Часть 4 (1/1)

Знайка больше не желал мешкать. Они и так достаточно тянули время, Незнайка и так уже сказал много того, что ему не следовало говорить. С неприятными делами заканчивать лучше быстро?— это Знайка давно уже уяснил. И принципа этого свято придерживался.А еще он подспудно чувствовал, что чем больше проходит времени, тем больше тает его решимость. Ему уже было слегка не по себе. Но привычка заканчивать все начатые дела, за которую его так уважали ребята, никуда не делась. Незнайка будет наказан.Уговаривать его лечь, впрочем, Знайка не стал. Теперь, когда он выбрал именно эту линию поведения, когда в его власти стало карать и наказывать, все стало как-то просто: стащить штаны с барахтающегося тела, крутануть это тело на живот, крепко вдавливая в диван. Руку он сдерживать не стал, вкладывая в удар все невысказанное?— ремень взметнулся и силой припечатал Незнайку по заднице. На коже продолговатый след побелел и начал наливаться нездоровой краснотой. Три секунды продыху?— хватит. Ремень взметнулся и припечатал снова. И снова…В тот момент как пальцы нащупали пряжку и расстегнули ремень, подчиняясь чужой воле, Незнайка наконец почувствовал даже что-то вроде облегчения. Смириться оказалось легче, чем пытаться противостоять, а совесть недвусмысленно нашёптывала, что он всё это явно заслужил. Не хотел угонять ракету? Но угнал же. И компьютер разбирать не хотел. Но разобрал. Ругаться со Знайкой не хотел, но поругался… И, хотя подломленная гордость болела и дёргала, Незнайка был уверен, что после всего этого Знайка, по крайней мере, перестанет на него злиться. Впрочем, если бы ему пришлось не только самому расстёгивать ремень, но снимать штаны и укладываться, этого бы Незнайка, наверное, не выдержал. Это было бы уже слишком… покладисто что ли? Слишком много для и так страдающей гордости. Знайка будто бы это знал, и Незнайка не обиделся ни за грубо содранные штаны, ни за жёсткую руку на шее, толкнувшую его в обивку дивана. Только было страшно от этих бешенных рывков и нахрапа, с которым Знайка подминал его почти несопротивляющееся тело под себя.Что-то подсказывало, что человеку с таким настроением никак нельзя давать ремень.?Мамочки??— подумал Незнайка и зажмурился, словно это могло его спасти.?— Ооооох! —?сдавленно выдохнул он, не вскрикнув только потому, что этот щелчок ремня ждал и примерно знал, что от него ждать. А вот следующий, прилетевший почти сразу?— нет.—?Уууууууй! —?боль возникала не сразу, а с задержкой в секунду, и это оказалось хуже в несколько раз. Сначала Незнайка успевал осознать, что именно он сейчас испытает, как сразу следом же накатывал жгучий пожар. И теперь Незнайка жутко жалел, что не догадался спросить, сколько таких пожаров ему придётся перетерпеть. К чему ему вообще готовиться…? Открывать рот сейчас, когда всё уже началось, он бы уже не рискнул.—?Иииияяя…Сдерживаться Незнайке было несвойственно. Да он и не пытался, позабыв и про то, что они сейчас в гостинице, и что в соседних комнатах вообще-то спят их товарищи. Ремень, как оказалось, в принципе очень быстро отвлекает от всяких мелких житейских проблем. В три сильных хлопка Знайка избавил его от всех лишних мыслей. От понимания, что дальше, должно быть, будет только хуже, по спине прошёлся холодок.Руку Знайка не сдерживал, иронично подумав, что впервые за долгие месяцы его желания совпадают с его возможностями. А желание сделать так, чтобы Незнайке даже думать было больно о том, чтобы влезть в какую-то сомнительную авантюру, было живым и вполне осязаемым. И достижимым. Пищал Незнайка вполне натурально, но на это Знайка особого внимания не обращал?— мальчишка был известным позёром и паникёром.И короткий перерыв был дан ему исключительно затем, чтобы поддёрнуть повыше упавшую на попу полу рубашки, а вовсе не потому, что в Знайке снова шевельнулась жалость.Три вспухшие розовые полосы, пересекающие чужую задницу, выглядели весьма нарядно.—?Завтра вылетаем в восемь утра?— менторским голосом продиктовал Знайка, снова наваливаясь на мальчишку и вдавливая ему свою ладонь между лопаток?— В ракету заходить по команде. Вне каюты что-либо трогать или, тем более, откручивать, ЗАПРЕЩЕНО!Подстёгивая его слова, ремень взметнулся и врезался в мякоть тела, одним хлопком пересекая все предыдущие следы. Незнайка повторил своё жалобное ?ииииияяяяяя?, и заколотил ногами по подлокотнику. Диван для таких нетипичных целей оказался коротковат.—?Все мои команды или команды ?