Глава 39, ч.2 ...и у него даже появляются шансы это сделать (1/1)

Проснулся Тофт только через пару часов, с легкой головой. Вечерело, из сада сквозь раскрытое окно тянуло прохладой, где-то стучал молоток, раздавались детские голоса, звуки радио... Тофт оглядел заваленную хламом веранду, с трудом соображая, что произошло. Потом вспомнил и покраснел. Он допил воду из графина, потер лицо. Встал, привел себя в порядок. Посмотрел на упаковку таблеток. Надо запомнить, хорошо помогают. Он с трудом протиснулся к окну мимо каких-то колясок, кроваток, матрасов, корзин и отдернул штору. Нашел дверь, вышел в сад и пошел на стук молотка. -- О, очнулся. - Нильссон спрыгнул с лесов, вынул гвозди изо рта и ссыпал в жестянку, отложил молоток. - Пойдем ужинать.-- Вы дом строите? -- Ага. Пытаюсь помаленьку. Вон их сколько, - он рассеяно потрепал по голове подвернувшегося под руку ребенка, - в старом не умещаются уже, особенно зимой... Тофт уставился на мальчишку-юксаре, а потом отвел глаза. Может, это и не их. Может, это приятель. Или так... Приемный. -- Ты представляешь, Вигго, - всплеснула руками фру Нильссон, когда они зашли на кухню, - я умудрилась испортить макароны! - она хихикнула. - Ну разве я не талантливая?!-- Да ты вообще чудо, - вздохнул Нильссон. - Что с ними? - он поднял крышку и заглянул в кастрюлю. - Так, это на выброс. -- Я завтра попробую запеканку из них сделать, - мюмла шустро передвигалась по кухне, держа младенца на одной руке. Тофт снова отвел глаза — она кормила его грудью. -- Да брось, это уже клейстер. Лиса! - гаркнул Нильссон. На кухню заглянула девчонка-мюмла лет восьми-девяти. - Возьми, выкинь в компост, а кастрюлю отмой. Пусть тебе кто-нибудь из братьев поможет. А мы картошки пожарим, с сыром... -- Ура! Картошка с сыром! - на кухню мимо сестры протиснулся юксенок. Тофт уже не знал, куда смотреть, и стал рассматривать стены. -- Сестре помоги, а то тебе будет без сыра, - добродушно развернул его к выходу Нильссон. На маленькой кухне стало не протолкнуться. -- Ой, с сыром, Вигго... - сомнением сказала фру Нильссон. - Его там с гулькин нос осталось. -- Я денег занял, завтра сможешь в магазин сходить, - вздохнул Нильссон. - Можешь потратить три сотни, но лучше две, мало ли... -- Давайте я помогу, - Тофт подхватил крышку погреба, которую фру Нильссон пыталась, присев, открыть одной рукой. -- Нагребай больше, - велел Нильссон, он снимал со стены здоровенную чугунную сковороду. - Масло есть еще? -- Да, на донышке там было. -- Тогда еще сало доставай.-- А надо? -- Нормально, зато все сыты будут. Все, мы разберемся. Иди, корми спокойно. А потом детей собирай. Чистить картошку Нильссон с Тофтом вышли на лавку у дверей кухни. Тофт снял китель и закатал рукава, Нильссон тоже оставался в форменной рубахе и штанах. -- Замоталась она, - извиняющимся тоном сказал Нильссон. - Малых двое родилось, разом. Зубы у них режутся, не спит ночами вообще... - он посмотрел вслед жене, ушедшей в сад и опустившейся в гамак.