Глава IV. Две зависимости. (1/2)
У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, -
способность проводить жизнь в полном одиночестве.
А одиночество - это важные, значительные мысли,
это созерцание, спокойствие, мудрость...М. Булгаков.*** Все же, происшествие с миссис Аннет не прошло бесследно. Проторчав на холоде без верхней одежды, будучи вспотевшим от беготни и волнений, Шерлок всё-таки заболел. На следующий день он почувствовал лишь легкое недомогание, но к вечеру пробился сухой кашель, а через сутки температура и мигрени выжали из Холмса остатки сил. Как назло, доктора Ватсона вызвали в город на срочный приём. Утром к больнице прибыла карета, и её хозяин буквально умолял доктора поехать с ним, чтобы помочь жене.
Джон хмурился, слушая сбивчивый рассказ, попутно собирая вещи. В недрах большой дорожной сумки исчезли: кофеин, камфара, морфий, адреналин, торсионные пинцеты, стерильный материал, шприц, зонд, браунинг, часы, стетоскоп... Рядом хлопотала Молли – она принесла из аптеки нужные медикаменты. - Ну, всё-всё. Ситуацию вы прояснили. Гм... Настолько это возможно. Так что помолчите, – Ватсон призвал мужчину держать себя в руках. – У вашей жены серьезная травма головы. И я, конечно же, поеду с вами. Вот только... Дайте мне минуту. Я лично должен предупредить коллегу о своем отсутствии. Готовьте пока лошадей. Джон поспешил во второе крыло больницы, торопливо шагая по коридору без помощи деревянной трости, и чувствовал, как тоска обвивается вокруг его сердца. Ему не хотелось оставлять Шерлока сейчас, в такой неподходящий момент, когда его коллега не в лучшем виде, но выбора не было.
Долг звал. Холмс был в приемном кабинете, за дверью которого тянулась большая очередь. Пробившись через людей, Ватсон, наконец, оказался в хорошо освещенной комнате: несмотря на дневное солнце, электрические лампы горели ярко. Шерлок стоял под их неживым светом и казался худее и бледнее, чем всегда. Белый халат на долговязой фигуре выглядел немного забавно: рукава были коротки, а в поясе оставалось слишком много свободной ткани. - Что-то хотели, доктор Ватсон? – Холмс вскинул голову на гостя, демонстрируя меловой оттенок лица и темную влажность в бирюзовых, чуть раскосых глазах. - Да... Но вы заканчивайте. Я подожду.
Кивнув, юный врач вернулся к пациентке – маленькой рыжеволосой девчушке, что сидела на стуле и болтала ногами. Шерлок быстро проверил горло, и тогда уже констатировал, размашистым и быстрым почерком выписывая рецепт: - У тебя, милочка, ангина. Тебе родители разве не говорили, что нельзя грызть сосульки? - Почему? – Огненные ресницы девочки удивленно захлопали. - Зубы отвалятся, – выпалил Холмс, пугающе вздергивая брови. – Отдай эту бумажку своей маме. По ней медсестра выдаст лекарства. Справишься? - Угу. – Малютка кивнула и спрыгнула на пол. У самой двери она рывком обернулась и спросила у врача: - И теперь зубы не отвалятся? - Даже если это произойдет, на их месте вырастут новые. Обещаю. Девочка, не зная, расстраиваться ей или радоваться, выскочила из кабинета. - Что ж вы такое говорите? – Джон, став свидетелем этой сцены, теперь давился тихим смехом. - У неё молочные зубы. Рано или поздно они выпадут. Пусть будет готова к переменам. -Шерлок утёр испарину, что бисером выступила на лбу и тяжело вздохнул. – Так что у вас за дело? - Для начала скажите, как вы себя чувствуете? – сразу же осведомился доктор, обеспокоенно глядя на изнеможенного коллегу. - Бывало и лучше, но я же лечусь. – Холмс натужно кашлянул в кулак. – Мешает только головная боль. Но в обеденный перерыв я найду себе обезболивающие. - Что ж, хорошо... Собственно, я зашел, чтобы сказать... В Челмсфорде несчастный случай с одной дамой. Боюсь, это черепно-мозговая травма, и я должен постараться ей помочь. - А я не могу поехать с вами, потому что болен и потому что нужен здесь. Так? – В бессилии Шерлок лишь усмехнулся. - Именно. Мне жаль. Надеюсь, вы быстро пойдете на поправку. И я постараюсь сильно не задерживаться... Вам что-нибудь привезти? Холмса подмывало выдать ?ничего не нужно?, но здравый смысл возобладал над минутным раздражением, и он покладисто ответил: - Табака и свежую газету. Будьте добры. – Шерлок деловито выпрямился, поправляя стетоскоп на шее, и нарочно безразличным тоном попрощался: – Не смею больше задерживать. Вас ждет больная, а меня – пациенты. Джон растерянно кивнул, потом вмиг собрался и вышел из кабинета.*** И целый день – людская вереница.