Знайки 1? выполнять моментально и без споров. В перепалки не вступать! Увижу, что куда-то полез без команды, УБЬЮ!Ремень сорвался, угодив под нежное место под ягодицами и вырывая из Незнайки первое подобие визга. Знайка даже замер на секунду, тщетно пытаясь понять, так и должно быть или это он перестарался…? Но следы выглядели вполне приемлемо, пусть и болезненно, и учёный перехватил ремень поудобнее. Незнайке определенно не повезло, что в каратели ему попался такой педант. Даже порол Знайка старательно, боясь нахалтурить.На этом нехитрые требования Знайки заканчивались и он, больше не говоря не слова, замахнулся снова.Если бы не жёсткая рука на загривке, Незнайка бы уже точно не раз скатился с кровати. Тело оказалось слишком отзывчивым на боль, и как мальчишка не старался, не хотело лежать ровно. Каждый следующий стежок нагонял предыдущий раньше, чем ожог от него успевал рассосаться, выдирая из горла скулёж и рванные всхлипы. Слова Знайки доходили медленно, как через толщу воды, а вот стежки, которыми он их подкреплял, долетали моментально, заставляя сучить ногами в попытках хоть как-то скинуть с тела ужасные ощущения.На восьмом стежке (хотя Незнайка их не считал) к горлу запоздало подкатили рванные рыдания, которые зарождались в грудной клетке уже давно, а на девятом они наконец вырвались, перемежаясь сдавленными завываниями и визгом. Не всегда правдивый даже сам с собой, с болью Незнайка оказался честным предельно, бесхитростно реагируя на каждое её проявление.—?Знааа…. —?позвал-протянул он, не то прося о передышке, не то о пощаде, но тут же захлебнулся, словив новый щелчок?— ….ууууувввв….Ощущения были странными. Знайка словно раздвоился: половина его стонала и просила прекратить, уговаривала вслушаться в Незнайкин рёв, раздувала и растравливала чувство острой жалости, которое каждую секунду росло. А другая половина нашёптывала, что ничего страшного не происходит и Незнайка уже завтра забудет обо всём, о чём они говорили. Что стоит только дать ему слабину, и он сядет на шею, забудет все свои ?не буду?, и примется за старое. Что Незнайка даже не представляет, что именно Знайке пришлось пережить, зато он навсегда запомнит, что переживает сейчас.Тело под левой рукой было горячее и крупно вздрагивало, и Знайка неловко провёл ей, не то пытаясь немного успокоить Незнайку, не то себя. Его всегда смущали бурные проявления эмоций, особенно негативных, а тут он сам стал источником этих эмоций. И не жалел вроде не о чём, а как-то немного гадливо было, зябко.—?Я не б-буду больше… —?глухо проговорил Незнайка, получив передышку. Зарёванным лицом к Знайке он не поворачивался и за это ученый был ему искренне благодарен.—?Хорошо?— Знайка сам поразился тому, как спокойно звучит его голос. Привычно так, словно это не он тут недавно оглушительно орал?— Не лезь в сомнительные авантюры, думай, что делаешь, и я тоже не буду тебя….Пришлось сделать над собой усилие, чтобы закончить:—?… пороть.Отпускать, впрочем, Знайка не торопился. Две его половины продолжали спорить и толкаться, подстёгивая, нервируя, заставляя колебаться. Недостаточно? Или уже много? Как определить границу подходящего наказания? Боль была явно не такой, как от раскалённого пара, но Знайка и не хотел доводить до такой боли. И в то же время слишком лёгкое наказание делало все бессмысленным.Знайка облизал пересохшие губы, решаясь. А потом поднял руку с ремнём. Ещё немного.Незнайке казалось, что как только Знайка даст ему хоть немного воздуха, он тут же примется его умолять перестать, наобещает быть тише воды, ниже травы, будет жалостливо просить прощения и вообще сделает всё, только бы прекратить порку. Но оказалось, что в нём ещё осталось некое подобие гордости. Боль от ремня схлынула, а заветное ?Знаечка, прости меня пожалуйста? так и не родилось. Всё, на что Незнайку хватило - глухо пообещать… что-то пообещать.Впрочем, это и не помогло. Рука на загривке снова затвердела, и Незнайка, догадываясь, что это значит, вцепился пальцами в край подлокотника.***Не только попа, но всё тело тянуло и ныло. Наверное, это было закономерно?— сколько он барахтался вот так, неосознанно пытаясь выбраться из-под Знайкиной руки? И диван под щекой был весь мокрый насквозь и из-за этого мальчик отчётливо чувствовал кожей переплетение нитей рисунка. Губы солёные, потрескавшиеся, лицо немного щиплет, штаны съехали куда-то совсем к щиколоткам от его метаний. Потешно же он, наверное, выглядит, распластанный, наполовину голый, с пылающей задницей? Незнайка всхлипнул и отодвинулся от мокрого пятна.