5. Сон наяву (1/1)

Второй день, проведенный в монастыре, прошел для Багдад значительно легче, чем первый. Она практически блестяще провела свой первый урок, впервые выступая на публику больше двух человек и, кажется, начала вливаться в коллектив грабителей.Алондра понимала, как ее взгляды на жизнь далеки от ее коллег, у которых, она была уверена, была не самая легкая судьба, прежде чем их нашел Профессор. Ведь, если рассуждать здраво, у Рамирес было все для спокойной и обычной жизни?— здоровая и полноценная семья в детстве, не самая прилежная, но учеба в одной из лучших академий Испании, после которой семилетний стаж в Центральном Разведывательном управлении. И только один изъян в жизни повел девушку не туда: встреча с Андресом де Фонойоса, после которого судьба Алондры завернула на резко противоположный путь.Но, несмотря на это, Багдад была рада, что ее отношения с другими грабителями начинают устаканиваться: ее слушают, за ней, как за одним из создателей плана, будут следовать, пусть она и, возможно, не станет руководить всей операцией.Но сколько бы приятных вещей у человека не происходило в жизни, на противоположной чаше весов всегда найдется та самая крупинка пиздеца, которая обязательно перевесит все то хорошее, на что стоит обращать свое внимание. Именно это сейчас и происходило внутри блондинки: их шаткие отношения с Мартином дарили Алондре такой букет горечи и дискомфорта, от которого было невозможно избавиться. Чувства, переполняющие ее тело, будто ставили на паузу собственную жизнь, из-за чего она начинала терять интерес и вкус ко всему окружающему. Рамирес никогда не умела жить только для себя, радуясь самой тем, что происходило в ее жизни?— девушка всегда хотела разделять свое счастье с кем-то другим, и в данном случае, этим ?кто-то? был Мартин.?Я не могу работать с тобой в одной команде?— смотря на тебя, я вижу мертвого Андреса. И это не изменить?.Багдад раз за разом воспроизводила слова Палермо в своей голове, горько усмехаясь и неуютно ежившись у открытого окна. Неужели она навсегда останется для Берроте лишь живым напоминанием их мертвого любимого человека, при виде которого у мужчины непроизвольно сжимаются ладони в кулаки, желая измельчить девушку на наночастицы?Ангел смерти.Из уст Алондры вырвался нервный смешок. Дернувшись плечом, девушка села на кровать и закрыла лицо руками, облокотившись на колени острыми локтями.В каком-то смысле Палермо был прав?— на протяжении целого года Рамирес вершила судьбы других людей, решая за них, когда им было суждено встретиться с собственной смертью, которая показывалась напуганным людям в обличии миниатюрной блондинки с большими зелеными глазами. Так случилось и с Берлином: Алондра без спроса ворвалась в жизнь мужчины и опередила его смерть, которая хотела забрать его на полгода позже, давая Андресу насладиться последними моментами жизни. Даже эта старуха с косой оказалась лояльнее, чем Багдад.Какая из нее ?защитница человечества??** Новое имя, выбранное для ограбления и его смысл, подходили Алондре куда больше.Иногда, когда бывший киллер настолько углублялась в подобного рода рассуждения, ее температура тела подскакивала настолько, что обнажала те чувства стыда и сожаления, которые заставляли Рамирес выворачиваться наизнанку от боли. Когда-нибудь она обязательно вломится в комнату к Мартину и, с дулом у виска, истошно заорет: ?Да, твою мать, ты был прав! Это я убила Андреса!?, после чего размажет свои мозги по стене спальни и навсегда уснет, не чувствуя никакого эмоционального груза внутри себя.За год работы наемной убийцей, Алондра убила двух женщин и семерых мужчин, не считая де Фонойоса. И только с ним киллер чувствовала это зудящее чувство вины и горечи, которые комом застряли в ее грудной клетке.Когда-нибудь она действительно не выдержит это давление и отправится в котел, в котором варятся такие же суки, как и она. В каком-то смысле Алондра даже чувствовала себя своеобразной шлюхой, только вместо своего тела девушка предлагала подносить к ногам заказчиков чужие жизни.За этими не самыми радужными мыслями Багдад крепко уснула. Не переодевшись и не укутавшись в одеяло, как она любила делать, девушка свернулась калачиком и обняла себя за плечи, проваливаясь в сон, который длился, к сожалению, не так долго, как этого хотелось бы. Ноздри Алондры вдохнули знакомый запах мужского парфюма, от которого женское сердце болезненно сжалось. Теплая мужская рука нежно коснулась ее плеча, легко тормоша для того, чтобы разбудить.—?Рамирес, просыпайся,?— голос был настолько родным, что блондинка готова была никогда больше не открывать глаза, лишь бы не расставаться с тем бархатом, что доносился до ее ушей. —?Рамирес, ау!