Глава VIII. Жизнь в письмах. (2/2)

Мистер Холмс вернул законному обладателю конверт с таким видом, будто сделал тому одолжение.

Ватсон аккуратно сложил бумагу пополам, спрятал ее во внутренний карман халата, и только затем позвал: - Ступайте за мной.

Они поднялись в личный кабинет Джона, где и состоялся длинный, тяжелый разговор. Майкрофт чутко слушал, но его внешний вид не выдавал эмоций, только губы были сжаты в жесткую, тонкую линию. Он сидел в предложенном кресле и постукивал зонтом-тростью по краю своих неприлично дорогих ботинок, а Ватсон говорил и говорил, обрисовывая картину в целом, но укрывая самые мрачные и неприятные детали. В какие-то моменты ему казалось, что мистер Холмс не обращает на него никакого внимания, а порой серо-зеленые глаза смотрели слишком пристально на Джона.

Когда доктор замолчал и, переводя дух, в ожидании реакции уставился на Майкрофта, тот чуть сморщился, будто прислушивался к внутренним ощущениям и бесстрастным голосом выдал: - Я просто вне себя от гнева и возмущения.

Но тон настолько не соответствовал содержанию произнесенных слов, что это больше походило на издевательскую шутку.

- А по вам не скажешь, - Джон, не сдержавшись, хмыкнул.

- Когда это станет видно по выражению моего лица, будет поздно что-либо исправлять, - Майкрофт поднялся на ноги, полный решимости уходить. - Теперь я знаю достаточно. У меня больше нет причин отнимать ваше время. Прощайте.

Ватсону не понравился такой итог. Вдруг занервничав, он поспешным, хромым шагом отправился за Холмсом-старшим.

- И что вы намереваетесь делать? Ехать в неврологическую клинику? Вы хотите забрать его? У него добровольная расписка, он в праве оставаться там до окончания лечения! Против собственной воли он не уйдет! - Я слышал хорошие отзывы о той больнице. Курс терапии прерывать я не собираюсь. - Майкрофт быстро спускался по лестнице, не общая внимание на то, что Джон не поспевал.

- Но... Когда лечение закончится... Шерлок... Мой коллега, он вернется? - почти в отчаянии выпалил доктор.

Холмс-старший замер на последней ступени.

- Все, конечно, зависит от желания моего брата. Вам должна быть известна его великая сила упрямства. Но... - он развернулся и с вызовом добавил: - Я сделаю всё возможное, чтобы он больше не появился здесь! Это место пагубно на него влияет! Ватсон проводил гостя ненавидящим взглядом. Хлопнула дверь, и Джон с лихорадочной спешкой начал доставать из кармана спрятанное письмо. Он вскрыл конверт пальцами, беспощадно кромсая бумагу, и развернул драгоценный листок, исписанный мелким почерком.

*** 5 июня, 1917 г.

Дорогой Джон, Вам не стоит стыдиться своего дневника. Все это - часть Вас, так принимайте её без угрызений совести.

Но, читая Ваш откровенный ответ я, признаться, растерялся. Не думайте, что это плохо, просто, зачастую, человек, с душой нараспашку, думает, что и все остальные - такие же.

А это не так.

Спасибо, что прояснили момент со страхами. Я со многим внутренне согласился. На досуге размышлял о людском обществе и пришёл ко мнению, что одиночество - великая ценность. В мире, где все зависят друг от друга, одиночество перестаёт быть изъяном и становится свободой... Вы писали, что утвердились в своих намерениях по отношению ко мне, так вот, я тоже утвердился. Теперь - да. Я понял, что мне нужно и чего я хочу. Может, не совсем четко, но направление выбрал однозначно. Проблема в том, что я не могу подобрать для этого слов. Я сижу над проклятым листом уже час. Ответ формируется в моей голове, но, стоит мне поднести к бумаге перо, как выходит только несколько чернильных клякс и ни одного предложения... Думаю, я всё скажу Вам лично. Да. Так будет лучше всего.

Выписывают меня совсем скоро. Профессор Мориарти даёт мне меньше недели. А после я выйду из этой клиники совершенно другим человеком. Не таким, как был. Лучше.

Скоро увидимся, мой друг.

Искренне ваш, Шерлок Холмс.*** Доктор нахмурился и снова перечитал короткое письмо. Он не видел ответов и на половину своих вопросов. Шерлок явно темнил, туманно рассуждая о свободе. А еще Джон никак не мог взять в толк, почему Холмсу с трудом даются какие-то слова. В них что-то страшное? Что-то личное? На Ватсона навалилась новая тревога, но даже это сейчас было неважно. Главное сейчас быстро написать ответ и послать его немедленно. Конечно же, конверт не успеет прийти раньше Майкрофта, но... Поддержка хоть немного успокоит Шерлока, ведь тот, наверняка, будет в ярости и недоумении.

Вернувшись в личные апартаменты, доктор взял чистый лист и принялся писать...*** 7 июня, 1917 г.

