Часть 3 (1/2)
Элеанор тяжело шагала по ступенькам вверх, таща за собой увесистый белый пакет с выцветшей цифрой пять на нём.– Ну ты и сучка! Кинуть меня в мой др, серьёзно? Мы же договаривались! – девушка сбросила звонок и смачно выругалась. Она приближалась к своей квартире, когда услышала, как с ней поздоровались.– Элеанора Андреевна, – кивнул ей сосед, закрывая дверь снаружи.– Привет, – Элеанора кивнула в ответ и отвела взгляд без какого-либо желания сейчас разговаривать.С того вечера, как они обнялись в квартире Михаила Петровича прошло некоторое время. Еще тогда, в его комнате, Элеанора дала ему понять, что у нее есть некоторые чувства к нему, которые ей было трудно объяснить. Когда Михаил Петрович признал, что это взаимно, они вместе посмеялись над тем, что за этим наваждением могут стоять разве что только крылатые, голопопые существа с луком и стрелами, другого объяснения не было. Это была влюбленность. Внезапная, отчаянная, желанная. Конечно, никто не произнес этого вслух, но они оба это чувствовали. Что это будут за отношения? Какие в них правила? Никто не решился сказать. Может, потому что они сами пока не знали.Михаил Петрович не мог поверить, что все это взаправду происходит с ним. Элеанора давно нравилась ему. Он был очарован ее глазами с тех пор как впервые столкнулся с ней. Когда он замечал ее золотую макушку, где бы он ни был, его охватывало необъяснимое чувство радости. Но ее красота не ослепила его. Он видел в Элеаноре намного больше. Во время каждой встречи после официального знакомства он видел, как много в ней борьбы. Как острота и резкость ее натуры сталкивается с желанием стать добрее, лучше. Как это столкновение дезориентирует ее, будто теплое и холодное облако встречаются, рождая грозу. Он так хорошо знал это чувство. И еще он знал, что чтобы найти верный путь и стать лучше, человек нуждается в любви и поддержке. И теперь он был счастлив стать частью пути Элеаноры. Он был готов дать ей все, что имел. Подарить романтику, которой, как ему казалось, ей не хватает. Всю любовь, которую он испытывал к жизни, всю нежность, которую так и не нашёл кому посвятить – всё это теперь было ее.
Что же касается Элеаноры, она правда наслаждалась своим спонтанным и необычным увлечением. Она никогда не была скована предрассудками в отношении возраста, хотя и никогда не представляла себя с кем-то сильно старше неё. Это был новый опыт для Элеаноры, но он ее совсем не пугал. И к Михаилу Петровичу ее толкала не жажда эксперимента, а, как это ни странно, его личность. Еще год назад она бы не поверила, что ее может волновать подобное, и, расскажи она все это Элеаноре из прошлого, та скорее всего покрутила бы пальцем у виска. Можно было бы свалить все на недотрах, но будь оно так, она бы взяла быка за рога тем же вечером и решила свою проблему. Тот факт, что она этого не сделала навел на мысль, что это далеко не всё. Раньше расклад с сексом без обязательств ее не смущал, но сейчас она очень не хотела верить, что это именно то, что предлагает ей Михаил Петрович.Конечно, что бы он не говорил – это просто слова. Все люди горазды болтать и задабривать, когда им что-то нужно, и Элеанора это прекрасно знала, хотя бы потому что сама практиковала этот метод годами. И сейчас она хотела убедиться, что мотивы Михаила Петровича не столь очевидны. Почему ей это было важно? Ну, вероятно, потому что раньше она не чувствовала такого к кому-либо и ей хотелось верить, что он с ней искренен. Ей казалось, будто этот человек знает ее, и это вселяло в нее желание узнать его тоже. Понять, как ему удалось проникнуть в ее сердце, причем, за такой смешной промежуток времени.
