Глава 3. Неглинка (1/1)
Кира.Во дворике толпился народ. Кира спрыгнула со ступенек трофейного опеля, чувствуя, как за ней следует запах солярки и махры, и чуть заметно поморщилась.Не от запаха – от вида небольшой толпы, среди которой сновала ребятня. За всю свою не слишком долгую службу Кира так и не смогла объяснить для себя, чем же так притягательна для людей чужая смерть. Еще хуже, что сейчас – это смерть ребенка. Детские трупы всегда вызывали в ней чувство почти ярости и желания пристрелить виновного прямо на месте. Однажды им приходилось выезжать на труп трехлетнего ребенка, на которого упал телевизор. Старый, ламповый. От удара у него даже не разбился кинескоп, и на сероватом стекле очень ясно отпечатались бурые пятна. Ребенок лежал на потемневшем засаленном узорчатом ковре - синевато-желтый, словно вдавленный в этот засаленный ковер. Голова вывернута вбок. Один, покрывшийся белой пленкой зеленый глаз смотрел чуть удивленно, вместо другой стороны лица - месиво из выступающих костей и мышц. Кира невольно дернула уголком рта и тряхнула головой.Небольшая толпа тем временем пришла в движение, растекаясь перед уверенно шагающим вперед Жегловым, а из распахнутой двери подъезда вылетела стройная молодая девушка в темно-синей форме. Вскинула ладошку к виску и выпалила, глядя на Жеглова большущими голубыми глазами: - Здравия желаю! Докладывает младший сержант Синичкина. Вызов ложный, ребенок жив, - и добавила с робкой улыбкой, словно извиняясь, - подкидыш.- А что, сразу не могли разобраться? Труп! Убийство! Какого черта дергаете бригаду?! – Жеглов говорил как будто строго и возмущенно, но Кира ясно уловила в его голосе лукавые нотки. Девушка виновато заморгала длинными ресницами, начала объясняться. Кира негромко хмыкнула и отступила на пару шагов, привычном скользнув в карман за сигаретами. И зачем-то бросила быстрый взгляд на Шарапова. Володька, что называется, цвел и пах. Суровые морщинки на лбу разгладились, по губам скользила едва заметная улыбка, а взгляд стал внимательным и одновременно мягким, ласковым.
- Дайте сигарету, пожалуйста, - Кира запоздало вспомнила, что здесь у нее в кармане сигарет нет, а купить их она так и не удосужилась. Копырин щедро протянул пачку крепких папирос и спички. Она кивнула, закурила, едва не обжегши пальцы об огонек спички, подавила кашель и отошла чуть в сторону. От горечи дыма во рту, стало чуть легче. Почему?! Почему, черт возьми, ей на мгновение стало так болезненно обидно от взгляда Шарапова? Взгляда, направленного не на нее… Она ведь сама понимает, что ничего нельзя менять в этом времени, что любая ее ошибка подобна раздавленной бабочке. Это ведь лучше, что Володька не питает к ней ничего, кроме простой заботы и беспокойства… Лучше для всех. Осталось объяснить это себе.Синичкина снова появилась из подъезда, на этот раз крепко и бережно держа на руках чуть похныкивающий сверток, следом Жеглов и Володька.— Слушай, Копырин, поскольку ты у нас самый человечный человек, то давай побыстрее отвези Шарапова с сержантом Синичкиной на Арбат в роддом. И мигом назад — в 61-е отделение, это рядом, мы пешком дойдем. Я позвоню на Петровку, и мы вас там дождемся… - проговорил Жеглов, обращаясь к водителю.
Синичкина тем временем аккуратно скользнула внутрь автобуса, а вот Шарапов и Глеб задержались, и Жеглов что-то шепнул Володьке, отчего тот явно смутился и торопливо полез внутрь ?фердинанда?. Кира раздраженно фыркнула и тут же пожалела о своей несдержанности, потому что темноглазый волкодав оказался рядом почти мгновенно и, подставив локоть, лукаво проговорил: - А мы с тобой, Кира Ивановна, пешочком прогуляемся.- Кстати, - Кира послушно положила ладонь на его локоть, пытаясь отогнать настороженность, что при одном виде Жеглова, щелкала, словно взводимый курок, - машину ту так и не нашли?- Во дворе на Покровке стояла, - лукавые нотки мигом исчезли из голоса Жеглова, - черте что. В ГАИ проверили, говорят, владелец числится пропавшим без вести с сорок третьего, родственников нет. Поди угнал ее какой-то ухарь… Да ты не волнуйся, найдут они эту сволочь рыжую.- Рыжую?! – Кира невольно вцепилась в рукав Жеглова, отчего тот чуть удивленно приподнял брови.- А ты что же, подозреваешь кого? – его взгляд стал очень внимательным, и Кире на мгновение захотелось сказать правду.- Нет, - она пожала плечами и попыталась оправдаться, - просто если рыжий, то приметный – такого найти легче будет.
