки пишущую ручку, и накорябал номер телефона. -- Журналисту передай. Расскажу я ему одну историю про Полссона. Только... Чтобы без имен. Просто... чтоб знал. Прищучить Полссона за это не выйдет, но... В общем... Пусть звонит, если хочет.-- Спасибо. -- Таблетки пей, юксаре, понял?! -- Да. Времени оставалось достаточно, чтобы заехать в дежурную аптеку в Норфьярден, и даже на то, чтобы выпить кофе с булочкой. -- Я не буду, Снурре, - сказала расстроенная Фил, - обойдусь, зачем, мне же домой...-- Тебе еще к Ларссон. Ладно, иди за стол садись. Снусмумрик пришел от стойки с подносом. -- Кофе нам с тобой обоим нельзя, так что это какао. А булочки можно. Так что не выдумывай, они у них прям свежие совсем. И скидку сделали небольшую, - он отдал Фил монетки сдачи, подвинул ей чашку и блюдце с булочками. Фелис изучала длинный лист с инструкцией к таблеткам, поднеся его близко к глазам. -- От них туча побочных эффектов, Снурре. Просто не таблетки, а черт знает что, - сказала она. - Отрава какая-то. -- Не чертыхайся. Да без разницы, лишь бы помогли. Сколько там надо принять? Я вообще не знаю, что Стрём так всполошился, вроде все нормально заживает.. -- Врачу лучше знать. -- Ну, он, может, юксаре и не лечил никогда. -- Ой, ну конечно, травматолог не лечил юксаре... -- Конечно, не лечил. Мы же обычно на одном месте не сидим. Максимум, гипс наложит, и все, а снимут уже в другом месте. Откуда ему знать, как все быстро на нас заживает. Может, для хемуля, или, скажем, хомсы там все и плохо, а для юксаре — нормально... -- Хватит мне зубы заговаривать. -- А булочки вкусные, правда. Ешь давай. -- Может, с собой возьмешь? -- Ты же мне и так всего упаковала, хватит. У ворот учкомбината их поджидала матушка Монссон с Хуго. Фелис уже приготовилась к тому, чтобы вежливо принимать благодарности, и заранее начала устало и сочувственно улыбаться, так что сначала даже не поняла, что это она такое говорит. Улыбка медленно сползла у нее с лица. – А я как раз вас тут дожидаюсь, спросить вот хочу, есть ли у людей совесть, это кем же быть-то надо, чтобы так над бедными людьми издеваться, да еще и убегать без зазрения совести... Суть претензий матушки Монссон, если отбросить причитания, обвинения и проклятия, сводилась к тому, что это Снурре толкнул Хуго и руку ему сломал. А потому лечение должен оплатить он, иначе матушка Монссон этого так не оставит, найдет на них управу, и в полицию пойдет. Фелис так и замерла с открытым ртом. Хуго переминался с ноги на ногу, прятал глаза и тянул мать за рукав. -- Так, фру Монссон, - Снусмумрик оттеснил ее подальше от машины, - хотите идти в полицию — идите в полицию. Только учтите, Хуго могут и обвинение предъявить. За хулиганство. Зачем он на проезжую часть выходил, создавал аварийную ситуацию? Фил, - обернулся он к ней, - поезжай!-- Но как же так... - Фелис недоуменно перевела взгляд с фру Монссон на Хуго. - Как же так? Снурре рисковал собой, выдернул Хуго практически из-под колес... Скажи своей матери, Хуго! -- Фил. Ты опаздываешь в амбулаторию. Поезжай прямо сейчас, - с напором повторил Снусмумрик. -- Нет, фру Монссон, вы послушайте, вообще! - вздыбила шерсть Филифьонка. -- Фил! -- ...