Глава 40, посвященная взаимовыручке и крепким социальным связям (1/1)

Пока фру Линдберг собиралась, а коммандера Форсберга удерживала разговором Муми-мама, Тофт не без труда отыскал в темном саду Линда. Его выдал огонек сигареты. Пробравшись мимо крапивы, пахнувшей в темноте чуть ли не розами, Тофт слегка кашлянул, привлекая внимание. Линд затянулся, и разгоревшийся кончик сигареты на секунду выхватил его лицо из темноты. -- Господин Линд. Я не поблагодарил вас за помощь.-- Не стоит благодарностей. -- И все же, спасибо. -- На здоровье. Надеюсь, завтра на службе вам уже будет полегче. -- Возьму с собой таблетки от головы и что-нибудь поесть. Сегодня я не подготовился должным образом. -- Думаю, дело все же не только в этом. Угостить вас сигаретой? Тофт вздохнул. -- Спасибо, не курю. Скажите, а вы планируете общаться с инструкторами?-- Конечно. Информацией, как мы и договаривались, обязательно поделюсь. -- Я насчет инструктора Нильссона... -- Который многодетный отец?-- Да. Как раз поэтому. Понимаете, его жена — мюмла... -- Бывает. -- ...и один из сыновей — юксаре. -- Ну что ж, с мюмлами это случается чаще, чем хотелось бы их мужьям. -- Но Нильссон очень хорошо к юксенку относится. Как к родному. И переживает за него. Господин Линд, надеюсь, возможно об этом нигде не упоминать и вообще, не фокусировать внимание? -- Вы полагаете, я намерен побаловать публику жареными фактами из жизни провинциальной полиции? Тофт. Я не собираюсь перетряхивать грязное белье инструктора Нильссона, кормящего на одну зарплату жену и девятерых ребят. Я не стервятник, не беспокойтесь. Да и людям нынче такое не особо интересно. - Линд докурил, и щелчком отправил окурок в крапиву. Коммандер Форсберг спустился с крыльца, поддерживая под руку фру Линдберг. -- Тофт! - позвал он. - Поехали. Тофт попрощался и побежал открывать дверь машины для фру Линдберг. Несмотря на поздний час, фру Линдберг, оказавшись дома, не легла спать, а нашла в столе свои блокноты с записями. Просмотрела список бывших учеников по годам. Отыскала в нем нынешнюю фру Нюберг. Проверила, кто был ее классной дамой. Кивнула сама себе и пошла к телефону. Впрочем, это был не единственный ее поздний звонок в тот вечер. Проснулся Тофт рано, от звуков разгрузки, рыбаки сливали ночной улов на склад. Солнце уже заглядывало в окна, и казенной шторе сдержать его было не под силу. Ну что ж. Лежать, пытаясь выцедить остатки сна, бессмысленно. Тофт встал и занялся утренними делами. Он уже дочищал сапоги, разложив на полу газету, когда соседи за стеной завели традиционную тоскливую утреннюю перебранку, кому идти ставить чайник на кухню. Ага. Значит, пора бежать в душевую, скоро там будет не протолкнуться. Тофт отложил сапоги. Бреясь в свете тусклой лампочки, он подумал, что, конечно, решить вопрос с жильем, устроившись на учкомбинат, довольно соблазнительно. Но ведь когда-нибудь он и сам накопит на жилье. Но, конечно, не на такой дом, как у Муми-троллей. И не такой, как на Еловой. Для этого надо удачно жениться, по примеру поганого юксаре. Тофт посмотрел на себя в зеркало. То, что он там увидел, не внушало особых надежд на подобные перспективы. Он вздохнул и пошел одеваться. Нильссон на этот раз влетел в дежурку последним. -- Чо, уже строим? - задыхаясь, спросил он. -- Тебя ждали, - ответил Магнуссон. - Сандберг уже заходил. Спрашивал, где тебя носит. -- Вот черт! -- Нильссон. Ты скоро китель наизнанку наденешь. - ехидно сказал Полссон. - Не на те пуговицы застегнулся. - Че-е-ерт... Верно. Тофт разглядывал стоящий перед ним строй курсантов, украдкой посматривая и на инструкторов. Эк стоит с отсутствующим видом. Магнуссон хмурится, жует губами. Нильссон поправляет воротник, ремень, что-то отскребает с рукава. Опять не побрился... Полссон внешне расслаблен и благодушно улыбается. С чего бы это? Подозрительно.