Часть VIII (1/1)

Никогда ещё Яо не был так рассеян. Как бы он ни старался отвлечься, мысли всё равно возвращались к Риму. Китай и сам не понимал, как тот смог занять все его мысли. Раз за разом, вспоминая их поцелуй, он неизменно краснел, будто всё происходило в ту же секунду.

Это состояние Вана не могло скрыться от глаз всевидящего дракона. Яо еще вечером почувствовал, кормя панду, что скоро его обязательно навестит мудрый друг. Ветер был необычный: то и дело менял направление, из-за чего бубенчики на деревьях названивали мудрёную мелодию. Ван понимал, что это — признак присутствия сильного духа, который хотел с ним связаться. Поэтому он и не удивился, когда, зайдя в императорский зал, увидел перед собой огромного, светящегося золотым, дракона. Тот явно был не в духе: его взгляд рубиновых глаз почти прожигал, а сам он иногда раздражённо подёргивал усами.— Я предупреждал тебя, что ему нельзя доверять! А теперь ты отдал ему своё сердце. Почему, дожив до стольких лет, ты потерял разум? Ты не молод, и такие глупости с твоей стороны просто неприемлемы, — голос дракона громом прокатился по залу.Яо слегка вздрогнул, но посмотрел на него решительно, почти с вызовом.— Что такого я сделал? Я не предал свой народ, я не пошёл под его владычество. Я всё так же независим и силён, ару. Я трезво оцениваю свои действия, — гордо вздёрнул нос Китай.— Этот юнец никогда не изменится. Что бы в его жизни не произошло, он никогда не оставит свой праздный образ жизни.

Взгляд Яо стремительно терял тот оттенок уверенности, затухая, как догорающая свеча. На мгновение Китай поджал губы и невесело улыбнулся.— Я знаю. Я прекрасно понимаю, что он никогда не откажется от своей жизни с бесконечными и бессмысленными битвами, реками вина и продажными женщинами. Но он просто никогда не любил, ару. Кто знает, что бы он делал, если бы всем сердцем смог кого-то полюбить, — неуверенно и задумчиво сказал Ван, почти жалобно глядя на дракона.— А ты, я смотрю, уже влюбился. Но если ты разочаруешься и воспримешь всё слишком близко к сердцу, это может отразиться на твоём здоровье, а значит и на всём народе, — не унимался дракон.Яо упрямо отвёл взгляд в сторону и скрестил на груди руки, почти по-детски надувшись.

— Ты такой зануда, ару! — пробубнил Китай так, чтобы зверь его не услышал. — Тебе не стоит беспокоиться. Ну что может этот дурило-Рим?! Меня обучал величайший из людей, он воспитал во мне непоколебимую стойкость духа. Никакие передряги не сломят меня, ару! — Вану оставалось только постучать по груди для убедительности, но дракона его речи ни капли не убедили.— В тебе нет сдержанности, твои учителя ничему тебя не научили! — фыркнул дух.— Я не хочу быть безэмоциональной куклой! Я живой, ару, и я хочу иметь право распоряжаться хотя бы своими эмоциями! — возмутился Яо.Дракон резко дёрнул хвостом и внезапно приблизился к китайцу вплотную, отчего в комнате поднялось ощутимое дуновение ветра.

— Идиот! — гаркнул дракон и медленно отдалился от лица Яо. Устало фыркнув, он спокойно развернулся к своему каменному изображению на стене и, прежде чем исчезнуть, тихо сказал:— Возможно, оно и к лучшему. Тысячи лет не делают нас мудрее. Мудрее мы становимсятолько после трудностей и общения с подобными себе. Надеюсь, твоё сердце будет достаточной ценой за опыт. ***Ещё никогда Китаю не было так тесно в его комнате. Стены давили не хуже пресса, а воздуха будто не хватало. Усидеть на месте было почти невозможно, душа рвалась на волю, подальше от этого замка. Встревоженный тоской, Яо только изредка выглядывал на улицу, чтобы посмотреть на ясное небо. Ему хотелось быть поближе к этой бесконечности и свободе. Но Ван опускал взгляд к земле — и видел перед собой стены, отделяющие его от внешнего мира. От постоянных дум и одиночества даже стали потихоньку возвращаться головные боли.Всё дело в том, что за Яо начали внимательнее следить. Возникли подозрения, что Ван бывал вне замка, и охрану удвоили, чтобы у него не было возможности выбраться. Лишённый возможности отдыхать за пределами твердыни, Яо прилично раскис. Каждый день он мечтал, чтобы кто-нибудь его навестил. На самом деле, он всем сердцем желал увидеть Рима, хоть никогда в этом бы и не признался.Одним жарким деньком, прогуливаясь по двору в тени стен и деревьев, дабы спрятаться от палящего солнца, Китай услышал оживлённые разговоры у главных ворот. Людей там собралось немало, поэтому разглядеть издалека, что происходит, было невозможно.