Впрочем, жить было вполне можно. А если учитывать, что несколько минут назад на его задницу один за одним обрушивались бесконечные болезненные хлопки, он чувствовал даже некое подобие счастья от того, что это закончилось. Вскакивать и натягивать штаны Незнайка, правда, пока не торопился, боясь, что так выглядеть будет ещё глупее. Да и Знайка…. Пока не разрешал.Сделав над собой усилие мальчик аккуратно повернулся и проследил взглядом как черный ремень, который теперь одним своим видом нагонял суеверный страх, мягко скользит в шлёвках джинс, как Знайка аккуратно оправляет штаны и свою рубашку. Почему-то стало обидно, что его даже сейчас больше занимает, насколько аккуратно он выглядит, чем сам Незнайка.Мальчик опустил голову обратно, подрагивая от негодования и не всех пролитых слёз.?Не встану!??— подумал он озлобленно?— ?Буду тут спать. А утром пусть сам меня будит и собирает на ракету!?На диване были какие-то полоски, крупные и мелкие клетки. Незнайка вспомнил, что когда-то любил рассматривать рисунки на покрывалах и обоях и придумывать истории. Дома у него в обоях возле кровати была дырка, которую он как-то расковырял от скуки и иногда он представлял, что это не дырка, а каньон, через который предстоит перебраться трём братьям-листочкам, изображенных на обоях. Как же он соскучился по дому…Рядом послышались шаги, заставив напрячься, а через мгновение на Незнайку легло что-то мягкое и теплое, прикрыв наготу. Но укрыв его, Знайка не отошёл, зачем-то вместо этого начав хватать за ноги и стаскивать ботинки. За ботинками последовали штаны. Незнайка сопротивлялся, но слабо, чисто для формы подёргивая конечностями. Осознание, что от него не требуют сейчас же встать и куда-то идти приносило облегчение и некоторую неловкость за своё упрямство.—?Перебирайся на кровать, как сможешь?— сказал Знайка и Незнайке на мгновение показалось, что он тоже смущен?— На диване неудобно будет спать.Незнайка оттёр краем покрывала лицо и, перевернувшись на бок свернулся калачиком. Встрёпанные волосы упали на лицо, позволяя наблюдать за Знайкой, не сталкиваясь с ним взглядом. Лежать вот так вот внезапно оказалось очень уютно. Перемещаться по-прежнему никуда не хотелось.—?А ты…?Учёный уже снова сидел за столом и мальчику было видно, что он углубился в свои отчёты. Странный какой…—?Мне кое-что нужно перепроверить до завтра. Я закончу и тоже… лягу.За штормом следует штиль. Видимо Незнайку так измотало и измучило, что спрятаться под покрывалом, украдкой ощупывать напоротую кожу и сквозь прищур следить за тем, что делает Знайка, оказалось очень спокойно и хорошо. Гордость будет болеть и ломаться завтра, а сейчас…Учёный что-то писал и переписывал, щёлкал по клавишам калькулятора, шелестел бумажками и что-то бормотал себе под нос. А Незнайке впервые за долгое время стало интересно, почему стёкла очков у него розоватые.Спросил он, правда, не об этом.—?Ты ещё злишься?Он не знал куда себя девать. Забавно, но махать ремнём оказалось куда проще, чем разбираться потом с последствиями этих маханий. Оказавшись один на один со всхлипывающим Незнайкой, в тот момент, когда продолжать гнуть свою линию он уже не мог, Знайка банально растерялся. А теперь…? Не выгонять же его в свою комнату в таком виде? Нет, конечно, пусть лежит здесь.Однако, когда мальчик оказался укрыт и уже успокаивался, снова на что-то надувшись, Знайка понял, что снова не знает, что делать. О чём разговаривать? Всё что он хотел, он уже сказал. Пойти спать? Это казалось как-то глупо и не очень вежливо, если учитывать, что кровать была одна, а их двое.Не зная куда деваться, он сделал то, что умел лучше всего в жизни?— пошёл в сотый раз проверять свои расчёты. Расстояние до Земли, координаты взлёта, координаты посадки с учётом перемещений Луны относительно Земли, расчёт топлива, расчёт скорости…—?Ты ещё злишься…?Вопрос застал его врасплох. Знайка не подумал, что это может выглядеть так. Рвано вздохнув он положил на место циркуль и бросил взгляд в сторону дивана. Лохматый Незнайка без своей вездесущей шляпы выглядел забавно и даже слегка… мило.—?Нет, не злюсь. Мне жаль, что я сорвался.Поняв, что Незнайка может подумать, что Знайка жалеет вообще обо всём, что произошло в этой комнате, он поспешил добавить:—?Я не должен был орать.Незнайка, впрочем, от его признания не впечатлился. Он подобрался и полусел боком, ёжась и кутаясь в покрывало и напоминая Знайке взъерошенного воробушка.А потом по меркам Знайки произошло невероятное. Незнайка улыбнулся.—?Ну… это было страшно.