Глава 9. (1/1)

Генералы и все их солдаты услышали выстрелы, доносившиеся из Врат, и поспешили отдать приказ своим солдатам встать на защиту. Садеранские солдаты обнажили мечи и подняли щиты, а Дюран возглавил оборону. - Замочите бревна в воде и бросьте их в костры! Мы используем деревья как прикрытие и дым, чтобы остановить их продвижение! Лучники, приготовьте луки! - Крикнул Дюран своим солдатам, когда сам присоединился к усилиям по подготовке их лагеря к битве. Солдаты сделали так, как им было приказано, когда они бросили ведра с водой на бревна, чтобы смочить их, прежде чем закатить их в различные костры по всему лагерю, чтобы начать создавать густой белый дым. Поскольку удача была на их стороне, ветер дул им в спину и уносил растущий дым в лес в направлении быстро наступающего врага. Лучники схватили свои луки и колчаны, а пехотинцы начали складывать свои щиты рядом, образуя стену щитов в том направлении, откуда, как они полагали, приближались их враги. Тем временем Артур как раз догнал Мануэля и Томаса, когда густые клубы дыма быстро окутали деревья и стали приближаться к ним. Те, кто бежал, теперь полностью остановились перед завесой дыма, надвигавшейся на них. - Они что, пытаются нас выкурить? - Спросил Артур, когда солдаты быстро полезли за своими противогазами, чтобы их не замедляли приступы кашля, вызванные воздействием дыма. - Я не сомневаюсь, что это побочный продукт, но боюсь, что их главный план - использовать облака в качестве прикрытия, пока мы бесцельно блуждаем в глубине леса. Мы понятия не имеем, где они и сколько их там, - приглушенно сказал Томас под противогазом, когда дым достиг того места, где они стояли. Когда последний солдат наконец надел свою маску, солдаты начали медленно пробираться вглубь леса. Артур заглядывал за каждое дерево, мимо которого они проходили, чтобы не рисковать пройти прямо мимо врага и дать ему шанс ударить в спину. Противогазы мешали им видеть, а герметичные уплотнения приводили связь в беспорядочное смешение звуков и бормотания. Любой приказ должен был быть тщательно истолкован с помощью движений рук, передаваемых через линию солдат на фронте. Они медленно ползли через дымный лес к тому месту, где, как они могли только надеяться, находился вражеский лагерь. Те, кто стоял сзади, отчаянно озирались, чтобы убедиться, что враг не окружил их или они уже не прошли мимо. Артур, Мануэль и Томас были среди тех, кто стоял впереди, и разделяли чувство легкого беспокойства, скрытого за их противогазами. Даже Артур начал разделять беспокойство о том, что они уже миновали своего врага и рискуют быть атакованными со спины. Однако его тревога была забыта, и на смену ей пришел внезапный всплеск адреналина, когда из дыма вылетела стрела и попала прямо в грудь солдата, стоявшего всего в нескольких сантиметрах от него. - ОТКРЫТЬ ОГОНЬ! - Артур попытался закричать из-под противогаза, когда он приготовил винтовку и сделал единственный выстрел, чтобы дать сигнал остальным солдатам тоже стрелять. Залп ружейного огня вырвался с линии фронта на деревья и дым перед ними. Судя по тому, что было едва слышно, многие пули были остановлены деревьями, в то время как остальные либо нашли свои цели, либо попали в деревья дальше. Прошло еще несколько долгих и безмолвных мгновений, прежде чем из дыма вырвался еще один залп стрел, в результате чего подавляющее большинство солдат первой линии упало на землю со стрелами, пронзившими их внутренности. Остальные солдаты повалились на животы, чтобы избежать прямого удара и уменьшить свои шансы быть пораженными стрелой. Однако теперь проблема возникнет, если противник решит начать наступление в дыму и обнаружит, что ему очень легко будет убить большое их количество, пока они будут лежать. Другая - если остальная часть их атакующих сил выбежит из-за их спин и растопчет их или споткнётся о них, что вызовет еще большее смятение. Артур и Томас оба могли понять это и оставили Артура, чтобы начать медленно ползти по земле к передней части солдат. Одной рукой крепко сжимая свой SMLE, он использовал свободную руку, чтобы как бы "сгруппировать" солдат на три части. Затем он жестом приказал одному из них направиться к левому флангу, другому - к правому, а группе в центре оставаться там и обеспечивать своего рода фокус, стреляя по врагу. Это был достаточно большой риск с дымом и неизвестной позицией противника, и это все еще был большой риск дружественного огня, но это был единственный план, который не требовал полной лобовой атаки с катастрофическими результатами. В этот момент у них была возможность избежать последнего из результатов, и солдаты уже начали двигаться к своим указанным позициям. Мануэль ушел с группой, направлявшейся налево, а Томас пошел с теми, кто двигался направо. Артур был оставлен командовать солдатами, входящими в фронтальную атаку. Он дал людям еще несколько мгновений, чтобы подготовиться, прежде чем они встанут со своих животов, держась низко. Артур махнул рукой своим людям, чтобы они медленно продвигались вперед, держа винтовки наготове, все глубже в лес и на вражескую территорию. Артур затаил дыхание, продолжая идти вместе с остальными сквозь дым, все еще не сводя обветренного взгляда с фасада. Пройдя еще несколько метров вперед, он приказал первым трем рядам солдат встать один за другим и