Глава шестая (1/1)

Думать об остановке было ещё рано: для начала нужно было добраться до Удачи. Впопыхах Дьёрдь забыл просчитать маршрут, так что теперь приходилось делать это на ходу. Самый молодой город Технократии находился приблизительно в девяноста верстах на север от Достижения и всего в нескольких на юг от реки Нарно. Дьёрдь рассчитывал на это место не только как на перевалочную станцию. Во время лишь недавно отгремевшей войны с Роем линия фронта проходила совсем близко от Удачи, и долго бывшие настороже люди наверняка ещё не успели расслабиться. Это значило, что в Удаче, где всё ещё полно военных, он будет в большей безопасности, чем дома. Ночь была безоблачна и светла, а крестьянам уже начали приплачивать за расчистку дорог. Любой мужик, располагающий хотя бы одним достаточно крепким яком, мог с помощью специальной упряжи присобачить перед ним большой деревянный отвал и направить животное туда, где по его расчётам шла дорога. Сейчас, конечно, все уже спали, да и расчистить постоянно засыпаемую снегом дорогу за один день невозможно, но пока что конца гладкому участку Дьёрдь не видел. И даже при таком раскладе добраться до Удачи к утру было бы невозможно. Как ни бодрил ледяной ветер, Дьёрдь, даже снимая косматую шапку, чувствовал сонливость. То же происходило и с привычными к дневным переходам собаками. Даже при самых хороших условиях и с учётом привалов упряжка могла сделать максимум пятьдесят вёрст за день. Стараясь не потерять полутёмную дорогу из виду, Дьёрдь начинал всё лучше и лучше понимать, за что воевал. Земли за Нарно были гораздо теплее и богаче, там было больше леса, дичи, воды, и гораздо больше плодородной земли. Это, кроме прочего, означало, что там можно спокойно разводить не только оленей, но и лошадей, которые до сих пор воспринимались в Технократии как нечто заморское. Вот уж что, а добрый конь ему сейчас очень пригодился бы. С другой стороны?— по глубокому снегу и прочим диким местам смогут пройти только собаки… Было ясно, что путь ведёт в деревеньку. Судя по следу, утром оттуда вышла по крайней мере одна снегоочистительная упряжка, которая сейчас наверняка была уже в Достижении. Снег делал свою работу, и чем дальше от города, тем сильнее заносил дорогу. Хуже всего было то, что собаки уже начали задыхаться, а риск потерять дорогу в чистом поле всё рос. Поняв, что до деревни не добраться, Дьёрдь остановил упряжку. Ночевать зимой под открытым небом ему ещё не приходилось, оставалось только опираться на то, что рассказывали ветераны. Поставив сани набок, он закрепил их в снегу и наклонил по ветру. Развязал один из тюков, накинул на сани ткань. Работать приходилось быстро, чтобы хотя бы немного согреться. Наскоро перекусив сушёным мясом и покормив собак, он снова приступил к работе. Вырыл под санями яму, снег распределил по краям, чуть больше?— с наветренной стороны. Всё строилось с расчётом на то, чтобы намело сугроб повыше. Собаки, похоже, уже бывали в подобной ситуации: не дожидаясь команды, они плотно улеглись в ямке вместе с Дьёрдем. Настоящие морозы ещё не ударили, а от собак скоро стало жарко. Дьёрдь снял шубу и укрылся ей, но сон не шёл. Ногам и рукам было откровенно жарко, а уши в то же время мёрзли. Как он ни ворочался, добиться хотя бы какого-нибудь комфорта не выходило, и в конечном итоге пришлось остановиться, чтобы не раздражать собак. В дороге голова была занята только управлением санями, а теперь, когда он остановился, мысли снова нагнали его. —?Итак… —?заговорил Дьёрдь, обращаясь то ли к себе, то ли к собакам,?— я бегу. Для начала мне нужно решить, что главнее: от чего я бегу или к чему? Перед глазами стояло лицо Лиды. Это зрелище затмевало всё, но Дьёрдь усиленно старался отвлечься от этого. Сначала он пытался вышибить клин клином и вспомнить, как выглядели раненые при Нарно. Он надеялся, что одно страшное видение вытеснит другое, хотя польза от этого была весьма сомнительна. —?Допустим, важнее первое. Саошьянт далеко, а этот ?Культ?… хрен его знает, насколько он близко, честно говоря. Но будем считать, что близко. Воспоминания о войне он стремился закрыть на замок и выбросить ключ. Теперь же они снова вырвались на свободу, добавляя новых проблем. Дьёрдь был одним из тех, кому посчастливилось воочию увидеть королеву. Пелагея Высокая одним своим видом внушала уверенность: статная, благообразная, и действительно саженей под девять ростом, она казалась несокрушимой. Тем страшнее было пару дней спустя видеть, как она медленно обходит солдат, опираясь на клюку и сильно хромая. —?Итак, Культ,?— он заговорил немного громче, пытаясь заглушить память,?— Что мне про них известно? Они охотятся за мной, чтобы не дать мне дойти до Саошьянта. В Саошьянте, если верить письму, я должен найти своих кровных родственников, следовательно наше воссоединение Культу невыгодно. Каким образом? Тут наверняка замешана магия. У меня есть талант, который, как уже давно доказано, наследуется. Следовательно, и у моей родни он есть, и немалый?— по крайней мере достаточный для создания волшебного меча. Члены Культа тоже используют магию?— иного способа заставить Лиду… бездна задери… Окровавленное лицо снова вспыхнуло в памяти. Культ, чем бы эта организация не была, словно пакостил ему даже в мыслях. Убежать от этого не выходило, оставалось только бороться. —?То же самое они могут сделать и с моими родителями. Но это неточно, поскольку неизвестно, как велики их ресурсы, и станет ли Культ тратиться на убийство обычной супружеской пары, если оно не приблизит их к моей поимке. Вдобавок Ковачи?— не последние люди в городе, и их гибель привлечёт ненужное внимание. Если Культ начнёт угрожать мне их жизнями, есть большая вероятность, что это окажется блефом.

