Часть 3 (2/2)

– Не пропадем! –говорит он, и она верит.Спустя пару минут на столе появляется пара банок со свечкой в каждой из них.Элеанор касается локтя Михаила Петровича, и он разворачивается к ней. Она чувствует себя под шафе, ей не хочется сидеть на месте.

– Ты же не надеешься… что отсутствие света станет помехой для танца? – Она проводит руками по его предплечьям, и этот жест кажется еще интимнее от того, что они стоят в полумраке.– Ни в коем случае.Стоя в свете тлеющих свечей, Михаил Петрович берет ее за руки. Одну он кладет себе на плечо, вторую берет в собственную ладонь, и обнимает девушку другой своей рукой, разместив ее между ее лопаток.

– Еще не успел забыть свою часть сделки? Как мы выяснили, твоей памяти тоже шестьдесят пять.Он одаривает ее веселой улыбкой. Ей было просто его рассмешить. Можно было подумать, что он смеется, чтобы она чувствовала себя богиней комедии в этот день, но на самом деле, несмотря на разницу в возрасте, их чувство юмора совпадало. Михаил Петрович никогда не воспринимал ее подколки всерьез, они отскакивали от него, как теннисные мячики от ракетки.Конечно он не забыл. Элеаноре нравилось как он поет, и это ему льстило. Она была сильно ниже него, так что ему пришлось наклониться, чтобы быть ближе к ней. Он начал напевать, пока без слов, просто мурлыкая ей на ухо. Они стали медленно качаться из стороны в сторону. Скоро мурлыканье стало обращаться в тихие слова.

Элеанора улыбнулась, почувствовав его теплое дыхание возле своего уха. Его слова и голос, которым он произносил их на грани с шепотом, заставили ее покраснеть. Она подумала, что даже если бы он сумел разглядеть это, она бы не смутилась.Эта темнота, в которой они кружились, будто отделяла их от всего остального мира. И внезапно Элеанора почувствовала, как ей сейчас спокойно. Здесь, под его руками, она почувствовала себя защищенной, будто никто и ничто в этом мире не может ранить ее. Она расслабилась в его объятиях и позволила ему вести их, легко и неспеша.

Его слова как всегда попадали прямо в цель, и это казалось удивительным. Проводя рукой по его плечу, Элеанора про себя посмеялась над тем, как нелепа их разница в росте. Эта мысль заставила ее улыбнуться, по ее животу разлилось тепло.Кухня была маленькой, так что они кружились на одном месте. Михаил Петрович подумал, как всего неделю назад он и мечтать не мог, что будет стоять с ней в обнимку и покачиваться в темноте, словно два подростка на своем первом белом танце. И что он будет шептать ей на ухо слова любви. А ведь песни, которые он пел ей, были именно о любви, которую он чувствовал, глядя на Элеанору, думая о ней. Он знал много песен о любви и был готов петь ей их до скончания времен, если бы она попросила.

Он был на голову выше нее, хотя, даже больше, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с его глазами. В его очках отражались огоньки свечей, в его глазах таился тихий восторг.

У Элеаноры слегка кружилась голова, и она потянулась к нему, чтобы снять с него очки. Он позволил ей сделать это, не произнося ни звука. Она оставила его очки на краю стола и провела пальцами линию от его виска по щеке. Его лицо было таким же спокойным, каким она привыкла его видеть, разве что без очков оно казалось чуть более уставшим.Без очков он мог видеть только очертания ее лица, и это заставило его почувствовать себя более уязвимым. Ее касание заставило его прижаться к ее ладони щекой и прикрыть глаза, наслаждаясь ее нежностью. Он сглотнул и продолжил, как и раньше, вполголоса.

Элеанора высвободила свою руку из его руки, чтобы обвить его шею. Она прижалась к нему так, чтобы пока он пел, она могла почувствовать вибрацию его голоса под своим ухом.Он тоже, не в силах сдержать себя, крепче обнял ее за спину и уткнулся носом ей в макушку. От ее близости, запаха ее волос по его спине побежали мурашки. Закончив куплет, он затих, стараясь прочувствовать этот момент всем своим существом. Наслаждаясь ощущением ее головы на своей груди, ее шелковистых волос под его губами, ее рук на его плечах и шее.Спустя пару минут, ее рука скользнула к его лицу и коснулась кончиками пальцев его подбородка. Элеанора отпрянула от Михаила Петровича, чтобы встретиться с ним взглядом. Она встала на цыпочки, и ее вторая рука слегка надавила на его затылок, поощряя его наклониться к ней, и он сделал это с энтузиазмом, наконец, целуя ее.

Элеанора почувствовала облегчение, когда их губы встретились. После этого вечера у нее ни осталось ни следа сомнений в его намерениях, и она была счастлива. Счастлива, что может разделить поцелуй с человеком, которого она полюбила, и который полюбил ее в ответ. И, несмотря на его неловкость, она целовала его с большим желанием.Ее губы были невыносимо мягкими, словно мармелад в сахаре и, прижавшись к ним впервые, Михаил Петрович понял, что никогда бы не хотел, чтобы это закончилось. Его давно никто не целовал, и честно говоря, он немного переживал, что совсем разучился это делать, но когда Элеанора издала тихий стон ему в губы, а ее руки скользнули к его голове, зарываясь пальцами в его волосы, у него появилась надежда, что это не так.

Как бы долго или коротко не продлилось то, что они недавно обрели друг в друге, это сделает их лучше. То тепло, которое они чувствовали в каждой точке соприкосновения их тел, давало чувство надежды на то, что впереди их ждет много хорошего. Пускай люди приходят и уходят, но все счастливые моменты, проведенные вместе – все касания ногами под столом, ночные песни под гитару, танцы в темноте – всё это будет сохранено в их общей памяти. И каждый раз вспоминая об этом, они будут улыбаться. Как бы все не закончилось, они будут улыбаться.