-- Ясно... Тяжело, наверное. -- Да... пройдет. Вырастут, легче станет. -- Пап, не отдирается она! - юксенок прибежал с кастрюлей, - К стенкам все прилипло. Что делать? -- Ну воды налей и до завтра оставь. А завтра с Лисой отмоете, ясно? Опять ты мокрый весь. Есть что сухое, переодеть? У матери спроси. И давайте, на стол накрывайте. -- А сыр будет? -- Будет, беги... -- Да я так высохну! - крикнул юксенок, подпрыгнув на ходу, и порскнул куда-то в кусты. -- Неслух... - Нильссон искоса глянул на Тофта, сосредоточенно срезающего тонкую шкурку с картофелины. -- А сколько у вас всего детей? - спросил Тофт. -- Девять пока. Два раза близнецы вот родились... -- Большая семья. -- Да уж. Хватает. Тофт дальше молча принялся за картошку. В небе носились стрижи, ветерок доносил запах каких-то цветов. Лиса звонко созывала братьев и сестер ужинать, и, видимо, умывала их где-то, судя по визгам. Фру Нильссон задремала в гамаке, так и не отняв ребенка от груди. Нильссон споро резал картошку на сковороду. Где-то в доме заорал младенец. -- О, второй проснулся... Давай, дорезай. Я сейчас. - Нильссон исчез и вернулся с младенцем, вручил его жене, забрал заснувшего и отнес в дом. -- Вот так они по очереди весь день, один угомонится, второй просыпается... Что про юксенка моего не спрашиваешь? Деликатничаешь? - поинтересовался он, снова берясь за картошку.-- Это не мое дело, - ответил Тофт. -- Да все и так знают. Лучше я сам расскажу, чем тебе Полссон натрепет. В общем, родила мне жена юксаре... Короче, он мой сын, ясно? -- Ясно. Отец тот, кто воспитал. -- Да. -- Он старший?..-- Третий. Не важно, понятно?! -- Понятно. -- Лиса, Каспер, потом он... В общем, если думаешь, что я дурак и терпила рогатый... -- Я так не думаю, господин Нильссон. - Тофт поднял на него глаза. - Я полагаю, что вы поступили единственно приемлемым образом. Когда вы заключали брак, то знали все возможные... особенности, связанные с расовыми различиями, и сознательно на них пошли, так что... Вы просто повели себя так, как и должны были, и я... далек от того, чтобы хоть каким-то образом осудить вас. Напротив, если бы вы бросили семью, тогда бы... это было бы мне непонятно. Нильссон вздохнул. Покрутил в руках картофелину. -- И так все знают, конечно, но тут вот журналист еще этот появился. Ему наверняка растрепят. Напишет про нас еще, чего доброго... А ребят и так дразнят, ?мюмлины дети?... Особенно юксенку покоя не дают. Я вообще, знаешь... За него больше всех переживаю. Другой он все-таки, не понимаю я частенько, чего ему нужно вообще, и из дома пропадать начал... Уходит, бывает, на несколько часов, а то и на весь день, не найдешь его. Пороть бесполезно. А однажды просто на чердаке просидел часа четыре, тихонько так... Вот зачем?! Сам объяснить не может, конечно. Я его спрашиваю: ?чего ты??. А он глазами лупает, даже и не знает, что ответить. ?Просто так?, говорит. Ну вот что ты там делал? ?Думал?. Думал! О чем шестилетний пацан четыре часа на чердаке думать может?! Смотрю на наших юксаре, с комбината, ворье все больше, барыги, бродяги, и боюсь за него. Среди них ведь и того похуже есть... -- Это больше чистокровные. Вашему сыну повезло с семьей. Думаю, все должно сложиться гораздо лучше, чем у... курсантов. -- Кто знает? Вдруг из дома сбежит? Поди его, верни. У кого б узнать, как с ними обращаться-то надо? Вот ты с этим Юханнссоном знаком ведь, да? Еду ему приносил? Он вроде поприличнее прочих будет. Почему так? - Нильссон дорезал картошку. -- Ну, не то чтобы, - слегка покраснел Тофт. - Просто Юханссон какое-то время жил в доме фру Янссон. Муми-троллей. И, в общем, меня очень просили... Вы не говорите никому... В смысле, я... Ну то есть мне не хотелось бы афишировать, что... видите ли, я тоже прожил в доме Янссонов несколько лет, и хотя мы с Юханссоном и не пересекались там... Так что это надо Муми-маму спрашивать, как из беспризорников людей