Часть 5. ТЕРНОВНИК. Гл. 2. За миг до спасения (1/1)

Всё стихло. Нет, разумеется, не всё - где-то там гудели и пищали системы, явно недовольные нетипичным управлением, шуршали под обшивкой змеящиеся чёрные провода. Но стихли все звуки паники и надежды, осталось только ровное, беспредельное отчаянье, оно заполнило собой всё, как раньше заполнял страх.– Ну что, посчитаемся? Сколько нас тут осталось?Свет был приглушённый, аварийный, но если честно, разглядывать окружающую действительность не настолько и сильно хотелось. Скромный уют салона третьего класса был уничтожен почти подчистую – кое-где беснующие чёрные жгуты ободрали обшивку, некоторые кресла, получая от взломанных систем случайные и порой противоречивые команды, были в опрокинутом состоянии – не только положении для сна, но и таком, какого за ними нельзя было заподозрить, например, повёрнутыми на бок. Болтались, на полуоборванных кабелях, эти самые экраны, некоторые, разбитые, слабо искрили. Тут и там валялись оброненные пассажирами вещи, темнели лужи пролитых напитков…– Самые везучие остались… Девку больше всех жальче. В полушаге была от спасения.– Да уж… Бедняга Рой, хорошо, хоть эту ногу ему совсем не оторвало… Надеюсь, починят… Я б вот, правду скажу, не решился вот так - я помню, сколько эта дверь весит…– Уж как-нибудь, - проворчал тот, что ломал кресло, набрасывая на голое тело куртку, - рубашку мне измочалила…Пленники корабля расположились прямо на полу в свободном углу у дверей в кабину, садиться в застывшие хаотичными рядами кресла почему-то не хотелось никому.– Давайте знакомиться, что ли? Ну, что больше делать-то? Я вам, конечно, при посадке представлялся, но не думаю, что кто-то запоминал…Виргиния сперва думала, это второй пилот, потом из разных обмолвок поняла, что оба пилота успели эвакуироваться. То ли штурман, то ли стюард, немолодой, грузный, с кирпичного цвета лицом. На его белоснежную когда-то форменную рубашку смотреть больно – когда лез под кресла за спрятавшимся там в панике ребёнком, вляпался в пролитый сок…– Мне вот что интересно, - проговорил его сосед, выщёлкивая сигарету и некоторое время созерцая её в с хмурым, сосредоточенным лицом - курить на корабле, наверное, нельзя, но курить хотелось очень, - как-то эта штука попала же на корабль. Кто её пронёс? Кто-то из команды или пассажиров. Зачем?Виргиния отметила, что ещё двое вместе с ней нервно оглянулись в сторону сотканной в проходе чёрной паутины, в центре которой полулежал, удерживаемый дьявольскими жгутами от окончательного падения, Алан. Паук поневоле…– Ну, мы этого уже не узнаем, этот кто-то наверняка на пути к Минбару.Сидящий по другую сторону фыркнул, промакивая платком лысину.– А вот я не был бы так уверен. С одной стороны, спасти свою шкуру, конечно, первое побуждение… С другой - если он это притащил, наверное, он знал, что это такое. Зачем-то эта штука была ему нужна… Стал бы он бросать её и сваливать? А может быть, всё происходящее и есть его план?Хоть зерно разумного в этом есть, подумала Виргиния, но лучше б он этого не говорил. Легко и так не было…На нарнском грузовом транспортнике такое столпотворение происходило впервые на памяти его команды. Пострадавшие расположились прямо на полу одного из грузовых трюмов, нарны выдали им сколько нашли термопокрывал, обещали постараться о горячем питье – сейчас бойлер на подогреве, а греется он долго – и ушли докладывать о произошедшем. Разбившимся на кучки, дрожащим и подавленным людям предстояло переваривать свалившийся на них травматический опыт кто как может. Легче всех было раненым – сострадательные к хилости землян нарны просто накачали их обезболивающим от души. Кэролин Ханниривер плакала, Кэролин Сандерсон обнимала её, утешая.– Надо верить в лучшее, миссис Ханниривер. Пока наши дети живы, мы не должны терять веры.– Такая храбрая, такая благородная… Всегда гордилась тем, что она вся в меня, а теперь мне страшно. Я всегда стремилась беречь её, несмотря на то, что она порой сама рушила все мои усилия… Я думала, что от всего её уберегла…Миссис Ханниривер шмыгнула носом и достала новый носовой платок. Вот где пригодилась её запасливость, да ещё повезло, что сумочка не потерялась в суматохе эвакуации – с одной из женщин в соседней компании как раз это и произошло, а в сумочке были документы, кредитки…– Миссис Сандерсон… Кэролин… Простите меня. Вам тяжелей. У меня ещё двое детей, если что-то случится с Джин – мои дети вытащат меня, они не дадут горю меня убить, я знаю, они не позволят… А каково вам… Единственный сын.Зато, выползая в щель с трудом удерживаемой двери, она потеряла туфлю, другую скинула уже потом, в коридоре, и теперь зябко поджимала ноги.– Да, Алан всё, что держит меня в жизни. Но я не потеряла его, я знаю, что не потеряла. Миссис Ханниривер, подумайте о том, что нам сорок, а им двадцать… грубо говоря… Нам кажется, что они те же беспомощные дети, которых мы когда-то водили в детский садик. Мы берегли их, да. Мы старались не отпускать их от себя надолго, ограждать от всех опасностей… И поэтому теперь нам кажется, что с опасностями они не справятся. Но они уже большие, хотя конечно, только начинают взрослую жизнь. Они сильные, они справятся. Они обязательно вернутся к нам.– Джин не ходила в садик… с ней сидела няня… Ох, простите, я всё не о том. Джин вот сказала, что я не должна расплачиваться…. А как мне не расплачиваться?Хотя если б я не была тогда вот такой же, как она – её б на свете не было…К сидящей в прострации Виргинии подсел мужчина, рубашку которого сожрала дверь - его звали, как теперь было известно, Андрес Колменарес.– Если прикинуть, что мы вернулись где-то с полдороги или чуть более - то примерно через 12 часов мы будем в секторе Земли. Вопрос, что будет дальше. Он говорил что-то о том, что этой штуке что-то нужно… Интересно, о чём это?Виргиния посмотрела на него недоумевающе.– Ну… другие такие же штуки?Андрес почесал встрёпанные тёмные кудри.– Вариант… Раз эта дьявольская технология, чья бы она там ни была - в своём роде мыслящая, то видимо, она и чувствовать себе подобное способна. Ну хорошо, прилетит она туда, где есть ещё такая дрянь - что дальше? Даже не в том вопрос, отпустит ли она тогда нас, не знаю, нужны ли мы ей вообще… Что предполагается? Погрузить их тоже на корабль? Захватить ещё корабли и рвануть куда-то дальше?Сидеть на полу, пусть и покрытом изрядно вытертым ковролином, всё-таки жёстко. Хауэр подложил под задницу свой пиджак – костюм довольно дорогой, Виргинии подумалось, что они в своих нарядах смотрятся тут наиболее гротескно. Лично она, поколебавшись, подложила оброненную кем-то сумочку, предварительно вытряхнув содержимое прямо на пол – в конце концов, вернуться к хозяйке кожгалантерее если и светит, то в любом случае нескоро.– Откуда мы можем это знать и что толку рассуждать о том, чего не знаем?