Часть VI (1/1)

Чтобы не нервировать Яо, Рим решил не останавливаться у него слишком долго. Уже на следующее утро он пожелал отчалить. Слишком много дел его ждали дома, ещё и с Парфией отношения только накалялись, хотя они воевали уже множество десятков лет. Китай проводил Рима до старого дерева на самом краю деревеньки, чьи могучие ветки склонялись почти до земли. Прощание было недолгим. Рим с торжественностью пообещал, что он – Тит Каллидий Цельс – ещё вернётся в китайские земли, дабы завоевать доверие великой и таинственной империи. Запрыгнув на белоснежного коня, он лучезарно улыбнулся и отправился вниз по дороге, которая уходила вдаль между гор к границе Китая. Именно в этот момент Яо осознал, что никогда за свои две тысячи лет жизни не встречал такого эксцентричного, до безобразия самоуверенного человека, и вряд ли встретит.Всего спустя несколько дней после уезда Рима вернулся раньше времени император. Как оказалось, по дороге ему довелось приболеть, и всей делегации пришлось вернуться обратно, так и не достигнув юга. Самому Китаю поручили вновь поехать в Парфию на торги, так что возвращению своего правителя Яо был не рад.Весь свой тяжёлый путь через пустыню Яо, сидя на коне, перечитывал письма от Фраата, то и дело откидывая свисающую на глаза влажную чёлку. Солнце пекло нещадно, но в этот раз их путь составил гораздо меньшее количество времени, и страдания были относительно недолгими. Тем более, что Китай был отвлечён на письма от Парфии, с которым уже долгое время переписывался. Чаще всего они просто рассказывали друг другу, как идётжизнь в их странах, но иногда это были и дискуссии на какие-нибудь важные темы. Фраат хотел быть ближе к Яо, и это чувствовалось. Однако Китай никогда не задумывался над его мотивами.По приезде в город, Китай поселился в том же доме, в котором был и в прошлый раз. Было немного грустно возвращаться в знакомую купальню, видеть злосчастный бассейн, в котором погибли многие его рисунки. С тех пор Яо редко рисовал, вдохновение покинуло его, и винил он в этом только одного.Несколько дней кряду Ван ни разу не выходил на улицу. Он должен был отправиться на рынок, но желания высовываться абсолютно не было. Даже советника императора, который путешествовал с ним, он не стал слушать. Тот призывал Яо отправиться на рынок, но каждый раз получал отказ. Китай в свою очередь лишь удивлялся сам себе, как он нашел силы перечить. Никогда раньше он не осмеливался этого делать.Но вечно сидеть взаперти было невозможно. В один прекрасный день Яо всё равно пришлось пойти на его ненавистный рынок. Это ему гарантировало плохое самочувствие от жары, истоптанные в толпе ноги и изрядно подпорченное настроение. Однако прогулка ему напомнила обо всей красоте города, который Китай так и не смог нарисовать.Рынок встретил Яо и его людей смесью запахов пряностей, дерева и обозов, которые пробивались сквозь плотный занавес пыли. Ничего не поменялось за такое количество времени. А Яо всё никак не мог понять своих чувств. Нечто граничащее между ностальгией и неприязнью будоражило всё внутри. Китай пытался осторожно протиснуться между людьми, стараясь не касаться немытых амбалов из Европы, которые то и дело шныряли вокруг, обдавая Яо тошнотворной вонью. Создавалось такое впечатление, что Европа не знала, что иногда нужно мыться. По мнению Вана, война не оправдывала такой неухоженности. На секунду ему даже подумалось, что это может быть традицией, какой-то особенностью культуры, от чего непонимание этих людей у Яо лишь усилилось.— Ты слабак и жалкое отрепье, лучше смирись и признай мою власть, — поток мыслей Китая прервал донёсшийся издалека знакомый голос.Обернувшись в направлении, откуда доносился звук, Яо заметил толкучку и какую-то оживлённость за ней. Не теряя ни секунды, он поспешил узнать, что происходит, проталкиваясь сквозь стену зевак.— Лучше сдохнуть, чем покориться такому, как ты! – прорычал в ответ голос, поразительно похожий на голос Парфии.

Наконец, выбравшись вперёд всей толпы, Китай увидел вечных недругов – Тита и Фраата. Они, окружённые толпой, стояли друг напротив друга, готовые сорваться в драку в любой момент. Сзади Рима хиленький мужичок, неуверенно мямля, пытался что-то донести Титу, но тот, похоже, его даже не слышал.