Несмело, будто боясь спугнуть голос, грабитель открыла глаза, не веря заспанному мозгу от того, что (а точнее, кого) она увидела перед собой. Силой зажмурив и сразу же открыв глаза, Алондра увидела перед собой Андреса, сидевшего перед ней на корточках. Мужчина еле заметно приподнял уголки губ, наблюдая за тем, как удивление и боль постепенно приходили на смену уже практически пропавшему сну девушки.Это был действительно он?— живой и невредимый, одетый в свой лучший драповый пиджак и коричневые брюки. Такой родной и безумно любимый.—?Андрес… —?Дрожащим голосом и полными слез глазами, Алондра села на кровать и, не церемонясь, крепко обняла Берлина за шею. Как же она скучала по нему, его запаху и легкой усмешке, с которой мужчина всегда смотрел на девушку. —?Я так скучала по тебе.—?Я тоже, дорогая,?— обнимая в ответ, прошептал де Фонойса. Чертики в его глазах улыбались.—?Прости меня,?— переходя в непрекращающийся плач, лепетала Рамирес. —?Пожалуйста, прости меня за то, что я сделала с тобой. Я так любила тебя! Но у меня не было выбора.—?Рамирес, успокойся. Киллеры ведь не плачут***,?— подняв голову к потолку, Андрес мягко насмехался над слабостью своей женщины. —?Посмотри на меня.Взяв Алондру за подбородок, мужчина подарил девушке один из своих самых нежных взглядов, на которые он мог быть способен. Его длинные пальцы заботливо смахивали соленые слезинки с щек своей убийцы.—?Это был мой выбор. Ты не заставляла меня. Слышишь, Рамирес?Неуверенно кивнув, девушка снова заплакала и крепко прижалась к груди Андреса. Пусть он сейчас смеется над ее чувствами, ей было абсолютно плевать, ведь теперь он снова рядом с ней. Она чувствует его тепло, его запах и руки на своих плечах.Но что-то в этом Берлине, что сидел перед ней, было не так. Постепенно его мягкий бархатный голос превращался в сиплый, прокуренный и не самый приятный баритон, а его лицо и любимые глаза растворялись в воздухе.—?Рамирес, ты слышишь меня? Рамирес… Рамирес, мать твою!Резко подскочив на кровати, Багдад болезненно возвращалась в реальность, ее заспанный мозг еще не мог переключиться с фазы сна в активную жизнедеятельность. Чувствуя в висках режущую боль, девушка осмотрела темную спальню, взглянув на наглый источник ее прерванного сновидения. Опустив голову, она увидела перед собой сидящего на корточках Палермо, который, кажется, уже начинал выходить из себя от пятисотой попытки разбудить свою коллегу.Это был всего лишь сон…Алондра была на грани нервного срыва, готовая вот-вот разреветься прямо на глазах у Берроте или задушить его подушкой, избивая его наглую рожу своими маленькими кулачками до полусмерти. Справившись со своим гневом, девушка тяжело выдохнула и грозно посмотрела на мужчину.—?Наконец-то, спящая красавица очнулась! —?Недовольно усмехнулся Палермо.—?Палермо, какого хрена тебе нужно?—?Какие мы грозные,?— насмешливо цокнув, парировал Мартин. —?Пошли со мной.—?Что? —?Окинув еще раз комнату взглядом и убедившись, что Токио здесь нет, Алондра встала на ноги и повысила свой голос еще на пару децибелов. —?Берроте, ты видел, который сейчас час? Если ты не заметил, то я пыталась спать!—?Я сказал, пошли со мной,?— холодно прошипев, отчего у девушки пробежали мурашки по телу, мужчина быстро реабилитировался, и, сделав реверанс, обеими руками указал на выход,?— сеньорита.Багдад недоверчиво посмотрела на коллегу. Что ему нужно в такой поздний час? Но даже несмотря на свои мысли, уверенно полагая, что Берроте ведет ее на собственную казнь, она, все же, вышла из спальни, идя вслед за Палермо.Они шли по длинному коридору, слушая собственные шаги. В эту ночь никто не зажигал свечи, отчего здесь было настолько темно, что еще до сих пор слегка заспанная и дезориентированная Рамирес врезалась в стоявшую колонну, больно ударившись лбом о холодный камень.—?Боже, Багдад, когда ты перестанешь быть такой неуклюжей? А еще на ограбление собираешься,?— вздохнув, засмеялся Палермо. —?Иди сюда.Алондра не видела Берроте, поэтому она не знала, куда ей именно идти, пока не почувствовала рядом с собой мужчину, который уверенно взял ее за руку. Немного помешкавшись, девушка слегка сжала ладонь Мартина и пошла следом за ним.Такую теплую и родную ладонь Мартина.Тишина, с которой грабители шли по сонному коридору, казалась девушке неуютной, поэтому она готова была лепетать всякую чушь, лишь бы не быть такой уязвимой, как сейчас. А быть уязвимой она никогда не любила.Спасибо Андресу за его вечную насмешку над ее слабостями, которая колола больнее, чем стог с миллионами иголок.—?Значит, ?бум-бум, чао?? —?Как можно насмешливее, Рамирес пыталась высмеять Палермо. Блондинка до сих пор чувствовала легкую обиду и злость на мужчину из-за этого, но она старалась не выдавать этого. —?С Хельсинки? Серьезно?—?А что? Ты ревнуешь? —?В тон Алондры усмехнулся Берроте, крепче сжимая холодную ладонь своей попутчицы, на что та лишь недовольно фыркнула.