– Ну, например, если этот мячик не сам сюда закатился, а его кто-то пронёс - вычислить, кто это и каковы его мотивы.– Нереально! – нервно усмехнулась Виргиния, - нас здесь… сколько? 15 человек, считая Алана и тех двоих, что остались в хвосте? И мы ничего друг о друге не знаем, и не знаем, действительно ли тот, кто принёс эту штуку, остался среди нас. И откуда мы можем знать, что это было сделано действительно с умыслом, может, он представления не имел, что везёт? Может, его просто попросили доставить груз? Мы ничего не знаем! Отталкиваться не от чего!– Об этом я не подумал, действительно… Почему-то мне настойчиво кажется, что тот, кто это вёз, знал, что делал, и имел цель. Но может, я просто параноик. Нет, если курьер ничего не знал - то его среди нас нет. Иначе б уже хоть что-то у него интересненькое вырвалось…– Если он не один из тех двоих, что отрезаны паутиной.– Твою мать, что ж всё так сложно…Блескотт, поколебавшись, всё же закурил. Хауэр и его лысый сосед посмотрели на него косо, но ничего не сказали. Пожарная система, однако же, не сработала - видимо, враждебная машина отключила её за ненадобностью. Молодой азиат суетится вокруг старика – кажется, наползал под крайними рядами кресел сердечные таблетки или вроде того. Тоже, что ли, сползать? Может, получится найти флакончик молочка, не раздавленный чьим-нибудь каблуком, а то зеркальце, хоть и совсем немного треснутое, такие ужасы показывает. А рекламировали как водостойкую, да… Теперь паршиво как-то. Женщина с потёкшей тушью – худший сосед в подобных обстоятельствах, ибо выглядит иллюстрацией к понятиям паники и безнадёги.– Этот… Блескотт, Блейкок, как его… считает, что это сам пацан и есть. Я сильно сомневаюсь. Непохоже.Оба снова глянули в проход. Паутина не двигалась, предоставляя невезучим свидетелям вволю гадать, паука она баюкает в своей сердцевине или такую же жертву.– Нет, я тоже не верю, что это он. Иначе зачем бы он пытался её подавить?– Нет, вот это как раз не показатель. Если вспомнить реакцию его матери, её шок и ужас…Кажется, в салоне несколько похолодало. Видимо, климат-контроль с точки зрения этой штуковины тоже излишняя роскошь. Или это просто проявление шока? Может, кто-то тут забыл какую-нибудь тряпку, которую можно набросить на плечи? Не просить же Хауэра по-джентльменски уступить пиджак из-под задницы…– Вот это как раз не показатель! В твоём розовом мире дети ничего никогда не скрывают от родителей?– …кроме того, есть чёткое ощущение, что вот это всё - это ?всё пошло не по плану?. Ну, сама подумай, если б целью была какая-то хрень на Земле - зачем вообще улетать с Земли? Зачем пролетать половину пути и только потом разворачиваться, чтоб вернуться? То есть, у нас есть две неведомые зловещие цели - то, для чего первоначально эту дрянь притащили на корабль, и то, о чём говорил этот парень…Виргиния опустила голову.– А нам вообще обязательно об этом сейчас думать? Что мы можем-то?– Ну, лично я не думать не могу. И вообще, а что мы можем, кроме как думать? Лично мне как-то неуютно, что один из нас, возможно, совсем не жертва обстоятельств, как все мы.– Вот только взаимных подозрений, паранойи и драк нам сейчас не хватало, правда?Андрес снова взлохматил и без того превратившиеся в гнездо волосы.– Ай, это в любом случае не будет долгим. Долетим до Земли, и… возможно, нас просто перебьют, как тараканов. Хотя что мешает сделать это сейчас, если подумать…– Резона особого нет. Ну или… - Виргиния бросила взгляд на оба бластера, лежащие поблизости от сплетения проводов вокруг маленькой, жалкой и в то же время опасной мальчишеской фигурки. И в этот момент поняла, что на эти бластеры время от времени посматривали все, - возможности не представилось…– Ты думаешь о том же, о чём и я?– Наверное. Но что делать? Положим, я знаю, что я - не злоумышленник, а кто-то ещё тут об этом знает? Дадут ли мне вообще до них добраться? Вот ты - дашь?Андрес сверкнул из-под густых чёрных бровей насмешливыми зелёными глазами.– Значит, что это могу быть я - ты не допускаешь?Она пожала плечами.– Может, я ничего не понимаю, но если б это был ты - ты не напоминал бы мне о бластерах, а тихонько крался за ними сам. Если б решился, да.– Ну тоже мысль… Ну, и что делать-то? Всем дружно опустить барьеры?Виргиния посмотрела на него так, словно усомнилась в его психическом здоровье.– И кто на это в здравом уме пойдёт? Паранойя хорошая болезнь и сильный аргумент, но делиться всем остальным с незнакомыми непонятно кем, включая преступника, если он действительно здесь - на это согласится только больной! Кроме того, ты забыл про нормалов! Они-то должны поверить нам всем на слово?– Ну, сговор из девяти телепатов - лиховато, нет? Хотя ты права. Нормалы тут в ущербе. Хотя, что смешно, Моралес, штурман, мне именно это и предложил - вы, мол, телепаты, вы же можете просто сканированием выявить, кто это…Виргиния фыркнула.– Всегда умиляло, как нормалы боготворят телепатов! Прямо всё-то мы можем, и всю подноготную видим в каждом! Они не слышали про разные пси-уровни? Про такую вещь, как ментальная иллюзия? Тьфу, да и только. Зачем мы завели этот разговор, а? Мы ж сейчас должны поддерживать друг друга, а не… Эй! Чего это ты на меня так пялишься?– Я не на тебя, - странно улыбнулся Андрес, - а на твою заколочку.– Эй, не лапай, не твоё!– Память об отце, значит? Это кое-что меняет…– Лично для тебя это ничего не меняет! Пошёл вон, сволочь!– Может, оставишь девушку в покое, а?Андрес поднял взгляд и хищно оскалился.– Твоего позволения забыл спросить, пси-коп!– Во-первых, не пси-коп, у меня П10, как и у тебя, - Виктор скользнул по нему тяжёлым, неприязненным взглядом мелких бесцветных глаз, - во-вторых, девушке и так досталось. Психопат - не лучшая компания для неё. Кажется, она тебя не звала.– Ах ты мразь!Виргиния переводила взгляд с одного на другого. Совершенно разные, хотя что-то в них было неуловимо похожее. Виктору на вид лет сорок, темноволосый, очень высокий, можно сказать, богатырского телосложения, и мог бы быть привлекательным, если б не неопрятного вида щетина и непропорционально мелкие бесцветные глаза. Андрес несколько младше, и вот его щетина, пожалуй, не портит, даже гармонирует с его обликом. У него большие зеленые глаза, поблёскивающие, кажется, лёгкой сумасшедшинкой. Что их роднит – пожалуй, то, как сквозь нарочито сдержанный, приглушённый тон у обоих рвётся яростный рык. Как в обоих явственно, сквозь налёт цивилизованности, проглянула эта страшная звериная тоска, извечная мужская тоска от беспомощности, невозможности просто схватить врага за горло и вынуть из него душу…– Эй, парни, парни, если вы здесь сейчас подерётесь – я вот не уверена, что вы этим поможете делу! Давайте выясним отношения, когда вернёмся на Минбар?– Если вернёмся, - ухмыльнулся Виктор.