Хнычущие, охающие, жалующиеся. Кто-то заявлялся, потирая колено, кто-то - живот; один громко сморкался в платок, другой хмуро сидел со щекой, раздувшейся от флюса, не имея возможности членораздельно изъясняться; кто-то сотрясался от влажного кашля, а у кого-то ломило тело в лихорадке; кто-то хромал, проткнув ступню гвоздем, кто-то болезненно поджимал к груди руку с вывихом кисти...
Чужие незначительные проблемы и целые беды - вот в чем погряз Шерлок Холмс, оставшись единственным врачом в больнице.
Приемная не успевала опустеть, а порой диагнозы приходилось ставить прямо в коридоре. Шерлок метался, шарил пальцами по коже, заглядывал в зрачки, постукивал по ребрам, слушал, как гулко и таинственно бьется в глубине живое сердце, а его мозг отчаянно работал, выжимал из себя знания, собирая факты и подытоживая их. Чтобы спасти человека, не дать ему пропасть. В темпе такой работы Холмс практически позабыл о себе. Он не замечал, что рубаха под халатом давно пропиталась потом, что пальцы подрагивают, несмело держа перьевую ручку, а речь потеряла лихой темп, и слова приходилось практически выдавливать сквозь зубы. Молли, наблюдавшая за этим, вскоре не выдержала и отпустила замечание: - Вы нездоровы, – проговорила она, когда очередной пациент вышел после осмотра. – Сделайте перерыв, не мучайте себя! Фельдшер уже справился с кариесным зубом господина, которого вы к нему послали, а миссис Хадсон уже трижды подогревала чай, к которому вы никак не притронетесь. - Что, уже два часа? – забормотал Шерлок, сверяясь с маленькими часами на цепочке. – И правда. Как-то я не уследил... Холмс осёкся и со стоном ухватился за голову, словно намеревался выдрать черную, зажатую в кулаке, прядь. - Что такое? – испуганно пискнула медсестра. - Мигрень... Будь она проклята... Аж дергает в висках… Я этого больше не вынесу! Сколько там еще человек? - Около тридцати, – пролепетала девушка. - Тридцати?! Господи... Мне нужен сильный анальгетик, чтобы хватило до вечера. Молли, вы должны мне помочь! Изумление на лице сестры было неподдельным. Первый раз юный врач говорил с ней так, первый раз просил о чем-то. И, чувствуя прилив сил, нежности и жалости к страданиям доктора, она с готовностью закивала. - Конечно! Вам не стоило тянуть с этим. Идемте, я сделаю вам укол. В итоге на дверях приемного кабинета повисла бумажка, на которой призывно гласила надпись: ?ПЕРЕРЫВ 20 минут?. А сам Шерлок нетвердым шагом плёлся следом за Молли Хупер, лелея только одно желание – освободиться от проклятой боли в голове. В темной комнате аптеки горько пахло травами и лекарствами. В больших застекленных шкафах в ряд стояли бутылки, большие и маленькие, пестрящие разноцветными бирками. Девушка загремела связкой – ведь каждая дверца запиралась на ключ – и достала темную склянку с наклейкой на латинском: ?Morphine?. Холмс устало присел на стул, закатывая рукав, и рыбьим, безжизненным взглядом наблюдал, как медсестра протирает участок кожи спиртом, нежно обхватывает локоть и натренированным, ловким движением загоняет тонкую иглу в голубую вену. Поршень стеклянного шприца плавно опустился, мешая 0,015 % раствор морфина с кровью. - Вам легче? – заботливо поинтересовалась Молли. Шерлок хотел разозлиться на глупый вопрос, он собирался рявкнуть ?