улыбка (1/1)

Барнс никогда не улыбается. Вообще никогда. При нём, по крайней мере. Сэм за всё время их знакомства ни разу не видел у Зимнего даже намека на усмешку, что уж тут про обычную нормальную улыбку говорить. Он всегда хмур и тих, задумчив, внимателен, напряжен, будто бы всегда готов к внезапной атаке с какой угодно стороны. Постепенное понимание?— и тяжелое принятие?— этого факта отдается у Уилсона колючей болью в груди, в области сердца.Он ещё не дожил до сорока, а уже умирает?— медленно, мучительно, угасая на глазах у своих друзей и соулмейта, загибается без его улыбки, какой бы она ни была?— искренней, язвительной, робкой, саркастической, неуверенной, вообще любой.Уилсон каждый день надевает маску привычной всем радости и старательно игнорирует сочувственные взгляды команды и тихие перешептывания за спиной, выдавливая через силу приевшееся горькое ?всё хорошо?. Но от каждого мимолетного взгляда Барнса?— холодного, пустого?— его образ идет трещинами, с каждым днем всё крупнее и крупнее, давая просочиться наружу ноющей тоске и дикому отчаянию, тщательно сдерживаемым из последних сил.Бывают иногда моменты, когда хочется забиться куда-нибудь в тихий уголок и от души поплакать: из-за жалости, которую он чувствует от окружающих буквально каждой клеточкой тела и искренне не любит, из-за тупого похуизма Барнса, которому такая смерть не грозит уж точно, из-за ублюдочной Судьбы, что дала ему в пару такую безэмоциональную холодную глыбу. Но Сэм плакать из-за проблем не умел никогда, какими бы серьезными ни были; не в его это стиле совершенно.Его стиль?— идти вперед, до конца, крепко сцепив зубы и принимая тяжелые удары жизни, которые доставались, идти, пока не кончатся силы, пока руки не опустятся безвольно вдоль тела, а колени не подогнутся. Пока Судьба не нанесёт свой последний, решающий удар.Барнс знает, что они родственные. И Уилсон знает, что он знает это. Увидел однажды, как тот сидел на мягком диванчике в общей гостиной, тупо пялился на свое правое, живое предплечье, где ровными буквами было выведено ?Сэм Уилсон?, и пальцами бионики неуверенно проводил по надписи, от локтя к запястью, будто бы поглаживая, лаская. Но не улыбался. Его лицо в тот момент вообще не выражало абсолютно никаких эмоций.У них в мире родственных душ есть простая, но пугающая правда?— без улыбки своего соулмейта ты будешь умирать. И он знает, что по его вине сейчас умирает ни в чём неповинный человек, предназначенный кем-то свыше. Знает, но не делает ничего.Сэм порой думает, что, наверное, это всё из-за проблем с головой. Триггеры, постоянные обнуления, множественные безрезультатные попытки снять их?— всё это на психику никак не может хорошо влиять. Думает, что у Зимнего, похоже, что-то там переклинило. И винить он его в этом не может никак, потому что Барнс?— Джеймс?— совершенно не виноват в том, что с ним сделали.Но это всё не отменяет того факта, что ему просто по-человечески больно и страшно. Боль накатывает волнами, с каждым днем всё сильнее и сильнее, не отпускает долго, вцепившись в несчастный мышечный орган, гоняющий по телу кровь, мощными клешнями, мешает даже нормально вдохнуть воздуха полной грудью, и Сэму остается надеяться на милость свыше.У него опускаются руки. Он рассыпается на кусочки от пустых взглядов своего родственного и острой колющей боли в сердце.Барнс видит это, конечно же видит, он же глазастый парень, подмечающий каждую деталь вокруг себя. Барнс подходит к нему и, едва размыкая губы, говорит:—?Я не могу. Прости.Мажет по лицу Уилсона мимолетным взглядом?— холодным, бессмысленным. У этого парня даже слова без эмоций. Просто… ничего. Вообще. Перед Сэмом сейчас?— каменная глыба без сердца в груди, а не живой человек, у которого на глазах умирает часть его души. И это, если честно, обидно, буквально до застрявшего в глотке истерического смеха и злых слез в уголках глаз.Сэм прикрывает глаза, когда в груди колет. Будто бы кто-то сейчас вонзает в его измученное сердце очередную длинную толстую иглу, медленно, сантиметр за сантиметром, наслаждаясь чужой болью.У него не осталось сил в запасе, чтобы терпеть это, и нет больше абсолютно никакого желания бороться дальше. Сэм устал, просто по-человечески устал от всего этого дерьма. Ему хочется прожить хотя бы один день спокойно, без острой боли в груди, жалости окружающих и почти физически ощутимого безразличия своего родственного.Он сдается под этим (последним) ударом Судьбы.