делать, - вздохнул Тофт. - В том числе из юксаре. - Понятно. Все, пойду, на огонь поставлю. Посиди здесь, сейчас поедим, и я тебя до станции подкину. Или, хочешь, по саду походи, только что там, эта братия все повытоптала. Нильссон ушел на кухню, а Тофт воспользовался приглашением и решил оглядеться. Сад был небольшим, несколько плодовых деревьев, с гамаком между ними, облысевшая лужайка, на которой валялся мяч и сачок, детский уголок с песочницей и горкой-шалашом, покрытыми облупившейся краской, заросли крапивы, когда-то бывшие цветником, завалы каких-то стройматериалов и их остатков, прикрытые рубероидом, кран и неизменная бочка, у которой Лиса как раз таки пыталась привести в порядок уже знакомых близнецов-пятилеток, успевших с ног до головы вываляться в песке, тачка, полуразобранный велосипед, ванна, полная дождевой воды, кусты вдоль забора. Шиповник. Вот чем так пахло. Тофт наклонился понюхать цветок. Юксенок сидел на заборе и наблюдал за Тофтом. Все они похожи. Косые глаза, кепка, надвинутая на глаза. Настороженный, гибкий, хищный. -- Картофель уже жарится, - сообщил Тофт, чтобы как-то разорвать этот пристальный взгляд.-- А вы с отцом работаете, да? - юксенок продолжал смотреть в упор, не смущаясь. - Такой мелкий, а тоже инструктор? -- Я полицейский. -- А что, мелкие тоже могут служить в полиции?-- Как видишь, могут. -- Здорово, - юксенок спрыгнул в сад. - Значит, я тоже смогу. -- Хочешь быть, как отец? -- Да. Хочу стать, как он. Потому что я — другой. Он наконец отвернулся и скрылся в кустах. Тофт опасался, что ужин пройдет очень неловко, но зря. Было даже весело, немного вздремнувшая фру Нильссон оживилась и оказалась ужасной хохотушкой, когда она смеялась, то вся как будто загоралась, на щеках у нее появлялись ямочки, рыжеватые волосы как будто пламенем охватывали голову, кудрявые прядки выбивались из пучка, и была она вся такая задорная, что и сам Нильссон от нее словно зажегся, повеселел, посветлел, и стал совсем не похож на себя на работе. Картошка съелась вообще мигом, а уж ополовиненный днем инструкторами вишневый пирог, хотя и был принят многочисленным нильссоновым потомством в благоговейном молчании, исчез просто со скоростью света. Тофт постарался запомнить всех детей по именам, но, конечно же, путал близнецов, даже когда они вытащили его из-за стола показывать главное сокровище — игрушечный грузовик-самосвал. Так что до самого отъезда Тофту пришлось наблюдать за погрузкой и разгрузкой этой тяжелой техники в песочнице. Он даже установил для этой многотоннажки правила дорожного движения, что близнецы приняли с полным восторгом. Теперь один из них управлял самосвалом, а другой был инспектором — поочередно. Они даже сами разнообразили игру, нарвав листочков и введя ?штрафы?, а потом, кажется, уже были близки к открытию взяток, но тут Тофта позвал Нильссон. -- Поедем уже.-- Можно с вами?! - в фургон мгновенно набилось ребятни, покататься. Юксенок так уже вообще там сидел заранее, и они с Лисой немедленно подрались за место у окошка, которое тот сестре уступать ни в коем случае не намеревался. -- А кто дерется, того сейчас выгоню! - рявкнул Нильссон, заводя машину, - а ну марш ворота открывать, оба! -- Это несправедливо, я его первый занял! -- А ну марш! Пока нильссонов выводок облепил станционный ларек, решая непростой вопрос - что приобрести на розданные каждому отцом монетки по пять эре, Тофт с Нильссоном стояли у фургона. Нильссон