анальгетик еще не подействовал!?, но не смог. Его отвлекли ощущения. Мятный холодок пролился по спине и уже теплым мягким комом осел в груди. Холмс сглотнул, чувствуя сухость во рту, и слабо отозвался: - Да, полегчало. Спасибо. Он не спешил подниматься, и девушка это поняла. - Посидите здесь немного. А потом загляните к миссис Хадсон и пообедайте, хорошо? - Да-да... - пролепетал Шерлок, чувствуя всепоглощающую лень. Молли тихо удалилась. От мигрени не осталось и следа. Судорожные пульсации, от которых бросало то в жар, то в холодный пот, угасли, в мыслях прояснилось, а тело вдруг сделалось легким, практически ватным.Пребывая в некой прострации, Холмс заворожено поглаживал пальцем красную точку на локтевом сгибе, куда влился сладкий, божественный нектар, вытянутый из маковых головок.
?Так вот что чувствуют люди, когда им вкалывают морфий?, - подумалось врачу. Он отнесся к этому наблюдению, как к результату некого эксперимента. ?Было бы славно докторам пробовать лекарства на себе, тогда бы они лучше стали понимать пациентов?. Оглядывая аптечный кабинет, Шерлок заметил, как поменялось и его восприятие вещей. Трещины на выкрашенных стенахскладывались в какой-то магический узор, полумрак комнаты стал успокаивающим и приятным, высокие шкафы с медикаментами внушали благонадежность и чувство защищенности от любого недуга, а склянка с раствором, оставленная Молли на столике, сулила настоящий рай. Холмс встал и, совершенно не продумывая свои действия и их последствия, взял темный пузырек с морфином, после чего сунул его в широкий карман халата. Жест вышел простым и естественным, словно он забрал вещь, законно принадлежащую только ему. Прежде, чем покинуть аптеку, Шерлок чуть сместил ряд склянок на полке, закрывая пустующий пробел из-за отсутствующего бутылька, а после плотно прикрыл стеклянную дверцу шкафа. Холмс, чей мозг неустанно работал, сейчас будто отключился. И это была блаженная пустота.Пустота, которая позже грозила превратиться в смертельную пропасть.*** Чувство эйфории вскоре улетучилось, но взамен пришла бодрость, словно открылось второе дыхание. Остаток дня прошел в суматохе, но Шерлок не ощущал себя угнетенным, он справлялся с любой задачей, окрыленный верой, что сегодня всё ему по силам. Уже вечером, когда приём был окончен, Холмс и Молли наводили порядок в инструментах и лениво переговаривались. - Вы так хорошо пишите рецепты и так внимательны и уверены с пациентами! Люди шептались о том, какой появился хороший, молодой врач, – девушка с улыбкой поделилась сплетнями. - Действительно? Что ж, надеюсь и дальше никого не разочаровать, – миролюбиво отозвался Шерлок, ничуть не загордившись похвалой. - Наверняка, вы тоже собой довольны. Это видно по вашему лицу. - И какое оно? - Хм... Приятное. Доброе. – Молли Хупер сначала сказала, а потом, видимо, осознав, что засыпает доктора комплиментами, смущенно закраснелась. - А обычно оно неприятное? -Холмс с любопытством глянул на медсестру. - Нет, что вы. – Девушка тряхнула головой. – Просто вы всегда с таким взглядом ходите... Скептическим. Насмешливым. Словно никого не принимаете всерьез... Медсестра снова прикусила язык, пугливо хлопая глазами, боясь, что наговорила лишнего. Но Шерлок, как ни странно, лишь хрипло рассмеялся. - Не думал, что я выгляжу как надутый павлин. Однако мой внешний вид никак не соответствует внутреннему состоянию. Я не уверен в отношениях с людьми, и это принимают за надменность. Я молчалив, а со стороны это кажется невежливым игнорированием. Непонимание – корень зла. Нужно обладать достаточной мудростью, чтобы суметь вырвать его. - Вы очень умный, – тихо проговорила Молли, сбитая с толку откровенностью врача.
