Глава двадцатая, где выясняется, что многие - не те, кем кажутся. (2/2)
-- Помоги мне лучше цветы запаковать. Найди газетку почище.-- И все-таки она не должна была так делать! С какой стати, Фил, она же понимает...
-- Прекрати, Снурре, я устала! Ты сам, вообще, нормально себя чувствуешь? Ты бледный какой-то. Может, не поедешь?-- Как я не поеду? Сама говорила, Йоси, вообще-то, меня спас. Все поедут, а я нет? Нормально все со мной. Я даже поспал пару часов. Свенссон деньги выдал, кстати, говорит, мы за два дня заработали, как за полмесяца. Давай, говорит, дальшев том же духе, развлекай публику, артист, тут уже на тебя пошли... Скоро входную плату брать начну, сказал.
-- Гад твой Свенссон.
-- Но платит.
Что было хорошо в Иваре — так это молчаливость. За всю дорогу до города толком и пятью словами не обменялись. Даже поспать получилось.
-- Приехали, - Ивар загнал машину на стоянку больницы, и только тогда разбудил уснувших клубком на заднем сидении Филифьонку со Снусмумриком.-- Уже? - потянулась и зевнула Филифьонка. - Ох, кофе бы выпить... Тут, наверное, в больнице кафе есть?...
Снусмумрик зашевелился, с трудом стряхнул с себя оцепенение. Опять подташнивало, и дергало плечо.Укачало, наверное, ведь не пил же, полбутылки пива не считается! Что за погань...
-- Уже поздно, - коротко ответил Ивар. - Скоро посещения закончатся.Больничные коридоры наводили тоску похуже школы. Снусмумрик даже задумался, в каком порядке расположить эти замечательные учреждения — школу, тюрьму и больницу, – но потом решил, что школа все-таки хуже больницы, потому как в больницу люди идут сами, хотя и вынужденно, а в школу ходить заставляют...Сестра на посту была похожа на Ларссон. Интересно, их в училище специально на цербера натаскивают?А тебе еще, может быть, идти сюда работать.
Переговоры взял на себя Ивар, и их все-таки пропустили, всех троих.
В палатеуже сидели Нюстрём и Линнеа, на тумбочке лежала сетка с апельсинами. Ну-ну, очень оригинально. Снусмумрик пожал зеленовато-бледному Йосефу руку, прихватил апельсин и забрался на подоконник.
-- ...как сойдет отек, и синяк рассосется, и если не нагноится, будет операция, наложат шов, - продолжил рассказывать Йосеф. - Потом лангету, где-то на месяц, и все заживет.-- У тебя страховка-то есть? - спросил Снусмумрик.
-- Есть, к счастью, травмы входят.
-- А на работе ждать будут?
-- Я не звонил еще, ну а что они могут — я болею, все законно... Должны оплатить больничный.
-- Да все они могут... - пробормотал Снусмумрик и принялся чистить апельсин.
-- ...как тебе жутко больно, наверное, было, - Линнеа сидела на стуле рядом с постелью и держала Йоси за руку, - ты ужасно храбрый, Йоси, ты знаешь? Я так испугалась вообще, когда Эмиль начал сходить с ума, у него были совершенно сумасшедшие глаза, просто белые, кто бы мог подумать, что он такой...
-- ...получается, что среду мы уже пропустили, и теперь будет вечеринка на пароме в субботу в Норфьярдене, но нас вряд ли позовут, хотя я попробую...
-- ...и, Йосеф, мне ужасно жаль, что так получилось...
Снусмумрик ел апельсин, болтая ногой, Ивар молча стоял у окна, но когда Снусмумрик протянул ему дольку, отказываться не стал.
-- Со страховкой Йосефу повезло, - наконец, сказал Снусмумрик.-- У него хорошая работа. Страховка, оплачиваемые отпуска и больничный.
-- Здорово...
Время, отведенное на посещения, уже подходило к концу, когда в палату зашел представительный господин.
-- Даниэль Блумквист, - представился он самостоятельно. Повисла тишина.-- Господин Бенгтссон, прежде всего, я хочу принести вам свои глубочайшие, самые искренние извинения, мне очень жаль, что вы так пострадали. Если я чем-либо могу вам помочь в плане лечения, или компенсации ваших расходов...
-- Начинается, - пробормотал Снусмурик.-- ...понимаете, конечно же, это мы виноваты, мы вовремя не смогли понять, насколько Эмиль переживает, с его-то заболеванием. Конечно, совершенно недопустимо было оставлять его без должного внимания... без должной, гм,поддержки... - Даниэль Блумквист как-то незаметно оказался на месте Линнеи у постели Йосефа.