дать один залп в дым. Первый ряд встал вместе с Артуром и вслепую выстрелил вперед. На этот раз они услышали слабые стоны агонии и звук пуль, бьющих по металлу всего в десяти метрах перед собой. Это заставило второй ряд быстро встать и дать залп, а третий ряд - еще быстрее встать и дать залп. Каждый ряд выстрелов, казалось, вызывал все больше звуков лязга металла и предсмертных криков агонии, что придавало лобовой атаке моральный импульс, необходимый для того, чтобы продвигаться еще быстрее. Они даже встали из своих опущенных поз и теперь стреляли по готовности в дым перед собой. Генерал Дюран с абсолютным ужасом наблюдал, как ряд за рядом солдаты стены щитов падали в лужи собственной крови, в то время как другие быстро роняли свои щиты и покидали свои посты. Командиры тщетно пытались убедить своих солдат вернуться в строй и приготовиться к наступлению. Когда их слова не удавались, они прибегали к обнажению мечей и рубили любого дезертира, с которым пересекались их пути. У садеранских солдат оставалось только два варианта: умереть от рук врага или от рук собственных офицеров. Пока все это разворачивалось у них на глазах, обе группы Томаса и Мануэля прибыли на свои позиции и начали готовиться к засаде. Чтобы не рисковать стрелять в своих товарищей или попасть под перекрестный огонь группы Артура, они терпеливо ждали, держа штыки наготове. Там, где они находились, дым былуже достаточно прозрачен, чтобы можно было снять противогазы и освободить их поле зрения и дыхание от ограничений. Томас наблюдал, как садеранцы набрасывались друг на друга, как командиры кололи и рубили своих собственных солдат за то, что они просто хотели выжить. Когда командиры перебили достаточно людей, нижние чины пехоты наконец-то снова взялись за оружие для сражения. Но они не сражались с наступающим противником, а в приступах бешеной ярости обращали свои клинки к офицерам. Они покидали бойню любыми необходимыми средствами и отказывались умирать за высокопоставленных чинов, которые смотрели на них так низко, что пришли к выводу убить их на месте. Именно тогда люди Артура вышли из дыма и бросились в лагерь, чтобы вступить в рукопашный бой с теми, кто остался. Для садеранцев, которые видели, как эти люди выходили из дыма в странных одеждах, их лица казались искаженными и деформированными противогазами, а также с оружием, которое, как считалось, обладало нечестивой магией разрушения, их усилия бежать от битвы были только удвоены. Лучники пытались помочь неофициальному отступлению, непрерывно стреляя своими стрелами в противника перед ними. Им казалось, что когда один человек падал, из дыма появлялись другие, чтобы занять его место. - Это... это не люди... это демоны! Клянусь Империей, боги послали их, чтобы наказать нас. Будь проклят ОН за то, что послал нас сюда, как ягнят на заклание, будь проклят его СЫН за его высокомерие, вызвавшее твой гнев, но, пожалуйста, избавь ЕЁ от их гнева, о боги, ибо она сражается за тех, кто ищет у тебя руководства, - тихо проговорил Дюран, чувствуя, как застывает в страхе от открывшегося перед ним зрелища. Его руки тряслись слишком сильно, чтобы продолжать сжимать свой клинок, когда он упал на траву, ноги больше не могли держать вес его доспехов, когда он упал на колени, и его глаза не могли осмелиться наблюдать за приближением его выдающейся смерти. Он опустил голову, смирившись со своей судьбой, и смирился с тем, что холодные руки смерти заберут его из этого мира. Его тело вздрагивало от каждого ружейного выстрела, дыхание становилось напряженным в попытке скрыть свой страх, а на сердце лежала тяжесть за души тех молодых мужчин и женщин, которые считали его своим генералом. - Сдавайтесь, генерал, все кончено, - раздался голос из темноты его закрытого глаза. Дюран открыл глаза и посмотрел на одного из "демонов" из дыма. Его оружие не было поднято, руки оставались неподвижными, а лицо больше не было обезображено, как раньше. Он выглядел не более чем человеком, ни демоном, ни смертью. Дюран не мог найти слов, но смог только дотянуться до своего меча в тщетной попытке последнего акта неповиновения, когда теперь он знал об истинной форме этого существа. В мгновение ока и в оглушительном шуме Дюран почувствовал, как лопатка его левой руки разлетелась вдребезги, и ощутил прилив боли, которой никогда раньше не испытывал. Рука, которая тянулась к его мечу, отдернулась и теперь закрывала окровавленную рану на его руке, в то время как он упал на спину, крича от боли. - Похоже, он сдаётся мне, - сказал Артур Томасу, когда тот появился вместе с Мануэлем рядом с Артуром, а все трое теперь стояли над Дюраном. - Позовите сюда врача. Нам нужен проводник, а они, как правило, лучше всего действуют, когда живы, - приказал Томас Мануэлю, пока Артур и Томас опускались на колени, чтобы затащить Дюрана в одну из все еще стоящих палаток лагеря. Дюран, пока его тащили прочь, смотрел на поле боя, которое когда-то было их лагерем и простояло всего несколько часов. Само сражение длилось не более часа и принесло опустошение, не сравнимое ни с чем, что видел старый генерал. - Война поглотит души погибших, все встанут вместе, но падут, и небеса станут багровыми и черными, как сера подземного мира, и мир падет, - пробормотал Дюран, когда потеря крови из раны заставила его потерять сознание.