Они шли уже несколько минут, идя то вперед, то заворачивая за угол. По внутренним ощущениям и воображаемой карте монастыря, что вырисовывалась в голове Багдад, она примерно понимала, куда ее ведет этот сексист. Но зачем?Догадки девушки были оправданы, когда она увидела, как Палермо открывает перед ней дверь их класса и включает в нем свет. Зажмурившись от непривычного яркого освещения, Алондра вопросительно посмотрела на мужчину, на что Мартин лишь неловко улыбнулся и закрыл за ними дверь.Он собирается убивать ее на глазах у нарисованного Андреса? Как необычно.—?Алондра,?— от услышанного настоящего имени, по телу Рамирес пробежали ледяные мурашки. Как же давно Берроте не называл ее по имени. —?Сыграй мне на арфе.Что?Встав по центру класса, между двумя рядами пустых парт, Багдад еще раз посмотрела на Мартина, взглядом намекая на то, что он?— настоящий придурок, который ради своей прихоти разбудил ее посреди ночи.—?Палермо, я не спала больше суток, а ты хочешь, чтобы я побренчала тебе на арфе? Сейчас?—?Пожалуйста,?— взгляд, с которым на нее смотрел руководитель будущей операции заставил девушку поежиться. Его стеклянные глаза, которые теперь были видны блондинке, говорили ей лишь о двух вещах: он либо пил добрую половину ночи, либо… Плакал?Подойдя ближе к расстроенному и уставшему мужчине, Рамирес старалась как можно незаметнее принюхаться к нему. Ноздри девушки не смогли учуять рядом с собой и долю алкоголя, поэтому остается второй вариант. Но почему?—?Я не пил,?— словно прочитав мысли блондинки, без раздражения пояснил Палермо. —?Сегодня, когда ты наигрывала какую-то мелодию перед занятием, я вспомнил, как мы с Андресом часто слушали твою игру на арфе. Я скучаю по нему, Лондра.Лондра.Только Мартин мог так называть ее.Не задавая больше никаких вопросов, чтобы не пошатнуть и без того неустойчивое внутреннее состояние Палермо, Багдад молча кивнула и подошла к внушительных размеров золотистому музыкальному инструменту. Проведя рукой по деревянной раме, словно собирая воображаемую пыль, девушка вздохнула и села за арфу.Мартин, что до этого несмело стоял в конце кабинета, напрягши тело, медленно подошел к столу Серхио и присел на его край, не отрываясь стеклянным и практически безжизненным взглядом от пальцев Алондры, умело переберавшие металлические струны инструмента.Сначала это был обычный перебор звуков, который мало напоминали хоть какую-нибудь мелодию. Но после разминки, когда руки Рамирес вспомнили забывшую технику игры, из арфы полились легкие, практически невесомые и возвышенные мелодии, сменяющиеся одна за другой.Голубоглазый мужчина не отрываясь наблюдал за умелой игрой своей коллеги, которая, сама того не осознавая, дарила ему долгожданные спокойствие и умиротворение. Закрыв глаза, Мартин представлял те теплые вечера, когда, удобно устроившись с бокалом вина, мужчины с наслаждением слушали музыку этой девушки. Постепенно он отпускал ту боль, что жила в нем все эти два года, когда узнал о смерти своего единственного любимого человека?— Андреса. Вместе с мелодией, что легко растворялась в воздухе кабинета, исчезало и то душевное, что камнем держало аргентинца на дне, не давая ему дышать.Это был настоящий катарсис. И теперь он был готов отпустить Андреса, чтобы начать жить.—?Спасибо тебе, Рамирес,?— тихо произнес Палермо, когда игра Багдад подошла к концу.Они находились в абсолютной тишине: Мартин смотрел себе под ноги, нервно покусывая нижнюю губу, периодически скользя уставшими глазами по сидевшей перед ним девушке. Алондра же, не отрываясь, смотрела прямо перед собой, большим пальцем руки поглаживая корпус арфы.—?Я тоже скучаю по Андресу,?— с легкой хрипотцой после долгого молчания произнесла Алондра. —?Он был смертельно болен.Что?Не веря своим ушам, Палермо напряг плечи и недоверчиво посмотрел на Багдад, давя на нее своим голубоглазым взглядом, то ли вымаливая, то ли силой заставляя ее продолжать. Подняв глаза на мужчину, девушка нервно пожала плечами, сжав губы в тонкий замок.—?Андресу передалась болезнь его матери и она убивала его. Последние полтора года он принимал какие-то препараты, которые облегчали его боль. Ему оставалось полгода, когда мы встретились в Монетном дворе, Мартин.Сжав кулаки до побеления костяшек, Берроте молча подошел к окну. Его легкие стали задыхаться от той злости, что переполняла все его тело, кажется, его даже начинало трясти. Почему Андрес не рассказал ему о своей болезни? И почему теперь он узнает это от той, кого все эти два года считал убийцей своего любимого мужчины?—?Я увидела его, лежащего на полу, в одном из кабинетов офиса. Он уже не мог говорить и почти не дышал из-за судорог.Опустив голову, Багдад пыталась спрятать свои слезы за шторкой из запутавшихся длинных волос, тихо шмыгая носом. Повернувшись в сторону девушки, Палермо тяжело выдохнул и молча покинул кабинет, оставив Рамирес одну.