III (2/2)

Железнобокие без моего приказа не стали углубляться в тёмные коридоры монастыря, а остальные не горели особым желанием идти на разведку. Я заметил, что Гийом и Хамнет что-то обсуждали с Тамерланом и Микаере, стоя рядом с расколотым алтарём.- …как бы то ни было, по-моему очевидно, что тут замешан Прах. Думаю, именно Проклятье Ауриги послужило причиной исчезновение сестёр.

- Впервые слышу, что Прах кого-то убивал. Мы всю жизнь проводим в непосредственном контакте с ним, и что? Поживее многих.- Прах может исцелять, может изменять, может убивать. Я видел, как он, под руками рунных жрецов подземников затягивает смертельные раны, как он по желанию безумных ведьм обращается в смертоносный золотой ветер, срывающий плоть с костей и как человек, схватившись за чашу, доверху наполненную пылью, случайно опрокинул её на себя и через миг сам рассыпался золотым облаком.

- Ну, допустим, в последнем случае та чаша в итоге оказалась мощным артефактом Вечных,так что некорректно её приводит в пример, Хамнет. Но в целом я согласен, Прах – это не какое-то там зло или добро. Просто ещё одна сила природы, как дождь или огонь.Тут Тамерлан заметил, как прислушиваюсь к разговору, и махнул мне рукой.- Господин Франциск, мы тут думаем, что случилось собитателями этого места. Рискну предположить, что на стенах и в башнях вы тоже ничего не нашли? Нет? Я так и думал. Складывается такое ощущение, что они сами собрали вещи и все разом покинули это место…- Нет-нет-нет, - решительно покачал шлемом Хамнет, - я ещё раз повторюсь, что никакая сила не заставила бы их покинуть крепость, построенную их собственными руками. Даже близость Улья их отсюда не выжила, я не могу представить, что могло ещё их заставить отсюда уйти.- Кроме того, это нисколько не объясняет полное отсутствие Праха, - вставил Гийом.- Не то, чтобы это было минусом. Хотя мне даже как-то неуютно от этого – раньше только в родных лесах воздух был таким…чистым. Но здесь, - дикий ходок поёжился, - это как-то странно и… неправильно, что ли.- Кстати, господин Франциск, как думаете, что случилось конкретно здесь, - как бы невзначай спросил Тамерлан, показывая рукой на алтарь, - это, похоже, единственное доказательство того, что уважаемый Хамнет прав, - вряд ли сёстры сломали бы свой собственный алтарь, перед тем как уйти. Тем более что внутри явно был какой-то тайник.- Зло.- Зло? То есть?- Зло. Вера. Ненависть.- Наш словоохотливый друг имеет ввиду, что, возможно, что-то разозлилось на сестёр из-за их веры. Возможно, что-то, что не способны остановить ни сталь, ни камень…Тамерлан возмущённо фыркнул.- Вы уж меня простите, господин Франциск, но, по-моему, это чушь полнейшая. За свою жизнь я где только не побывал – в наземных и подземных метрополиях Хранителей на юге, в седых от древности городах Драккенов, в мрачных пустошах далеко на востоке от нашей Великой Степи, где до сих пор прячутся отдельные кланы Неистовых. Разве что на западе дальше Марлиндара не заходил – по понятным причинам. И нигде я никогда не видел ничего, что нельзя было бы остановить доброй сталью. Даже огненные духи – наш народ называет их Казанджи – и те имеют кости, которые можно сломать и раздробить – хоть и с трудом.