Выйдя из своего укрытия, Ван не спеша двинулся к месту шума. В толпе смешались китайские воины, охранявшие замок, и совершенно незнакомые люди. Лишь по одежде Ван понял, что они прибыли из Парфии.В эту секунду всё внутри у Китая задрожало от любопытства и надежды. Он уже очень давно не видел старого друга. Яо ускорил шаг, спеша найти Фраата, но тот сам вышел к нему навстречу, протолкнувшись через толпу. Лицо гостя озарила скромная улыбка, которая смотрелась очень непривычно на постоянно серьёзном лице. Одолеваемый радостным чувством встречи, Китай почти побежал к Парфии, счастливо улыбаясь.— Фраат! — на выдохе крикнул он и порывисто обнял друга.Тот, не ожидая такой реакции, растерялся и не знал, как ответить, но в конце концов неловко приобнял Яо. Сам Ван, взяв себя в руки, быстро отстранился и смущённо опустил глаза. Учтиво поклонившись, соблюдая все правила приличия, он поприветствовал гостя.— Прости за неожиданный визит, — начал разговор Фраат.

— Нет-нет, всё в порядке! Я так рад, ару, — улыбнулся Китай. — Последнее время я только и делал, что мечтал о гостях. Пройдём в дом, я угощу тебя чаем с жасмином. ***Удобно расположившись за небольшим столом, Парфия погрузился в страннуюзадумчивость и пребывал в ней всё то время, что Китай раздавал указания служанкам. Когда на стол поставили поднос с сервизом, он отвлёкся от своих мыслей и задумчиво посмотрел на Яо. Тот, болтая о повседневной ерунде и расспрашивая друга о его делах, разлил чай и аккуратно взял чашку.— Этот чай очищает организм, укрепляет здоровье. К тому же он просто очень вкусный и ароматный…— Ты любишь Рима? — внезапно спросил Фраат, внимательно глядя на Вана.Тот от неожиданности подавился чаем и, пытаясь откашляться, поражённо взглянул на друга.— Ты... — тяжело вдохнул Китай, — ...откуда...? — через силу произнёс Яо.— Об этом уже пол-Европы знает. У него длинный язык, тебе, наверное, это уже известно, — в голосе Парфии мелькнула язвительность.Яо это задело. Стало невероятно обидно и за него, и за Рима. Появилось ощущение, что Фраат ждёт от него оправданий, оснований для которых не было, на взгляд Китая. Хотя найти, что ответить, Ван так и не смог, почти испуганно глядя на друга.— Я не хочу, чтобы с тобой приключилась беда, — черты лица Парфии смягчились, и казалось, что он смотрит с пониманием. — До сих пор он приносил всем вокруг только вред. Подчинял целые народы, разорял города, проливал кровь невинных.

— Но мне он ничего плохого не сделал! — возразил Яо. — Чего вы все так печётесь обо мне? Как сговорились. Я не понимаю!— Не связывайся с ним! От него неизвестно, что можно ожидать. Он непредсказуем! — повысил голос гость, пытаясь достучаться до Китая. Тот в свою очередь вздрогнул всем телом и удивлённо посмотрел другу в глаза. Парфия пытался подобрать правильные слова, чтобы всё объяснить Яо, в бессилии сжав кулак, но в голову ничего не шло. Всё-таки он был не мастером убеждений. Вздохнув, Фраат аккуратно взял руку Яо, лежавшую на столе, и зажал её между своими ладонями. Всё это делал он так бережно, что невозможно было не догадаться, какие чувства движут им. В этот момент всё внутри у Китая похолодело. Он понял, что это тот момент, после которого он попросту потеряет своего единственного друга, если не обозначит чётких границ их отношений.— Я лишь не хочу видеть тебя разбитым, — тихо сказал Фраат, опустив глаза.Судорожно соображая, что делать, Ван немного нервно улыбнулся и накрыл руку гостя своей ладонью.— Я осторожен с ним, правда. Я не доверяю ему, — уверил Китай, высвобождая свою зажатую ладонь и крепко перехватывая руку Парфии. — Я доверяю только тебе – моему другу, — он тряхнул их хваткой и обезоруживающе улыбнулся.Черта была подведена, а Яо дал бы голову на отсечение, что внутри Фраата что-то треснуло: это было видно по его глазам. Но Ван не мог поступить иначе. Он сказал чистую правду, хоть она и была горька для каждого из них. Лицо Парфии снова стало серьёзным, почти нечитаемым, и Яо стало страшно, что тот от него закроется после всего сказанного. Но Фраат всё-таки через силу улыбнулся Китаю и не подал виду, что его это всё сильно задело.— Хорошо, тогда всё в порядке. Будь настороже, — он сглотнул и разорвал их хватку.***С уходом Парфии Китай погрузился в ещё большее уныние. Он чувствовал себя виноватым, будто он поступил, как последний предатель. Общение с другом теперь стало сложным. Всё время чувствовалось угнетающее напряжение. Но Яо не хотел, чтобы всё так обернулось, он никогда не стремился ранить Фраата. Он любил его, но только как друга.