– Она права, - к ним, грузно переваливаясь, подошёл Блескотт, выискивающий глазами, куда бы пристроить догоревший окурок, - нам самое важное сейчас – не терять головы, не тратить время на грызню между собой, быть внимательными ко всему, что мы делаем и говорим…Нам надо понять, что нам делать, чтобы не только выжить, но по возможности победить. А мы даже слабое представление имеем, что такое наш враг и каковы его цели…Две цели, вертелись в голове Виргинии слова Андреса. Две цели, одна изначальная, другая незапланированная. О чём говорил Алан, что это за тёмная часть его? Если она правильно поняла - просто так совпало, что на одном корабле оказались эта дрянь и Алан с этой странной программой в голове, которая в недобрый момент завладела им. Каким-то образом, она активировала, подчинила себе этот артефакт - и теперь они летят туда, куда нужно этому артефакту… или тёмной личности Алана? Кто вложил в него эту тёмную часть? И… если она держит артефакт под ментальным контролем - может быть, они, хотя бы все вместе… могли бы разрушить эту связь? Кажется, кто-то сказал, что даже не слышит ментального поля Алана. Она прислушалась. Да, она сейчас тоже не слышала. Словно густое, непроницаемое тёмное облако, и хорошо понятно - только тронь, сдачи даст так, что мало не покажется. Но может быть, они, все вместе, могли бы… Совсем недолго, конечно, она общалась с Аланом, но он показался ей славным, милым парнем. Ладно, в нём есть тёмная личность, это мы поняли… Но есть ведь и светлая. Которая боролась, которая сделала всё возможное, чтобы спасти всех, на кого хватило времени. И она сейчас там, внутри, она страдает. Его необходимо спасти, освободить…К чёрту. Может ли она решиться озвучить такое предложение, если кто-то из всех этих людей - тот самый, кому принадлежал этот артефакт? Андрес прав, об этом невозможно не думать…В блаженное горячее беспамятство ворвалась резко диссонирующая холодная, требовательная нота - сигнал вызова. Шеридан подскочил, схватился за стол, покачнувшись, но удержавшись на ногах. Что ни говори, когда выпивка в твоей жизни становится редким случаем, это сказывается… Но это не значит, что появилась какая-то такая сила, которая помешала б ему ответить на сообщение. Одной рукой застёгивая рубашку со скоростью, в которую сам бы не поверил, если б осмыслил, он нажал на приём. На экране высветилась пожилая нарнская физиономия в зыбких интерьерах рубки.– Господин президент, наше почтение! Говорит нарнский грузовой транспортник Ши'Тар, первый пилот Г'Рок. Мы просим прощения, что беспокоим вас в столь поздний час, на Минбаре ведь сейчас ночь? Но мы подумали, что если вы не узнаете об этом как можно скорее, это может обернуться очень дурно. Полчаса назад мы подобрали в гиперпространстве спасательные капсулы с земного транспортника, следующего на Минбар, вернее, на Землю…– Что?!– Большинство пассажиров - телепаты. На корабле произошла странная авария, вернее, если точнее - диверсия. Каким-то образом на борту оказался артефакт, принадлежавший Теням или дракхам…Шеридан потряс головой, искренне, но слабо надеясь, что ослышался. Остатки хмеля безнадёжно утекали с холодными мурашками по спине. Воистину, пей наслаждение жизнью, пока можешь, неизвестно, что будет завтра и даже через минуту.– Как мы поняли из объяснения пассажиров, артефакт вступил во взаимодействие с сознанием одного из телепатов, и захватил корабль. Успели эвакуироваться почти все, но на шаттле остались, предположительно, 15 человек, включая того несчастного, что соединился с артефактом. У нас не было ни малейшей возможности их вызволить, простите. Шаттл изменил курс и движется в сторону Земли…– Что ему нужно там?– Можно только предполагать. Взятый под контроль телепат дал понять, что такова воля артефакта, если его погрузили на корабль на Земле, то, по-видимому, там есть и ещё что-то подобное…– Ладно, это несущественно. Вы можете предположить, через какое время он достигнет Земли? С Землёй уже связались? С ?Белыми звёздами? поблизости?Г'Рок тяжко вздохнул.– Мы посчитали необходимым первым делом известить вас. Мы не хотели спровоцировать панику. Вы здравомыслящий человек, имеющий опыт борьбы с подобными явлениями, на Земле наше сообщение могли принять те, кто такого опыта не имеет. Может произойти ещё больше неприятностей. Нет, я не взял бы на себя ответственность за такое решение. По нашим предположениям, скорость шаттла сопоставима с нашей, а значит, в запасе около 12 часов. Но к сожалению, в радиусе нашего сигнала нет ?Белых звёзд?…– Понял. Вы поступили правильно, Г'Рок. Мы примем меры. Благодарю вас.– Господин президент, одна женщина из пассажиров хочет поговорить с вами. Полагает, сведенья, которые она сообщит, важны. Мы приземлимся на Минбаре не раньше завтрашнего дня, а если отправлять ?Белую звезду? на перехват, это необходимо делать сейчас.Подошедший Андо, уже полностью одетый, увидел на экране лицо немолодой темноволосой женщины, распухшее от слёз.– Господин президент, мистер Шеридан, вы не помните меня, конечно… Я Кэролин Сандерсон.– Сандерсон… Что-то такое… - Шеридан начал набирать сообщение для ?Белой звезды?, пока без конкретного адреса, продолжая бросать взгляды на экран.– ?Меченые? телепаты в криокамерах, помните? Я причинила вам… немалые проблемы тогда, в медотсеке. Простите. А теперь проблемой стал мой сын. Господин президент, он не хотел этого, клянусь! Алан добрый, хороший мальчик, я говорю это не потому, что я его мать, это правда, он не хотел причинять вред всем этим людям! Я понимаю, что прошу слишком многое, но спасите моего сына! Он не владеет собой сейчас…– Миссис… мисс… Сандерсон, у нас мало времени, прошу, расскажите, что произошло, но кратко.– Да-да, конечно, простите. Видите ли, Алан… Если вы помните обстоятельства, при которых мы встретились тогда… Я была беременна. Я носила Алана, когда эта машина была в моей голове. Это повлияло на Алана. Он родился с… большими проблемами. Медицина не в силах помочь ему в полной мере, только ослабить, с помощью препаратов, влияние этой тёмной личности в нём.– Тёмной личности?Женщина виновато, страдальчески улыбнулась - улыбкой это движение искусанных губ и назвать-то было неловко.– Это сложно объяснить. Технология Теней оставила в нём след, повлияла на его мозг, когда он формировался. Алан родился после того, как машину уже извлекли из меня, но извлечь теперь из него этот след - невозможно… Обычно это проявлялось по ночам, когда он спит, его мучают ужасные кошмары, которые действуют на всех, кто оказывается рядом… Кроме меня, потому что у меня, можно сказать, иммунитет к таким вещам… но это не важно. По-видимому, эта тёмная сторона почувствовала наличие этого артефакта рядом, и взяла под контроль… и артефакт, и Алана. Он сопротивлялся, господин президент, сопротивлялся как мог, я клянусь! Но вы помните, много ли удаётся сопротивляться влиянию Теней… Он помог отпустить всех нас, он сражался с этой дрянью за каждого!