закурил. -- Будешь? -- Не курю. -- Молодец. Как тебя-то к Муми-троллям занесло? -- Сам пришел. Явочным порядком. Они оставили. Меня мать еще маленьким сбросила бабке с дедом. Жили неплохо, но потом деда удар хватил. Пролежал пару лет, и умер. Бабка следом. Квартиру закрыли, муниципалка была. Меня пришли в интернат забрать, но я сбежал. Прятался от них. Думал, может, мать приедет все-таки, возьмет к себе... А потом пошел к Муми-троллям. Мы с бабушкой когда-то в гостях у них бывали... Они не прогнали. -- Усыновили? -- Опеку оформили. -- Ясно. Когда Тофт доехал до Иварсборда, уже почти стемнело. Высадившись на остановке посреди поселка, первым делом он зашел в телефонную будку, позвонить Форсбергу, и извиниться за опоздание. Коммандера дома не было. Тогда он набрал его кабинет — но и там телефон не отвечал. Позвонил дежурному на пост, нарвался на Окессона, тот разговаривал крайне неохотно, но все же сказал, что коммандер ушел домой, как обычно. Тофт почувствовал некоторую тревогу. Нет, конечно, у коммандера может быть множество разных дел... Он решил быстренько сообщить Муми-маме, что с ним все хорошо, и попробовать его найти, и набрал Еловую. -- Здравствуйте, будьте добры фру Янссон. - Ему ответил, кажется, Линд, слышно было плоховато, из-за помех. Муми-мама подошла не сразу, пришлось даже кинуть еще одну монетку. -- Да, слушаю. Это ты, Тофт, милый?! Как хорошо! Мы уже тут все за тебя волнуемся. Приходи сюда, коммандер Форсберг тоже здесь. Ужинает. И, раз с тобой все в порядке, купи, пожалуйста, по дороге буханку черного хлеба. -- Муми-тролль?-- Что? - Муми-тролль поднял голову от тарелки. Он с большим энтузиазмом поглощал холодный огуречный суп. -- Давай на выходных съездим в город вечером, а? Посидим где-нибудь... В ресторане. Или кафе. В кино сходим? - попросила Снорк. -- Да ну, по такой жаре, - сморщился Муми-тролль. - Знаешь, какая там духота адская?-- Ну и ладно! - Снорк встала со своего места и подошла к нему. Положила руки ему на плечи, потерлась носом о темечко. - Мне так тоскливо, Муми-тролль! Я все время одна. Не с кем поговорить. Даже Мамы нет! -- Ты же ездишь на курсы. -- Тофт уволился. Перешел в Норфьярден. Так что пока занятия приостановились, на неделю. Будут расписание переделывать. Я совсем одна здесь целыми днями! -- А Мумик?.. -- Ну, с ним, конечно. Но мы же с ним... одни. Муми-тролль! -- Ну... Давай. Какой фильм хочешь посмотреть? Хорошо бы жара спала! И надо уговорить Маму вернуться уже наконец. Сколько можно?! Как всегда, на Еловой, в лесной тени, царила прохлада. На полях еще было светло, а тут уже сгустились сумерки и начали распеваться ночные птицы. Мягко светились окна веранды. Кажется, в доме изрядно народа, машина стоит не одна. -- А пива не захватил? - разочарованно поинтересовался у него Юханссон, открывая калитку и провожая к дому. - Я же просил Муми-маму сказать... -- Обойдешься, - огрызнулся Тофт. -- Да я, может, и не себе! Где ты пропадал вообще, фру Линдберг тут уже твоего Форсберга без масла доедает, вместе с Муми-мамой. -- С чего бы это?-- Как он смел тебя, крошку-бедняжку, кинуть одного прямо в драконье логово, – хмыкнул юксаре. - И вот ты теперь пропал. Потом еще Линд пришел, и масла в огонь подлил, рассказал, что ты там чуть не подох, и тебя какой-то тип в фургоне увез. -- Блин. -- Ага, - злорадно сказал юксаре. - Готовься. Не все же мне одному огребать.