-- ...ну вы же понимаете, что это поступок больного человека, и, конечно же, непреднамеренный, Эмиль не хотел нанести вам такую чудовищную травму, и, поверьте, он очень, очень раскаивается, а я, со своей стороны, готов всячески компенсировать...
Даниэль Блумквист обвел взглядом собравшихся.
-- Я прошу прощения и у всех вас, господа и дамы, особенно у последних, вам былонаверняка крайне неприятно стать свидетелями и участниками таких ужасных событий...-- Я не буду писать заявление, - неохотно сказал Йосеф, - не трудитесь, господин Блумквист, у меня есть страховка, и работодатель оплачивает больничный.
-- Вы великодушный человек, господин Бенгтссон, и если я все же могу что-то для вас сделать, просто, понимаете, от всего сердца, в компенсацию вины нашей семьи... Конечно, настроения Эмиля бывают непредсказуемы, но все же, по большей части, он просто несчастный, чересчур чувствительный молодой человек, для которого нет в мире ничего важнее музыки...
-- ...и кошек, - очень тихо в сторону добавил Ивар.-- ...и госпожа Викстрём.
Снусмумрик сунул апельсиновые корки в карман и спрыгнул с окна.
Филифьонка повела носом, не глядя на Блумквиста, нервно кивнула.
-- Надеюсь, вы сможете извинить Эмиля за все доставленные неприятности.Она пожала плечами, оглянулась на Снусмумрика. Тот сделал шаг к ней, и тут Блумквист обратился к нему.
-- А вы, видимо, господин Юханссон, верно? Вам должно быть стыдно, юноша. Довести очевидно больного человека...Снусмумрик усмехнулся.
-- ...до, можно сказать, припадка, намеренно дразня! Я понимаю, конечно, что вы привыкли к грубым нравам и жестокости, вам, по-видимому, забавно, когда ранимый, уязвимый человек тяжело переживает то, что был отвержен, особенно когда очевидным становится нереалистичность его надежд, то, что он исходно обманывался...
-- Погодите-ка, господин Блумквист!..-- Нет, вы послушайте! Каждый вам скажет, - Блумквист обвел глазами присутствующих, - что нельзя намеренно бить по больному, целенаправленно изводить...
Филифьонка издала какой-то полусмешок-полувсхлип.
-- Вам смешно, фру Викстрём! А вот господину Бенгтссону не смешно. И мне отправлять племянника, рано потерявшего отца, снова в... специальное учреждение не смешно! Прощайте.Блумквист вышел, не дожидаясь возражений.
-- Ээ, стойте, ну... - Снусмумрик растеряно посмотрел ему вслед. - Ну надо же... - он перевел взгляд на Филифьонку, быстро подошелк ней, обнял.-- Феноменальная чушь, - пробормотал Йосеф.
-- Что ж, мы прослушали официальную версию событий от Даниэля Блумквиста, - кивнул Ивар от окна. - Ты все еще не хочешь писать заявление, Йосеф, а?
-- Нет, ну Эмиль, не смотря ни на что, действительно больной...
-- Вы не понимаете, да?! - со слезами в голосе вдруг сказала Филифьонка, - вы что, действительно не понимаете?!Он же убить его мог! Убить его хотел! Йоси, ты ужасно пострадал, но если бы это Снусмумрик пропустил удар, вы же понимаете... А этот!.. Он нас еще и обвинил!..-- Фил, все понимают, - осторожно начал Снусмумрик, - все прекрасно понимают. Блумквисты сволочи, нам от них хорошего ждать нечего. Но не горевать же из-за этого...Пойдем, давай... - он оглянулся на Ивара.
-- Да, Йосеф. Мы поедем, - сказал Ивар,пожал ему руку.
-- Йоси, прости, что так вышло, выздоравливай... - Снусмумрик кивнул ему, повел Филифьонку к выходу.
-- Они не понимают!-- Фил, понимают. Понимают. Не переживай...
-- Йосеф, - Филиьонка вывернулась. - Я тебя прошу! Напиши заявление! Пожалуйста! Йосеф! Ты же знаешь! Ты же сам почувствовал, каково это! Пожалуйста! Слышишь?! Ты должен!-- Фил, не надо... Пойдем, родная. Не надо, - Снусмумрик снова попытался ее увести, но Филифьонка со сжатыми кулаками шагнула снова в сторону постели.-- Йосеф, ты должен, ты понимаешь?! Если он нас убьет, это ты виноват будешь! Ты обязан заявить! Защитить нас! Пусть его посадят! - она подняла голос, а потом и вовсе перешла на крик, - его надо посадить!