Чем дальше Мартин отдалялся от класса, тем сильнее его охватывала ярость и боль, которую раньше он никогда не испытывал. Эти чувства были совершенно другими, в отличие от тех, что жили с ним на протяжении двух лет. Если раньше он неистово ненавидел Алондру, обвиняя ее в смерти Андреса, то сейчас он всеми фибрами души был зол на Берлина и, кажется, на самого себя.Большими шагами мужчина ускорял темп, желая как можно быстрее оказаться наедине с морем, которое ему так было нужно сейчас.Стены монастыря, его колонны и огромные статуи в железных доспехах сливались в одно бесформенное пятно, от которых кружилась голова и подступала непрошенная тошнота к горлу. Выбежав на свежий воздух, аргентинец громко выдохнул и поднял взгляд к ночному небу. От непривычной для его организма пробежки, сердце мужчины быстро билось, готовое сейчас же выпрыгнуть. Этого хотел и сам Мартин, который до сих пор не мог поверить в услышанное. Сейчас он больше всего хотел выпрыгнуть из собственной шкуры, чтобы не чувствовать эту жгучую боль.Почему?Почему Андрес ничего не сказал ему о своей болезни? Ведь Берроте считал мужчину своим близким другом, практически братом. Он всегда был готов прийти к нему на помощь, создать вместе с ним безумное ограбление века, выслушать или напиться.В любой момент.—?Сука!Истошно закричав, Палермо согнулся пополам, крепко сжимая вспотевшие ладони в кулаки. Его разрывало практически изнутри и только крик мог позволить ему освободиться от этой неожиданной и такой зудящей боли.Андрес не говорил ему о своей болезни, потому что не доверял.В конце концов, почему он не взял Мартина с собой на ограбление в Монетный двор?Потому что не доверял.Почему он оставил его одного, наедине со своими чувствами, что копились внутри мужчины на протяжении всех десяти лет, и тем планом, что они вместе разрабатывали?Потому что не доверял.На все сыпавшиеся вопросы, что били Палермо по голове словно чугун, у мужчины был лишь один ответ, который ясно давал понять, что скорбеть по человеку, который никогда тебе не доверял и, возможно, не любил, было бессмысленно. Он доверял Серхио и Алондре, которые знали о его болезни, но только не Мартину.Какой же скотиной был Палермо, обвиняя бедную скорбящую девушку в убийстве этого человека. Ему было мерзко от самого себя.С отвращением сплюнув, Мартин пустым взглядом посмотрел на спокойное тихое море и вернулся в монастырь, желая как можно скорее смыть с себя ту черноту, что окутала его этой ночью.***На следующее утро заспанные грабители снова собрались в полном составе, чтобы прослушать очередную лекцию от Профессора и его помощников. Было заметно невооруженным глазом, с каким трудом большинство жуликов пыталось воспринимать новую информацию, борясь со сном, который до сих пор не покинул их обмякшие тела.—?Главный вопрос, когда мы будем внутри?— как мы будем переговариваться? —?Держа одну руку в карманах брюк, Серхио проводил первый на сегодня по расписанию теоретический урок. Указав свободной рукой в сторону Палермо, мужчина обратился к нему, подзывая помощника к себе. —?Палермо.Кивнув, Мартин встал из-за своей парты и медленно направился в сторону своего коллеги и начальника по совместительству. Все это время, что Багдад сидела напротив него за последней партой, она внимательно пыталась разглядеть в нем эмоции, которые должны были неизгладимо остаться внутри него после их ночного откровения. Но, либо Берроте их тщательно скрывал, либо после этого разговора груз, что копился в его внутреннем, освободил его. Скрестив пальчики, Алондра молилась, чтобы это был второй вариант.Хельсинки, что до этого пытался поднять себе настроение лазерной указкой, начал светить в проходе между парт так, что когда Палермо прошел сквозь красные лучи, серб издал наигранный звук взорвавшейся бомбы.Сегодня Мартин был особенно привлекателен: черные зауженные джинсы, бордовая рубашка и, самое главное, легкость, с которой мужчина двигался по периметру кабинета.—?Бум! Бомба взорвалась,?— поясняет Хельсинки недоумевающему, но улыбающемуся руководителю операции, который остановился рядом с ним. —?Мы все мертвы.—?Лазерные сенсоры,?— под общий шум смеха остальных членов команды, которые успели проснуться от игры своего коллеги, начал Палермо,?— технология завораживает, не так ли? Интернет, тайные или поддельные ip-адреса. С нашими деньгами, мы можем купить спутник в Казахстане, но нам будет доступно только одно место?— самое худшее. На технологии отвечают технологиями и, у правительства есть шансы победить, но есть вещь, против которой они бессильны…Кажется, Мартин настолько смог заинтересовать студентов, что сон в их глазах окончательно испарился. Бодрые, грабители внимательно слушали своего руководителя, наблюдая за его плавными движениями.