Рука словно сама легла на рукоять меча, который Дьёрдь перевесил на пояс. —?И наконец: меч. Было сказано, что он укажет мне дорогу к семье, но что-то он пока ни на что не указывает. Тем не менее он несомненно заговоренный и может по крайней мере насылать иллюзии вроде цветных видений или ощущения, что рукоять горячая. Если кто-то потрудился выковать такой меч для бастарда вроде меня, значит… Он резко прервался, увидев над собой силуэт голубого огня. Он ярко светился, но не создавал теней и не освещал близлежащий снег. Силуэт появился совершенно неожиданно, без каких-либо эффектов. —?Берегись,?— Голос на сей раз был женским. —?Чего беречься? Как скоро? Кто ты?! —?сонливость как рукой сняло. —?Я-а-а… АВ! Гав! Гав-гав! Дьёрдь резко открыл глаза, разбуженный шевелением и лаем. С досадой отметил, что это был едва ли не первый раз, когда он не смог различить сон и явь. Набрав пригоршню снега и наскоро умывшись, надел шапку и быстро встал. Попрыгал, отряхиваясь от снега. Солнце робко поднималось над горизонтом, и Дьёрдь ещё раз мысленно обругал себя, Культ и весь мир заодно. Скоро восходы вообще прекратятся и придётся двигать на север как можно быстрее, чтобы снова догнать солнце. Шагах в пяти стояло высокое коренастое существо. Обычно дружелюбные собаки пугливо прыгали перед ним, громко лая и скаля зубы. Существо не обращало на них внимания. —?Доброе утро?.. —?нерешительно начал Дьёрдь, ещё раз протерев глаза и начав присматриваться к существу внимательнее. Это несомненно был драккен. Такими высокими и широкоплечими бывают только они, да и вытянутая морда не оставляла неясностей. Чего ему не хватало, так это массивного хвоста и крыльев за спиной. Дьёрдь знал о существовании бескрылых драккенов, но эта порода на вид тоньше и ниже ростом. Тот, кто стоял перед ним, должен был иметь крылья, но крыльев не было. Отсутствие крыльев его, похоже, не заботило. Было ощущение, что он избавился от них только для того, чтобы нацепить этот шикарный кроваво-красный плащ, драматично развевавшийся на ветру. Драккенов в полном латном доспехе Дьёрдь тоже никогда не видел. Броня была то ли выкрашена в белый цвет, то ли сделана из чего-то неизвестного?— металлического блеска она не давала. Причудливей всего был шлем, отверстия в котором были только для ноздрей. Никаких заклёпок или подвижных элементов не было видно, шлем плотно облегал голову, как будто под ним не было подшлемника. Эта непрактичность выбивала из колеи: ладно подшлемник, но где прорези для глаз?! Тем не менее драккен очевидно видел его. —?Щуб… прабхат? *. —?спросил он ещё менее уверенно. Драккенский?— язык межнационального общения на Ауриги?— он едва начал учить. Существо?— называть это драккеном почему-то не хотелось?— наконец зашевелилось. Медленным царственным жестом оно подняло правую руку?— латная перчатка облегала пальцы так плотно, будто была из тонкой кожи?— и щёлкнуло пальцами. Все восемь собак, как стояли, так и упали замертво, даже не взвизгнув напоследок. —?Ты чё творишь, урод?! —?скинув шубу и шапку Дьёрдь пошёл на него. —?Как я теперь поеду?! —?Едва первая вспышка злобы схлынула, он всё понял и остановился. —?ДОБРОЕ УТРО, КОВАЧ СААБ ДЖИ*. МЕНЯ ЗОВУТ СУБЭКАТАРА*,?— приятный гулкий баритон звучал словно не из-под шлема, а прямо в голове. —?МОЁ НАЧАЛЬСТВО ЖЕЛАЕТ ВАШЕЙ СМЕРТИ, НО Я ВЕРЮ, ЧТО ВСЕГДА МОЖНО ДОГОВОРИТЬСЯ. Я ПРЕДЛАГАЮ ВАМ… —?Поднять лапки и сдохнуть?! —?воскликнул Дьёрдь. Он не знал, был ли то скорее гнев или страх, но его руки задрожали. —?НЕ ХОЧУ ПОКАЗАТЬСЯ ГРУБЫМ,?