Изнемогая какой месяц от давящих голову мыслей, Ван пошёл на отчаянный шаг. Он впервые набрался смелости попросить императора отпустить его прогуляться или хотя бы позволить ему вместе с армией охранять северные территории. Его на службу отпускали только в самых крайних случаях, но он не мог не попытаться. Однако он получил вежливый, но безоговорочный отказ.

Тогда-то Яо и разозлился. Его старый учитель не раз говорил ему сохранять самообладание, потому что в гневе Китай теряет голову и способен на то, о чём может потом пожалеть. Яо старался держать себя в руках, но тогда что-то пошло не так.Задыхаясь от обиды и злобы, вопреки всему, он перебрался за ограду обыкновенным образом, но столкнулся с дежурным солдатом, охранявшим замок. Но прежде чем тот успел известить о побеге Вана, Яо молниеносным ударом оглушил его. Аккуратно усадив воина у стены, он побежал через лес к своему излюбленному месту.Уже на берегу маленького прудика он позволил себе обессилено свалиться на землю и, блаженно раскинув руки, закрыть глаза, прислушиваясь к звукам природы. Расслабившись, он унял бурлящую внутри досаду и медленно погрузился в дрёму, пригретый пробивавшимися сквозь листву тёплыми лучами солнца. Ему столько много предстояло обдумать, но усталость взяла своё.

Однако треск сухих веток со стороны зарослей разбудил его и заставил мгновенно спрятаться за маленькую скалу у самой воды. Затаившись и не обращая внимание на промокшую одежду, он старался понять, кто пожаловал, ведь никто не знал об этом месте. Приближающиеся шаги заставили пульс Китая забиться быстрее, но он не пошевелился.— Яо, — позвал его знакомый голос.Душа китайца в одно мгновение затрепетала от радости и облегчения. Выскочив из своего укрытия, он с широкой улыбкой бросился на шею Рима, который его как-то смог найти. Вану уже было всё равно, что это может выглядеть странно, ведь раньше он так настойчиво не хотел иметь с Римом ничего общего.— Тебя все ищут, — осведомил его Тит, обняв в ответ. — Бунтуешь, Ван Яо? — хохотнул он, заглядывая Китаю в глаза.— Как ты нашёл меня? — удивился Яо. — За тобой никто не увязался? — тут же встрепенулся он.— Нет, я один, — успокаивающе провёл ладонью по его волосам Рим. — Я когда-то видел, откуда ты выбегал, и пошёл тем путём. Помнишь? Я в первый раз приехал к тебе тогда.— Да, — улыбаясь, ответил Ван.Его глаза бегали по лицу Тита, то и дело останавливаясь на его губах. Поддавшись порыву, Китай притянул лицо Рима ближе и неуверенно поцеловал. Внезапно он осознал, что мечтал об этом с их прошлой встречи. Сам Рим не остался в долгу, углубив поцелуй так, что в голове зашумело от переполняющих чувств. Нехотя оторвавшись от его губ, Яо отвёл глаза и довольно покусывал порозовевшие губы.— Ты безумно красив, Яо, — почти прошептал Тит, осторожно повернув лицо Китая к себе и проведя по его губам большим пальцем.— Я был бы бесконечно счастлив, если бы ты согласился побывать в моей империи. Я приехал именно за этим. Не хочу, чтобы твоя красота увядала взаперти, — серьёзно закончил он, взяв Яо за руку. — Там ты сможешь увидеть то, о чём и не думал. Совершенно другую культуру, мои города, развлечения. Тебе обязательно там понравится!Китай изумлённо изогнул брови и хотел уже было отказаться, но вспомнив о своей золотой клетке, задумался. Нахмурившись, он взвесил все «за» и «против» и спросил:— Ты хочешь увезти меня в Европу? Чтобы я сбежал от собственного императора? — получив утвердительный кивок, он нарочито властно добавил, улыбнувшись шкодливо. — Тогда вези, я поеду с тобой.