Помнил ли он? Такое не забудешь. Глаза Анны, улыбающейся, милой, обольстительной Анны, из которых смотрел кто-то другой. Кто-то, владеющий памятью их страстных писем друг другу, уютных вечеров за дурацкими комедиями и тарелкой центаврианских деликатесов, интимного шёпота в ночном полумраке - чужой, укравший не просто тело, укравший память, личность, волю… Глаза дьявола…– Господин президент, там остались люди. Те, кого просто не успели спасти, когда он окончательно потерял контроль над этим… Это оставляет некоторую надежду, что вы не взорвёте корабль вместе с Аланом…– Мисс Сандерсон!– Я поняла бы, если б вы поступили так! Это ужасно, я как никто знаю, как ужасно то, что происходит с ним сейчас… Но это можно остановить! Просто разорвать связь с артефактом, дать Алану возможность принять препарат… он у него там, с собой… Мы справлялись все эти годы, и мы справимся, обещаю! Если новый мир примет нас, быть может, там смогут излечить его болезнь окончательно… Господин президент, я понимаю, что не имею права просить об этом, и всё же умоляю - сохраните жизнь моему сыну! Он всё, что у меня есть!– Им нельзя позволить достичь Земли, - тихо проговорил Андо, - они просто уничтожат корабль. У них не будет другого выхода, и они уничтожат.– Андо, замолчи. Никто никого не уничтожит. ?Белая звезда? вылетает на перехват и…– И что сделает? Вы сами слышали… Простите, но там - технология Теней, если это действительно так… Господин президент, я прошу вас включить меня в эту команду!– Андо, извини, но - зачем? Что тебе там делать?Парень лихорадочно переплетал разлохмаченные волосы.– Спасти 15 человек, в том числе этого мальчика, конечно. Вы ведь слышали, это в его голове! Что рейнджеры могут сделать с этим? Вы знаете мою силу, господин президент. Именно ту силу, которой подобные… порождения тьмы боятся больше всего. Я смогу заблокировать эту связь, смогу заставить это освободить корабль. И кроме того… этот мальчик, Алан Сандерсон - брат моей жены, Офелии. Он и моя семья. Я могу его спасти, и я должен это сделать. Господин президент, у нас мало времени. Если вы запретите мне лететь - я, разумеется, останусь, но как бы вам не пожалеть об этом решении.Шеридан опустошённо потёр лицо. Нет, такое не должно происходить, просто не должно. Сколько ещё раз закрывать эту теняцко-дракхианскую страницу - в последний, думали, раз? С этим необходимо разобраться… немедленно! Пока не поползли слухи, пока не поднялась паника, пока не… Телепаты и рейс в новый мир, теняцкое устройство и что оно может натворить на Земле, мир опять в полушаге от… неведомо, какой беды.– Запрещать тебе, Андо, я не буду. Если ты уверен, что знаешь, что делаешь - делай.– Когда старт? Есть у меня время, по крайней мере, сообщить моей жене?– Думаю, есть. Я сообщу на ?Белую звезду-44?, чтобы они ждали тебя.Андо порывисто обнял Шеридана, ткнувшись губами ему в висок, схватил рюкзак и вылетел за дверь.Интерьер нарнского корабля явно и ощутимо подавлял всех. Кэролин прикрыла глаза, всё это билось у неё в голове, резонируя, как голоса от гладких стен. Обрывки разговоров, переплетения судеб…– А вас зачем на Минбар понесло, Марк? Вы не телепат, и никого вроде не провожаете.– Да жена у меня, умница… Учёный до мозга костей… На восьмом месяце беременности подалась на эту конференцию, а то без неё она никак! Мне утром позвонили, что она в больнице… Я только зубную щётку схватил – и на вокзал… Вот сижу тут, а у меня, может быть, кто-нибудь родился уже… Я на вокзале что только по потолку не бегал, как оно там. Врачи у рогатых, может быть, и хорошие, да что бы они в человеческих младенцах понимали…

– Ну, минимум один человеческий младенец у них же там родился. Оно конечно, не совсем человеческий, а всё же…– …Так уж простите, что я вот так ломанулся, когда уже… уже почти всё… Знаю, что свинья. Но понимаете, жена и ребёнок. Тут голова отключается. Простите.Члены экипажа, сидевшие поодаль, молчали, опустив головы, и не говорили ничего. Это заставляло Кэролин ёжиться - ну, что можно сказать людям, которые не могут никак нарушить это молчание, не ищут ни объяснений, ни оправданий? Понятно, что у них тоже есть семьи, дети… Что вообще любой нормальный человек при виде этого испытает только одно чувство - бежать, бежать, сломя голову… Что делать? Просто делать вид, что их здесь нет? Сказать, что никто не ставит им в вину всех тех, кто там остался, в том числе бедную девочку? Раненый перестал стонать - обезболивающее подействовало, на сломанную ногу наложили шину, и теперь он усиленно храбрился…– Столько копили, с моей-то зарплатой, да ещё Ники учёбу заканчивала… так боялись не успеть… Что теперь делать? Как мы полетим туда без Десмонда?

– В последний момент лететь-то решили. Что за дурость, в самом деле - лететь неведомо куда, телепатский рай какой-то нашли, а муж-то нормал… Какая ни есть, но работа ж у меня, и девочки в колледже хорошем, и бросить вот это всё? А неделю назад Кайл вещи собрал и к любовнице ушёл. Ну что теперь? Дура не дура, продала квартиру, взяла девчонок, пошло оно всё к чёрту…– Мало я на наркоте этой просидела, мало мне потом Бюро мозги компасировало? Ни мужа, ни детей, ни работы нормальной, хоть сдохну спокойно, без всего этого…Подошла миссис Ханниривер с термосом. Как оказалось, одна женщина в суматохе схватила её вторую, продуктовую сумку, обнаружила это сейчас, когда полезла искать что-то для детей. Что сказать, вещь не эксклюзивная, странно скорее, что всего две в салоне было таких…– Невероятно, но он ещё горячий… Хотите? Вот зачем, скажите, брала?Что, мне в транспортнике в горячем чае бы отказали? Всё потому, что вечно набираю всего и побольше, всякой ерунды… А вот, пригодилось.Кэролин благодарно кивнула, подержала термос в руках – хотя корпус не пропускал ни капли тепла изнутри, потом глотнула.– Так странно… Смотрю вот на это всё… Люди, ещё вчера чужие друг другу…– Да, я тоже обратила внимание. Совместно пережитое сближает… Можно б было предположить, что все мы станем одной большой семьёй, будем перезваниваться, справлять друг у друга Рождество, и может быть, кто-то найдёт здесь своё счастье, и будет когда-нибудь рассказывать детям, при каких удивительных обстоятельствах познакомились их родители. Но это всё вряд ли… Добрая половина из нас с Минбара отправится в новый путь, и мы больше не увидимся. Мы с вами тоже…Кэролин мотнула головой.– Я не полечу никуда без сына. Он всё, что у меня осталось. Я не успокоюсь, пока не добьюсь, чтоб мне вернули Ала.– Как и я, Кэролин. Господи, это какой-то кошмарный сон… Я не верю, что это происходит на самом деле…Термос перекочевал обратно в руки хозяйки, та глотнула тоже – и передала соседней компании, для детей, которым до этого раздала питательные батончики.