—?Путешествие во времени,?— продолжал Палермо, доставая из-за угла стол на колесиках, на которых стояло что-то большое и бесформенное, накрытое белой простыней. Скинув с вещи ткань, мужчина начал свою наглядную презентацию. —?Тысяча девятьсот сорок первый год, сделано в Англии. Благодаря этим устройствам, BBC транслировался по всему миру.Багдад всегда любила слушать слегка хриплый голос аргентинца, но когда в нем включался заядлый инженер, внимание девушки мгновенно рассеивалось. К сожалению, Рамирес никогда не любила проектирование и разработку технологий, поэтому она с легкой руки доверяла это дело Берроте, что до мозга костей был пропитан этой инженерной жилкой. Сонно взглянув в окно, блондинка прикрыла глаза, изредка прислушиваясь к лекции Палермо.Внутри кабинета послышалось эхо синхронного пения монахов, что жили с грабителями в одном монастыре, во второй половине его здания. Завороженные, ученики стали слушать мужские голоса, наслаждаясь их баритоном.—?Синхронизация… —?На секунду задумавшись, Палермо поднял глаза к потолку,?— монахи. О, Сотворитель Дух, приди и души верных посети. Дай смертным неба благодать, чтоб сотворенное спасти.*Отвлекшись на пения монахов, Мартин медленно проходил между партами в сторону выхода, забыв о том, что он, вообще-то, ведет урок. Понимая, что это закончится не так быстро, Профессор устало вздохнул и покачал головой.Почему его окружают такие идиоты, как Палермо и Багдад?—?Что мы будем делать, если армия начнет атаковать нас до того, как мы откроем дверь в хранилище? —?Голос Боготы, что сидел перед Багдад, вернул блаженного Палермо с небес на землю. От такого неожиданного и резкого падения Мартин недовольно поморщился, еще до конца не осознавая, где он находится. —?Чтобы открыть эту дверь, нам понадобится около двух часов, не меньше.—?Тогда мы окажемся в худшей ситуации из возможных,?— серьезным тоном произнесла Рамирес, которая смогла быстро сориентироваться в данной ситуации. Благодаря своей работе в ЦРУ, блондинка плавала в подобных ?экстренных? вопросах словно рыба в воде, ведь она прекрасно знала, какие шаги могут предпринять власти и армия.—Ты прав, Богота,?— открытие двери в хранилище займет у нас больше времени, чем откроется главный вход в банк после налета. Если мы не откроем дверь до того, как армия зайдет внутрь, то мы погибнем,?— подойдя к парте Багдад, Палермо присел на ее край и окинул класс своим голубым взглядом.Сейчас Мартин был так близко к Алондре, что она могла буквально дотронуться до него. Вдохнув его древесный парфюм, девушка осмотрела мужчину с ног до головы, акцентируя свое внимание на скрещенных у него на груди руках и довольной улыбке на лице.—?Но у нас ведь есть решение? —?Вклинилась в разговор Токио, обернувшись на своих руководителей, которые находились слишком близко друг к другу.Сейчас они выглядели как настоящая супружеская пара, состоявшая в браке несколько лет. Палермо и Багдад отлично гармонировали не только визуально, но и ментально, заканчивая фразы друг за другом?— будто у них был один мозг на двоих.—?Решение есть всегда,?— кивнул Берроте. —?Для этого нам нужен управляющий, который сможет открыть сейф.—?А если он не согласится? Я знаю таких мужчин?— его преданность и принципы не позволят ему пойти на поводу у грабителей,?— вспоминая свою прошлую жизнь, когда Моника еще работала государственной служащей, задала свой вопрос Стокгольм.—?Тогда мы взорвем часть хранилища,?— победно ответила Багдад. Переглянувшись с Палермо, что продолжал сидеть на парте своей коллеги, эти двое широко улыбнулись, наслаждаясь собственным планом и обществом друг друга.Они были настоящими безумцами.***Вечером, когда занятия подошли к концу, команда отправилась на чердак монастыря, чтобы отпраздновать день рождения самого солнечного и нежного члена команды?— Стокгольм. Смотря на нее, в голове Багдад моментально испарялись все неприятные мысли, даря спокойствие и мимолетное ощущение счастья. На вид Моника казалась такой хрупкой, что Алондра невольно задавалась вопросом: как Денвер может так спокойно брать ее с собой на их опасное ограбление? На его месте, Рамирес бы только сдувала с девушки пылинки и ограждала ее от любого рода проблем.Чердак, что до этого был полон пыльным хламом, от женских рук до неузнаваемости преобразился: теперь в этом помещении было тепло и уютно. Стоял большой обеденный стол, который буквально ломился от вкусных закусок и горячей еды, а воздушные шарики, ленточки и тематические надписи добавляли в души грабителей ощущение праздника, которого так давно им не хватало.Заметив, с какой радостью Стокгольм принимает поздравления, Багдад искренне радовалась за свою коллегу. Сегодня она была центром внимания, принимая от любимого мужа и его друзей необычные подарки и объятия.