IV (1/2)

- Стойте, стойте! Не стреляйте ни в коем случае!Тамерлан растерянно метался от одного стрелка к другому, тщетно пытаясь опустить каждый арбалет, нацелившийся в незваного гостя. И если ходоки после минутного колебания всё же опустили луки (что, впрочем, нисколько не снизило их боеготовность), то арбалетчики на стенах не спешили последовать их примеру, наконечники болтов, напоминающие клювы хищных птиц, продолжали жадно смотреть на фигуру, приземлившуюся в центре внутреннего двора монастыря с первыми лучами солнца.- Стоящий пред Тамерланом думает, что его слова – не приказ для стальных людей. Лишь их командиру подвластны эти воины.Как же меня раздражает эта великоречивая манера разговаривать, присущая всем драккенам, часто бывающим за пределами своих скальных цитаделей. Казалось бы, часто контактируя с другими народами Ауриги, они должны были научиться разговаривать более… нормально, но нет, парадоксальным образом с годами, проведёнными на чужбине, речь каждого чешуйчатого урода с годами становится всё более заносчивой и заковыристой, будто он, наблюдая за ?юными? лишь убеждался в превосходстве собственной расы. Не говоря уже об отвратительной привычке говорить обо всех в третьем лице.Не то чтобы меня меньше раздражал, скажем, их внешний вид или поведение, просто первое, что я услышал после визита встревоженного караульного – это болтовня ящерицы-переростка, пытающейся убедить моих ребят в своей причастности к нашему каравану.И даже слова Тамерлана не особо убедили меня в этом, так как остальные кочевники переводили взгляд со своего командира на драккена с всё растущим удивлением.- Кто он? – проскрежетал я, указав рукой на сидевшего в какой-то показательно мирной позе визитёра.- Мой наниматель. Он из Драккенстага. Прошу прощения, я бы хотел предупредить вас о его прибытия, но мне было велено молчать. А сейчас, не могли бы вы приказать своим арбалетчикам опустить своё оружие.Ну конечно. Теперь-то многое становится ясным в поведении Тамерлана – он не торговец, а такой же наёмник, как и мы с Микаере. Теперь-то понятно, почему его люди больше похожи на воинов, чем на торговцев (хотя разница и так небольшая, когда речь идёт о Кочевых Кланах).Повинуясь моему быстрому и резкому от переполняющей меня злости жесту, арбалеты опускаются вниз.Я размашистым шагом подхожу вплотную к сидящему драккену и смотрю на него сверху вниз.- Почему?Драккены, как бы я их не ненавидел, всё же не просто так считаются великолепными дипломатами и интересными собеседниками. Я не сомневался, эта ящерица прекрасно слышит все интонации и оттенки моего голоса, куда там кичащемуся пониманием лишь самых сильных и заметных эмоций Микаере. Потомуодного слова было достаточно, чтобы мой собеседник понял, о чём я его спрашиваю.- Иначе бы стоящий предо мной отказался бы, ведь, по его мнению, лучше Железнобоким сгинуть, чем работать на сгубивших его королевство.Я сжимаю латные перчатки так, что скрипит металл.- Нет. Не знаешь. Думаешь, что знаешь. Заносчивые твари.Плевать на боль от проклятия, выжигающего сознание, злость на этого облезлого манипулятора туманила разум и лишь железным усилием воли я удерживался от того, что одним ударом булавы не размозжить эту уродливую черепушку.- Он нанял. Не ты. – жестом указываю на Тамерлана.- Мудрый посланник не будет приказывать великому воину, пусть всё будет так, как это положено среди вольных клинков.Ничего боле не сказав, я развернулся и зашагал обратно вглубь монастыря. Мимоходом я заметил Марию, чьё зеркальное забрало сейчас было спрятано шёлковой маской песочного цвета. Почувствовав, видимо, моё внимание, она едва заметно кивнула.