Шерлок! Вероятней всего, когда Вы будете читать это, Ваш брат уже нанесёт Вам визит. Простите, я не сумел его остановить. В нашу больницу его привели слухи о Вашем отсутствии. Думаю, к этому приложила руку Ирэн Адлер. Не нужно было ей говорить, что Вы в Лондоне... Но уже поздно корить себя. Я описал Майкрофту сложившуюся проблему, не упоминая ничего ЛИШНЕГО. Только то, что касается Вашего здоровья и местонахождения.

Как прошла встреча с братом? Кажется, теперь я понимаю, из-за чего Вы плохо ладите с ним. Своей опекой и контролем он лишает Вас кислорода, не давая вздохнуть! И всё же, надеюсь, Вы не слишком поссорились... Как он отнесся к Вашей...болезни? С тем учётом, что Вы уже практически здоровы, конечно же.

И назовите мне точную дату Вашего прибытия! Может быть, я встречу Вас?

Простите за краткость. Ответьте, как только сможете, я жду!

P.s. Советую не хранить писем на виду.

С любовью, Джон Х. Ватсон.*** В столе была пачка неиспользованных конвертов, так что, запечатав послание, доктор заторопился в больничное крыло, чтобы найти Лестрейда и наказать ему отправиться на почту. Искать фельдшера долго не пришлось. Мужчина и сам шел навстречу по коридору, правда, вид у него был растрепанный и какой-то испуганный.

- Грэг, как хорошо, что я вас здесь встретил, вы мне нужны... - Джон осёкся, когда заметил, что рукава халата у Лестрейда были закатаны, а сами руки перепачканы свежей кровью. - Что случилось? - Там... - фельдшер тяжело дышал, поэтому слова выходили урывками, - там привезли человека... С огнестрельным. Тяжелый...

Ватсон не успел сообразить, то ли состояние пациента было крайне плохим, то ли Грэг так запыхался, пока нёс больного. Он машинально сделался собранным и серьезным, зашагав к операционной.

- Как давно привезли? Куда ранение? - С окраины Челмсфорда прибыли. Там стреляют. Немцы, дьявол их разрази... - Лестрейд, глянув на Джона, вдруг добавил, - не спешите так, доктор. Пуля вошла за ухо. Он уже труп...*** 10 июня, 1917 г.

Дорогой Шерлок, Вы заставляете меня переживать.

Надеюсь, Вы делаете это по веской причине, потому что Ваше молчание убивает меня! Особенно сейчас! Когда о морфинизме узнал Ваш брат, и когда в Лондоне снова неспокойно из-за грозящего налёта. У нас в больнице уже было несколько жертв обстрела и двое погибших. Пожалуйста, напишите мне, что с Вами всё в порядке! Я как сумасшедший хватаюсь за новую газету и с затаённым ужасом ищу новость про взрывы в центре города. Пока всё тихо, но гарантии продолжительного спокойствия нет. Когда Вы вернетесь? Вы вернетесь вообще? Я жду, и эта неизвестность рвёт мне сердце.

Я прошу Вас, напишите хоть пару строк! Хоть дату! Хоть что-нибудь... Или я не выдержу и приеду сам.

Джон Х. Ватсон.*** Летним утром Джон сорвал лист календаря, увидел тринадцатое число и понял, что его терпению пришел конец. От Шерлока за пять дней не пришло ни слова. Холмс получил оба письма, а вот ответить не удосужился ни на одно.

Полный твердой решимости, доктор спустился к завтраку и оповестил персонал, что срочно отбывает в Лондон.

- Вы поедете за мистером Холмсом? - предположила Молли и, сама того не зная, попала в цель.

- Мой коллега и сам в состоянии добраться, - нахмурился Ватсон, - но раз его все ещё нет, то я заеду в неврологический госпиталь... И в аптеку. Кажется, будет много людей с тяжелыми ранениями, и нам понадобятся препараты посерьезней аспирина... - О, как же вы не боитесь отправляться в город, когда там творится нечто страшное?! - миссис Хадсон схватилась за сердце. - Не тревожьтесь. Вы же не забыли, что я военный врач? - Джон постарался подбодрить старушку своей улыбкой.

- Я вызову вам экипаж. Возвращайтесь с нашим мистером Холмсом. - Грэг и без просьб готов был помочь.

- Спасибо. Я планирую выехать до обеда, чтобы к вечеру успеть вернуться.

- Будет сделано через час, господин доктор, - пообещал фельдшер. - А уж за больницей мы с Молли присмотрим.

Одобрительно кивнув, Джон поблагодарил миссис Хадсон за вкусный завтрак и удалился для сборов. Это была дань медицинской привычки: всегда брать с собой инструменты и лекарства для оказания первой помощи.

В одиннадцать часов Ватсон уже выезжал на карете со двора, держа на коленях кожаный чемоданчик. Он думал о том, что полтора месяца назад так же выезжал и Шерлок. В тот момент в душе Холмса были тоска и страх. Сейчас доктор испытывал похожие чувства, а сверх этого его мучила необъяснимая тревога.