- Только над умом тоже нужно иметь власть. А я, признаюсь, порой чувствую себя лишь инструментом собственного мозга.
Закончив с уборкой, Шерлок отряхнул халат и вдруг ощутил твердый предмет в кармане. Бутылек! А он уже успел позабыть об этом. Воровато оглянувшись на девушку, Холмс заторопился уходить. - Я очень устал, да и вы, думаю, тоже. Самое время идти отдыхать, – пробормотал он. - Да, конечно, – сестра кивнула и добавила: - Отлично поработали сегодня. Справились и без доктора Ватсона. ?Джон?, - Шерлок вспомнил про отъезд коллеги и немного поник. - Еще неизвестно, сколько дней нам так придется справляться, – ответил он. – Заранее желаю вам доброй ночи. И, не дожидаясь ответных слов, он отправился в свои апартаменты, оставляя девушку в полной растерянности.*** Кабинет показался островом спасения, крепостью, где Холмс поспешил уединиться со своим гнетущим секретом. Здравый рассудок вернулся и принес с собой стыд и недоумение: зачем он украл склянку с морфием? Зачем?! ?Во-первых, я её не украл?, - тут же встало на защиту самолюбие: - ?я врач и имею доступ к лекарствам, как и любой другой уполномоченный человек?. ?Препараты созданы для больных, а не для личных прихотей?, - прошипела совесть. ?Я тоже нездоров. У меня была ужасная мигрень!? - Шерлок попытался оправдаться перед самим собой. ?Морфием не лечатся?, - язвительно подметил внутренний голос. - ?Его вкалывают, если человеку собираются отрезать руку или ногу!? ?Но мне было больно!?
?Так страдай!? - беспощадно прозвучало в голове Холмса. Шерлок почувствовал закипающую злость. Сорвавшись, он кругами заходил по комнате, то сжимая кулаки, то встряхивая кистями рук, словно те были мокрыми от воды. Взгляд его метался, но против воли снова и снова притягивался к небольшому пузырьку, что стоял на письменном столе и дразнил, поблескивая в свете керосиновой лампы своим темным стеклянным боком.
?Вообще, я не просил Молли впрыскивать мне именно морфий. Подошло бы любое другое обезболивающее?, - с обвиняющим злорадством подумал Холмс. ?А она не просила забирать остатки этого морфия себе?, - парировал голос. ?Я верну его. Верну и покончу с этой нелепой историей!? - заключил врач и моментально успокоился. Принятое решение дало опору и расслабило разыгравшийся ум. Шерлок выдохнул и уселся за стол, пододвигая к себе чистую пепельницу. Прикурив, он долго смотрел на предмет своего внутреннего спора – бутылек. ?Я отнесу его, да-да... Вот только сестра, наверняка, уже заперла аптеку, а ключа у меня нет. После такого трудного дня тревожить Молли – преступление. Подожду до завтра. И даже говорить ничего не стану. Незаметно поставлю обратно в шкаф и забуду. Да... Забуду...? Убаюканная совесть больше не нашла, чем возразить. От папиросы, тлеющей между пальцев, к потолку тянулась нитка голубоватого дыма, танцуя и подергиваясь из-за малейших колебаний воздуха. Желтый свет лампы падал на стопку подробнейшей литературы о родах, с иллюстрациями, которую Шерлок раздобыл после той странной прогулки к реке. Несколько листов, исписанных заметками, были разбросаны по столешнице, а за часами спряталась чернильница... Все окружение создавало некий уют и умиротворенную атмосферу. Вспомнив свое недавнее дикое поведение, Холмс тихо рассмеялся в одиночестве. ?Верно Джон говорил, это всё неврастения…? Мысль зацепилась за упомянутого человека и начала расти, погружая Шерлока в задумчивое оцепенение.