всякие хулиганы будут моего сыночка под откос толкать, - матушка Монссон нагнулась поднять камень, но Хуго вцепился в нее здоровой рукой, Снусмумрик воспользовался моментом, и подошел к Фил. -- Она на взводе, уезжай быстрее отсюда, а то машину сейчас побьет. Будет звонить — к телефону не подходи, в пререкания не вступай. Сама обзвони свидетелей, или попроси кого-нибудь... -- Снурре, как она вообще может... -- ...уголовник!.. Хуго, а ну не мешай матери!..-- Фил! Быстро, пожалуйста! Фелис втянула в себя воздух, спешно чмокнула его в щеку, села в машину и тронулась с места. Фру Монссон все-таки кинула ей вслед камень, но почти не задела. Директор Сандберг с утра был в прямом смысле особо желчен. Во-первых, накануне вечером ему опять звонило начальство, и всячески интересовалось, как прошел визит журналиста на учкомбинат. А то в пятничном выпуске ?Курьера? вроде как должна будет выйти про них статья. И ему аккуратненько так пообещали, что от содержания ее многое будет зависеть. Очень многое. А во-вторых, от регулярного успокоения нервов алкоголем у директора Сандберга разболелся желчный пузырь. Так что вид небритого и помятого Нильссона оказался для Сандберга особо невыносимым. А уж когда тот совсем беззастенчиво зевнул ему прямо в лицо... -- Какого хрена, Нильссон?!Тут директор еще вспомнил, кто именно поставил безухого сниффа жопой кверху прямо перед входом, представил, как сочно это может быть описано в субботнем выпуске Вестерботтен курьер (который, кстати, помимо всего прочего, внимательно читает и его, Сандберга, матушка, хемулиха весьма строгих правил...) и озверел окончательно. -- Я тебе что сказал, мудаку?!-- А что? - тупо переспросил напрочь не спавший всю ночь Нильссон. Сандберг развернулся и молча ушел к себе в кабинет. Вытащил из нижнего ящика стола опасную бритву. Снял китель, засучил рукава и вернулся в дежурку. -- Я тебе сказал, сволочи ты кусок, что если еще раз в таком виде на службу явишься, я тебя сам побрею. А ну пошли!Сидящий в кресле Нильссон уставился на Сандберга в жестоком недоумении. Поскреб щеку. -- Да зачем... - протянул он. - Самому-то зачем?..Полссон меж тем снял с доски ключ от сортира, тихо прошел мимо играющих в гляделки Сандберга и Нильссона, и, ухмыляясь, пошел открывать. Так что к тому времени, когда директор потащил Нильссона за шкирку бриться, дверь туалета была гостеприимно распахнута, свет горел, а из крана текла вода. Холодная. Тофт понял, что он категорически не хочет на это смотреть. Когда директор Сандберг схватил Нильссона за воротник кителя, он отвернулся, а потом, когда вся процессия потянулась в сторону сортира, нервно стал искать на доске ключ от медпункта. Найдя искомое, он спустился и взял там бутылку перекиси и вату. Немного подождал, успокаиваясь, и медленно поднялся по лестнице. Нильссон стоял над раковиной уже один, упершись в нее руками, с мокрой головой, и смотрел, как текущая вода разбавляет и смывает капающую из мелких порезов кровь. Потом взял валяющуюся в раковине бритву. Добриться-то все-таки надо. Весь день впереди. Тофт молча поставил на полочку над раковиной перекись и вату. -- Могу я чем-нибудь помочь? - решился все-таки спросить он.-- Дверь за собой закрой, - глухо сказал Нильссон. Тофт прикрыл дверь и вернулся в дежурку. Магнуссон нервно размешивал в чашке сахар, ложку за ложкой. Эк, заложив ногу на ногу, сидел в кресле и флегматично смотрел в окно. Полссон аккуратно, на исписанный листочек, точил карандаш. -- Построение откладывается? - спросил Тофт, просто чтобы хоть что-нибудь спросить.