-- Блин. Рабочий день инструкторов на учебном комбинате заканчивался в пять, так что Форсберг ожидал Тофта примерно к шести. Ничего подозрительного в том, что он заглянет в участок, не будет, пока остается множество всяких вопросов с документами, сменами, теми же уроками вождения, и так далее, так что все вполне законно и объяснимо. Он включил вентилятор на полную, расслабил воротник и спокойно проработал до семи. А потом уже начал потихоньку тревожится. Тофт очень обязателен, если обещает, то делает... Так где его носит?! Ну ладно, допустим, сегодня они могут до ночи все намывать... В полвосьмого Форсберг позвонил на комбинат директору. Там никто не отвечал. Тогда он набрал дом Сандберга, и оказалось, что тот уже даже отужинал, зараза. Сандберг сразу начал с рассказа о посещении журналиста. Под конец удалось ввернуть вопросик и про Тофта, но это сейчас Сандбергу было не очень-то важно, так что он просто упомянул, что поручил его Полссону. -- Сказал ему, типа, смену себе готовь, - хохотнул Сандберг, - он аж присел, говнюк!Вот молодец, пошутил так пошутил! Весело ему, ага. Уже накатить успел. Форсберг повесил трубку и посопел. Конечно, от Полссона можно ждать чего угодно, но ведь... не всего же, что угодно, правда? Может, Тофт зашел сначала к фру Янссон? Если у него и есть уязвимые места, то это его чрезмерная привязанность к Муми-троллям... Заодно и с журналистом поболтаем. Форсберг покинул участок и отправился на Еловую. Тут его немедленно взяли в оборот две спевшиеся матроны, и заставили выслушать весьма драматичную историю про то, как Юханссон в поте лица ищет работу, и потребовали дать идеальную характеристику поганому юксаре. Ну что, в дорожной службе и так одни чертовы маньяки, им бы лишь асфальт под снегом менять, одним больше, одним меньше, не считается, и Форсберг, посопев, согласился, что охарактеризует Юханссона с наилучшей стороны, когда от него это потребуется. Но сам он звонить Нюбергу не будет! Еще не хватало ему ходатайствовать за всяких там мутных юксаре! Ну, тут как раз появился Линд, и внимание матрон переключилось на него. Однако вещи Линд рассказал тревожные. Форсбергу совсем не понравилось ни то, что Тофту явно было плохо на выходе, ни то, что он уехал в неизвестном направлении непонятно с кем. Якобы с кем-то в форме. Номера фургона журналист, как назло, запомнил лишь частично. Форсберг позвонил в участок и отправил дежурного посмотреть базу, но тот ничего похожего не нашел. В любом случае, вряд ли фургон зарегистрирован у нас, скорее уж, по Норфьярдену. Утешало то, что Линд описал водителя фургона как высокого и мощного, а это вряд ли Полссон. Но, правда, мало ли кто ?в форме? может быть у него в помощниках?... Потом, конечно же, на Еловой усадили ужинать, накормили каким-то неожиданно вкусным перловым супом, а тут и Тофт, наконец-то, дал о себе знать. Фух. Форсберг подобрел, и после гренок с сыром почти согласился позвонить Нюбергу сам. Тофт от двери оглядел собравшихся на веранде за столом. Ну как всегда на Еловой, толпа народа... Коммандер Форсберг, Муми-мама, фру Линдберг... Так, а это, если мне память не изменяет, мастер Свенссон. О, сегодня у нас, значит, вечеринка ?кому за пятьдесят?. -- Коммандер Форсберг, - Тофт отдал честь, потом снял фуражку и поклонился дамам, щелкнув каблуками, - фру Янссон... фру Линдберг... Мастер Свенссон. Господин Линд.-- Заходи уже, - Форсберг откинулся на спинку, для него поставили кресло помассивнее. - ...