– Я вам завидую, миссис Ханниривер. У меня кошмаром была большая часть жизни. И вот сейчас… Я смотрю на этих людей и понимаю, что не могу подойти к ним. Боюсь… боюсь узнать – поймут ли они, кто я… Это раньше я думала, что одиночество – это всегда временно, и некому помочь – это значит, что нужные люди просто пока не знают о твоей беде. А потом, когда одни обрывали разговор и отворачивались, а другие, напротив, становились любезными-любезными и выражали готовность проявить живейшее участие… Я не знала, что ранило меня больше. Я поняла тогда, что в мире у меня больше не будет близких людей. Никогда, никого. Кроме сына.– О чём вы, Кэролин, я не понимаю…– Об отце Ала. О том, что действительно отделило меня от мира, сделало меня действительно… ?меченой?.– Простите мой вопрос, а… что не так было с мистером Сандерсоном? Просто я никогда не слышала такого имени, я, конечно, не считаю себя экспертом по телепатскому делу… Вы с ним, наверное, познакомились в Корпусе?Кэролин горько усмехнулась.– В Корпусе, где ж ещё…– Не может быть никаких разговоров, я лечу с тобой!– Офелия, прекрати, это безумие!– Всё вот это - безумие! Но я ведь сказала - все глупости отныне мы делаем вместе!– Офелия, это не шутки. Всё это очень серьёзно. Я не могу подвергать тебя такой опасности.– Значит, подвергать опасности себя ты можешь, и я должна принять это спокойно?– Да! Мне никакой опасности нет, мне по силам с этим справиться! Я способен освободить этих людей и твоего брата от этой злой власти, и я не знаю, кто ещё в той же мере на это способен…– Да, если уж мы завели об этом речь, это ведь МОЙ брат! Я должна сидеть тут спокойно, пока мой муж и мой брат неведомо где борются с неведомо чем? Ты, бесспорно, просто беспредельно силён, Андо, но иногда и тебе может понадобиться помощь! Мне, конечно, и в прыжке не приблизиться к твоему космическому уровню, у меня всего-то какие-то паршивые П12...– Вот именно! Жди, я думаю, ты не успеешь соскучиться и сойти с ума от волнения, как мы с твоим братом уже будем здесь. Фриди Алион позаботится о тебе. Можешь пока рассказать ему о тех приёмах, которым меня научила, думаю, он будет счастлив узнать, что меня можно чему-то научить. Прости, Офелия, но господин Шеридан разрешил присоединиться к спасательной экспедиции мне, а не тебе. ?Белая звезда-44? ждёт только меня, не задерживай наш отлёт, от него зависят жизни.– Андо! Андо, мы ещё не договорили! Чёрта с два ты от меня так легко отвяжешься!– А я два месяца назад из тюрьмы вышел, неделю назад мать схоронил. Пока я по околоткам галактики мотался да по тюрьмам, она архивы пересматривала, брата моего старшего искала. Писала, звонила… Оно конечно, найди поди – трёхлеткой забрали… Вроде, нашла среди беглых, может, он… Хочу хоть посмотреть на этих отправляющихся – мало ли, может, встречу его там… А вы, Метью?– А я сестру провожал. Видели красотку в зелёном, с вот такой гривищей? Надеется там парня любимого встретить. Он когда-то сбежал из Корпуса, а она вот не решилась, потом жалела… Ну, надеюсь, воссоединятся… Мне-то на их свадьбе в любом случае было не гулять…Виргиния вздрогнула, услышав тихий стон - Алана. Заметил ли кто-то ещё? Кажется, те, кто ближе всего, слишком поглощены беседой. Прервать её, или сперва разведать обстановку самой? Определённо, второе. Если эта штука воспримет приближение как угрозу – лучше, чтоб жертв собственной неуместной отваги было поменьше.– Виргиния… Виргиния, что произошло? Где мы сейчас?Она осторожно, косясь на подрагивающие чёрные жгуты, подползла ближе. Чёрт знает, чего можно ожидать… Но вдруг это шанс?– Понятия не имею. Вроде, пока ещё где-то в гиперпространстве. Если тебя это успокоит, успели спастись почти все, я тут разбавляю суровую мужскую компанию, но не беспокойся, ко мне никто не домогается. Как-то, видимо, не настрой…Алан болезненно сдвинул брови.– Мама… мама спаслась?– Ты меня слушал внимательно, киса? Я ж говорю, я единственный объект внимания кавалеров, если б кавалерам, разумеется, было хоть в малейшей степени до того. И твоя, и моя мамы, полагаю, сейчас на всех парах летят к Минбару. На нарнском грузовом транспортнике, но тут уж выбирать не приходится. Алан, я не знаю, что я могу сделать с этой информацией, но - что этой дряни нужно на Земле? Чего нам ждать?– Хорошо… как хорошо… Эта штука… никого не убила??Штука? по-прежнему в его руках, и кажется, что держит он её совсем не крепко, расслабленно. Каков шанс, что получится быстро выхватить её и… А вот именно – что ?и??– Насмерть вроде нет, пара раненых была, но их также эвакуировали.– Сколько я был без сознания?– Я не засекала, конечно, но думаю, часа 3-4.– Значит, время ещё есть…Виргиния снова скосила взгляд на ?мячик?. Кто-то из телепатов, и кажется, это Сид, самый ?слабый?, сказал, что смотреть на эту штуку прямо – невозможно, сразу хочется отвести взгляд. Словно она тоже смотрит на тебя в ответ, очень таким… гастрономическим взглядом. И что-то подобное же, в несколько менее цензурных выражениях, сказал и нормал Моралес.– Алан, что-то надо делать! Ты сказал, что это тёмная сторона тебя… Что это значит? Откуда она в тебе? Как её убрать?– Наверное, это невозможно. Я родился с этим.Кажется, что поверхность как-то неуловимо меняется, будто рябь какая-то пробегает. Но стоит посмотреть прямо – и… Нет, определённо, не хочется на неё смотреть.– Чёрта с два, когда мы познакомились в космопорту, ты не изъявлял намеренье хватать непонятные артефакты и захватывать корабли!– Но внутри меня это всё равно было. Ты ведь чувствовала это краем сознания, я видел. Ты ёжилась, сама не понимая, от чего…Ёжилась? Ну, если это не игра его крайне закомплексованного разума… То просто дура она, дура. Думала, что его нервозность и зажатость – обычные черты мальчика-ботаника, чрезмерно опекаемого мамочкой. Быть может, если б она поняла… Да к чёрту, что бы она сделала? Сказала бы ?чувак, не моё, конечно, дело, но может, оставим эту твою тёмную сторону на Земле, на неё билет не покупался??– И сейчас, сейчас ведь она спит?– Она не устаёт, это я иногда устаю подавлять её. Это можно выключить… на какое-то время… Мои таблетки, ты можешь попытаться найти их в нашем багаже…– Твою мать, а. Ты не принял их перед полётом? И ты не держал такой важный для тебя препарат где-нибудь в нагрудном кармане?– Держал… и выронил. Теперь они там, - он слабо кивнул в сторону двери, рядом с которой валялся измочаленный узел. Виргиния покачала головой. Под горячую руку Андреса попало многое - не только книги и планшеты, всевозможные коробочки с леденцами, едой, баночки с напитками… Кто ж мог подумать в тот момент… Выковыривать из этой помойки лекарство нечего и думать. - В наших сумках есть ещё. Просто найди их. Сандерсон… Я продержусь… столько, сколько смогу. Дам тебе пробраться. Только быстрей, прошу…В жизни, вспоминала Виргиния фразу из какой-то книжки, всегда должно быть место подвигу. Ага, только никто не научил, как держаться подальше от этих мест… Шепча выражения, от которых её мать изобразила бы обморок, она медленно, с колотящимся сердцем проползала между чёрными жгутами. Мало ли, что будет, коснись она одного из них. Вдруг эта дрянь всколыхнётся, и в следующий раз Алан возьмёт верх ещё очень нескоро?Получилось. Багажное отделение. Застывший тёмный ручеёк пересекает путь. Виргиния не хотела бросать взгляд в сторону служебной двери, видит бог, не хотела. Но всё же бросила… У двери лежала человеческая голова с одним плечом и рукой и смотрела вытаращенными мёртвыми глазами в потолок. Остальное, видимо, осталось по ту сторону двери, теперь заблокированной намертво. Беднягу просто перерубило дверью, взбесившейся так же, как та. Тому мужику, чуть не оставившему ногу по эту сторону кошмара, действительно ещё повезло…Так, не время об этом думать, совсем не время. Какая же удача, что эти двери открываются вручную…Она растерянно металась по багажному отделению, чувствуя, что сейчас не сдержится и завоет от отчаянья и досады. Ни на одном чемодане не было бирок. Они все, сорванные, лежали в центре помещения, как кучка оборванных лепестков. Кто, когда успел это сделать, а главное - зачем?