-- Вот ты пойди и займи пока жулье чем-нибудь, - вскинулся Магнуссон. -- Длину волос у них измерь на предмет соответствия правилам, - предложил Эк, - вон линейка. Можно еще карманы заставить всех вывернуть, насчет проноса запретки, но это посложнее будет. Так что появление сниффа Монссона с рукой на перевязи, справкой из травмпункта и вопросом ?а кто дежурный инструктор? было ну просто как нельзя кстати. Особенно учитывая то, что дежурным был Нильссон. ...Монссон, услышав, что его не отпустят домой, выл и рыдал, Магнуссон на него орал, Эк орал на Магнуссона, чтобы тот заткнулся, Полссон аж жмурился от удовольствия, и прекратить все это безобразие смог только Сандберг, появившись и наорав на всех, включая Тофта. Монссона директор отпустил домой своим собственным волевым решением, для чего послал с ним на проходную Тофта, предупредить вахтера. Где в Тофта немедленно вцепилась фру Монссон, и он имел счастье примерно с полчаса отцеплять ее от своего кителя и обещать, что с Монссоном никто и никогда больше ничего плохого не сделает. Кстати, от нее он и услышал про новый подвиг юксаре, но не понял примерно ничего, учитывая, что сам Монссон что-то там такое робко блеял, что вроде как юксаре тут совсем и не при чем, да и не было вообще ничего. И рукой в гипсе тряс в доказательство. Тофт плюнул, рывком отодрал от себя фру Монссон, и одним прыжком скрылся за дверью, оставив вахтера разбираться в одиночку. Когда он пришел, построение уже закончилось, и Полссон поджидал его в тенечке, ласково жмурясь. И от его взгляда Тофту стало, пожалуй, как-то совсем омерзительно. Директор Сандберг поманил Снурре с Валлином к себе. -- Ну что, Юханссон. Все, здоров? Вот теперь проверим, как ты водишь. Чему научился.-- Так точно, господин директор. Всегда готов, господин директор. -- Ну-ну. -- Ну-ка, останови здесь, - велел Полссон Тофту. - Посмотрим, как наш юксаре сейчас отличится...На взгляд Тофта, Юханссон выполнил программу идеально. Полссон хмурился и хмыкал. -- Ладно, заводи, - досадливо сказал он, так и не досмотрев. - Может, и сдаст.-- Значит, вы сделали почти невозможное — научили чему-то юксаре, - льстиво заметил Тофт. Полссон довольно усмехнулся. -- Традиционные педагогические приемы, определенно, эффективнее, чем все эти новомодные штучки. ?Не оставляй юноши без наказания; если накажешь его розгою, он не умрет?. Царь Соломон, Притчи, тринадцать — двадцать три. -- ?Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его?. Притчи, тринадцать — двадцать четыре. - поддакнул Тофт. -- Верно, - удовлетворенно кивнул Полссон. - Полагаю, запрет телесных наказаний в школах является причиной нынешнего бедственного положения с образованием. Посмотрите на этих ублюдков! Большинство закончило школу, но даже свое имя накорябать может с трудом! -- Но ведь они учились, когда наказания еще были разрешены... - возразил Тофт. -- Да этим, конечно, уже ничем не поможешь, - отмахнулся Полссон. - Но вот даже дочь мою было не успокоить, пока не шлепнешь. А ведь хорошая девочка, приличная, послушная была, не то что... отребье всякое. Нет, нынче в школах царит полная анархия. Вот как их учат?..Тофт, хотя и волей-неволей вынужден был сосредоточиться на вождении — он все время забывал, что на тракторе надо переключать передачи в два приема, – старался прислушиваться к разглагольствованиям Полссона: вдруг тот забудется и скажет что-нибудь важное? И, конечно же, отвлекся, снова забыл, и со страшным скрежетом заглох. -- Не отвлекаться! - рявкнул Полссон.