Кто-то скажет что это по-детски глупо и демонстративно, ведь фактически ничего не изменится, если ящерица захочет, она просто прикажет Тамерлану, а тот уже будет командовать мной. И всё же одно дело – работать на нанимателя, честно заплатившего за наш труд Прахом, и совсем другое – ублажать клятую рептилию.Теперь, когда все точки были расставлены, напряжение заметно спало, воины расслабились, убрали оружиеи начали приготовления к отбытию.Разведчики прошлой ночью прошлись по всем помещениям монастыря и ожидаемо не нашли ни крупинки Праха. Зато мы обнаружилиарсенал с достаточно внушительным запасом оружие, где мы набрали дополнительных болтов, точильных камней и прочихмелочей, так быстро кончающихся в дороге. Кроме того, нами был обнаружен винный погреб, не слишком обширный – всё-таки жизнь на фронтире диктует слови правила – но всё же достаточно богатый, чтобы прихватить пару наиболее ценных бутылок для важных гостей и нанимателей. Никаких тел, крови или следов борьбы мы ожидаемо не нашли.Кочевники, подтвердив свою репутацию, собрались менее чем за полчаса, и когда солнце полностью поднялось над кромкой видневшегося в утренней дымке леса, наш караван уже был в пути. Разведчики Микаере рассыпались вокруг, прочёсывая теснины и густой кустарник, столь удобные для засады, однако на этот раз никаких двуглавых волков нам пока не попадалось, и мы спокойно шли по поросшему сорняками и осокой тракту. Местность вокруг продолжала становиться всё более каменистой, яркие цвета уступили место бурым колючкам и низко стелящейся выгоревшей траве. Изредка попадались высохшие кривые деревья, выбеленные солнцем. Куда-то пропали насекомые, ещё недавно сомном жужжавшие в воздухе, исчезли крики маленьких птиц, прячущих в высокой траве свои гнёзда, и только иногда вдоль дороги попадались маленькие холмики рыхлой высохшей земли – старые муравейники, да как-то раз караван пересекла чёрная тень птицы, летевшей куда-то на запад. Один из ходоков хотел подстрелить её на ужин, но кочевник, шедший рядом на своём жилистом коне, отговорил его, убедив в том, что убийство грифа, летящего мимо – плохая примета.

Гриф это был или иное пернатое существо, но через пару часов после полудня кирпично-красные холмы резко ушли под песок и наш караван остановился. Мы прибыли к границе пустыни.Я поравнялся с нашим новым спутником, который устроился на одной из телег.- Доволен? Янтарные Равнины. Пустыня. Теперь.Никакое тёмное колдовство, терзающее душу (или что там от неё осталось под этим доспехом) не способно причинить столько боли, сколько причинял вид нашего дома, из цветущего и богатого края превратившегося в жаркую песчаную пустошь.

- Эти земли были нам домом ещё до Катаклизма, и даже он не смог изничтожить жизнь в них. Эх, Янтарные равнины! Это жемчужные от рыбьей чешуи ленты рек, питающих всё живое,это те самые знаменитые луга, и впрямь янтарные от цветов, ярким ковром устилающих бесконечные пастбища от горизонта до горизонта, это Водопад Белого Золота, где даже самые обезумевшие от перемен со своим телом смогли найти покой, это озеро Кальме, такое прозрачное, что на его середине можно было разглядеть остов затонувшего корабля Вечных, это Овернский лес, где накануне зимы день за днём шёл настоящий дождь из листьев всех оттенков красного и жёлтого. Это наш дом. И что с ним стало?Я не заметил, каксзади подъехал Гийом, но его эмоциональная речь пробудила седые от времени воспоминания и разбередила зачерствевшую душу, пробудив в ней какое-то горько-сладкое, щемящее чувство с запахом миндаля.- Если бы Анант, - своевременно решил представиться драккен, -принимал решения, он бы ни за что не отдал такой приказ. Земля не виновна в деяниях Красного Маркиза, в её…разорении не было острой необходимости, кто бы не руководил решением этого вопроса, он допустил ошибку, непростительную и для яйца.- Ошибку? – с другой стороны телеги к разговору присоединился Хамнет, - ошибка – это когда Вечные назвали вас своими наследниками, ошибка – это когда какая-то тупая примитивная тварь снесла первое яйцо, ошибка – это когда Аурига позволила из этого яйца вылупится кому-то вроде тебя. А это… это не ошибка. Это преступление, за которое ваш народ ещё ответит. Если не перед нацией, что вы истребили и не перед историей, что вы переписали, то перед матерью-Ауригой, так точно.Я уже думал, что придётся вопреки моим собственным желаниям остановить Хамнета от дальнейших необдуманных действий, но бывший архитектор сам развернул своего зверя, направившись в другой конец остановившейся колонны.