-- Так, господа курсанты. Грядет экзамен, - после традиционного приветствия заявил Сандберг. - И он все ближе и ближе. С сегодняшнего дня инструктор Магнуссон начнет проверку отстающих на предмет допуска к экзамену. И если кто-то из вас, дегенератов, вдруг решит, что у него есть дела поважнее после занятий, чем проверка, то он автоматом идет на второй срок, уяснили, жулики?-- Да, господин директор... -- Да. Звезда. Ладно. Теперь насчет вашего внешнего вида. Предупреждаю заранее, говнюки! Чтоб не ныли потом ?а я не знал, а я не успел?. - Сандберг пристально оглядел строй. - Все вы засранцы и отребье. Грязные вонючие оборванцы. Так вот к экзамену приведете себя в порядок! Чтобы видно было, как вы, черти, перевоспитались! К сдаче допущу только — раз! – чистых! Все вымоетесь. Два. Постриженных по форме. И — три! – внимательно слушайте, срань подзаборная! - в чистой приличной одежде! Ну-ка... Вот, для примера... - Сандберг еще раз пробежался глазами по унылым курсантским рожам. – Юханссон! Выйти из строя. Иди сюда, засранец. Развернись. Вот, говнюки. Вот кто будет так выглядеть, будто в мусоре найденный — тот сразу навылет пойдет. Брюки засраны... ботинки все в говнище... рубаху на какой помойке нашел, уебище? Небрит. Мало того, что оброс, так еще и волосы немыты... - Сандберг оттянул ему прядь, а потом брезгливо вытер руку о его плечо. - Чтоб к завтрашнему дню в порядок себя привел, недоносок. Постригся и вымылся, понятно? -- Да, господин директор. -- Встать в строй. Так вот. К экзамену чтобы все были чистыми. Бритыми. Стриженными. И одеты прилично! Брюки, пиджак, рубаха белая. Ботинки начищены. Ясно? -- Ясно, господин директор, - вразнобой ответили курсанты. -- Кто скажет, что забыл-не успел, сразу на второй срок! Понятно?! -- Понятно, господин директор... -- Хоть один тупой, а все равно найдется... Валлин, тебе все понятно, а? -- Так точно, господин директор! -- И что тебе понятно? -- На экзамен костюм одеть надо будет, господин директор! -- Надеть. Да. Побриться и помыться. Все, давайте распределение... -- …Юханссон, Монссон, Валлин — директор Сандберг.Сандберг с отвращением оглядел унылую тройку. -- Так, ушлепки. Сегодня вас инструктор Магнуссон проверит на предмет усвоения программы, понятно? А ты, Юханссон... - Сандберг подошел к нему вплотную. - Ну что, юксаре, хочешь сдать-то? -- Да, господин директор. -- Тогда помыться не забудь, дерьма кусок. А пока иди к мастеру Сундбергу, он тебе задание даст, понял? -- Да, господин директор. -- А чего тогда стоишь?! Бегом давай! Стоило ему выйти из поля зрения директора Сандберга, Снурре перешел на шаг. Еще не хватало зря носиться по жаре. Чем ближе он подходил к мастерской, тем больше чувствовал дурноту. В какой-то момент он даже присел в траву на обочину тропинки. Черт подери, что за фигня?! С какой стати я так боюсь?! Он с усилием встал и пошел вперед. -- Мастер Сундберг? Меня к вам послали...-- Вот уж послали, так послали. А нахрен ты мне нужен, не сказали?! - Сундберг вышел из глубин своей берлоги. - Безрукий и безногий. -- Давайте я чего-нибудь такое поделаю, покрашу там что-нибудь, я не знаю...-- Жопу себе покрась. Ладно. О. Косить же ты можешь? Обкосишь тут бурьян. Главное, чтоб от горелок подальше! Косить отсюда, - сказал Сундберг, вручая ему косу. - Всю эту полосу.-- И докуда? -- До обеда, паленый! Косой-то хоть себе по ногам не маханешь? -- Я не сам, мастер Сундберг. Вы же знаете.