Да, после смерти Андреса Алондра по собственной воле отказалась от любого рода отношений, но иногда так хочется побыть не чертовым грабителем или убийцей, а обычной женщиной, получая внимание и заботу со стороны любимого мужчины, не обсуждая с кем-то виды оружия или очередной план по налету.—?Что с тобой, красотка? —?Заметив грустный взгляд Багдад, Моника нежно обняла девушку за талию.—?Все в порядке,?— натянув лживую улыбку, кивнула Рамирес. —?Ты такая счастливая, Стокгольм. У тебя есть любящий муж и прекрасный сын, которые приготовили для тебя такой праздник.Широко улыбаясь и глядя на Денвера, что так старательно поправлял ленточки на стене и надувал шары, Гастамбиде одобрительно кивнула, сжимая кольцо объятия на теле своей собеседницы.—?Да, мне очень повезло с Денвером,?— мечтательно ответила Стокгольм. —?А у тебя есть парень?—?Э… Нет,?— смутившись от запрещенного вопроса, промямлила Рамирес.—?Подожди, а Палермо? —?Блондинка, кажется, была искренне удивлена. Токио, Денвер и Найроби, находящиеся в комнате вместе с девушками, так же вопросительно посмотрели на Алондру.—?Что? —?Температура тела Багдад мгновенно подскочила, от чего девушка глубоко задышала и расстегнула верхнюю пуговицу на своем платье, глупо отсмеиваясь. —?Мы с Палермо не встречаемся.—?Разве? —?Денвер поддержал сомнение своей жены, спускаясь со стремянки. —?Вы иногда кидаете друг на друга такие взгляды, что всем вокруг становится неловко.Гогот парня моментально разлетелся по комнате, которую постепенно заполняли остальные грабители. Увидев вошедшего Палермо, Багдад покраснела и отвернулась к окну, принимаясь в третий раз за последние десять минут перемешивать готовый овощной салат.—?Смотрите-ка, она смутилась, стоило Палермо войти в комнату! —?Смеясь, заметила Найроби, указывая на нелепые движения Алондры. —?Малышка, да ты уже в сотый раз перемешиваешь этот салат.Берроте искренне не понимал звонкий смех своих коллег, поскольку первую половину разговора он пропустил. Но то, что команда высмеивала странное поведение Багдад, которая напряженно смотрела в окно и нервно стучала длинными ноготками по столу,?— было очевидно.Девушка обмахивалась картонной тарелкой с идиотской надписью ?С днем рождения?, чтобы сбить внезапно поднявшуюся от волнения температуру и, неловко смотря на Палермо, виновато пожимала плечами.Как же стыдно, кто бы знал.Из коридора послышались звуки ?стреляющего автомата?. Услышав их, все перевели взгляды на входящего на чердак Хельсинки, который, держа на руках маленького Цинциннати, стрелял по грабителям из деревянного автомата. Наконец, обратив внимание на лучезарного малыша, все могли хотя бы на время забыть об отношениях Багдад и Палермо, которых, вообще-то, и не было. Облегченно вздохнув, блондинка посмотрела на вошедших в комнату разбойников, которые расстреливали широко улыбающегося Денвера.—?Не стреляй, пожалуйста! —?Подняв руки вверх, жалобно попросил парень, падая на пол от полученных воображаемых пуль.—?Он из банды, да! Цинциннати в банде! —?Ликовал Хельсинки. —?Не стреляй в папу, надо стрелять в полицейских.Чтобы не учить своего сына плохим вещам, Стокгольм подошла к ?бандитам? и перевернула игрушечный автомат верх ногами, показывая сыну, что это вполне может быть гитара. Согласитесь, что когда твой сын музыкант, это гораздо лучше, чем грабитель или убийца, правда?Эта семейная идиллия стала достопримечательностью каждого присутствующего. Улыбнувшись, Багдад мечтательно смотрела на семейство грабителей в надежде, что когда-нибудь и она сможет завести такую же веселую и любящую семью. Но что-то девушке мешало в полной мере наблюдать за происходящим, чувствуя на себе чей-то пристальный липкий взгляд. Ища виновника по периметру чердака, Алондра заметила Палермо, что сидел, развалившись на кожаном кресле напротив нее и, не отрываясь, оценочно рассматривал ее, даря свою улыбку и одобрительный кивок.Что это? Еще одна стадия потеплений в отношениях? Неужто маленький Цинциннати так повлиял на этого ненормального, что у того растаял лед в сердце, впуская вместо ледяного осколка что-то доброе и мечтательное?—?Все к столу! —?Хриплый голос Боготы, что держал в своих огромных руках праздничный торт со свечками, подавал сигнал для гостей о начинающейся вечеринке.Восторженно наблюдая, как Стокгольм загадывает желание и задувает свечи, команда окружила деревянный стол и с интересом рассматривала угощения.—?Это еще что? —?Снимая с палочки жареные овощи, с отвращением парировал Богота.—?Артишоки,?— улыбаясь, пояснила Стокгольм.—?Артишоки? А что, люцерна кончилась?—?Монахи дали нам овощей и я их пожарила. А ты вечно забываешь, что я веган! —?Слегка надув губки, произнесла именинница. —?Сегодня мой день рождения и еда будет веганской.—?Потому что веганы?— это новый талибан. Террористы,?