пропащий. Ты как, жив? -- Да, спасибо, коммандер, со мной все в порядке. -- А где задержался? -- Погодите его допрашивать, - Муми-мама уже выбиралась из-за стола. - Тофт, бедный мой, ты, наверное, голоден? -- Нет, спасибо. Инструктор Нильссон покормил меня ужином. -- Инструктор Нильссон? - Форсберг задрал бровь. - Ты времени даром не теряешь... Вот, а вы мне говорили! - обернулся он к фру Линдберг. - Вы видите?! Он сразу включился в работу! Муми-мама меж тем добралась до Тофта и обняла. -- Я так рада, что ничего плохого не случилось, мой дорогой. Но ты все равно устал, конечно же. Оставайся ночевать, хорошо? Хочешь кофе?-- Нет, Муми-мама, - Тофт на мгновение замер, закрыл глаза и прижался к ней, а потом встряхнулся и снова мобилизовался. - Кофе не надо. У меня днем от жары заболела голова, только и всего, не знаю уж, что вам рассказали, - Тофт перевел взгляд на ухмыляющегося Линда. -- Ну тогда еще остался холодный квас. -- Домашний квас как в Муми-доле? Мечтал о нем весь день, - Тофт сел за стол. -- Значит, ты установил контакт с Нильссоном, - гнул свою линию Форсберг. -- Оскар, дайте юноше придти в себя, - сделала ему замечание фру Линдберг. - У него был непростой день. -- Ну надо же, целый день на учкомбинате, - хмыкнул Юханссон. - Инструктором. И как только выдержал-то... -- Не иронизируйте, Юханссон. Ваш жизненный опыт несравним. -- Но, знаете ли, фру Линдберг, и положение разное! -- В вашей способности к выживанию никто и не сомневается. -- Ну конечно, го... известная субстанция не тонет, - пробормотал юксаре.-- Не забывайте, что Тофт там из-за вас. -- Из-за Полссона. Потому что они решили его прищучить. А на меня им плевать, как и на всех прочих. Предыдущих его жертв. -- Не очень-то ты на жертву похож, - хмыкнул Форсберг. - Тебе предлагали уйти. -- Не ревнуй, милый, - Муми-мама прошла мимо и на секунду задержалась рядом со Снусмумриком, взъерошила волосы, положила руку на плечо. - Не надо, мой хороший. Здесь все хотят тебе помочь, хотя и по разным причинам. Снусмумрик обернулся к ней, поймал взгляд. -- Мне все труднее об этом помнить, - негромко, с горечью сказал он. Муми-мама снова погладила его по голове. -- Иди, посмотри, как там Фил.Снусмумрик вздохнул. Огляделся. Поднялся из-за стола. -- Прошу меня простить.Снусмумрик тяжело поднялся по лестнице. Приоткрыл дверь в спальню, тихо зашел внутрь, сел на кровать, оперся на колени, спрятал лицо в ладони. Жалко, что он вообще ни во что не верит, сейчас самое время бы помолиться. Попросить у неба себе хоть немного сил. И удачи. Фил тихо тронула его за плечо. -- Я тебя разбудил? - Снусмумрик выпрямился, обернулся.-- Я не спала, - Фил перебралась к нему поближе. - Просто не хотела спускаться. Они там всё сидят? -- Ага. И уходить никто не собирается. Тофт приперся, потчует их ужасами про учкомбинат, и они там все восхищаются его беспримерной храбростью... -- То есть ты не мог это слушать, и сбежал? -- Ага. Муми-мама меня отослала. -- До чего же мудрая женщина. -- Точно. - Снусмумрик нагнулся расшнуровать ботинки. - Ты лучше отодвинься. Я весь день в них проходил. -- Надо бы тебя помыть. -- Хм. Не отказался бы. Я весь липкий. Но как? Все оккупировано. Даже Свенссон не уходит. Присиделся. Пообедал, поужинал, квасок потягивает, покурить ходит на крылечко... -- Ну дай ему с людьми-то побыть, а то что он там у себя как сыч сидит вечно один. Конечно, ему приятно. -- Ну ладно... -- Куда ты носки пихаешь?! -- Куда подальше. О. - Снусмумрик подошел к окну и выкинул их в сад. - Завтра найду. -- Ну ты даешь! Хотя... мудро. Проветрятся. -- А то. - Снусмумрик лег к Фил, обнял ее. - Ну что, может, спать будем? - он завел ладонь ей под затылок, взъерошил волосы. -- Ты уже хочешь? - она провела пальцами ему по брови, скуле, губам. - Смотри-ка, синяки почти сошли... -- На мне все быстро заживает.