Тофт чуть не вскрикнул от неожиданности и схватился за голову: Полссон весьма ощутимо дернул его за волосы на затылке, более того, кажется, даже выдрал небольшую прядь. -- Не сочтите за обиду, Тофт, но теперь вы точно запомните, как надо переключать передачи на тракторе. И дожимать сцепление до конца. Подвиньте кресло ближе, если не дотягивайтесь. Это трактор, а не легковушка! Тофт выдохнул и потер себе затылок. Черт, а это больно. И оскорбительно. -- Вперед! - скомандовал Полссон, и Тофт, промолчав, тронулся с места.Полссон отвернулся и слегка улыбнулся сам себе. День на комбинате подходил к концу, уже и летучка закончилась, и только дежуривший Нильссон грустно сидел в кресле, и сдирал корочку с утренних порезов, когда зазвонил телефон. -- Подойди, - попросил он закопавшегося Тофта.-- Это вас, господин Нильссон. Жена, - сказал Тофт, передавая ему трубку. Нильссон неохотно встал, взял трубку. -- Что?! - закричал он, - как?! Ты что?! В реанимацию?! Утром же все хорошо было! Да, конечно... Сейчас. Погоди... Не будут ждать?! Да. Поезжай, и... Позвони мне! В какую больницу, они сказали?! А как вас искать-то?! Да спроси ты их! Ладно. Врача дай к телефону. Что?! Ага. Да, - Нильссон замахал рукой, - карандаш дай! - крикнул он Тофту.Нильссон спешно записал телефон на стене. -- Поезжай. Все хорошо будет. Все хорошо будет. Давай. Все. Найду вас. Езжай. Да найду, кто посидит! Поезжай. Все. Все. Не бойся. Все хорошо будет.Осунувшийся Нильссон повесил трубку и обернулся к Тофту. -- Жену с младшими в реанимацию повезли. - надтреснутым голосом сказал он. - Ни с того ни с сего. Понос у них с утра. Говорят, в реанимацию надо. В Умео повезли. Справочная подстанции... телефон вот. Позвонить, узнать, в какую больницу их положат...Он некоторое время стоял, опустив руки. В дежурку зашел Магнуссон. -- Слушай, подежурь за меня, - бросил ему Нильссон, - у меня младших в больницу забрали. С женой.Магнуссон так и замер с раскрытым ртом. -- Как, забрали?-- ?Скорая? приехала и забрала, как! Вот только что! Подежурь, Магнуссон, в долгу буду, - Нильссон схватил фуражку и бросился бегом. Тофт увязался за ним. -- А ты куда?! - на бегу спросил его Нильссон. -- Вам помощь нужна будет. Пока родственники доберутся, кто-то должен будет дома остаться, - сказал Тофт, - за детьми присмотреть. Вы же в больницу поедете? -- Да. Само собой. Поеду!Дома у Нильссона, конечно же, царил полный разгром. -- У них тоже живот болит! - Лиса бросилась к отцу в полном отчаянии. - У всех! -- Да чего вы такого наелись-то?! Скоро Нильссон уже названивал в неотложку. Через час в больницу увозили уже Нильссона с близнецами и двумя младшими. -- Тофт, – Нильссон лихорадочно носился по дому, пытаясь собрать хоть что-то с собой в больницу, – завтра утром скажи тогда на комбинате, что я на больничном по уходу... Ох ты ж, а с кем эти-то останутся... Ладно, Лиса сообразит... В смысле, покорми их с утра чем-нибудь, кашей, а Лиса вообще сообразит... Ох, черт... -- Папа, не чертыхайся, - Лиса собрала вещи в пакет и вручила отцу, - тут одежда, и игрушки. -- Да, да... Я тетке вашей позвоню, может, хоть она... – Нильссон потер лоб, - у жены сестра есть приличная, у нее своих, конечно, но... Возьмет, может, их... Ладно, в общем, я из больницы позвоню. Наконец, ?