89. Не (1/1)
Аллериана натягивает тетиву медленно, неуверенно, словно никогда не держала в руках собственный лук. Стрела вздрагивает, а россыпь тёмных искр обжигает пальцы неестественным холодом, колючками впивается под кожу, и выстрел получается неточным; даже взявший лук впервые отправит стрелу в цель намного точнее.Аксонер на жалкие попытки подчинить силу смотрит через раз, и вид у него откровенно скучающий: он предупреждал, что ничего из этого не выйдет, уж тем более хорошего. Оно тебя не убивает – и на том бы успокоиться, но…— Я не знал Ваэллион, когда оживлял её, — говорит он задумчиво. — Сейчас знаю. Вы совершенно разные… одно только сходство – упрямство, которому можно или позавидовать, или посочувствовать.Эльфийка закатывает глаза и делает вид, что целится уже в Аксонера. А он усмехается и выпрямляется, смотрит вызывающе и отчасти, может быть, пренебрежительно – Аллериана не может понять, что за эмоции на его лице.И, натянув тетиву, резко её отпускает. Магу приходится отвести голову в сторону – стрела летит прямо, и не сдвинься он сразу, отделался бы как минимум красивой дыркой во лбу.Это, в самом деле, напоминает ему Ваэллион: она сильна только в те моменты, когда злится, но её нужно ударить по самой слабой точке – любви к друзьям, и только тогда она превращается в машину для убийств. С Аллерианой намного проще, особенно теперь, когда она знает, что с ней не так, и кто она вообще есть: нужно всего лишь сравнить её с оригиналом.— Прекрасно, теперь мы знаем, что контролировать эту гадость ты можешь, — маг кивает на стрелу, уткнувшуюся в дерево за его спиной. — Осталось победить и навсегда забыть её.Реакция Аллерианы вполне ожидаема: она смотрит удивлённо и разочарованно, похожая на ребёнка, узнавшего, что всего, во что он так верил, никогда не существовало.— Ты можешь навсегда умереть, — говорит Аксонер просто и пожимает плечами. — Ты всё ещё мёртвая, а всё, что делает тебя похожей на живую, регулируется той частью моей магической силы, которую я тебе отдал. Ты не маг, и у тебя нет собственного магического запаса, который можно было бы тратить.Каждое слово для Аллерианы – как гвоздь, вонзающийся в доску, колет глубоко и крайне болезненно.
— Отлично, — она выдыхает медленно и неуверенно, — итак, я – не я, я – не живая, я – не маг. Кто ещё я ?не??— Ну… ещё ты больше не моя, не телохранительница и не та, кто ничего о себе не помнит.Остаток вечера проходит практически в тишине, изредка прерываемой свистом искрящих тьмой стрел и короткими колкими фразочками Аксонера. Эльфийка вздрагивает, когда искры в очередной раз задевают кончики пальцев, но сконцентрироваться и убедить своё тело не тратить то, что удерживает в нём жизнь, никак не может.
Может, просто умереть, пусть и вот таким глупым способом, было бы намного легче?Но стоит этой мысли проскочить где-то на задворках сознания, Аксонер встаёт, убирает руки в карманы и уходит в сторону города. И выглядит он так, словно знает об этой мысли и невероятно оскорблён тем, что об этом вообще можно было подумать, пусть даже на какую-то долю секунды…Третьего шанса у тебя не будет.И смерть, кажущаяся такой близкой – только руку к ней протяни да выстрели собственной жизнью – отступает, снесённая тем, что для неё непреодолимо.Аллериана всё-таки очень хочет жить.