- А как же умертвия?- Сказки стариков для непослушных детей.Как-то незаметно мы разошлись полукругом спиной к алтарю. Кто-то принёс спальные мешки для Тамерлана и Микаере, те уселись на них, в то время как Гийом с Хамнетом сели на голой пол, скрестив колени настолько, насколько позволяла гибкость доспехов.- А вот это ты зря, человек-из-степи. Сейчас их и впрямь нигде не встретить, а вот ещё лет сто назад мы на них периодически натыкались в руинах Вечных. Последний раз это было…лет семьдесят назад. Нанял нас для охраны раскопок от местных племён урсов один драккен – то ли архиватор, то ли архивариус, не помню точно. Работёнка не пыльная, так как хоть урсы и почитали руины за священное место, огненных стрел они боялись всё же больше, чем божественного гнева. Однако главная опасность, как мы позже поняли, таилась не снаружи, а внутри древнего подземелья. Была там одна запертая дверь – размером даже чуть побольше, чем ворота в этот монастырь – так ящерица две недели над замком билась. Я в тонкости не вникал, но вроде бы там нужна была кровь Вечных или что-то вроде того. В итоге этот…сумасшедший стёр в пыль какую-то странную кость – уж не знаю, где он её взял – растворил в кипятке и таким образом будто бы обманул замок. Вот только кто кого обманул – это ещё у кукушки спросить надо. Потому как только дверь эта под землю ушла – из черноты, что пред нами предстала, такое хлынуло… Будто тьма, холод, пыль и Прах смешались и поднялись в волну прилива столь жуткую и противоестественную, что и не описать. Там в этом потустороннем приливе мрака были какие-то обрывки одежды, настолько ветхой, что было непонятно, как она ещё не рассыпалась в пыль, обломки костей, больше похожих на камень от старости, черепа – не человеческие и не звериные, я таких ни до, ни после не встречал. Но самое жуткое было не это, не запах разложения, настолько сильный, что путал сознание, и даже не свечение, исходившее изнутри этой волны, цвета таких чуждых нашему миру оттенков, что у меня нет слов для его описания. Самым жутким была абсолютная тишина, поглотившая все звуки – крики мои испуганных соратников, рёв пламени, которым драккен пытался остановить этот поток смерти, свист бесполезных стрел и вопли тех, кого с головой накрывала эта волна ужаса. По счастью, внутренний огонь учёного, показавшийся поначалу бесполезным, оказался в итоге самым эффективным оружием против этого… создания. Когда к потоку пламени, разрывавшему живую тьму, присоединились наши огненные стрелы, мрак сначала остановился, а потом и отступил куда-то вглубь подземелья. Едва лишь стало ясно, что оно ушло, как драккен выдохнул последний всполох пламени и упал замертво, изнурённый своей огненной атакой.Мы подхватили его тело, то немногое, что осталось от наших павших братьев и сестёр, и устремились прочь из тускло освещённых факелами коридоров, резко ставших такими мрачными и давящими. Говорят, через пару лет в эти же руины вошла экспедиция учёных из Технократии Хранителей, но они нашли лишь несколько пустых залов, да немного Праха. Словно и не было ничего.Когда рагнатир закончил свой рассказ, вокруг повисла тишина. Как оказалось, не только Тамерлан слушал историю моего старого знакомого.