– Я росла на ферме в Монтане, отец купил её вскоре после моего рождения. Не то чтоб он был прирождённым фермером, он вообще был городским в третьем поколении, но ему всегда хотелось быть ближе к природе, хотя в руках у него, откровенно, не всё ладилось, хозяйство было весьма средним… Мы держали коз, кур… А ещё был яблоневый сад, мама научила меня готовить яблочные пироги и другую выпечку… До шести лет в моей жизни не было вообще ни одного горя. Солнце, ветер, простор… Соседские ребятишки, с которыми мы бегали купаться на речку, лазили по деревьям, дразнили коз… Когда мне было шесть, мама поехала в гости к родственникам в Нью-Йорк, они гуляли по новому торговому центру и там произошёл терракт… Из всей семьи спаслась только мама, врачи вытащили её практически с того света, но до конца дней она осталась прикована к инвалидной коляске. Она умерла, когда мне было шестнадцать. Может, от этого потрясения, может, из-за полового созревания у меня проснулись телепатические способности. Когда за мной пришли пси-копы, отец встретил их с ружьём. Они убили его… Им, конечно, ничего после этого не было, сопротивление, закон на их стороне… Понятно, на какое сотрудничество после этого можно было рассчитывать? Нет ничего страшнее человека, которому нечего терять… Я прокусила одному из них палец до кости. Меня долго держали на успокоительных, в изоляторе… Всё было плохо, очень плохо… я мечтала умереть, но унести с собой на тот свет хотя бы кого-то из этих ублюдков. Потом пришёл Альфред… Я так понимаю, это была их такая тактика доброго и злого пси-копа.Он всегда верил в силу своего обаяния. Он не давил на меня, ни к чему не принуждал, не обвинял, не говорил ни одного грубого слова, сразу уходил, когда я велела ему убираться… И… Невозможно быть разъярённой, охваченной ненавистью непрерывно, невозможно не испытывать угрызений совести от того, что срываешься на том, кто не участвовал в этом, не убивал моего отца, не колол мне транквилизаторы, хоть я и понимала, что он часть этой же системы. Но он сам говорил, что ему не представить, что я пережила, ведь он вырос в Корпусе, у него никогда не было близких-нормалов, он как бы извинялся за то, что ему повезло в сравнении со мной, что он не в силах исправить произошедшее, он распорядился перевести меня в камеру получше, приносил мне фрукты, книги… Я даже понимала, понимала, что это могло быть спланировано, но всё же, когда он при мне отчитывал охранников, которые грубо со мной обращались – могло ли это не трогать меня? Когда тебе 16, и у тебя больше нет семьи, дома, свободы, прав, будущего – так дорого становится то, что кто-то просто не орёт на тебя… Никакие их пропагандистские агитки не могли подействовать, когда я видела, как умирал мой отец, а их руки оторвали меня от его тела. Когда я слышала рассказы соседей по лагерю… Иногда я думала – они ведь умеют многое, очень многое… Почему они просто не сотрут мне память, не внушат, что никакого отца у меня никогда не было, или он не умирал, а сам отказался от меня? Не думаю, что им было такое не по силам. Но видимо, им важно было именно убедить, сломать… Мне кажется, это опьяняло их больше, чем просто власть над нашими жизнями – этот вот момент, когда человек ломается, соглашается на сотрудничество. Когда что-то в нём поворачивается, и небо становится внизу, а земля вверху… Этот поворот означает избавление от боли, обретение счастья. И я до сих пор не знаю, почему со мной этого так и не произошло. Это было какое-то ожесточение самоубийцы – снова и снова выбирать это. Браслет ?меченой?, четыре стены и потолок – день за днём… Но я уже любила его. Когда я была беспечной девчонкой с фермы, кормившей по утрам кур и готовившей отцу завтрак, я б такого человека, наверное, никогда не полюбила. Но там многое меняется… Он был старше меня, в отцы мне годился, он был профессионалом высшего ранга – никто, включая его самого, не говорил об этом, но по отношению других там это чувствовалось. Он был высоко образован, умён. И всё же иногда в нём чувствовалась… такая хрупкость… Когда я снова и снова яростно повторяла, что я свой выбор сделала, и этот выбор – наркотик, и пусть он отправляется за первым уколом немедленно – он умолял меня не говорить таких слов, он говорил, что не позволит мне, и это ?не позволит? не было волеизъявлением тюремщика, в его глазах, в его голосе звучала такая боль, словно это было б его личной потерей, после которой зияющую дыру в его сердце уже ничто не закроет… Он выглядел по-настоящему беззащитно тогда, словно это от моего слова зависела его судьба, а не наоборот. Оставаясь одна, я убеждала себя, что это только игра, что он нащупывал мои слабые места, искал ко мне подход, и понял, что недостаточно будет одного сочувствия его ко мне, нужно и сочувствие моё ему. Но я уже поддалась его обаянию, я поверила ему. Бодрствуя, я понимала, что мне не на что надеяться, всё было слишком лишено надежды с самого начала. А засыпая, мечтала о том, чтоб мы с ним убежали… не знаю, куда. Наверное, за грань реальности, потому что в реальном мире, я уже знала от него, нет такого места, куда можно б было убежать от беспощадной правды, воплощённой в Корпусе. Но зная, что свобода невозможна, разве ты перестанешь мечтать о ней… Я не ждала, что он поможет мне, я думала, что я помогу ему. Что в глубине души он не хочет этим быть. Я ненавидела то, чем ему приходится быть, и убеждала себя, что это то же, что чёрный костюм и перчатки… Я уже знала, как легко их снять. Это ведь была моя глупость, я до сих пор думаю, целиком моя. Многие ?меченые?… подвергались насилию… Но это не мой случай. Я не ждала, что он поможет мне, я думала, что я помогу ему. Что в глубине души он не хочет этим быть. Я ненавидела то, чем ему приходится быть, и убеждала себя, что это то же, что чёрный костюм и перчатки… Я уже знала, как легко их снять. Это ведь была моя глупость, я до сих пор думаю, целиком моя. Многие ?меченые?… подвергались насилию… Но это не мой случай. Я подумала - почему б мне не соблазнить его? И сделала это. Не из надежды на освобождение или некое облегчение своей участи, нет. Просто потому, что… Что ещё делать в тюрьме, где единственной твоей радостью становится болтать с пси-копом? И потому что я была уверена - он так предан работе потому, что глубоко одинок как человек. Что если он соблазняет меня возможностью чего-то хорошего, что может дать мне Корпус, то и я так могу. Я до сих пор не знаю, права ли была. Он просто приходил, приносил компьютер, мы смотрели какой-нибудь фильм, я ела сливы… Мы спорили до хрипоты, и он обрывал спор первым, осознав, что опять меня не переубедил, а я всё не унималась… Иногда я думала – может быть, если б я тогда согласилась, всё б сложилось иначе, может быть, я получила б возможности, с которыми уже могла бы сражаться, смогла б отомстить тем, и вырвать у них Альфреда… Но я не могла лгать ни минуты. Мне хватало того груза, что мне приходилось жить с пониманием – никто никогда не поймёт меня в этой любви… я ведь слишком хорошо знала, что он такое… Но я жила и верила – каким бы ни знали его они, я знала его настоящим.Миссис Ханниривер помолчала, рассказ произвёл на неё сильное впечатление.– Знаете, а я ведь была с ним знакома. Ну, как – знакома… Он приходил в дом моего отца, тогда ещё он был мэром… не знаю, какие у них были дела, я никогда не интересовалась, а они запирались для разговоров в отцовском кабинете. Но пару раз он обедал с нами… Честно вам признаюсь, мне он не нравился совершенно. Это его обаяние, действовавшее на мою мать, совершенно не действовало на меня, я считала это слащавостью, фальшью… Я с наслаждением ему дерзила, чем, конечно, очень раздражала отца… Нет, я ничего не знала о его деяниях, толком и Пси-Корпусе вообще. Меня просто бесили эти его хвалёные безукоризненные манеры. Я была, пожалуй, трудным подростком… Знаете, не удивительно в семье политика, все друзья семьи тоже какие-нибудь шишки, не политики так финансовые воротилы, все эти высокие гости, у которых запонка на рубашке стоит как билет до Европы, коллекционные ?Роллексы?, личные самолёты, подлинники Рембрандта в гостиной… Я чудила – сбегала с друзьями в поход в горы ?дикарями? - спали в палатках, грели консервы, собирали грибы, как же это было чудесно! Красила волосы в радикальные цвета, сделала татуировку на животе – отец три дня держал меня взаперти, прежде чем я согласилась её свести… Один раз мы с подругами здорово напились и выложили в сеть от имени жены одного друга отца объявление с приглашением к фривольным знакомствам… Ну, по нашему мнению ей это действительно требовалось, а что сама стесняется – так мы готовы помочь…