-- Фил, все, - Снусмумрик встал между ней и Йосефом, сжал ее, привстал на цыпочки, притянул ее голову к себе. - Чшш... Не надо, родная, не надо...
-- Ну что не надо, - зарыдала Филифьонка, - что не надо... Что, Снусмумрик, он не должен сесть?! За все, что он с нами сделал?!
-- Тихо... должен, конечно. Не сейчас. Не при всех.
Филифьонка вздохнула и, наконец, обняла его в ответ, огляделась.-- Да. Ты прав. Пошли.
Снусмумрик с Филифьонкой в обнимку шли по коридорам больницы.
-- Погоди, - вдруг сказал Снусмумрик, отпустил Филифьонку и сел на подвернувшуюся банкетку.-- Что такое, Снурре? - Филифьонка похолодела.
-- Голова закружилась, - как-то невнятно ответил Снусмумрик, и согнулся.Ивар оглянулся на них и остановился.Снусмумрик закашлялся, начал заваливаться на бок, уперся рукой, восстанавливая равновесие, глубоко вдохнул, и тут его фонтаном вырвало прямо на пол. Филифьонка с ужасом переводила взгляд с расползающейся по полу коричневатой лужи, похожей на разлитый черный кофе, на бледнеющего Снусмумрика, и с трудом сама удерживалась от того, чтобы не рухнуть на пол.
-- По ходу... - Снусмумрик закашлялся, давя новый приступ тошноты, - я такое видел... Кажется, мне... врач нужен.
Ивар молча развернулся и пошел искать медиков.Всю последующую суету Филифьонка вспоминала потом, как в тумане. Люди приходили и уходили, Снусмумрика перекладывали на каталку, она отвечала на бесконечные вопросы, подписывала какие-то бумаги... Время от времени что-то врезалось в сердце сквозь этот туман — то случайно пойманный отчаяный взгляд Снусмумрика, когда его, раздетого, накрытого простыней, уже увозили в процедурную, то стаканчик кофе и шоколадный батончик, который Ивар принес ей из автомата... Он позвонил своейжене, предупредили остался на всю ночь, сидел с Филифьонкой под дверью малой операционной, пока Снусмумрику останавливали желудочное кровотечение, подсказывал во время разговоров с врачами, проводил в палату, и остался дожидаться.Большая палата была разделена шторками, как в ванне. В синеватом свете флюоресцентной больничной лампы, горевшей в изголовье, Снусмумрик казался совсем бледным. Его уложили на спину, медсестра поставила капельницу, велела следить, чтобы не падал пузырь со льдом, лежащий на животе. Кто-то из соседей по палате заворчал на них, кто-то продолжалхрапеть.Когда медсестра ушла, Филифьонка задернула штору у кровати, осторожно стерла своим носовым платком грязь у него с лица — остатки рвоты, кровь из надорванного угла рта, какие-то белесоватые разводы у губ. Снусмумрик лишь выдохнул, но не проснулся, когда она попыталась его разбудить.Еще вчера все было так хорошо. Она считала, что Блумквиста посадят. Она считала, что Снусмумрик здоров. Она думала, что все будет хорошо. Какая же дура!Наконец, Снусмумрик хрипло закашлялся, сглотнул и открыл глаза.
-- Снурре, дать попить? - Филифьонка поднесла ему к губам бутылку с водой, которую купил Ивар. – Мы в больнице. У тебя язва. Было кровотечение, но его остановили при эндоскопии, прижгли сосуд. Ты пока останешься в больнице, но операции, скорее всего, не будет.
Снусмумрик сделал несколько глотков и откинулся обратно на подушку. Прикрыл глаза.
-- Тебе больно?-- Да нет... Не очень. Слабость сильная. Пронесло, да? Когда выпустят?
-- Завтра придут анализы, тебе сделают повторную гастроскопию. Проверят, не кровит ли снова.Тебе надо лечиться.
-- Дома полечусь. У меня нет страховки.
-- Неважно, Снусмумрик. У меня есть деньги. Я откладывала на старость.
-- Важно.
Филифьонка обняла его за голову, притянула к себе.