— Так это же легко устроить! — взмахнул рукой Рим с наигранным торжеством, довольно ухмыляясь своему превосходству.— Мечтай, ублюдок! Не думай, что со мной будет так же легко, как с Месопотамией. Я тебе ещё верну должок, — глаза Парфии метали молнии, в чёрном омуте читалась неподдельная ненависть и жажда убийства. Руки у него были напряжены, готовы в любую секунду схватиться за нож на поясе. Рим его откровенно провоцировал, и тот накалялся всё сильней.— О да, твои грязные людишки любезно поделились с моими войсками эпидемией. Так же действительно не будет, я просто выжгу твои города, — хохотнул Тит.По Яо прокатилась волна омерзения. Ему была непонятна маниакальная любовь Рима к войне. Глупое стремление самоутвердиться. Наверное, все юнцы такие – гордые и жестокие.— В следующий раз, надеюсь, ты сам лично подхватишь что-нибудь. Многие будут этому рады, — прошипел Фраат.— Ты в первую очередь, наверное. Слабакам, неспособным победить в честном бою, всегда остаётся только уповать на болезни и неблагосклонность богов к своим врагам, — пожал плечами Рим. — Увы, но ты не способен даже за своими землями уследить, но стремишься к контролю Шёлкового пути. Знаю я, как ты стремишься войти в доверие к Китаю. Жалкое зрелище.Разозлённый пуще прежнего, Фраат схватил висящий у него на поясе нож и бросился на обидчика. Тит сверкнул довольным оскалом. Именно этого он и добивался. У Парфии был слишком горячий темперамент, чтобы он так просто проигнорировал подобные слова. Манипулировать такими Рим любил и умел. Мало кто не поддавался на провокацию. Один из таких был Садык. Ему удавалось не только оставаться хладнокровным, но и вывести из себя самого провокатора. Невыносимый ребёнок.Ловким движением перехватив руку Фраата, Рим попытался её заломить, но силы в, казалось бы, небольшом парне было больше, чем можно было предположить. В потасовке раздался звон мазнувшего по броне лезвия. Был бы Тит без доспеха, в боку у него образовалась бы окровавленная дыра. Сдаваться парфянин очевидно не собирался и, несмотря на вражескую хватку, налегал изо всех сил, пытаясь достать ножом до незащищённых доспехами частей тела. Рим, держащий его на должном расстоянии, то и дело пытался выгадать момент, чтобы успеть выхватить из ножен меч и сражаться как следует, а не топтаться на месте.— Стоять! — крикнул Яо, терпеть этот цирк желания больше не было.

Не дав никому опомниться, он вихрем подлетел к борющимся странам и молниеносно разбил их хватку. Тит, судорожно соображая, ошалело смотрел то на Яо, то на руку, которая с каждой секундой болела всё сильнее, пока боль не стала узнаваемой – выбит сустав. Рим схватился за своё запястье, унимая дрожь, расходящуюся по всей руке. Но вместо опасения за собственное здоровье в нём вспыхнул безграничный интерес. Странный, незнакомый приём, быстрота, сила и щуплое телосложение Китая не состыковывались в его понимании. Доселе Ван ему казался государством того рода, что больше сильно в дипломатии, нежели в бою. Таинственный и благородный, по мнению римлянина, Яо был не приспособлен и не готов к войне. Глаза его ещё могли обмануть, но вот жгучая боль, растекающаяся по руке, говорила об обратном. Он ошибался.— Чёртов зверь, помешанный на крови и войне. Готов разжечь бойню на пустом месте. Смотреть тошно, ару! — презрительно заговорил Ван, встав между двумя врагами. — И даже молодость не способна оправдать твоей глупости!Люди вокруг начали перешёптываться, некоторые римские воины недобро глянули на Яо. Они были недовольны, что кто-то посмел причинить вред их предводителю. Сам Яо, прожигая гневным взглядом травмированного им вояку, начал медленно отворачиваться к Парфии, мимоходом глянув на толпу вокруг. Казалось, торговля временно прекратилась, и все наблюдали за развитием событий. А Рим так и молчал, тяжело дыша: дыхание сбилось из-за боли. Тут-то ему и ударило в голову — он должен получить этого парня. Войти к нему в доверие, подружиться, подобраться как можно ближе. Предвкушение предстоящих трудов и стараний на благо исполнения желаемого будоражило. Китай отнюдь не самый лёгкий случай. Крепкий орешек. Такой так просто не откроется. Это Риму и нравилось. Ему вообще всё всегда легко доставалось. Такое положение дел уже успело наскучить. А Яо даже взгляда лишнего в его сторону не бросит.— Пойдём, Фраат, с ним бесполезно разговаривать, ару, — вздохнул Ван, положив руку тому на плечо, крепко сжав, чтобы тот не вздумал перечить.Парфия сдвинулся с места не сразу. Сдерживаемый Яо, он боролся с желанием снова наброситься на Рима и на этот раз точно резануть ему горло, чтобы тот уж наверняка слёг. Но, нервно поджав губы, он собрался последовать с Китаем из толпы, однако руку китайца резко перехватили за запястье, не позволяя удалиться.— Не иди с ним! — прикрикнул Тит, не совсем понимая, зачем он всё это сделал.