-- Я-то наспалась уже. А завтра пораньше встать надо будет, сходить за машиной к амбулатории. Тебя везти. -- Да вместе сходим и оттуда уже поедем. Только, может, я лучше на автобусе? Подкинешь до остановки. А то в пробке тебе стоять туда-обратно. Не надо бы. -- Нет уж! Чтобы ты там томился в автобусе, в давке, по жаре, да еще и стоя?! Да я не из-за пробки сегодня психанула. А из-за Нюберга этого. Вдруг правда работу даст?! Завтра с его женой созваниваться... -- Боишься? -- А вдруг она скажет, что они к нам придут?! Придется убираться, готовить... -- Ты только смотри там... Чем скромнее, тем лучше. Не надо их поражать изобилием. Да и с уборкой тоже, и так чисто все. -- Нищета вызывает сочувствие, когда она вежлива и опрятна! -- Да. Ты уже как-то говорила. Очень... жестокая присказка. - он прикрыл глаза. Филифьонка вздохнула. Прижалась к нему теснее, закинула на него ногу. -- Разделся бы, - шепнула она, прислушиваясь к его ставшему размеренным дыханию. - Засыпаешь же.-- М-м. Ладно. - Снусмумрик откинулся на спину. - Сейчас. -- Давай помогу, - Фил села на него верхом и стала расстегивать ему рубаху. Он некоторое время лежал, не шевелясь, с закрытыми глазами, а потом тяжело вздохнул и облизал губы. -- Сейчас доиграешься. А тебе нельзя. Эклунд сказал, от этого давление повышается, - сказал он. -- Плевать... - она сместилась ниже, и принялась за ремень. -- Нет, ну правда! Все, слезь! -- Отстань, поганый юксаре. - она сместилась еще немного ниже. -- Слезь, я серьезно. Ногу больно, - изменившимся голосом сказал он. -- Ой. Прости. Я забыла! Прости! - Фил резко перекатилась на бок. -- Да ничего, - Снусмумрик сел, обхватил колени. Потом закатал штанину. - Перевязку же еще надо. -- Вот черт. -- Не чертыхайся, ты же приличная женщина... -- Пф-ф! Кто, я?! Давно уже нет! Очень больно?! -- Да нормально все, просто когда ты сверху прижала, там, наверное, волдырь лопнул. Ну и хорошо, давно пора. -- Пойдем, займем ванную и там перевяжемся. Почему ты должен сидеть без перевязки и не спать из-за того, что им там нравится общаться?! Это наш дом, между прочим... -- Да нехорошо все-таки, мужики еще без проблем в сад поссать сбегают, типа ?машину проверить?, а если фру Линдберг приспичит? Это ж страшно подумать, сколько она уже кофе выпила...-- Фу, какой же ты мерзкий, все-таки... -- Ха-ха! Ну что, сбил я тебе настрой?! -- Ты гадкий! -- ...мерзкий, гадкий, поганый блохастый юксаре... - Снусмумрик перекатился к ней, обхватил, подмял под себя. -- Где у тебя там блохам жить, шерсти-то почти и нет... - Фил запустила ему руку под рубаху. -- Ну как нету, блохам хватает... Подумаешь, блохи. Что, у тебя в детстве не было? Ни блох, ни вшей? - он оперся здоровой рукой о матрас. -- Вши были. Мама в таком ужасе была. Она жутко испугалась, долго гадала, откуда, стыдила меня, и сказала никому никогда об этом не говорить, ездила черемичную воду покупать в город, чтобы никто случайно не догадался. Мыла потом меня ею несколько раз, и потом по большому секрету попросила мою двоюродную тетку приехать, меня постричь, чтобы в парикмахерской ни в коем