— угрюмо проворчал Богота. Кажется, мужчине искренне не понравился накрытый полезной едой стол. —?Вы хотите, чтобы мы подохли от скуки? Здоровое?— это скучно. Никто не зовет друзей насладиться ?вкусными артишоками?, потому что в поедании артишоков нет ничего веселого.Недовольно покачав головой, Денвер, что до этого играл с сыном, подошел к Стокгольм и нежно обнял ее за талию, кладя голову ей на плечо.—?Тогда я не знаю, почему говорят ?Ешь здоровую пищу и веганскую киску?,?— заступилась за мировоззрение именинницы Найроби, кинув на Боготу укоризненный взгляд.—?Я могу стать веганом ради тебя, дорогая,?— сладко пропел мужчина.—?Даже не надейся, милый.От этой словесной перепалки по всему коллективу пробежал расслабляющий смешок, с интересом наблюдая за Найроби и Боготой.—?Профессор, какие у нас шансы покинуть банк живыми? —?Бестактно, как и всегда, Токио решила добавить в бочку с медом большую ложку дегтя. Ну почему этой женщине всегда нужно все испортить?Недовольно вздохнув, Багдад покачала головой и взглянула на мгновенно напрягшегося Серхио, который серьезно смотрел на коротко стриженную брюнетку.—?Сейчас я бы сказал, меньше пятидесяти процентов,?— чуть подумав, Профессор поставил на стол бокал с вином и взглянул на Токио.Комната, что до этого была полна весельем и смехом грабителей, мгновенно окунулась в напряженную тишину. Каждый присутствующий на чердаке опустил головы, с трудом переваривая услышанную информацию.—?Тогда я хочу сказать кое-что,?— затянувшись сигаретой, первым нарушил тишину Денвер. —?Ну, скажу не я, но со словами я согласен.Взяв в руки смартфон, парень включил музыкальный плеер, выбирая нужную песню. Через несколько секунд из колонок телефона полилась приятная, расслабляющая мелодия, обнимая грабителей за плечи. Кажется, половина собравшихся на празднике знала эту песню, поскольку с первых же аккордов Найроби, Токио и Хельсинки закачали головами в такт музыке.?Скучая по твоим губам, я впервые заплакал.Я проклинал встречу с тобой,Потому что не могу перестать любить тебя.Я хотел, чтобы ты стала моей женой,Без любви я искал удачу,Взял в руки оружие?— судьба подарила мне смерть.Мария, любовь моя, жизнь моя,Я никогда не перестану любить тебя.Я потерял тебя из-за пуль,Больше ты меня не увидишь.Мария, любовь моя, жизнь моя,Я никогда не перестану любить тебя.?С каждой новой строчкой грабители поддерживали слова песни, выпуская всю свою боль и воспоминания на волю, погружаясь в спокойный, медленный танец. Чем ближе композиция подходила к припеву, тем сильнее коллеги банды дарили друг другу объятия, волной двигаясь под звуки гармони.Без всяких сомнений, эта песня была особенно личной для многих, но разделить этот момент со своими напарниками Багдад не могла, поэтому она лишь молча наблюдала на единением коллектива, чувствуя внутри себя спокойствие и тепло от лившейся из колонок смартфона музыки.Несмотря на порой сложные и напряженные разговоры среди будущих участников ограбления, день рождения Стокгольм, кажется, прошел хорошо: заметно повеселевшая от приятной компании Токио, измотанный гиперактивностью своего сына, пьяный и еле стоящий на ногах Денвер и, наполненная положительными эмоциями именинница. Окунувшись в праздничную атмосферу команды, даже обычно молчаливые и строгие Марсель и Богота смогли расслабиться и как следует посмеяться.Освободив семью Рамос-Гастамбиде от послевечериночкой уборки, Багдад и Найроби взяли инициативу в свои руки. Оставшись вдвоем, напарницы тщательно отмывали посуду от жареных овощей и выбрасывали мусор в большие черные мешки.—?Ты сегодня была какая-то напряженная,?— устало приложив тыльную сторону ладони ко лбу, заметила брюнетка. —?Тебя так смутили наши шутки про Палермо?И почему коллеги Алондры так любят поднимать эту тему, раз за разом нарушая одно из ключевых правил Профессора?Может, между Палермо и Багдад когда-то что-то и было, но это давно в прошлом и, теперь между ними ничего нет и никогда не будет. Перешагнуть через то, что снежным огромным комом встало между Мартином и Алондрой дано только сильным и по-настоящему любящим друг друга людям, а они всегда любили Андреса.—?Просто я не люблю, когда кто-то обсуждает мою личную жизнь. Тем более, если это происходит на пустом месте,?— к щекам девушки снова подступила наглая краска, отчего она стала отмывать деревянный стол еще интенсивнее.—?Ты прости нас, конечно, Багдад, но тебе стоит раскрыть глаза,?— недовольно цокнув, парировала Найроби. Багдад была уверена, что произнося эти слова, ее напарница картинно закатила глаза.—?Что ты имеешь ввиду? —?Будто обсуждая погоду за окном, Алондра пожала плечами.—?Да, Палермо многих бесит здесь, но, кажется только ты и Профессор не замечаете того, как этот засранец на тебя смотрит. —?Осмотрев проделанную работу и ту чистоту, что появилась благодаря ей, брюнетка выдохнула. —?