Скорая помощь? увезла Нильссона с детьми, и Тофт остался в обществе Лисы и Каспера, старших. -- У вас-то хоть живот не болит? - спросил он.-- Пока нет, - сказала Лиса, глядя в окно и утирая слезы. -- Так. Ну ладно. Тогда, наверное, надо чего-нибудь поесть. - Тофт растеряно огляделся. - Что вы обычно едите на ужин? -- Макароны, - всхлипнула Лиса. -- Ладно. Тогда давайте сварим макароны. Так, а где... Где ваш брат? - Тофт огляделся. С Нильссоном увезли четверых — близнецов-пятилеток, и еще погодков, двух и трех лет, а где же юксенок? Каспер с Лисой переглянулись. -- Юхан опять сбежал, - наконец, сказал Каспер мрачно.-- А давно вы его видели? И где он может быть? - осторожно поинтересовался Тофт. Повисло молчание. Тофт вздохнул и набрал номер полицейского участка в Норфьярдене. Тофт общался с нарядом из участка Норфьярдена. Парни были смутно знакомые, но не более того. -- Ну ты понимаешь. Это же юксенок. Поди его найди. Вокзал и автобусную станцию предупредим, машинистов, дежурного по станции, водителей автобусов, но.. Надо их отцу как-то сообщить, ну и...-- Розыск надо объявлять. Звонить в Умео, просить усиление, - нахмурился Тофт. - Ребенок шести лет, возможно, болен. Неизвестно где. Ждать нельзя. -- Да погоди ты. Юксенок, понимаешь? Сидит где-нибудь и хихикает... -- Или умирает. Готовы отвечать?!-- Отцу их надо сообщить. Он, наверное, знает, где он обычно отсиживается. А потом, чего умирает-то. Лето. Ночи теплые. Сутки еще не прошли. -- Шесть лет! Блин, это сын полицейского, в конце концов! -- Да конечно, его это сын, выблядок юксачий... Да Нильссон нам только спасибо скажет.-- Как бы то ни было, - Тофт опустил голову, - я сделал официальное заявление и вы обязаны объявить розыск, в силу возраста ребенка и сопутствующих обстоятельств...-- Не гони волны! Давай еще раз дом и двор обойдем. По соседям пройдемся. Позовем его. Как его зовут, вообще? -- Юхан... Тофт не выдержал и пошел звонить Форсбергу. -- Коммандер Форсберг. Тут такая ситуация. У инструктора Нильссона дети заболели кишечной инфекцией, их с женой госпитализировали вместе с ними. Я в силу обстоятельств остался с двумя старшими у него дома, и выяснилось, что один из детей, мальчик шести лет, юксаре, сбежал. Где он, неизвестно. Я думаю, надо объявлять розыск, раз он может быть болен, но Норфьярден...Форсберг вздохнул. -- Тофт, ты же понимаешь. Для юксаре бегать это как дышать. Из-за них розыск не объявляют. Неофициально, само собой, но такое распоряжение есть. Я, конечно, попробую, но вряд ли преуспею. Да и... Лучше Нильссону дозвонись. Может, у него друзья есть в Норфьярдене или Умео, тогда еще есть шанс. А потом, ну погуляет, и вернется. Юксенок же.-- А вдруг он заболел?! -- Да юксенок, Тофт. К ним зараза не липнет. Но... Ладно, я позвоню в Норфьярден. Следующие полчаса Тофт объяснялся с медиками — пытался выяснить на подстанции, куда отвезли Нильссона, дозвониться до отделения, добиться, чтобы Нильссона позвали к телефону... -- Блин... Ну Юхан, ну что же ты... И искать не хотят, конечно?! Они никогда не хотят! - крикнул Нильссон в трубку. – На чердаке смотрели? А в кладовке? В погребе? У соседей в саду в сарае еще надо глянуть. Так, я его еще находил знаешь, где... как это объяснить-то... Короче, в конце улицы стоит трансформаторная будка, и там такой тоже типа чердачок над ней...