-- Ничего я не знаю и знать не хочу. Пойдем, косу отбить сначала надо будет, новая совсем. На этот раз Монссон рыдал по-настоящему. Он не подвывал, не всхлипывал, не хватался за голову. Молча сидел, скорчившись, и весь трясся. Намахавшийся за полдня косой Снусмумрик тихо сел с ним рядом. Положил ладонь ему на спину. -- Что, завалил его Магнуссон? - спросил он флегматично жующего Валлина. -- Ага, - кивнул тот. -- По делу или так? -- Да по делу... - вздохнул Валлин. - Видел, там ограды нет? -- Не. Не обратил внимания. Хуго снес? -- Ну да. -- Фигово. -- Да уж. -- Нет, я сбегу. - поднял голову Монссон. - Точно сбегу. Как я тут еще два месяца без вас?! Да меня убьют, и все. Полссон убьет. Замучает до смерти.-- Да ну ладно тебе, - протянул Валлин. -- Тебе хорошо говорить. Ты сдал. И ты сдашь, - Монссон перевел взгляд на Снурре. - А я нет. Мне конец. Я сбегу! -- Хуго, послушай, - сказал Снусмумрик. - В бега удариться не так-то просто. Считай, ты без документов будешь. Без денег. В незнакомых местах. Лучше попробовать к врачу пойти. У тебя наверняка какие-нибудь болезни есть?.. -- Нет у меня никаких болезней! - взвизгнул Монссон. - Здоровый я! -- Ну... может, например, психические, - осторожно предположил Снусмумрик. - Может, тебе по дурке водить нельзя. -- Не стану я по дурке косить! Меня зачморят на районе. -- Ну ты подумай, вообще... Может, потерпишь еще два месяца? Тут Тофт остается. Полссон с ним будет заниматься, а тебя кому-то еще отдадут. Эк вообще хороший мужик, Нильссон тоже ничего так, Магнуссон... Да и его можно разжалобить. Монссон, против своего обыкновения, не разразился жалобами или возражениями, а продолжал все так же молча сидеть, роняя слезы и теребя пальцы. Даже когда Снусмумрик развернул свою еду, он не оживился, и не попросил ?попробовать?, а сидел все в той же позе. -- Монссон. Хочешь бутерброд?-- Не-а. -- Ну а молока выпьешь? -- Да не хочу я, - Монссон поднялся и пошел в строну полигона. -- Чего это с ним, от еды отказывается? - пожал плечами Валлин. -- Напуган он сильно, Валлин. По-настоящему напуган. - вздохнул Снусмумрик. В мехклассе Монссон забился в угол и ничего не слушал. Даже и не подошел к столу с разбором, а так и сидел, механик вначале попытался его призвать к порядку, но потом только рукой махнул. -- Слушай, Монссон. Но ведь следующий курс еще и на погрузчики разрешение получает, - снова принялся его уговаривать Снусмумрик после занятия. - Это ведь хорошо, можно в порт или на склад пробовать устроиться. Легче, чем на трактор-то, сам посуди. А еще за два месяца ты все выучишь...-- Ой, отстань, а! Кто меня на склад возьмет?! - Монссон побежал к проходной.Валлина, как всегда, подхватил от ворот один из братьев. На стоянке комбината у единственной машины стояла Фил. -- Привет! - Снусмумрик подошел к Фил и обнял ее, и некоторое время так и стоял, не отпуская. -- Тяжелый день? - она сняла с него шляпу, провела по влажным волосам. Потерлась носом о висок. -- Да нет, ничего. Траву косил до полудня, это даже лучше, чем рулить. Ну что, Нюберги к нам придут? -- Нет, мы к ним. -- Здорово. Как тебе удалось? О, ты прическу сделала. Круто. К каким нам? -- К шести. Поехали, как раз успеешь ополоснуться и переодеться. -- Ботинки бы еще надо помыть. -- Да ладно тебе! На перекрестке с шоссе, машины, как всегда, стояли в обе стороны. Фил осторожничала, и пропускала всех желающих. Снусмумрик ерзал, крутился, кусал губы и несколько раз порывался ей что-то сказать, но обрывал сам себя. Нельзя ей мешать. И так тяжело. Однако, когда перед ними в