Палермо всегда ищет близости с тобой и, сегодняшний урок был тому подтверждение.Что Найроби имеет в виду?Палермо действительно иногда кидает на Багдад свои многозначительные взгляды, но это совершенно не значит, что у мужчины есть какие-то чувства по отношению к ней. Они давно знакомы и когда-то были близки?— Алондра всегда считала Мартина своим другом. Но они оба любили Андреса, а не друг друга, а во время сегодняшнего урока Палермо просто присел на краешек ее стола только потому, что они вместе вели занятие.—?Так, я закончила со своей частью. Тебе еще долго?—?Иди. Мне еще нужно минут двадцать,?— не поднимая глаз, смущенно ответила Багдад. Ей было тяжело взглянуть на свою коллегу после услышанных в свой адрес слов.—?Тогда спокойной ночи,?— чмокнув девушку в щеку, Найроби кинула грязную от крошек хлеба тряпку в ведро и вышла из комнаты.?Только ты и Профессор не замечаете того, как этот засранец на тебя смотрит?.И вовсе никак он на нее смотрит. Вот если бы грабители видели Мартина три года назад и то, с каким трепетом и влюбленностью он смотрел на Андреса, то у них бы не осталось больше никаких вопросов.Тяжело выдохнув от потока мыслей и физической усталости за день, Багдад нагнулась над обеденным столом, чтобы стряхнуть оставшиеся крошки, как на своей талии она почувствовала чьи-то мужские руки, которые крепко обхватывали ее. Узнав парфюм обладателя этих лап, не поднимая зеленых глаз, Алондра набрала в легкие больше воздуха и продолжила свое занятие. Сердце начинало предательски учащенно биться, показывая мужчине свое волнение от нежных прикосновений.Но цепкие руки не отступали. Оперевшись одной рукой на стол рядом с руками Багдад, тело мужчины нависло над телом девушки.—?Чего тебе? —?Остановившись и оперевшись руками как мужчина, как можно равнодушнее спросила Рамирес.—?Ничего, продолжай уборку,?— прошептав, Палермо гладил мочку уха девушки своим носом, блаженно закрывая глаза от запаха женщины. —?Просто сегодня ты была чересчур сексуальной.Что?От услышанного, глаза Алондры расширились, а сердце забилось в несколько раз чаще. Блондинка стала глубже дышать, чтобы пытаться скрыть свое волнение и не потерять самообладание?— сиплый голос Мартина, шепчущий ей на ухо, всегда сводил девушку с ума.—?Ты что, пьяный? —?Усмехаясь, Багдад пыталась выровнять свое дыхание.—?Тебе очень идет этот стиль,?— но голос Палермо не выдавал никаких признаков выпитого алкоголя. Мужчина мягко поглаживал живот блондинки через короткое платье.Багдад сегодня действительно выглядела особенно: одетая в миниатюрное белое платье-рубашку, будто наскоро накинутую на голое тело мужскую сорочку, в сочетании с черными грубыми ботинками и красной помадой, создавали по-настоящему роковой образ блондинки. Неужели Палермо действительно оценил ее внешний вид, еле сдерживая себя от физического желания?Все так же нависая всем корпусом, рука Берроте скользнула девушке в открытое декольте, поглаживая большим пальцем ткань ее бюстгальтера.—?Кружевное?— как ты любишь,?— практически рыча, констатировал факт мужчина.Нос Палермо медленно блуждал по шее Багдад, награждая ее кожу своим горячим дыханием. Во время этого путешествия, губы Мартина оставляли после себя слегка заметные дорожки поцелуев. От полученных мурашек, девушка закрыла глаза и запрокинула голову назад, одной рукой обхватывая голову аргентинца, зарываясь пальцами ему в волосы.—?Я хочу тебя, Багдад.Берроте никогда не произносил эти слова в адрес Алондре даже в тот момент, три года назад, когда их тела впервые почувствовали близость друг друга. Ее новое имя, услышанное шепотом Палермо, заставило желудок утонуть в истоме, отчего, не выдержав, Багдад резко повернулась лицом к мужчине и схватила воротник рубашки обеими руками, тянясь накрашенными губами к его.Она определенно хочет его прямо сейчас. Прямо на этом столе.—?Багдад, тише,?— отпустив талию девушки, Мартин поднял руки вверх, даря ее болотам свою насмешку.Не понимая реакции аргентинца, Алондра застыла, вопросительно смотря в его голубые и смеющиеся глаза.—?Ты что, забыла о главном правиле Профессора? Никаких личных связей.Глаза Палермо сверкали ухмылкой, довольные содеянным. Да, этот засранец был очень доволен собой.То возбуждение и тот трепет, которые еще несколько секунд бушевали внутри Багдад, тяжелым грузом рухнули на самое дно ее желудка. Она буквально чувствовала, как обида, злость и разочарование упали ей на голову, заставляя слезы выбираться наружу.—?Ублюдок,?— силой оттолкнув Палермо, прорычала Багдад и практически выбежала из комнаты под грязный смех мужчины, словно позади нее был огромных размеров пожар.Вот же гребаный мудак!Решил развести ее? Надавить на слабое место? Наше почтение, сеньор Палермо, у вас это получилось на все сто.2:2, сучка.