— таким же медленным красивым движением, Субэкатара достал из-за спины двуручный меч, который даже ему самому был великоват,?— НО ВЫ НЕ В ТОМ ПОЛОЖЕНИИ, ЧТОБЫ СПОРИТЬ. Прежде чем победить противника?— вспомнил Дьёрдь?— нужно победить себя. Если схватки не избежать, в самые первые секунды важно не дать страху победить себя. Иначе ты, беги?— не беги, проиграешь. Он рванул меч из ножен: по телу, расходясь от правой ладони, пробежала приятная дрожь. Никогда раньше он не испытывал этого. —?Зато в настроении! Субэкатара сократил дистанцию слишком быстро для своего размера. Укол. Принять на гарду. Отбросить. Шаг назад. Меч вперёд, касаться меча противника. Не разрывать контакт, чувствовать каждое движение, контролировать. Укол. На гарду. Увести вверх. Пнуть в колено. Не сработало. Драккен выше и гораздо сильнее, давит сверху. Не сопротивляться, опустить, подшаг, разворот, толкнуть спиной. Отшатнулся, развить. Локтём в грудь. Шаг назад с разворотом, с плеча по шее. Отбил ?дамским? блоком. Рубит слева в шею. Вниз. Провалился. Уколоть снизу в шею. Отбил локтём. Теперь назад, пока не вернул меч на место. Отходит тоже?— слишком далеко для удара, но ещё в стойке. —?ЧТО Ж, СПАСИБО. НО У МЕНЯ ЕЩЁ МНОГО ДЕЛ. Драккен поднял руку с раскрытой ладонью. Раздался хлопок, невидимая волна рванулась к Дьёрдю и резко остановилась в пальце от кончика носа, оставив у его ног кучку снега, сжатого до плотности камня. Субэкатара наклонил голову, неуверенно посмотрел на свою ладонь. Дьёрдь и сам не понял, что произошло. Замешкался. Блефовать. —?Я ещё и не такое умею! —?насмешливо проговорил он и снова пошёл в атаку. Сверху, сверху, слева, запутать, снизу, справа, сверху, перехватить инициативу, снизу, справа, следить за дыханием, сверху, снизу, сверху, ждать момент, снизу, слева, обнажить ему горло. —?ДОВОЛЬНО! Схватил за грудки, швырнул, как котёнка. Быстрее встать! Наступил на грудь. Занёс меч. Поднять руку. Обычно во время схватки время замедляется, но ты этого не замечаешь. Но тут время замедлилось настолько, что нельзя было не заметить. Пока неимоверно медленная обезоруженная правая рука поднималась, Дьёрдь начал чувствовать, как что-то поднимается по ней. Движение зародилось в сердце и теперь медленно текло к ладони. Ощущение было такое, словно кровь заменили кипятком, но боли почему-то не было. Он увидел как медленно?— медленнее даже, чем если бы всё происходило под водой,?— правый рукав стёги вспыхивает десятками огненных цветочков, разрывается, распадается, расплывается в стороны; чем ближе странное чувство подходило к ладони, тем ярче становилось какое-то радостное нетерпение; думалось?— ?вот оно!??— но что конкретно ?оно?, было непонятно. Спустя несколько мучительно долгих долей секунды в ушах загудел удар сердца, и чей-то голос?— может быть, его? —?произнёс: ?то, что меня не убивает, делает меня сильнее?. Затем время начало ускоряться, постепенно возвращаясь к своему нормальному течению, когда в его ладони что-то оглушительно грохнуло, полыхнув бело-голубым огнём. Окончательно потеряв надежду что-либо понять, Дьёрдь отстранёно смотрел, как отброшенный взрывом Субэкатара отрывается от земли и летит куда-то вдаль спиной вперёд. Его кираса потрескалась, промялась, почернела и стала тускло светиться красным, как раскалённый металл. А затем?— к его огромному сожалению?— всё вернулось на круги своя, и Дьёрдь завопил, как резанный, потому что стёга на правой ключице загорелась, а рука болела так, будто её сунули в угли. Дрожа и истошно матерясь, он стал кататься по снегу. Потушив пожар, он ещё несколько минут лежал, засунув обожжённую руку в сугроб и тяжело дыша.