Когда Тофт ни с чем вернулся от соседей, проверив их сарай, чердак и подвал, — так, на всякий случай, – Лиса тихо подергала его за рукав. -- Да, Лиса.-- Каспера вырвало. Только он признаваться не хочет. Боится в больницу ехать. -- Ясно. Педиатр неотложки решил, что Каспер пока болен не настолько тяжело, чтобы везти его в город, и выписал лекарства. -- Но вы наблюдайте. Если станет хуже, звоните. -- А что значит: ?станет хуже?, поконкретнее?! Тофт остался со списком лекарств, за которыми надо идти в дежурную аптеку, и признаками ухудшения состояния, при которых надо вызывать ?Скорую?. Он некоторое время раздумывал, не стоит ли позвонить в опеку и вызвать инспектора оттуда, но в конце концов набрал номер дома на Еловой. -- Муми-мама? Я в крайне затруднительной ситуации...-- Ну после такого ты должен считать себя полностью готовым к семейной жизни, – сообщил поганый юксаре Юханссон, заходя в дом Нильссонов первым. Впрочем, он тащил целый мешок с лекарствами и еще какими-то предметами первой необходимости. Его и Муми-маму привез коммандер Форсберг. -- А он-то здесь зачем? - шепотом спросил у коммандера и без того слегка расстроенный Тофт. -- Ну кто-то же должен помочь. А он юксаре, может быть, сможет найти байстрюка. -- Как?! -- По нюху! Все равно никто искать не будет. Я и в Умео дозвонился. Сказали, объявят розыск только после суток. -- На ребенка?! Шести лет, больного?! -- Тофт. Будем надеяться, он здоров. -- А если нет?! -- Тогда одним юксаре на земле станет меньше. Боюсь, это огорчит только его мать, но, учитывая, что у них девять детей, не слишком сильно. Такова жизнь. -- Конечно, - покивал Юханссон, возникая из ниоткуда, - кто станет расстраиваться из-за сраного юксаре, даже родная мать... -- Уебу сейчас! Иди, давай, оглядись лучше! -- Ну да, юксаре заебывать легче, чем всю королевскую конницу и всю королевскую рать поднять по тревоге... - Юханссон успел выскочить во двор прежде, чем ему прилетело от Форсберга. Муми-мама меж тем успела глянуть на бедного хемуленка и, хмурясь, читала назначения педиатра. -- Тофт, иди в аптеку и купи то, что я подчеркну, - велела она.Снусмумрик вышел в сад. Хорошо, что Фил не взяли с собой. Она бы тут с ума сошла. Жуткое место этот ваш Норфьярден! Гнусное, бесприютное, так и хочется отсюда сбежать... Он постоял, привыкая к темноте и вдыхая запахи маленького садика. Улочка, на которой стоял дом Нильссонов, была тупиковой, но какой-то все равно пыльной, голой, безотрадной. И шум от дороги, и пованивает дизелем откуда-то... Кроме этого садика тут ничего и нет. Он обошел двор. Залез в недостроенный дом. Если бы мне было шесть лет, куда бы я попытался тут спрятаться? Если бы мне было плохо, и страшно, и маму увезли на ?Скорой?... Конечно, я бы захотел спрятаться. Но куда? Убежать к соседям? У них еще хуже. Уйти куда подальше? Шесть лет. Наверняка уже разведал тут окрестности. Наверняка уже есть свои местечки. Но если плохо, то далеко-то не пойдешь. Снусмумрик посидел на бортике ванны, стоявшей в саду, глядя на горящие окна дома. Интересно, любит ли маленький Юхан свою семью? Маму, папу, братьев, сестер? Дом вот этот? Свою улицу? Мне было бы здесь тесно и тяжело. Слишком много людей, слишком мало места. Хотелось бы на волю, но ему-то всего шесть. Он заглянул под детскую горку, пошарил под кустами. Тихо позвал пару раз ?