Но сейчас Элеаноре было не до сердечных дел. Ее самая близкая подруга кинула ее в ее день рождения ради бывшего, внезапно возжелавшего именно сегодня "попробовать с чистого листа". И это было ужасно обидно. Элеанора праздновала свои дни рождения в одиночку добрую часть жизни, потому что у нее долгое время не было никого, с кем бы она по-настоящему сблизилась. Она это ненавидела. И ей меньше всего хотелось оставаться сегодня одной, но внезапная новость о том, что так оно сегодня и будет, прилетела снежным комом в лицо. Элеанора не умела переживать злость. Это чувство заставляло ее срываться на каждого, кто попадется под руку, пока все негодование от обиды не будет выплеснуто в чье-то лицо.– Все в порядке? – Михаил Петрович как всегда был самой вежливостью.Элеанора поморщилась. Она злилась, ей очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь колкость, но еще больше ей не хотелось обижать Михаила Петровича только потому, что он оказался рядом. Она стиснула зубы. Ей просто хотелось поскорее открыть эту чертову дверь и спрятаться за ней, но нормально использовать ключ, когда держишь в руке еще и телефон, не получалось.Михаил Петрович подскочил, забирая тяжелую сумку из ее руки.
– Давай, так будет проще.
Элеанора переложила телефон в свободную руку и с легкостью открыла дверь.– Прости, Миш, я просто на взводе, – произнесла она, почти шипя от раздражения.– Я слышал. Если я могу что-то…– Все в порядке, я взрослая девочка. Просто надо остыть.Мужчина понимающе кивнул и улыбнулся ей, протягивая пакет. Его лицо было спокойным и приветливым, как и всегда. И Элеанора обнаружила, что с его выражением, расстроенные чувства, бурлящие в ней всего минуту назад, притупились. Она забрала пакет из его руки, и Михаил Петрович стал спускаться вниз по лестнице. Глядя ему в спину, ее осенило. Может, ей не придется быть сегодня одной.– Миша!Он обернулся.– Я зайду к тебе сегодня?Он еще раз улыбнулся, на этот раз шире, и, несмотря на такое поганое начало дня, Элеанора просто не могла не улыбнуться в ответ. Это было его твердое “да”.***Утром, став свидетелем неприятного разговора Элеаноры с, как Михаил Петрович предположил, соседкой, он задумался, что такого он может сделать, чтобы в этот день Элеанора не грустила. Будучи в магазине он не искал подарка, это было бы слишком интимным жестом, а пугать Элеанору обязательствами в его планы не входило. Ему нужно было что-то, что заставит ее улыбнуться. Знал он о ней не так много, но благо, она успела прожужжать ему все уши про креветки, и о том "какие они, сука, дорогие".Конечно он знал, что не удивит её рисом с морепродуктами из отдела заморозки, но по крайней мере поднимет ей настроение. Забегая вперед, у него это получилось.Элеанора уже не расстраивалась от того, что не отметила день рождения с Ниной, хотя ей все еще было обидно. Конечно, она не представляла, что будет праздновать его с Михаилом Петровичем. Он действительно нравился ей, но еще они едва друг друга знали, так что он определенно не был в верхней части списка "С кем набухаться на мой тридцатый день рождения". Не встреть она его на лестнице утром, скорее всего сидела бы сейчас в своей комнате, смотрела видео с пранками (все подряд) и смеялась над испуганными лицами людей, поедая чипсы и запивая их вином прямо из бутылки.