Однако уже через секунду, мысли, роем метаясь и быстро сменяя друг друга, призывали увести Яо как можно дальше от Парфии. Просто утащить, и не важно, что скажет сам Китай.Не то чтобы Ван был удивлён, он был просто напрочь сбит с толку. Едва он успел перевести на Рима ошарашенный взгляд, как тот его рванул за собой в противоположную сторону. Не видя ничего на своём пути, Цельс как бык растолкал стоящих на пути зевак и быстрым шагом направился в город подальше от рынка. Пытаясь высвободить как в тиски зажатое запястье, Яо еле поспевал за ним. Часто запинаясь на бегу, он всё больше злился. Раздражало буквально всё: и эта проклятая беспомощность в ситуации, и игнорирование его со стороны обнаглевшего римлянина, и даже узкие улочки города, из-за которых он столько раз шерканулся о стены низеньких домов. Всё бы ничего, да стены осыпались песком и пылью, которые оседали на одежде и лице, не давая возможности нормально вдохнуть.— Остановись! — Яо, казалось, никто и не слышал. — Стой, я тебе говорю, ару! – уже настойчиво крикнул он, потянув Рима на себя, чтобы тот остановился.Взвинченный до предела, Китай выдернул свою руку из захвата и пытался восстановить сбитое на бегу дыхание. Ещё никто не мог его вывести из себя. Гнев был до того сильным, что просто физически ощущалось это безумное давление. Тело пробрало дрожью, хотелось кричать, колотить несносного наглеца, чтобы выбить из него всю дурь. Но Яо обошёлся взбешённым взглядом, не давая своим эмоциям взять верх. Его всегда учили держать себя в руках, не позволять никому и ничему нарушать его душевного равновесия. Но он никогда не подвергался такой встряске, к такому напряжению он был не готов. В конце концов, он даже позволил себе выругаться, чего никогда не происходило.— Ты кто такой? — лицо Китая исказилось едким оскалом. — Чёрт, я просто не понимаю, правда. Что ты себе позволяешь?! Что тебе от меня нужно?! Клянусь, моё терпение когда-нибудь кончится, ару! Куда ты меня утащил? Думаешь, я знаю этот город как свои…— Успокойся, Яо, — не дав ему договорить и тем более продолжить бесконечный поток возмущений, Рим прижал китайца к себе, чтобы тот успокоился.

На периферии сознания мелькнула мысль, что это вряд ли сработает, учитывая то, что Китай был рывком прижат к доспеху, который по сути своей не отличался мягкостью. Дабы сгладить причинённые неудобства, Тит со всей имеющейся лаской принялся поглаживать Вана по голове.— Прости, — тихо сказал он, — прости. Я так хочу, чтобы мы стали друзьями. Но совершенно не знаю, как к тебе подобраться. Ты так строг ко мне.Понемногу Китай успокаивался. Находиться в объятиях Рима было странно, но отчего-то безумно приятно. Сталь доспеха начала стремительно нагреваться между ними, и никакого дискомфорта этот тесный контакт не вызывал.— Не похоже, чтобы ты хотел нашей дружбы, ару, — пробурчал тихо Яо.Над ухом его прозвучала тихая беззлобная усмешка:— Ну, если не дружба, то что-нибудь другое. Ты невероятно красивый, — Тит провёл ладонью по длинным волосам, отмечая про себя их мягкость. Будто настоящий шёлк.Яо прибывал в смятении. Он понял намёк, но делать на этот счёт выводы он был пока не в состоянии. Отстранившись, он без особого доверия посмотрел Риму в глаза. Тот, казалось, и не собирался его выпускать из объятий. Здоровой рукой он коснулся щеки Яо, очертив большим пальцем линию под глазом, откинул мешающуюся прядь волос назад. Его глаза были искренними, а сам он, несмотря на грубость кожи ладони, был нежен.

Китай непроизвольно задержал дыхание. Срочно нужно было сменить тему. Он был готов забыть происшествие, лишь бы не чувствовать себя таким смущённым. Римлянин действительно его смущал, хотя сам по виду ничего такого не испытывал. Ещё бы, о его амурных похождениях слагали легенды.— Тебе нужно быстрее руку вправить, ару, — безэмоционально напомнил Ван.

А Рим и глазом не повёл, только мягко улыбнулся.— Ерунда, — поморщился он, перебирая пальцами действующей руки тёмные волосы на плече Яо.Он очаровывал и своим голосом, и глазами, и действиями. Китай был готов поклясться, что ещё пару секунд, и он простил бы ему всё что угодно, только бы чувствовать тепло его присутствия как можно дольше.Но внезапно всё прекратилось. Положив руку Яо на плечо, Тит какое-то время неотрывно смотрел тому за спину. На лице римлянина отобразилась довольная, отчасти хищная ухмылка, и он поспешил распрощаться:— Прости ещё раз, Яо. Мне очень жаль. Мы обязательно поговорим потом. Я приеду к тебе, как только смогу.Так, ничего не объяснив, Рим умчался в ту сторону, куда до этого смотрел. Говоря прямо, Китай был почти разочарован. Появилось чувство незавершённости, будто его лишили чего-то важного. Хотя он и сам не понял, чего ждал. Обернувшись, за убежавшим Римом, он ожидал увидеть обыкновенную тихую улицу с бродящими туда-сюда жителями, где от Тита и след простыл. Однако Яо ждал сюрприз. Рим был всего в десяти метрах от него, но очаровывал двух юных девушек, которые, похоже, были и не против этого.Как быстро, оказывается, у него меняются приоритеты.