очередной раз влезла какая-то здоровенная черная тачка, он еле сдержался, и уже было открыл рот, чтобы сделать замечание, как что-то привлекло его внимание. Чуть впереди, где пробка, наконец-то, рассасывалась и машины шли вразгон, по обочине дороги брела знакомая фигура. -- Встань чуть подальше и подожди меня! - Снусмумрик спешно отстегнул ремень безопасности и выскочил из машины. Филифьонка только что и успела, что возмущенно вскрикнуть. -- Что там такое опять, Снурре?! - возопила она, но бестолку. Он уже, оглядевшись, перебегал дорогу.Она еще не успела толком рассердиться, как все начало происходить очень быстро: парень впереди огляделся и вышел на дорогу, Снусумрик бросился бегом, на ходу дернул вставшего на проезжей части парня за руку, и они оба упали на обочину и покатились под откос. Небольшой грузовичок, из-под колес которого только что буквально выдернули человека, начал тормозить и остановился метров через двадцать. Филифьонка вскрикнула и с трудом сама удержалась на дороге. Она все-таки сумела встать у обочины, не спровоцировав аварию, и теперь все никак не могла перебежать дорогу. Наконец, она перешла на другую сторону и побежала назад по ходу движения. Снусмумрик уже выбирался обратно на обочину, крепко удерживая за руку Монссона. Их поджидал водитель грузовика, какой-то серый тролль, и несколько зевак. -- Монссон руку сломал, Фил, - выдохнул Снусмумрик. - Придется в травмпункт везти.На Монссона тут же с руганью напустился водитель грузовичка. Снусмумрик пытался урезонить разошедшегося водилу, Монссон рыдал с подвываниями и пытался вывернуться из хватки Снусмумрика. -- Фил! - Снусмумрик оглянулся. - Слушай. Собери пока имена свидетелей. Ну кто видел, что случилось.Фелис стояла в полной растерянности. -- Что случилось? - наконец, переспросила она.-- Да вот этот дурак на дорогу вышел и стоял, как столб, - начал объяснять ей кто-то, – а юксаре его с проезжей части выдернул, но тут видите, обрыв, они не удержались и вниз покатились... Филифьонка немного встряхнулась. -- Понятно. А вы видели, как все случилось, да?-- Да, прямо вот тут стоял... -- Извините. Вы не могли бы назвать свое имя? -- ...и адрес! - обернувшись, сказал Снусмумрик. -- Просто это мой муж... -- Этот дурачина?!-- Нет, мой муж вот. Юксаре. Прошу вас, - все еще не до конца осознающая происходящее, Филифьонка стала доставать из сумки блокнот и ручку. Водитель грузовичка, выяснив, что его вроде никто ни в чем не обвиняет, потихоньку успокоился. Филифьонка сообразила записать номера его машины и ее марку. Поймала и расспросила еще одного очевидца. Монссон отчаялся, перестал выдираться, и завывал уже потише, норовя теперь усесться прямо в траву у обочины. -- Все, - выдохнул Снусмумрик. - Повезли его в травму.-- Мы, Снурре?..-- А кто?! -- А как же Нюберги?..К счастью, народа в травме было не очень много. Снусмумрик вытащил у угрюмо молчащего и только изредка всхлипывающего Монссона из кармана паспорт. Они записались в регистратуре и сели ждать очереди. -- Фил, надо его матери позвонить. Пусть заедет.-- Не надо, - первый раз за все время подал голос Монссон. - Она только истерику закатит. -- А как домой пойдешь? -- Дойду как-нибудь. -- Ну, может, расскажешь нам, чего удумал, а? Ты что, из-за комбината сраного убиться захотел?! -- Нет. Просто... ногу сломать... -- Ты идиот, да?! Тебя бы тот грузовик инвалидом сделал! -- Ну... Он вроде видел меня и тормозить начал... -- Нет, ты все-таки идиот. -- Это вы все идиоты! - взвизгнул Монссон. - Ничего не понимаете! -- А! - Снусмумрик махнул рукой, надвинул шляпу на нос и сел, вытянув ноги. - Говорить еще с тобой. Фил молча сидела в кресле с другой стороны от Монссона, сжав в руках сумочку. Очень прямо. Монссон развалился с независимым видом, но потом скривил морду, сел прямее, наклонился вперед и стал баюкать больную руку, раскачиваясь из стороны в сторону. -- Снурре, - наконец, сказала Фил. - Что нам делать, к Нюбергам к шести...