К счастью, все сложилось наилучшим образом. Они снова встретились в квартире Михаила Петровича этим вечером. Элеанора принесла вино. На сковороде ее ожидала разогретая паэлья. Этот жест мог показаться незначительным для кого-то, но Элеанора, к своему удивлению, чуть не расплакалась. Этот день так разочаровывал ее с самого утра, что получить наконец нечто приятное стало для нее последней каплей в чашке эмоциональных событий.Во время ужина они как обычно потерялись в разговорах ни о чём. Они ели паэлью и угощались вином. Элеанора уплетала паэлью, порой выпаливая стоны удовольствия, на что Михаил Петрович по доброму смеялся и повторял: "Неужели это настолько вкусно?". Кот, почуяв запах морепродуктов, тоже заглянул на кухню и настойчиво выпрашивал, чтобы с ним поделились. Когда он понял, что кроме недоеденной им в обед каши он ничего не получит, то убежал обратно в комнату.– С днем рождения, Элеанора, – два бокала встретились над серединой стола стеклянным звоном.– Я не спрашивала, но сколько тебе? – произносит она, сделав глоток.– Шестьдесят пять, – он тоже выпивает.– И каково это, когда тебе шестьдесят пять? Как ты смотришь на жизнь? И вообще, давай гайд по шестидесятипятилетию, хочу знать, что меня ждет.– Ну, – отвечает он, пожимая плечами, – не могу сказать, что чувствую себя на шестьдесят пять, раз на то пошло. Можешь смеяться, но в душе я подросток. Хотя моим коленям, определенно, шестьдесят пять. И записаться на прием к врачу – настоящий подвиг в моем возрасте.Она хохотнула и потянулась через стол, чтобы похлопать его по руке.– Не только в твоём, поверь. Портал госуслуг – сущий ад.Он, не скрывая улыбки, глянул на место, где она его только что коснулась.– Если в двух словах, то шестьдесят пять, это когда тебе все еще хочется того же, что и в тридцать, только физические силы тебя в этом ограничивают.– А чего хочется в тридцать?Он улыбается.– Ты мне скажи, именинница.Элеанора молчит, хитро глядя на него и все еще выжидая, что он скажет.– Ну, полагаю: танцы, пикники, свидания…Пока он перечисляет все эти милые вещи, Элеанора думает, что если она хочет узнать, на чем действительно основано все его стремление быть с ней таким, каким он был, то сейчас самый подходящий момент.– Секс, – перебивает она его.– Секс, – он соглашается.После непродолжительной паузы она выпаливает. – Чего бы ты хотел сейчас? – Она шла ва-банк.Он глянул на нее из-под бровей. Он не знает, чего она добивается, но чувствует, что за ее, казалось бы, прямым намеком есть что-то ещё.
– Ну как это, день рождения у тебя, а делаем мы то, что хочу я? Непорядок.– Хорошо. Тогда как тебе такое: ты выберешь, но сделаем мы это на моих условиях?Он размышляет: раз она дает ему выбор, значит, ей правда интересно, что он скажет. Недолго думая, он отвечает.–Танец.На ее лице на секунду зависает замешательство, и он думает, не ошибся ли он, в попытке разгадать ее намерения.
Если бы он мог читать ее мысли, то узнал бы, что оправдал ее самые желанные ожидания.– Только если ты споешь.Он выдыхает с облегчением и смеётся.– Замётано.
Свет внезапно гаснет.– Пробки вылетели? – не то чтобы Элеанора точно знала, что такое “пробки”, но по ее опыту, обычно именно они являлись причиной отключения света.– Сейчас проверю. – Он встает из-за стола.– Я с тобой, у меня фонарик на телефоне. Правда зарядки немного.Она включает фонарик, и они проходят в коридор. Элеанора освещает электрощиток.– Надо было ставить автоматические выключатели, – недовольно бормочет Михаил Петрович себе под нос.– Что ты там бубнишь?Всматриваясь внутрь электрощитка, он охнул и умолк. Видимо, к нему пришло озарение. Он стукнул ладонью себя в лоб.– Вот же дурак!– Что?
– Я забыл оплатить электричество в этом месяце.
– Ну даешь, дед.– Это одна из тех вещей, которые происходят с вами в шестьдесят пять.Элеанор усмехнулась в темноте и по-дружески пихнула его в бок. Держа Михаила Петровича под руку, Элеанора светила им под ноги, пока они возвращались на кухню. И она подумала, как все-таки приятно держаться за него.Михаил Петрович распахивает дверцу кухонного чулана.