- Неплохая сказка для детей, господин Микаере, - нервно усмехнулся Тамерлан, - но думается мне, вы просто наткнулись на какое-то животное, обитавшее в руинах, а остальное – лишь плод ваше воображения и, возможно, иллюзии, вызванные повышенным содержанием Праха в воздухе руин. Такое бывает.Как ни странно, ходок ничуть не оскорбился недоверием кочевника, а наоборот, даже слегка развеселился.

- Ваши слова выражают недоверие, но ваш голос выдаёт вас, господин Тамерлан. Я не ошибусь, если скажу, что ты уже не впервые слышишь подобную историю, не так ли?- Не важно, - стушевался Тамерлан и поспешно перевёл тему, - господин Франциск, а вы будете исследовать остальной монастырский комплекс, или не станете углубляться в темноту?- Приказ?- Э-э-э, пожелание?- Хорошо.Сержанты хотели было встать вслед за мной, но знаком остановил их. Пусть продолжают развлекать нашего нанимателя светской беседой, так меньше вероятность того, что он помешает грядущему разговору. Я был уже почти уверен, что мы не случайно пришли в этот монастырь. Осталось только узнать, что по этому поводу думает она.Повинуясь моим немногословным приказам, десятские разделил бойцов на двойки и отправили их исследовать тёмные коридора некогда священной крепости.Сам же я отправился в компании одного из рядовых в коридор, который должен был вести наверх, в колокольню. Поднявшись по длинной и узкой винтовой лестнице, я оказался на прикрытой бортиками и крышей площадке, площадью достаточной, чтобы звонарь могла свободно оперировать всем тремя десятками разноразмерных колоколов, что сейчас свисали с потолка мрачными чугунными гроздьями. Оставив бойца у самого начала лестницы, я сейчас мог спокойно поразмыслить в одиночестве или просто отдохнуть от компании живых.Несмотря на то, чтоя уже несколько столетий существую в виде ходячего доспеха, на меня всё ещё порой находят приступы зависти, переходящие в злость и ненависть, при близком общении с разумным из плоти и крови. В такие моменты меня приводит в бешенство любое движение или явление, недоступное Владыке Праха, но совершенно обыденной и неосознаваемое живыми. Движение грудной клетки в такт дыханию. Усталые зевки. Моргание. Почёсывание. Всё, чего я был лишён по прихоти судьбы. Так мало – и вместе с тем так бесконечно много. Как порой хочется впиться зубами в прожаренное до хрустящей корочки мясо! Ощутить как горячий сок наполняет рот! Как хочется выпить стакан простой водой, пусть грязной и вонючей – но выпить! Почувствовать запах цветов, расстилающихся пёстрым ковром после долгой зимы! Или наоборот, с головой зарыться в снежный сугроб, чтобы пробрало холодом до костей, а потом расслабленно греться у костра, укутавшись в меха! Да что там! Хочется просто расправить плечи и почувствовать свои мышцы и кости, стук своего сердца, шум воздуха в лёгких, ток крови в сосудах! Хоть что-то вместо тонкой скорлупы металла и тягучей пустоты под ней!- Любуетесь видами, барон?Я оборачиваюсь и, откинув плащ, преклоняю одно колено, касаясь забралом протянутой мне латной перчатки.

- Ожидал вас.Глупое следование ненужному этикету, который канул в лету вместе с нашими телами. И всё же мы продолжаем играть в эту нелепую игру, как и во многие другие, обманывая самих себя, создавая иллюзию жизни.Вновь встав на обе ноги, я оказался лицом, кхм, к лицу с моей собеседницей.Более изящные очертания брони, украшенной, как я знал, витиеватыми узорами, были сокрыты бесформенным балахоном. Абсолютно гладкая лицевая пластина без каких-либо отверстий для глаз была столь тщательно отполирована, что в ней было видно самое отвратительное для меня зрелище – моё собственное отражение.- Надеюсь, я не заставила вас ждать, мой друг? Эта дорога так выматывает…- Сочувствую- Ах, барон, вы, как и всегда, немногословны. Мне всегда нравилась в вас эта черта, она придаёт вам серьёзности и таинственности.Для постороннего слушателя эти фразы звучали бы сухим и безэмоциональным металлическим скрежетом, но я слышал неподражаемую смесь иронии, игривости, упрёка и чего-то ещё.Даже для мужчин произошедшее с нашим народом стало страшным потрясением. Многие сошли с ума, не выдержав того подобия жизни, на которое нас обрекли наши доспехи. Что же говорить о женщинах, которые вмиг лишись всей своей красоты, лишились самой возможности когда-нибудь завести нормальную семью. Попробуйте догадаться, почему среди нашего народа их осталось так мало. Те же, кто смог смириться с утратой благодаря силе своего характера научились выражать всю гамму эмоций, оттенков и намёков одним лишь голосом.

Мария, несомненно, достигла настоящего мастерства в этом искусстве.- Отрадно.- О, не нужно этого стесняться, с вами намного интереснее разговаривать, чем, например, с этим болтливым степным дикарём. Он так много болтает, что скромной девушке, вроде меня, и слово вставить не получается. Он уже три раза спрашивал ваших друзей про эту странную дырку в алтаре, представляете? Словно и не слышит, что она уже была там на момент вашего прибытия.