- И я о том же, - кивнул Глеб и взгляд его снова стал почти ласковым, согревающим, - бойцы Верверова свойхлеб даром не едят, найдут, и получит, так сказать, по всей строгости.Шарапов вернулся чуть хмурый и чрезвычайно задумчивый, и Кира, вынырнув из мыслей о том, как бы аккуратно и официально вписаться в поиски Рыжего, мстительно подумала, что голубоглазая Синичкина, наверно, дала ему от ворот поворот.Рабочий день неуклонно полз к концу и на горизонте большим вопросительным знаком маячил вопрос – куда идти? Можно, конечно, было дождаться Жеглова – поди, живут они в одном общежитии. Но Киру не оставляло ощущение, что их, вернее его и Киру Ивановну, связывают какие-то отношения – явные или нет. А значит, Жеглов знает ее как облупленную, и любая ошибка вызовет массу вопросов. К Шарапову идти хотелось еще меньше. Конечно, тот не указывал ей на дверь, да и не укажет,пока свободная комната не понадобится ему, скажем, чтобы привести даму. Но Кире неприятно было думать, что в мыслях своих он бы, наверно, с облегчением выдохнул, если б она ушла.Так и не разрешив свои моральные терзания, Кира ушла из отделения чуть раньше, чем и Жеглов, и Шарапов. Вечер был ощутимо более холодный, поднялся ветер, нагоняя на небо серые дождевые тучи, и она подумала, что надо бы все-таки зайти в общежитие хотя бы за курткой – одежда ее была явно не на осеннюю погоду.Поглубже запустив руки в карманы и подняв воротник рубашки, Кира прибавила шагу, свернула с Колобовского на Цветной и поймала себя на том, что идет все-таки на Сретенку, где живет Шарапов и разозлилась. Затормозила, собираясь вовсе развернуться и пойти обратно на Петровку, взять Жеглова под ручку и все странности в поведении списать на сотрясение мозга, когда впереди вдруг мелькнула знакомая рыжая башка. Он словно почуял ее взгляд – обернулся, безошибочно находя Киру взглядом, лукаво ухмыльнулся, и она ясно прочитала по губам ?догони меня!?. Рыжий тут же отвернулся и ускорил шаг, двигаясь по Цветному в сторону Трубной. Значит, поиграть решил, сука?! Кира сжала зубы и тоже ускорилась, лавируя среди прохожих.
Рыжий успел проскочить Рождественский и Петровский на зеленый, Кира едва не угодила под возмущенно взвывшую клаксоном машину и потеряла драгоценное время – он был впереди уже метрах в 15, направляясь в сторону дворов.
- Стоять! Стоять, милиция! – заорала она. Прохожие удивленно обернулись, один немолодой мужчина шагнул было наперерез Рыжему, но тот не сбавляя хода, отпихнул его в сторону и влетел в переулок. Кира дернулась следом, оказалась во дворе и успела увидеть, как захлопывается дверь подъезда, и разлетаются в стороны перепуганные голуби. Тяжело дыша, она дернула на себя дверь и шагнула в полутьму, пропитанную кошачьими запахами. Попыталась выровнять дыхание, прислушивалась, как вдруг сбоку к ней шагнула высокая фигура, и в лицо ударила струйка пахучей жидкости, отчего перехватило дыхание. Кира рванулась в сторону, отступая обратно к двери, пытаясь сфокусировать взгляд, в скулу прилетел сильный удар и ставшими вдруг непослушными колени подогнулись, ее качнуло назад – Кира успела почувствовать и оглушающую боль от удара Рыжего и холод стены, в которую она влетела спиной, а потом ее утянуло в бессознательную вязкую, словно нефть, муть.Шарапов.Уже подходя к дому, я запоздало сообразил, что не отдал Кире ключи. Она ушла чуть раньше и я, измотавшись за день, даже не заметил, как она вышла. Конечно, Михал Михалыч знает, где у меня спрятаны запасные и может ей подсказать, но спросит ли Кира? Я ускорил шаг, поднимаясь по лестнице и чувствуя неясную вину перед женщиной, которая наверно сейчас сидит среди кухонной толчеи. В моем воображении ясно возникли кухня, снующие туда-сюда ребятишки Шурки Барановой, сама Шурка, полощущая в большом тазу их рубахи, и Кира, примостившаяся, словно нахохленный воробей на краешке стула в углу. Она хмурила брови и чуть заметно покусывала уголок нижней губы.