Гийом покачал шлемом и направился в другую сторону. Глянув на помрачневшую ящерицу, я направился за ним. Почти сразу нас нагнал Тамерлан, прислушивавшийся к беседе (если это можно так назвать) в стороне.- Я знал, что все ваши не любят драккенов, но никогда не слышал о причине.- А доводилось ли тебе раньше так тесно общаться с нашим народом?- Да нет, как-то не приходилось…- Потому никогда и не слышал.- Но ведь это должно быть в летописях! В историях! Хоть где-то!- Кто пишет лучше?- Вот-вот. Скажите, Тамерлан, если надо уточнить ваши записи, к кому вы обращетесь? У кого, как всем известно, самые подробные и точные архивы на всей Ауриге?Едва открыв рот для ответа, кочевник так и замер.- Кто владеет прошлым, владеет и будущим.

- Мда уж. Но…как у них получилось превратить такой цветущий край в пустыню? И почему вы им позволили это сделать?- Маркиз.

- Да, Маркиз… великой и злобной воли был шевалье. Когда наш король пропал в катакомбах под Городом, Маркиз, который и до этого имел немалое влияние при дворе, провозгласил себя правопреемником престола. Что характерно, многие Дома, особенно опальные, поддержали его, ведь претендент поощрял деяния, за которые предыдущий правитель и в подземелье кинуть мог.- Например.- Кровь. Прах.- Понимаете, Тамерлан?- Это вроде того…риутала, который вы провели после битвы?Гийом издал нечто, что при желании можно было бы назвать смешком.- Это самый безобидный и…безболезненный способ изымания Праха из… существ из плоти и крови. Маркиз и его сторонники практиковали куда как более жестокие и, стоит признать, эффективные методы. Пока это безумие оставалось в границах нашего королевства, всем было плевать, нас даже уважали за победу над Культом…Правда, очень недолго. Уж очень быстро расползлись слухи о нечестивых Оргиях Крови по ночам и опустошённых деревнях поселенцев. Ну а когда Маркиз объявил Жатву и отправился в поход на север, к драккенам… Тем очень быстро удалось убедить всех в том, что мы новая опухоль Ауриги, которую нужно немедленно вырезать. Впрочем, когда они связалась с оппозицией Маркиза, которая в большинстве своём сидела в своих замках, осаждённых псами узурпатора, они так не говорили. Наоборот, звучали слова о восстановлении законной власти, о помощи в восстановлении страны и репутации после свержения тирана. Те Дома, которым честь и верность предыдущему королю были важнее власти и Праха – главных ценностей Маркиза – даже готовы были уступить часть территорий соседям в обмен на помощь. И, в общем-то, остальные страны тоже были согласны на такие условия, сильное королевство Владык Праха никому не нужно было, но в равной степени не нужно было и его отсутствие. То-то они удивились, когда после битвы у Красной Башни и исчезновения Маркиза ящерицы никого не предупредив, огнём и колдовством начали опустошать Янтарные равнины. Никому ничего толком не объяснив, где прогнав, а где и уничтожив сопротивляющихся этому союзников, драккены оставили от одного из самых красивых мест Ауриги один лишь пепел. Ну а с годами на остовы сгоревших лесов и руины разрушенных замков наползла пустыня, и сейчас мы видим то, что видим. Драккены позаботились о том, чтобы в других странах позабыли об их деяниях, но наш народ никогда не забудет и никогда не простит их преступлений.Гийом замолк, мрачно наблюдая за тем, как наёмники разбивали лагерь. Путешествовать по пустыне днём – дурная идея, а потому мы заранее решили, что днём кочевники и ходоки будут отдыхать под охраной Железнобоких, которым ни по чём жара, а ночью двигаться в быстром темпе.- Наверное, мне стоит попросить прощения за то, что я вас втянул в это, - Тамерлан смущённо почесал затылок, - я и не думал, что это для вас настолько…личное. Если бы я знал…- То мы бы остались бы без Праха. Пустое, Тамерлан. Объективно эта работа ничем не хуже любой другой. А что на уме у каждого из нас… Пусть на уме и остаётся.Воин вновь замолчал, повернув своё лик в сторону пустыни, давая таким образом понять, что разговор окончен.Кинув на меня взгляд, полный раскаяния, кочевник направился в сторону лагеря.