Юхан!?. Тофт хлопнул калиткой, пропылил по улице в сторону аптеки. Из дома, из открытого окна, доносится гневный голос Форсберга. Пытается все-таки бодаться с Норфьярденом. Или Умео. Ну конечно, найдут они... Даже пытаться не станут. Жалко, что я тут ничего толком не знаю. Его взгляд упал на кучу досок и каких-то еще стройматериалов, накрытых рубероидом, вспомнилась баня, которую они пытались строить прошлым летом с Муми-троллем... На секунду Снусмумрик почувствовал укол совести, ведь Муми-тролль из-за него, выходит, затеял стройку, а он его кинул, но потом вспомнил, как ему обрыдло в доме, и он уходил ночевать под доски... Кстати. Снусмумрик поднял рубероид. Присел. Прислушался, втянул в себя воздух. -- Вылезай, - позвал он негромко. В глубине что-то зашевелилось. - Никто не будет тебя наказывать. -- Они все умерли, да? -- Нет. Они все выздоровеют. Их спасут врачи. -- Это все из-за меня. Я рассердился на них, и хотел, чтобы они все подохли... -- Нет. Это все из-за тухлой еды. Вылезай. -- А ты мой настоящий отец, да? -- Вряд ли. Просто юксаре. -- Розыск отменяется, - сообщил Снусмумрик, заходя в дом с юксенком на руках. - А вот врача придется звать. Он там все заблевал, бедняга. Что это за зараза вообще такая?!-- Я ж говорил, найдется, - сказал Форсберг, скрестив руки на груди.-- Сальмонеллез, - сказал врач, - скорее всего. Молоко или яйца.-- А младенцы как же? -- Грязная посуда либо руки. -- Так что же, в больницу?Юксенок заскулил. -- Можно попробовать и дома, но его надо выпаивать.-- Ну надо, значит, надо, - вздохнул Снусмумрик. – Какие лекарства нужны? Тофт, как раз вернувшийся из аптеки, взял новый список, развернулся, и пошел обратно. -- Мальчики, вам пора вставать на занятия, - Муми-мама потрясла Тофта за плечо. Они со Снусмумриком спали спина к спине в супружеской постели Нильссонов.Тофт немедленно сел, потер лицо. Недоуменно огляделся, соображая, где он и что вообще было. Ужас! -- Дети как?! Муми-мама, я заснул, а как же...-- Все хорошо, милый. Все живы, я звонила в больницу. У Каспера прекратился понос и рвота, у Юхана тоже, они спят. Лиса, к счастью, так и не заболела, она не пила того молока. Сейчас приедет санэпидемстанция, будут собирать остатки еды на анализ... Пойдемте, я сварила кофе и кашу. -- Есть здесь? Чтоб мы тут тоже отравились? - поинтересовался Снусмумрик, не открывая глаз. - А Фил мне таблетки с собой дала? Блин, я ей не позвонил... -- Я звонила ей, Мумрик. Не беспокойся. Положись на меня, я как следует вымыла посуду. Прими висмут, и полежи еще, тебе все равно нельзя кофе... -- Ну конечно, как кофе, так мне нельзя, - зевнул Снусмумрик, и перевернулся на другой бок, натягивая на себя одеяло. Тофт оглянулся на него, и вздрогнул. -- Мы что, в одной кровати спали?-- Мест для ночевки было не так уж и много, дорогой. В детскую кровать, боюсь, ты бы не уместился. -- А где коммандер Форсберг? -- Уже уехал на работу. Тофт встал, и брезгливо сморщился. Спал в чужой кровати, на чужом грязном белье, вместе с поганым юксаре... Вдруг блох нахватался?! -- Так, нас вместе видеть не должны, так что пойдешь другим путем.-- Иди ты нахрен, Тофт, - зевнул Снусмумрик. - Я пойду по теньку, а ты — как хочешь. Снусмумрик с независимым видом направился в сторону комбината. Тофт выдохнул сквозь зубы и свернул на соседнюю, более оживленную улицу.