Снусмумрик выпрямился и поправил шляпу. -- Так, Монссон. Телефон давай свой домашний.-- Не дам! -- Не дури, чудилка. Что я, не узнаю, что ли?! -- Не дам. -- Дебил. Снусмумрик встал, и потянул Фил за руку. -- Фил, слушай... Я боюсь, он убиться хотел. И сбежит, если так оставить. Мало ли! Фил... Съездишь за мамкой его? Оставим его с ней, и поедем...Фелис тяжело вздохнула, но не нашла, что возразить. -- Может... врачей предупредить, Снурре? - наконец, все таки сказала она.-- А им не пофиг? -- Думаешь?.. Вообще да, наверное. Придется ехать? -- Очень не хочешь, да? -- Ужасно, Снурре. Ужасно. Но... Ладно. Пойду. -- Сейчас попробую выбить все-таки из него телефон, - Снусмумрик вернулся в холл, наклонился к Монссону и начал что-то ему негромко говорить. -- Нет, прости. Не вышло. Не колется, дурак. - Снусмумрик вернулся к застывшей у плаката о предотвращении электротравм Фил. -- Ну... Хорошо. Тогда я поехала. -- Давай. К счастью, матушка Монссон была дома — хотя, конечно, счастьем бы это Фил не назвала. На ее известие о том, что Хуго упал и сломал руку, фру Монссон устроила форменную истерику со слезами и криками. Наконец, кое-как удалось ее заставить одеться для города, взять кошелек и запихать в машину. Фил тащила под руку фру Монссон, обливаясь потом и постепенно сходя с ума от неловкости и раздражения. В холле ни Монссона, ни Снусмумрика не было.-- Где он? - воскликнула фру Монссон, всплеснув руками. - Где он?! Где он?! - она схватила Фил за платье на груди, потом поймала невовремя вышедшую в коридор медсестру за халат, - Где мой сыночек?!Это безобразие прекратил Снурре. Он вышел из кабинета, как раз когда медсестра уже грозила фру Монссон вызвать охранника. -- Его на рентген повели, фру Монссон, - сказал он, аккуратно придержав ее за плечи. - Пойдемте вон к тому кабинету. Хуго сейчас оттуда выйдет.Пришлось еще минут десять посидеть у дверей рентгенкабинета под причитания все же понемногу успокаивающейся фру Монссон, прежде чем оттуда наконец не высунул нос Хуго. Только для того, чтобы незамедлительно попасть в материнские объятия. Убедившись в том, что фру Монссон не в обмороке, Снусмумрик принял решение быстро отступать. -- Бежим, Фил, - потянул он ее за руку, - а то с концами опоздаем!Машина раскалилась на солнце. Фил села за руль и тихо заплакала. -- Ты чего? - Снусмумрик тронул ее за руку. - Мы еще успеем, Фил...Фелис хлюпнула носом, втянула в себя воздух. -- Не обращай внимания... Небо, все должно было быть по-другому, Снурре! Неужели ты не получишь работу из-за того, что спас человека!-- Скажешь еще, спас. Да брось, Фил... Мы успеем. И все нормально будет. Поехали. -- Господи, да за что... Почему этому дурацкому Монссону пришло в голову кончать с собой сегодня?! Что вообще... Боже, да что там вообще с вами делают на этом комбинате?! Что сегодня было!? Снурре, а ты... Монссон под машину решил бросаться, а ты... -- Фелис. – Снусмумрик отстегнул ремень, повернулся к ней. Протянул руку, утирая ей слезы. Потом достал платок, послюнил и вытер потекшую тушь. – Я весь день косил траву. Просто сегодня инструктор Магнуссон проверял отстающих курсантов. Монссон плохо выполнил задания, сшиб ограду на полигоне. И ему сказали, что не допустят к экзамену. А я вообще тут не при чем. Меня послали косить траву. Вот и все. Монссон не хотел кончать с собой. Просто дурак, думал, что сможет как-нибудь так подгадать, что машина его собьет не сильно. На, высморкайся. -- Не надо, - всхлипнула Фил. - Не надо. Почему все так?! Или мы опоздаем, или ты не сможешь помыться и переодеться. И этот дурак Нюберг будет смотреть на тебя... презрительно. -- Да брось. Какая разница. -- Может, все-таки домой?!