-Думал ли ты, Франциск, что впервые за две сотни лет мы вернёмся сюда по указке ящериц?- Нет.- Знаешь, я ведь глубоко внутри ожидал, что тут всё будет по-прежнему. Помнишь эточувство? Когда скалистые холмы сменяются не этой проклятой пустыней, а лесом столь густым, что свет едва пробивается сквозь кроны деревьев. Когда ты скачешь по тому маленькому мостику – там ещё неподалёку я при тебе написал первые строчки ?Страсти стали? – а под ногами весело журчит ручеёк. Когда ты выходишь из леса на опушку и видишь высокий замок де Фуа, со стен которого тебе приветливо машут дозорные – Бернард и Жак, помнишь? Помнишь…- Хватит. Помню.Старый друг посмотрел на меня, в его позе я ощутил укоризну за то, что я не дал ему вновь погрузиться в далёкие воспоминания.- Проклятье, Франциск, с тех пор, как ты стал таким немногословным, меня в беседе с тобой постоянно донимает ощущение будто я – нашкодившый юнец, а ты – ворчливый дед со вставной челюстью.

- Смешно.- А по-моему не особо. Я бы на твоём месте…- Виконт, ваша речь столь громогласна, что я не смогла удержаться от искушения сообщить вам об этом. Вы вновь донимаете барона своими воспоминаниями?

- Ох, миледи, прошу простить мне мою грубость, просто местность, окружающая нас, прямо таки настраивает на подобный сентиментальный лад.- Как это мило! Может, вы, наконец, порадуете нас новым произведением? А то ваш предыдущий сборник стихов я зачитала буквально до дыр!

Если бы Гийом мог краснеть, сейчас бы он напоминал варёного рака. А так он просто дёргал в смущении руками, не зная, что сказать и как ответить. Жестоко, наверное, вот так напоминать ему, что он не смог выдавить и двух строчек после гибели нашей Родины.- Э-э-э, да, пожалуй пойду так и сделаю! Раз уж у вас дело к барону…Мария рассмеялась.- О, виконт, вы так милы, когда смущаетесь! Прошу прощения, что ввела вас в заблуждения, моё единственное дело к барону – следить за тем, чтобы он иногда выныривал из бездны уныния и самокопания и следил за тем, что происходит вокруг. А то он и впрямь превратится в, как вы выразились, ворчливого деда.Издав нервный смешок, Гийом, всегда робевший в присутствии дам, откланялся и пошёл проверять караул и патрули.Я сделал вид, что обиделся и повернулся к собеседнице вполоборота.- Ну-ну, мой шевалье, не стоит дуться! Так вы становитесь похожи на сонную черепашку, которой не дают поспать!