случае не узнали... Летом дело было. Тогда меня коротко постригли в первый раз в жизни, каре с челкой. И тогда же научили завиваться... Горячие бигуди тоже против вшей. Спать на них было очень больно! -- Сколько же тебе лет было? -- Восемь или девять... Где-то так. Да, наверное, восемь. Я в третий класс пошла осенью. -- Бедная девочка. – Снусмумрик лег рядом, подтянул к себе подушку. – Никакой жизни. Надо же было такую историю из вшей раздуть. У нас дома вечно у кого-нибудь да были, вода эта чемеричная все время в ванной стояла, на верхней полке. Чтобы мелкие не выпили. А когда ее не было, то керосином выводили. И еще мылом каким-то, едким таким. Мамку даже и не дергали сестры, сами умели... Они нас проверяли и вытравливали, если находили. Мне запах чемеричной воды даже нравился. -- Лучше, чем керосин-то. А у меня она на всю жизнь с чем-то позорным связана теперь. -- Ничего в этом такого нет... Вообще, все это странно очень, стыдиться совершенно естественных вещей, ничуть не позорных, и почему-то совсем не стеснятся того, что действительно отвратительно, жадности, жестокости, спеси... Хуже того, тут люди стыдятся хорошего в себе, стыдятся сочувствовать, помогать... Смеяться над другими, вызывать страх — не грешно, а пожалеть — стыдно... -- Ты засыпаешь. -- ...все в головах сбито... -- Спи, родной. Спи. Дай, я только штаны стяну, потом тебя сама перевяжу... -- Да ладно, завтра... -- Спи. -- Нет, погоди. - он снова сел и стал натягивать обратно штаны. - Пойдем в сад, к бочке. Все-таки хочется хоть слегка ополоснуться. День жаркий был. И перевязку придется сделать, тебе одной несподручно будет, хоть я помогу. Пока на веранде обсуждали великие свершения и судьбы мира, Снурре с Фил незаметно проскользнули к бочке в саду, и теперь поливали друг друга из ковшика. -- Ты говоришь, вон вода какая теплая!-- Лужу на дорожке нальем...-- Да и черт с ней!-- Сейчас кто-нибудь выйдет в сад и нас увидит... -- А нечего шляться там, куда не приглашают. Да что они там не видели?! -- Неприлично все-таки... А вдруг? -- Блин, да мы же за домом! Снимай, я тебе говорю. Отвернутся, не развалятся. Ну кто подглядывать станет, мастер Свенссон, что ли? -- С него станется! -- Очень ему интересно на попу твою любоваться... Нет, попа красивая, я ничего не хочу сказать, но... -- А ну заткнись, а то сейчас договоришься! -- Ты прям как Форсберг... дай, еще намылю... Их не заметили, или просто деликатно сделали вид, что нет, но так или иначе, после ополаскивания стало легче. -- А утром нормальный душ примем, - сказала далекая от скудости походной жизни Филифьонка. Спорить Снурре с ней не хотелось совсем, поэтому он только согласно промычал. Фил разложила все, необходимое для перевязки на постели, постелила клеенку.-- Может, завтра все-таки? -- Нет, уже намочили же, нельзя! Вода из бочки грязная. -- Ну давай. -- ...небо, Снурре, а оно должно все таким быть... Подожди, давай еще отмочу...-- Да отрывай уже! - он встал на колени, повернулся назад, ухватился за край бинта, но Фил перехватила его руку. -- Не смей! Потерпи... Я сейчас аккуратно подрежу. Ложись обратно. Давай к Эклунду завтра?... -- Не выдумывай! Давай, подержу мазь... К концу он все-таки лег, уткнувшись лицом в подушку. -- Все, мой хороший. Все. - Фил погладила его по спине. -- Ага, - глухо ответил он. Фил сгребла все на край кровати и рухнула рядом. Cнусмумрик завозился и нашел ее руку. Сжал ладонь. -- Завтра будет лучше.