Снусмумрик вздохнул. Да уж, после целого дня на комбинате и мотыляния с Монссоном по канавам выглядит он и впрямь непрезентабельно. -- Знаешь... Думаю, работодателю важнее, чтобы тракторист не опаздывал, чем чтобы он хорошо и опрятно выглядел. Так что... давай лучше сразу к Нюбергам, хорошо? Ты сможешь или тебе надо передохнуть?-- Смогу. Да. Да. -- Голова не болит? Давление не поднялось? -- Нет, Снурре. То есть... В общем, нет. Я приняла эту новую таблетку, пока фру Монссон собиралась. -- Если ты плохо себя почувствуешь, лучше мы поедем в амбулаторию, и оттуда позвоним Нюбергам. Это вполне извинительно, Фил. -- Не за чем. Сам посмотри. У меня даже щеки не красные. И я уже два раза сбегала в туалет, то есть таблетка действует, доктор Эклунд предупреждал... В общем, - Фелис повернула ключ зажигания. - Едем быстрее. Хорошо, что я успела положить флейту в машину. И ты не представляешь себе, какая ужасная эта фру Монссон!..Никогда еще Нюберг не чувствовал себя настолько в центре всеобщего внимания. С утра, еще до ухода на работу ему позвонила Муми-мама, и очень хвалила за душевную щедрость и великодушие, и заверила, что Снусмумрик его ни в коем случае не подведет. Уже подозрительно. Когда он по пути заглянул в лавку за сигаретами и там продавец господин Андерссон восхитился тем, что он решился помочь с работой Юханссону, Нюберг напрягся. Ну, теперь он хотя бы знает фамилию этого юксаре. Когда он заехал подкачать шины, встретился в гараже с доктором Эклундом, и тот сказал, что лично у него, как у работодателя, никаких претензий к Юханнсону за время его работы ни в плане дисциплины, ни в плане усердия не было, и решение Нюберг принял правильное, тот немало удивился, а когда еще и владелец гаража подошел и сказал, что мастер Свенссон, который, конечно, конкурент и человек непростой, но специалист отменный, Юханссона очень хвалил как классного тракториста, и принять его на работу, решение, несомненно, правильное, Нюберг был весьма озадачен. Когда его на работе встретили вопросом, когда юксаре придет оформляться, он почти впал в смятение и убежал к себе в кабинет, хлопнув дверью и буркнув что-то неразборчивое. Надо бы жену предупредить. Нюберг позвонил домой. Жены, как назло, не было. Только няня. А Оливия отправилась на рынок. Нюберг постарался сосредоточиться на работе, но ближе к полудню жена позвонила сама, и рассказала, что встретилась случайно сегодня со своей бывшей классной дамой, и та просила ее поучаствовать в судьбе фру Викстрём и уговорить мужа дать работу юксаре. Оливия была непривычно взволнована, и говорила очень горячо, что в целом было для нее, рассудительной и спокойной до флегматичности, несвойственно. Спрашивала, сможет ли он. А то ей очень бы хотелось. О своей классной даме она до сих вспоминала с большим теплом, и мнением ее дорожила. Ну надо же. Когда к нему заглянул глава управы и сообщил, что ему позвонил коммандер Форсберг, и дал хорошую характеристику юксаре, и вообще сказал, что они таким образом проявляют высокую гражданскую сознательность и вносят существенный вклад в поддержание общественного порядка округа Иварсбод, так что он возражений против Юханссона не имеет, Нюберг понял, что