Лицо миссис Ханниривер заметно посветлело, видно было, что уносясь памятью в беззаботные, шальные времена, она черпала там силы. Сейчас она, конечно, безукоризненная леди, вдова уважаемого человека и мать троих детей, но в ней ещё жива та девчонка, что хохотала в ответ на призывы взрослых взяться за ум и думать о своём будущем.– А потом вот отчудила по-крупному. Знаете, больше всего мне стыдно перед дочерью за то, что так и не нашла её отца. Не узнала даже его имени… Когда рассекретили архивы Пси-Корпуса, люди принялись подавать запросы, столько семей воссоединилось… А я боялась. Ну как – я, жена министра, и вдруг признаюсь, что моя дочь незаконнорожденная, что я её отца видела три раза в жизни? Это вообще странно, я иногда думаю, что это какое-то моё наказание… Бестер, конечно, представил его, когда пришёл с ним первый раз, но тогда я пришла уже к середине их с отцом беседы, пробежала мимо, бросила только на него взгляд, отметила, что хорошенький… Бестер как-то раз с другим каким-то интерном приходил, но тот на морду уж очень гнусен был, а этот – надо же, милашка…Убежала в свою комнату, сославшись на домашние задания. Они не были мне интересны. Во второй их визит – это было воскресенье, я спала до полудня, потому что перед этим полночи оттягивалась… Спустилась – он сидел в гостиной, отец с Бестером заперлись в кабинете, а его вот оставили снаружи. Сидел на диванчике, так, словно на мине сидит – прямой, напряжённый, весь такой – отличник в приёмной комиссии!.. Я начала над ним насмехаться, что, мол, нос не дорос до взрослых тайн? Матери тоже не было дома, а то бы она мне выписала, за то, что спустилась в топике и шортах по самое… А я его спрашивала, не жарко ли ему в костюме, не принести ли ему мороженое, или, может быть, проводить к бассейну, если, конечно, не стесняется тело своё худосочное показывать… Не надоело ли ему таскаться за Бестером хвостиком, и не боится ли тот его вот так оставлять – вдруг кто сопрёт… Хорошо их там муштруют, в общем, раз он сумел пережить моё общество… Ну, потом Бестер вышел, церемонно попрощался с отцом, подхватил этого птенца и покинул наш гостеприимный кров. А я потом обнаружила, что всё думаю и думаю об этом пареньке. Вроде как, хорошо б им как следует заняться, он поинтереснее мистера Бестера… Думала, придёт с ним в следующий раз – и если опять оставит за дверью, я ему предложу что-нибудь вроде смыться вместе, закатиться с девчонками в ночной клуб, или просто напиться и искупаться в канале, нас один раз уже за это забирала полиция… То-то рожи будут у отца и Бестера! Но получилось совсем не так… Ну, сперва мы сидели, болтали… Ну, как болтали – я забрасывала его вопросами и подколками, а он, бедняга, отбивался как мог. И ведь просто послать меня, если не хочет разговаривать, тоже не мог! Я так понимаю, с общением у них там совсем тухло было, выпускники закрытых религиозных школ и то в мире потом жизнеспособнее. А потом… Знаете, у нас тогда на электростанции модернизация какая-то проходила, что ли… В общем, перебои с электричеством случались, с этим все смирились, отец сказал, что это надо перетерпеть, как стихию… В общем, погас свет. Тогда я притянула его к себе и поцеловала. И пока он не опомнился и не сбежал, потащила в свою комнату. В этот раз стихия была определённо на моей стороне… Когда свет включили и Бестер пошёл искать своего питомца, нашёл нас мирно разглядывающими фотографии. Не знаю, просёк он так что-нибудь или нет… И больше я его не видела, да. Когда через месяц я спросила отца, чего это мистер Бестер к нам не приходит, он ответил, что мистер Бестер отправился в долгосрочную поездку. Фигурой он был важной, это я уже знала, он говорил, что в земном секторе мало где не бывал, и даже кое-где за его пределами… Ну, потом много ещё всяких событий было, в общем, мистера Бестера я больше не видела, того интерна и подавно. Когда я поняла, что беременна… В общем, я поняла, что детство закончилось, но приняла это удивительно спокойно. Просто по-быстрому приняла предложение Боба Ханниривера, к большому удивлению отца… Он тогда ещё был о нём положительного мнения, это потом сказал, что я, видимо, нашла родственную душу… Бедняга Боб, всё-таки до чего простой он был человек!Он так радовался рождению Джин, так хвастался ею всем друзьям… Анализы определили маркеры телепатии в её крови сразу, он ещё так удивлялся, и вместе со мной тревожился, неужели у нас могут отобрать нашу чудесную девочку… Но способности у неё проявились только в двенадцать лет, а к тому времени Пси-Корпуса уже не было.– Алан? Алан, ты слышишь? Прости, я… не смогла их найти. Я могу сходить ещё раз и… поискать получше.?Переворошить все эти паскудные чемоданы до единого, если точнее. Нахрена люди тащат с собой такую кучу всякого барахла? Хорошо, хоть наши я отличить вроде способна, но кажется, моя мать не единственная такая барахольщица…?– Ничего… Всё равно не факт, что они помогли бы. Всё-таки, до сих пор я как-то… не имел дела с вещами вроде этой… Главное, что ты смогла вернуться. В другой раз можешь не суметь, я… недолго ещё смогу держать контроль. Но хотя бы, я снизил скорость, насколько смог, хоть как-то оттянуть… прибытие…Она оглянулась. Кажется, её отсутствие заметили, и кажется, даже сварливый Шеннон смотрит на её возвращение с облегчением.– Алан, если эта хрень держит с тобой ментальную связь, то может быть, мы, тоже ментально, сможем эту связь разрушить? Ну, должен быть способ?– Наверняка, но… не надо, не рискуйте. Вам не хватит сил.– Ну, скромно напоминаю, что у меня П9. Ещё у двоих даже по десятке…Алан вымученно улыбнулся.– Насколько я понял… Здесь не представлен цвет телепатской расы… Вы трое - самое сильное, что здесь есть. И я, со своим бесполезным 12... У прочих - около 5, кто вообще не нормал… А кто из тех, у кого выше… обучен такому уровню взаимодействия? Эта дрянь сожжёт вам мозги и не поперхнётся.– Что-то я не поняла - ты мне предлагаешь сидеть и молиться?– Нет, бежать! Я… я не могу… прочь!Команды, в общем-то, Виргинии были и не нужны – её словно отбросило от Алана, назад, к креслам. Сеть чёрных проводов пришла в движение, сеть бесновалась, понимая, что недолгое время потери контроля стоило ей существенного замедления скорости корабля. Ох чёрт, лучше б Алан не гонял её за проклятыми лекарствами, а послал кого-то в рубку, чтобы… плевать, что. Развернуть корабль и направить его к чёртовой матери к границам исследованного космоса, навсегда стереть из памяти компьютера координаты Земли, вообще взорвать корабль… Да, жить хочется, очень хочется. А вот знать, что будет, если эта хренотень воссоединится с семьёй - совсем не хочется.Да, система была в ярости, и это, кажется, почувствовали все, даже в какой-то мере нормалы.– Что происходит?– Похоже, что…– Нет, это не он, это что-то другое. Что-то воздействует на эту дрянь…– Боюсь ошибиться, но кажется, к нам стыкуется корабль.