На кухне Киры не оказалось. Не было ее и в комнатах – дверь я отпер своим ключом. На столике у окна лежал высохший за день злосчастный букет, в углу, у шкафа валялась спринцовка – ничего не изменилось с нашего ухода.Я опустился на стул, достал папиросы, чувствуя все более ясную тревогу. Что если этот неведомый мне Рыжий все-таки настиг ее? Подкараулил по дороге или прямо здесь, в подъезде, а меня, так геройски решившего утром защищать ее, не было рядом. Я тут же оборвал себя. Глупости – на улицах и во дворе сейчас пока еще людно – не мог этот мерзавец ничего с ней сделать. Все может быть намного проще – к ней вернулась память и она уехала в общежитие. Эта версия была удобной и снимала с меня всю ответственность за судьбу этой женщины, но почему-то я сам в нее не верил. На всякий случай уточнив у Шурки, не приходила ли Кира, я вышел из подъезда и направился в сторону Сретенских ворот, скользя взглядом по сторонам.Кира.Вначале в нос ударил запах вонючей смеси из спринцовки Рыжего, потом сквозь него пробился не менее неприятный – сырости и гниения. Кира поднялась, осторожно ощупывая распухшую скулу. В слабом свете, что шел от стоящего рядом с ней большого переносного фонаря, она различила довольно просторный тоннель, выложенный старым, покрытым белым налетом кирпичом. Вода бежала по центральной его части, с боков шли небольшие возвышения. Кира покрутила головой, пытаясь хотя бы примерно понять, с какой стороны ее мог приволочь сюда Рыжий, но оба направления тоннеля были совершенно одинаковыми. Кира подхватила с пола любезно оставленный ей фонарь и уверенно зашагала по течению. Кирпичи, идущие под небольшим уклоном, были скользкими - один раз Кира чудом не съехала в воду. Фонарь выхватил из темноты проржавленную решетку, закрывающую ответвление тоннеля на противоположной стороне. Надежды открыть ее просто так почти не было, но Кира, выдохнув и на всякий случай держа фонарь почти над головой осторожно шагнула в водный поток. От холода на мгновение свело зубы. Стараясь дышать как можно глубже, она спешно пересекла его, едва не соскользнула с уступа перед решеткой, аккуратно поставила фонарь на сухую часть пола и, что было сил, рванула решетку. Раз, другой, третий – бесполезно. Прутья были заварены намертво. Уговаривая себя не паниковать, Кира быстро зашагала дальше, одной рукой скользя по влажным кирпичам стен. Главное, чтобы не вырубился фонарь. Несколько раз туннель раздваивался. Один раз ее путь закончился такой же приваренной решеткой, и пришлось возвращаться. Свет фонаря становился все более желтым и тусклым, намокшие ботинки натирали. Кира потеряла счет времени, уже давно запуталась в переходах, но старательно запрещала себе думать о том, что будет, когда фонарь потухнет. К тому же, вода, кажется, начинала прибывать. Один раз на ее пути встретилась труба, идущая из стены, и из нее с шумом вырывалась вода, вливаясь в общий поток, уровень которого поднимался все выше, почти доставая до приподнятой части, по которой шла Кира.- На улице наверно дождь, - сказала она вслух, - а я иду, похоже, по Неглинной. И если я не пойду быстрее, я просто утону. Или не я, а бабка. Тогда не будет ни отца, ни меня. Парадокс времени, - она фыркнула, чувствуя, что на секунду приступивший к горлу ужас, чуть отступает, и прибавила шагу.Фонарь почти совсем потух, когда в стене вдруг возник проем, не перекрытый решеткой. Кира едва не завопила от радости. Ноги, которые были уже по икры в воде, поминутно немели. Она спешно шагнула в это ответвление. Фонарь высветил металлические, вделанные в кирпичную стену ступени, ведущие вверх, и круглый люк, после чего прощально мигнул, и Кира оказалась в полной темноте.