его обложили со всех сторон. Ну кто бы мог подумать. Ладно, как и было сказано, остается покориться судьбе. Нюберг тяжело вздохнул. Хорошо, хоть ставка есть вакантная. Значит, сегодня вечером принимаем у себя фру Викстрём с мужем, и выясняем подробности. Интересно знать, с чего бы это к персоне обычного бродяги такое внимание со всех сторон? Может, он и впрямь того стоит? Надо бы приглядеться. Вчера, честно говоря, ничего особенного он в нем не заметил. Юксаре как юксаре. Когда-то, да, он казался... значительным, но сейчас... Нюберг вспомнил встрепанного оборванца, переминающегося, стянув шляпу, и снова изумился. Ну ладно... раз все говорят, значит... После работы он заехал в магазин по поручению жены. Нюберг побрился и переоделся в костюм, который для него приготовила Оливия. Та вообще волновалась и подготовилась по высшему разряду. Даже свои фирменные бриоши с заварным кремом сделала. С соусом из первой, привозной, клубники. Не всякий гость такого удостаивался! Фру Викстрём с юксаре пришли почти вовремя. Она выглядела куда как приличнее, и платье нормальное, и подкрасилась. И волосы худо-бедно уложены. И машина у них ничего так, вчера он как-то не обратил внимания... А, да это же старая машина Эклунда! Нюберг вспомнил, что слыхал что-то про доктора и юксаре, но отмел тогда, как невероятные измышления, но машина-то вот она, да и доктор сегодня соловьем разливался... Хм. Нюберг поцеловал фру Викстрём руку, и обратил внимание, что маникюра-то у нее все-таки нет. У Оливии всегда такие милые розовые блестящие ноготки! А вот юксаре выглядел очень так себе. Даже не переоделся. Руки в жутком состоянии, грязь въелась, ссадины, порезы. И вообще, рожа, если честно, помятая, да и весь он... Впрочем, на язык юксаре был остер. Первое время разговор вообще держался только на нем одном да на репликах Оливии, но потихоньку как-то беседа пошла. Фил принесла из машины флейту и чуть-чуть поиграла. Немного поговорили о музыке, тут и Оливия смогла высказаться. Кто бы знал, что она во всем этом разбирается, композиторы какие-то, симфонии... Викстрём даже что-то сыграла по её просьбе. Ну а потом уже наконец сели за стол, и оно вообще все стало как-то посвободнее. К концу вечера Нюберг, выпивший пару рюмок коньяка, расслабился, стал рассказывать о работе, а потом вообще расфилософствовался за сигарой. Юксаре, по крайней мере, слушал хорошо, и комментарии вставлял умеренно и по делу. В итоге, Нюберг остался вечером доволен, о чем жене и сообщил. И что на работу Юханссона устроит, от всей души пообещал. Куда ж он денется-то теперь, в конце концов. -- Как хорошо! - обрадовалась Оливия, устраиваясь рядышком. Какая же все-таки она милая, вся такая кругленькая, мягонькая, домашняя и понятная до последней капельки, до кончика аккуратного ноготочка, не то, что какая-то нервическая и непредсказуемая Викстрём. - Они такие милые и несчастные! Фру Викстрём ужасно хорошо играет. Надо будет как-нибудь выбраться, послушать их с оркестром. Я так давно не слышала живой музыки! А он тоже... остроумный, и тонкий... Столько всего повидал! Даже жаль, что такому человеку придется на тракторе гробиться. Теперь мы к ним пойдем, Эрик! Фру Викстрём меня пригласила. Тебе когда лучше — в субботу или в воскресенье? Мы решили, что в будни будет не слишком удобно.Нюберг вздохнул. -- Не слишком ли много гостей подряд?