- Он знает? Подозревает?- Вас это так волнует, барон? Выбросьте этого чурбана из головы, лучше посмотрите на небо! Как всё же хорошо, что мы оказались в этом тихом монастыре!Пока что Мария лишь подтверждала мои опасения – Тамерлан не просто так привёл нас в этот монастырь. Но зачем?В ответ на озвученный вопрос Мария задумчиво прошлась вдоль колоколов, проведя по их поверхности, украшеннойбарельефами с деяниями матерей-основателей сестринства, изящной латной перчаткой. Тихий звон стали о чугун был едва слышен несмотря на отсутствие других звуков.- Ответы на некоторые вопросы, мой друг, нужно искать в…необычных местах. Для каждого эти места разняться. Так, например, эти жуткие маги из западных пустошей ищут и находят ответы внутри себя, а именно в боли, которую они причиняют своему телу. Наши любители деревьев и нелюбители праха в моменты решающего выбора прислушиваются к шелесту листьев в кронах, к журчанию воды в ручейке, к пению птиц и стрёкоту насекомых – словом, к природе. Хранители, эти, несомненно, умные хотя и по-своему недалёкие люди во всём стараются опираться на логику и разум, но в конечном счёте всегда смотрят на звёзды – ведь с них они однажды спустились, и когда-нибудь обязательно туда вернутся. Противные ящерицы, что мнят себя хранителями Ауриги и наследниками Вечных на деле и шагу не ступят без оглядки на свои традиции и правила. Печально, не так ли? Ну а что же мы? Народ, у которого отняли всё: землю, страну, историю? У кого нам искать совета?- Прах.- Да, мой барон. Величайшее из благословлений и наихудшее из проклятий. То что даёт нам жизнь и её же по капле из нас выдавливает. Нет никого на Ауриге, кому Прах был бы ближе. И именно в Прахе – в его пульсации в жилах Ауриги, в венах наших спутников и внутри нас самих – следует искать нам ответы.И хотя я уже давно выработал иммунитет к её проповедям, выдающим её прошлое, я не мог не восхититься тем, с каким жаром и проникновением она каждый раз говорила о жёлтом порошке.

Вдруг, безо всяких предисловий, Мария откуда-то из складок своего балахона достала небольшую шкатулку из адамантия. Резким движением она откинула крышку и повернула её ко мне.- Двое вошли в катакомбы Города, но вышел лишь один. Маркиз совершил величайшее из преступлений – поднял меч на короля. Плата за это известна ныне всем. Ну а диадема – то, что давало ему могущество, пропала в Янтарном Пожаре.

- Как?- Не знаю. Но маркиз получил сполна за своё предательство. Его нашли, еле живого, оплавленного и из-за этого парализованного, привезли сюда вместе с диадемой. Артефакт сокрыли на самом видном месте, а маркиз… Что ж, барон, вы, верно, ощутили что осколки той чаши на алтаре не из простого металла? Боли нет, но, быть может, она бы даровала сладостное забвение и сумасшествие вместо мучительной и медленной пытки переплавки. Мне неведомо, занимались ли сёстры этим сами, или это сделали их хозяева, однако все они ошиблись, решив, что с ним покончено. Диадема – не просто странный аксессуар, но творение Вечных. Забавно, что их ?наследники? не смогли разгадать её секрет. Маркиз, точнее, то, что от него осталось после всех этих мучений, его злоба, жажда жизни и мести – всё это ускользнуло в древний артефакт. Быть может, случайно, быть может, маркиз давно знал о такой возможности, а, вероятно, и того и другого понемногу. Так или иначе, он спас свою шкуру – или что там от неё осталось. Вопрос в том, что теперь делать нам?- Только маркиз?Ответом мне было молчанье. Тишину, наконец, нарушило завывание ветра, какое-то жалкое, словно опасающееся чего-то.- Так значит и вы это почувствовали, барон? Да, маркиз оказался не первым квартирантом этой безделицы. Но кто он – его сосед? Я пока не знаю, но, быть может, завтра нам приоткроется новый кусочек мозаики?- Какой?- Кто знает? Не будем гадать, - Мария захлопнула шкатулку и молниеносно убрала куда-то в недра своей одежды, после чего приблизилась ко мне - однажды один славный шевалье сказал мне: ?К черту будущее, до него можно и не дожить! Лучше грабь настоящее, пока оно не стало прошлым, о котором ты будешь сожалеть?. С той поры, как я очнулась в этом… доспехе, и по сей день, я ищу этого рыцаря. Быть может, он сгинул навеки в Катаклизме, быть может – погиб в Янтарном пожаре или пропал в мрачных подземельях Города. Всё, что осталось в моей памяти – эта фраза. Я говорю её всем нашим в надежде что кто-то окажется её автором.

- Если забыл?- Что, если автор сам забыл, что когда-то это говорил? Ну что ж, - голос её звучал одновременно весело и печально, словно она хотела одновременно и улыбнуться и расплакаться, - или это было просто искусное притворство опытной интриганки? - значит я никогда его не найду.