-- Неважно, Снусмумрик, неважно совсем. Заработаем, отдадим. Ты должен нормально вылечиться. Ты, главное, должен вылечиться! Ты мне нужен, слышишь, больше, чем любые деньги, мне не жалко их вообще, ты полечишься наконец, как следует, и выздоровеешь...
-- Ладно, Фил. Ладно. Как скажешь. Да не реви ты так... Все хорошо же. Пронесло, видишь? - он сипло шептал, старалсяговорить громче, но голос срывался. - Все прошло. Полечусь, и домой. Ну не завтра, так послезавтра. Через пару дней. Выпишут лекарства, и все будет хорошо. Не бойся, ладно?.. Домой на такси поезжай, хорошо? Там у меня при себе деньги были, в куртке, от Свенссона, бери их и поезжай, ночью на электричке не надо...
Филифьонка поймала сползший пузырь со льдом, вернула на место. Вода уже одна, наверное, надо поменять?...
-- Ивар здесь, сказал, что будет ждать меня, позвонил жене, предупредил, что задержится. Он отвезет.
-- Герой. Поезжай к ним домой, или к Муми-троллям, одна не оставайся, ладно?
-- Хорошо. Хорошо.
-- Обещаешь?
-- Да.
-- Точно обещаешь?
-- Да, Снурре. Я вообще никуда не поеду, останусь тут с тобой на ночь.
-- Не выдумывай. Тебе на работу завтра. Поезжай домой, и поспи... - Снусмумрик прикрыл глаза. - Позови Ивара, - вдруг сказал он.
Филифьонка отдернула шторку и помахала рукой Ивару, когда тот заглянул в палату, и он осторожно пробрался вдоль чужих коек.
Снусмумрик выдохнул, открыл глаза, и даже попытался приподняться на локте.
-- Слушай, спасибо тебе огромное, что не бросил Фил. Можно еще одну просьбу? Пусть она у вас переночует, ладно? Лучше Фил сейчас одной не оставаться, на всякий случай. Спасибо, что не бросил, - повторил он, откидываясь обратно на подушку, - я не знаю, как благодарить...
-- Конечно, переночует. Спасибо вполне достаточно, Снусмумрик. Ничего особенного я не сделал.
-- Еще как сделал.
-- Все нормальные люди так поступают, - пожал плечами Ивар. - Фелис, пойдем, дай ему поспать.
-- Да, иди... Не реви, ну...
Филифьонка не помнила, как они доехали, как молчаливая, как и он сам, жена Ивара устроила ее на ночь, как она утром вставала, завтракала, приводила себя в порядок, шла в школу, что-то там говорила директрисе, другим учителям...Все в таком же тумане она бежала после работы на электричку, путалась с автобусами, торопливо заполняла какие-то бесконечные бумаги в канцелярии больницы, ловила уже собиравшегося уходить врача... Только перед дверью палаты она немного пришла в себя. Филифьонка вздохнула, тряхнула головой и постаралась нацепить бодрое выражение на лицо. Как он там?! Страшно.Снусмумриклежал скучный и потухший, серый, как наволочка на его подушке, и по-прежнему говорил и двигался с трудом.
-- Снусмумрик, врач говорит, это все из-за твоего плеча. Оно воспалилось, и ты пил аспирин, а от аспирина язва стала кровоточить. Надо лечить и плечо тоже.-- Глупости...
-- Снусмумрик, нет, не глупости. Врач говорит, что...
-- Пусть что хочет говорит.
-- Ты должен подписать согласие на лечение.
-- Не должен. Плечо само пройдет, зачем еще деньги тратить...
-- Снурре, тебе надо лечиться!
-- У меня уже такое было, само пройдет! Ты представляешь, во что нам это лечение встанет?! Поинтересуйся ценами, вообще! В тюрьме меня ничем не лечили, и оно все само прекрасно прошло!
-- Вот мы и видим, как оно прекрасно все само прошло! Я тебе сказала, мне твое здоровье важнее денег!
-- Раз ты такая богатая, давай лучше в город уедем, подальше от всех этих Блумквистов! Самое лучшее для сохранения здоровья, что только можно себе представить!
-- Дался тебе этот город! Я не богатая, Снурре, но лучше возьму кредит на лечение, чем опять видеть, как ты заблевываешь кровью коридоры больницы!
-- Ничего такого не было!
-- Ты что, уже забыл, что вчера было?! Ты меня в могилу сведешь! Я чуть не умерла прям там, когда тебя начало рвать этой жижей!
-- Это ты меня в могилу сведешь!
-- Снурре!
-- Что?!
-- Ну пожалей меня.
-- Ох, Фил...