Больше никто не успел выдвинуть никаких предположений. Чёрные змеи заплясали исступлённый танец, они бились в агонии, вырывались из стен, продирая обшивку, слепо хлестали вокруг, круша кресла, как картон. И за этим адским грохотом, однако же, были слышны шаги там, за дверями. Топот бегущих ног, всё ближе… Люди прикрыли головы, но из-под закрывающих голову рук Виргиния успела увидеть, как открывается дверь, через которую она прощалась с матерью, и стремительными шагами в разгромленный салон входит высокая фигура с длинными рыжими волосами.Офелия осторожно, внимательно оглядываясь, пробиралась по сотрясаемому крупной дрожью кораблю. Картина, какие навсегда остаются в памяти, наверное. Рваные раны в металле и пластике, вмятины, искорёженные агонизирующим злом механизмы… Кровавый след пересекает пол - здесь несли раненого… Детские леденцы сверкают в тусклом свете рассыпанным бисером… Чей-то ботинок, чья-то перчатка, обломки зонтика… След этой паники ещё дрожал между стен, но уже стирался другой паникой - тёмной силы, крепко схваченной за горло ментальными тисками Андо. Андо, Андо… Ты, конечно, и сильный, и смелый, но размечтался ты оставить её на Минбаре, ждать, как хрестоматийная жена, мужа с войны. Нарнку бы смог оставить? Пробраться в трюмы ?Белой звезды? было не так уж сложно. И ещё посмотрим, кто был прав…Вы ведь даже не знаете точно, сколько людей здесь осталось. Вы не успели получить списки пассажиров и экипажа до старта, сличить их со списком спасшихся на нарнском транспортнике. Не до того было… Хватит ли у рейнджеров времени осмотреть весь корабль, убедиться, что нигде не остался запертый в своей каморке ремонтник?Офелия прислушалась. Темнота, сгустившаяся в дальнем конце служебного коридора, явственно дышит, стонет. Тихим ментальным стоном, который для телепата громче крика. Кто-то там есть, определённо, кто-то живой. Офелия со всех ног бросилась туда.Это там, за дверью. Какое-то подсобное помещение, нет, стенная ниша с какими-то механизмами, в панике, сослепу, это можно, наверное, принять за дверь… Женщина. На светлых волосах виднеется кровь, видимо, ударилась головой при очередной конвульсии корабля. Хорошо, что здесь её не ударило током или не травмировало каким-нибудь механизмом…– Как вы? Можете подняться?– Капсула… её заклинило…– Это уже не важно, вставайте, прибыл спасательный корабль. Вы можете идти?Поддерживая пострадавшую - мелкую, хрупкую, как и она сама - Офелия довела её до шлюза, где передала на руки выбежавшему рейнджеру.– Эй, а вы-то куда?Принял её, видимо, тоже за пассажирку?– Я сейчас, подождите, я скоро.Ну вот, на что-то и сгодилась слабая женщина…Да, там, в рубке. Кто-то там есть. Если до недавнего времени двери были запечатаны… значит, видимо, это кто-то из команды, кто оказался там пленником. Возможно, он ранен… Она переступила порог и несколько удивилась, увидев мужскую фигуру, склонившуюся над пультом. Он не в форме, значит, это не пилот, не член экипажа…Он обернулся, в его глазах тоже мелькнуло удивление.– Вы не ранены? Тогда быстрее, поторопитесь! Вас эвакуируют на ?Белой звезде?…– ?Белая звезда?, здесь? Нет, невозможно, эта штука нас не выпустит… Хотя, ведь вы же как-то попали сюда…– Теперь выпустит, - улыбнулась Офелия, - теперь она всех выпустит, даже моего брата.– Брата?– Мальчик, который разбудил артефакт - мой сводный брат, Алан Сандерсон. Не думала, конечно, что мы встретимся вновь при таких обстоятельствах… Но теперь, полагаю, больше ничто не встанет на пути ни одного телепата к его счастью.– Минутку, мисс Сандерсон, дайте мне минутку.– Вообще-то, Александер. Миссис Александер, - боже, неужели она впервые встретила телепата, который, услышав имена её и брата, не делает глубокомысленно-понимающую физиономию? - что вы делаете? - она кивнула на пульт.– Пытаюсь помочь, чем могу. Приходится разблокировать все двери вручную. Не хотелось бы, чтоб кого-то из спасателей перерубило, как того бедолагу возле грузового отсека… Или чтобы где-нибудь в каком-то закоулке остался несчастный парень, криков которого просто никто не услышит. Можете немного мне помочь, тогда дело пойдёт быстрее.– Ладно… что я должна делать?Тёмные рейнджерские мантии хлопали, как крылья, гвалт множества голосов и беснования чёрных змей, то застывающих, словно остановленный кадр, то снова принимающихся взрезать плоть корабля, сливался и дробился, раскатывался эхом, падал на головы, как осколки потолочного пластика.– Быстрее, быстрее, все на ?Белую звезду?!– В чём дело? Корабль гибнет?– Никто никуда не гибнет, но эвакуировать вас приказано на ?Белой звезде?, и точка! Поторопитесь! Чем скорее вы все отсюда уберётесь, тем легче, между прочим, парню делать свою работу!Андрес остановился и присвистнул, созерцая необыкновенное зрелище. Андо, шаг за шагом, приближался к Алану, пока они не застыли в метре друг от друга, не разрывая зрительного контакта, глаза в глаза.– Даже мне не по себе, - пробормотал Моралес, - а ты это, поди, ещё и чувствуешь…Андрес кивнул. Чувствовать такое, правда, для здоровья не безопасно, лучше б закрываться от таких картин. Волна чёрного огня со стороны Алана, волна белого огня со стороны Андо. Они сшиблись, сплелись, как два сражающихся сказочных дракона, сливаясь всё теснее, так что скоро, кажется, начнёт сражаться молекула с молекулой… Что-то взорвалось над головой, осыпая заложников корабля новым дождём обшивки.– Поспешите! Здесь все? Кто-то ещё может быть в хвостовой части?– Один мёртв, - крикнула Виргиния, пытаясь быть громче грохота лопающегося пластика, - но возможно, там, за дверью, есть ещё кто-то живой… В той части оставались двое, мы слышали их крики… Какое-то время, когда всё это происходило…– Кто-нибудь проверил туалет?– В багажном точно никого нет?– Разгерметизация! Давление падает!– Твою мать, этого только не хватало… Быстрее! Андо, ты успеешь? Андо, если не…– Багаж, значит, забирать не будете?– К дьяволу багаж!Андо сделал ещё шаг. Они смотрелись даже сюрреалистично, если не абсурдно, такие недвижные, спокойные среди окружающего хаоса. Вокруг бесновались провода, искрил потолок, пол, стены, грохотала внешняя обшивка корабля, разрушались пластиковые перегородки. Между двумя спокойно стоящими фигурами не было и метра. Андо протянул руку навстречу этому мальчику.– Алан, я знаю, ты меня слышишь. Отзовись, дай мне руку, дай мне помочь тебе. Позволь помочь тебе. Алан, слушай мой голос, бросай это, ты сможешь это бросить, я знаю.Когда руки ребёнка дрогнули, Андо не стал ждать, ни секунды. Сконцентрировав энергию мощным импульсом, он направил её на то единственное, что так яростно сопротивлялось его свету. Вспышка света на секунду ослепила всех, а потом всё заполнилось чернотой взрыва, и Александер почувствовал, как кричит, как ненавидит его это устройство, живое устройство. Перед глазами телепата всё потемнело.В тот миг, когда Офелия склонилась над картой-схемой, высветившейся на пульте, пульт вспыхнул хаотической иллюминацией всех кнопок, разноцветная белиберда заметалась по экранам, и в это же время что-то вспыхнуло в её голове, какая-то догадка, что-то во всём этом было сильно не так, и как жаль, что она не поняла этого в тот же миг, но со слишком уверенной, организованной и злой силой она столкнулась… Но было поздно. Стоящий за её спиной мужчина что-то прилепил ей на затылок. Что-то металлическое, но живое… В тот самый миг, когда Алан выпустил артефакт, и он взорвался под ментальным лучом Андо, заволакивая салон чёрным дымом, режущим глаза, полоснув напоследок сознание яростным криком ненависти… И огненный луч, срикошетив, ударил в голову Офелии, на которой блестела живая плоть того же чёрного механизма, его спусковой крючок…– Вот теперь кораблю точно крышка. Бежим, скорее! Хватай пацана! Блескотт, возьми его… Хауэр, помоги мне с Андо…Мужчина в рубке спокойно затащил тело Офелии в угол, скрывая от глаз тех, кому может ещё придти в голову заглянуть с проверкой сюда, а потом выбежал в затянутый дымом коридор, бросившись к шлюзу ?Белой звезды?.