- Темнота – друг молодежи! – бодро постукивая зубами, проговорила Кира, опуская на пол бесполезный фонарь, - в темноте не видно рожи, - она ухватилась за ступеньку, потянулась, нащупывая и хватаясь за следующие и рывком поставила ноги на предыдущую.- Как зовут тебя? Сережа…, - еще рывок вверх. Кира почувствовала, как начинают подрагивать руки и колени, как сводит замершие ступни.
- Вот же бл*, меня ведь тоже! – выкрикнула она и отчаянным усилием, преодолела еще две ступени. Отдышалась и поняла, что сил лезть дальше – нет. А ведь еще надо как-то сдвинуть люк. Кира закусила губу, преодолела еще одну ступень и, потянувшись к следующей, кончиками пальцев нашарила холодный металл крышки. Сердце бешено заколотилось. Кира одной рукой вцепилась в последнюю ступень, а ладонью другой, вытянувшись, что было сил, долбанула по крышке. Та чуть слышно грохнула, но не сдвинулась, кажется, ни на сантиметр. Кира впилась зубами в губу. Она выберется! Она выберется и лично пристрелит этого рыжего подонка! Выберется!Опершись коленями о кирпичи стены, и чудом умостившись на ступеньке, Кира уже двумя руками уперлась в край люка. И тот поддался! Медленно все больше и больше сдвигаясь в сторону, пропуская сквозь щель холодный уличный воздух и дождевые капли. Она вцепилась пальцами в край люка, осторожно, при каждом движении боясь потерять опору, ногами уперлась в последнюю ступень и отчаянным рывком выбралась наверх.Кира лежала на спине, на мокром холодном асфальте, ловя ртом воздух и дождевые капли.- В следующий раз буду стрелять, а не орать, - пробормотала она, с трудом поднимаясь и садясь.Шарапов.Наручные часы показывали третий час ночи. Дождь перестал лить и теперь моросил мелко, по-осеннему. Фуражка моя намокла так, что ее теперь, наверно, придется выбросить. Я проклинал себя, быстро шагая по Рождественскому к Петровке. Надо было сразу бежать туда, а я, как дурак, сначала походил по окрестным улицам, потом потерял время, катаясь до общежития, где старушка-комендант любезно сообщила мне, что товарища Архаровой уже два дня как тут не было. Я даже снова вернулся домой, в глупой надежде, что она успела прийти, пока я бегаю по Москве. И вот теперь, потеряв драгоценное время, я шел, почти бежал, по пустым и мокрым улицам на Петровку с твердым намерением поднять на уши весь МУР.На Цветном я заметил в свете фонарей невысокую фигуру, что брела, чуть покачиваясь и хромая мне на встречу и с раздражением решил, что это какой-нибудь упитый в усмерть бездельник бредет домой с посиделок с дружками, но, подходя ближе, почувствовал, как сердце ёкает и замирает. Кира – мокрая, с прилипшими к лицу волосами, в облепившей худое тело рубахе шла, шаркая ботинками, словно какой-нибудь призрак утопленника, и будто бы не замечала меня.- Кира! – голос дал петуха. Я рванулся к ней, и она вскинула голову, обжигая меня взглядом распахнутых воспаленных глаз. Я сбился с шага, замирая на расстоянии вытянутой руки, замечая в тусклом свете фонарей багровеющий кровоподтек и опухшую скулу, и успел подумать черте что, когда она шагнула ко мне, вцепилась тонкими пальцами в мою промокшую гимнастерку и ткнулась лбом в плечо, через ткань обжигая горячим и сбивчивым дыханием.- Кирочка, Кира, тише, - я запоздало крепко прижал ее к себе, скользя ладонями по острым вздрагивающим лопаткам, чувствуя глухую, давящую на горло, злость, - все хорошо, все хорошо… Пойдем домой…