-- Но я хочу увидеть их дом. И разве ты не хочешь повидаться с фру Янссон, Муми-мамой? Ты же дружил с ее мужем! И гостил в Муми-доле. -- Э-э... Да. Да. -- Я приготовлю салат и, наверное, запеку паштет. А может быть, устроим пикник! И детей с собой возьмем. Как хорошо, что у нас появились новые знакомые! -- Думаешь, детям можно общаться с юксаре?.. -- Не будь расистом! Это неприлично! Нюберг только тяжко вздохнул. Но на следующий день, когда давал поручение отделу кадров составить письмо-запрос для учкомбината, уже сам распространялся о значимости толерантности в современном обществе, надуманности расовых стереотипов, и о том, что каждый имеет право получить свой шанс на исправление, и что обязанность всех достойных граждан всячески способствовать реинтеграции в общество тех, кто проявил к тому достойное стремление... Кадровичка слушала и привычно кивала. По поводу приема на работу всяких там юксаре у неё было свое мнение, далекое от идеалов терпимости и равноправия. Да вот только кто бы им поинтересовался. -- Ну и как тебе Нюберги?-- Оливия очень милая. По-моему, Нюбергу жутко с ней повезло. -- И тебе, знаешь ли, тоже, - хмыкнул Снусмумрик. - Человек он, конечно, неплохой, но заговорить может до смерти. Ты вовремя сбежала учиться. -- Знаешь, я ничего такого и не планировала! -- Хм. А он мне прям рассказывал о вашем бурном романе... -- О, ну надо же! Конечно, пару раз сходили в кафе и на каток перед спячкой! Прям любовь-любовь! Уж не знаю, что он там себе думал, он мне об этом не сообщал, - недовольно фыркнула Филифьонка. - Кстати, мы с ним не спали, если тебя вдруг это интересует. -- Ясно. Ну что ж, для завоевания милашки Оливии этого оказалось достаточно. -- Не будь таким циничным. Кстати, их сосватали. И она действительно милая! И добрая! -- Мордочка картошкой. -- И что?! -- Да ничего. На самом деле, они симпатичные ребята. И действительно душевные. Просто я выдохся, если честно. Под конец было сильное искушение надраться. -- Хорошо, что удержался. Они как раз подъехали к съезду на Еловую. Фил затормозила и приложила ладонь к его лбу. -- И все-таки у тебя есть температура.-- Без разницы. О, кажется, Берг здесь. Вроде его машина стоит. Позвать его помочь тебе съехать? -- Вот еще! Сама прекрасно справлюсь! Если можешь, открой ворота лучше. -- Яволь! Спустя изрядное количество времени и разговоров, после отчета о проведенном вечере, проделанном не единожды — надо же было рассказать, как все прошло, Муми-маме, и позвонить с докладом фру Линдберг, и всем прочим, после обычных кухонных посиделок, после перевязки, уже в спальне, свернувшийся клубком Снусмумрик, оторвавшись наконец-то от подушки, поднял голову. Фил расчесывала волосы, сидя на краю постели. -- Слушай... Ты очень устала?-- Ну... да, конечно, но не то чтобы смертельно. Так, обычно. -- Сыграй мне. Пожалуйста. Можешь? Хоть немного! -- Что сыграть? -- Что хочешь. Неважно! Хочешь, классику какую-нибудь, хочешь, просто... Поиграй мне!-- Ладно. Фил вернулась в спальню с флейтой. Села на постель. Снусмумрик придвинулся к ней, положил ей голову на колени, закрыл глаза. Она посидела, собираясь с мыслями. А потом негромко заиграла.Снусмумрик завозился. Перевернулся на бок. Тихонько подпел: ?...здравствуй, тьма, мой старый друг, дай с тобой поговорю... этой ночью я увидел сон... Будто я бреду домой, по булыжной мостовой, зябко кутаясь в свое пальто, и меня не замечает никто...?. Он вскочил. Филифьонка опустила флейту.-- Я ее тоже знаю! Хорошая песня. -- Конечно. Из каждого радиоприемника лилась год назад. Или два. -- Погоди... - он нашел свою гармонику. - Давай вместе! На гитаре я ее тоже знаю, сыграем как-нибудь. Давай сначала. Спустя некоторое время Муми-мама деликатно постучала к ним в дверь, а потом просунула голову. -- Милые мои, вы очень хорошо играете. Но завтра вам так рано вставать...