64. Зачем ты живёшь? (1/1)
— Ради чего ты живёшь? — вопрос застаёт Валевского врасплох, он вздрагивает и, удивлённо вскинув брови, поворачивается к Трисгилю. Тот стоит возле стены, смотрит в пол и боится поднять глаза.— Какой кошмар, — отвечает палач безэмоционально, хотя в его глазах можно заметить какую-то странную радость. — Я хотел спросить об этом у тебя, но – вот беда! – ты тоже не знаешь.— Такой ядовитый голос тебе не идёт, — неохотно сообщает пилигрим, и ниндзя, слегка усмехнувшись, вновь отворачивается. Он делает несколько шагов вперёд, наклоняется и опирается руками на подоконник, прижимаясь лбом к сверкающему стеклу. — Я же серьёзно.— Я тоже.И проводит ногтями по оконной раме сверху вниз, с трудом удерживаясь от желания загнать в пальцы пару заноз. Он искренне не понимает, почему Трисгиль вообще такие вопросы задаёт, какая ему разница, особенно после того, что он сам чуть с жизнью не распрощался? Какая разница, для чего живёт другой человек, если собственная жизнь угрожает свалиться в пропасть?Эта мысль ставит палача в тупик.— Ладно, не важно, — пилигрим фыркает и натянуто улыбается. — Потренируемся? Я слегка не в форме.— Давай, — ниндзя поворачивается, криво усмехаясь, — вернём тебя… в форму.Пилигрим вздрагивает так сильно, что не заметить это просто невозможно.***Яркий золотистый свет ослепляет не хуже солнца, а невесомая энергия сужается возле шеи, не давая нормально дышать. Сердце у палача колотится громко, ему кажется, что стук даже Трисгиль слышит, который никогда не обращает внимания на звуки.Но Валевский не любит сдаваться просто так.
И чёрт с ним, с воздухом.Тёмно-зелёный круг, отравляющий и замедляющий других, появляется как никогда вовремя. Свет отступает, дав несколько секунд на то, чтобы вдохнуть и увернуться от стремительной тёмно-фиолетовой линии, прошедшей буквально в нескольких сантиметрах.Палач чувствует приближающийся проигрыш, как будто тот – живое существо. Он рядом, сзади и сбоку, вокруг. Он мерзко шепчет: ?у тебя ничего не получится?.Трисгиль точно вообще не сражался весь этот месяц?А пилигрим, отстранённый и как будто растерянный, продолжает неспешно накладывать всё новые и новые заклинания. Из ниоткуда появляются яркие лучи света, которыми при желании можно и ноги-руки поотрезать. Валевский рычит и отскакивает назад, совершенно не зная, что теперь делать: силы уходят быстрее, чем раньше, намного быстрее. Рука с кинжалом даже не дрожит – трясётся.Палач делает глубокий вдох и несётся вперёд, надеясь на скорость. Ему нужно только один раз попасть, а дальше всё пойдёт нормально, как обычно, и он сможет победить.Но скорости в этот раз не хватает.Трисгиль спокойно, без единой эмоции на лице, отклоняется назад, и лезвие кинжала проходит над его грудью. Валевский падает на землю, не заметив шара, заряженного энергией света. Маленький взрыв решает всё.— Ну? — тяжело выдыхает палач, убирая кинжал и даже не пытаясь встать. — И кто из нас не в форме?Трисгиль молча и крайне неуверенно подаёт ему руку, помогает подняться и аккуратно направляет маленький светлый лучик к ногам. Мелкие царапины от разлетевшихся острых камней заживают почти мгновенно, а небольшая рана на лодыжке перестаёт кровоточить.Они уходят к ближайшей скамье, где пилигрим долго возится с другими ранами Валевского, который только крепче сжимает зубы: в бою незаметно, но после него всё болит в разы сильнее.— А зачем живёшь ты? — спрашивает палач негромко. Трисгиль нервно вздрагивает и неосознанно тянет рукав на правой руке к ладони.— Пока не определился, — пожимает плечами, возвращаясь к обработке одного из порезов. — Может, найдётся кто-то, кто поможет мне с ответом на этот вопрос, но сейчас… наверное, живу, чтобы жить?Ложь. По голосу слышно.Пилигрим отворачивается, едва встретившись с палачом глазами. С трудом удерживает на кончиках пальцев исцеляющую энергию, пытается сосредоточиться, хотя понимает, что больше всего сейчас хочет оказаться как можно дальше, хочет стереть себе память к чёртовой матери, забыть обо всём и ничего, вообще ничего не знать.И всё это – лишь для того, чтобы не лгать прямо сейчас, отвечая на бессмысленный, в общем-то, вопрос.
Когда-нибудь эта мысль сведёт его с ума.А пока нужно всего лишь залатать раны напарника и больше никогда не встречаться с ним взглядом.