Колеса тихо скрипели, лошади бойко фыркали и цокали копытами, кучер покашливал и курил. Учуяв запах табака, Джон вдруг ощутил волну дикой ностальгии: при нем давно никто не курил, а ведь Шерлок практически никогда не расставался с папиросами.

"И все же, нужно купить ему кисет", - думал Ватсон, поудобней устраиваясь на сидении.

В дороге доктор задремал и не заметил, как экипаж подобрался к Лондону. Ему снился старый колодец, каменная кладка которого была сплошь покрыта мхом, а из глубины, где в черноте еле проблескивала вода, рос странный, жуткий гул. Вздрогнув на ухабе, Джон резко проснулся и не сразу понял, что гул был в реальности. Все небо заполнилось этим жужжащим шумом.

- Что это такое? - Ватсон постарался докричаться до кучера. - Дирижабли? - Нет! Самолеты! Чертовы немцы снова на разведке! - Мужчина сплюнул в сторону и по воздуху щелкнул хлыстом, подгоняя лошадей. - Уже почти в городе. Какой адрес? - 33, Королевская площадь. Там будет большое здание госпиталя. Я вам покажу.

- Хорошо, - простодушно согласился кучер, - не зевайте только.

Может быть, доктор и рад был снова уснуть, но гул не давал расслабиться. Карета пошла ровнее и куда быстрей, стоило колесам перекатиться с затоптанной земли на брусчатку. В чистом окошке замелькали дома и магазины. Джон, соскучившись по Лондону, с приливом радости разглядывал вывески, фонарные столбы и красивую архитектуру. Его удивило лишь то, что на улице совсем немного народу, словно люди прятались от чего-то.

Шум в небе нарастал по секундам. Он будто шел со всех сторон одновременно. Прислушавшись, Ватсон понял, что это действительно жужжание лопастей. Он пригнулся, пытаясь получше разглядеть из кареты, что скрывается за облаками и тут же увидел силуэт низко летящего самолета. Опытный глаз военного быстро подметил строение объекта, и Джон, холодея, догадался, что это не разведочный аппарат. Это бомбардировщик.

Мозг тревожным сигналом зациклил эту мысль. Сердце участило ритм, как в любой стрессовой ситуации. А потом ухо уловило инородный, чужой звук, и время словно замедлило свой ход.

Небо разразил свист. Будто бесновался сам ветер, и вой этот становился лишь громче, вселяя ужас в любое живое существо.

Вдалеке громыхнуло. Камни под колесами затряслись, а Ватсон напряженно сжался, услышав приглушенные крики и дикие всхрапы испуганных лошадей. - Останавливайте карету! - закричал доктор, но в его голосе не было ноток паники, только командный тон, - в сторону! Спрячьте животных за каким-нибудь зданием, а сами укройтесь внутри! Ошалевший кучер, плохо соображая, всё же дернул за поводья в нужном направлении, действуя чисто механически. Когда экипаж сбавил ход, Ватсон просто открыл дверцу и выпрыгнул на брусчатку. Приземление вышло не совсем удачным: Джон не смог полностью преодолеть инерцию и ударился коленями, вдобавок содрав до крови кожу с ладоней, но боли совершенно не почувствовал.

Подняв чемодан, доктор огляделся, стараясь побороть дезориентацию, которую создавал проклятый шум. Ему важно было определить, в какой стороне находится неврологическая клиника, ведь Королевская площадь была буквально через две улицы и незаметней всего можно было дойти пешком.

Под ускоряющийся свист, что заложил уши, Ватсон сделал шаг. А потом упал. Он не понял, что его отбросило, просто перед глазами, буквально в дюйме, вдруг оказалась каменная кладка. Джон сделал усилие, чтобы встать, но тут тело захлестнула жгучая боль. Вся спина горела огнём, а в затылке билась колкая пульсация, словно череп нашпиговали осколками. Не сдержавшись, доктор измученно застонал. Из уха начала капать кровь, заливая правое веко и мешая видеть. В голове было пусто, абсолютно никаких мыслей, кроме одной четкой установки - подняться на ноги. А Джон не мог. Он ерзал на дороге, засыпанный щебнем и землей, в натекающей луже собственной крови, и почти рычал от боли. Ватсон не знал, сколько пролежал беспомощной куклой, но его, наконец, подхватили под мышки чужие люди и потащили прочь. У доктора что-то спрашивали, но он ничего не слышал: слух пронзало въедливым писком, который никак не хотел прекращаться. В помутневшем сознании Джона маячил страх, что его унесут куда-нибудь в незнакомое место, где его никто не сможет опознать или найти... Он думал о Шерлоке. Теряя остатки сил, Ватсон прохрипел, с трудом шевеля губами: - Моя сумка... Сумка. Там адрес... Челмс...форд... Туда...Мужчина, тащивший доктора, запнулся и случайно дернул доктора за плечо. Джона ослепило резкой болью, и он, вскрикнув, провалился во тьму.