Глава 50. Встреча (2/2)
- Тогда странно, что ты не задаешь вопросов мне. Был один вопрос, который жег ее, не переставая. Медленно подбирая слова, он проговорила: - Виддасала утверждала, что это ты отдал Сферу Корифею. Просто скажи, что это не так. - Это так. Несколько мгновений она стояла, как оглушенная. Потом, запинаясь, выдавила: - З-зачем? - Метку на твоей руке оставила моя Сфера. Она накапливала магическую энергию, пока я несколько тысячелетий был без сознания. Я очнулся от утенеры за год до нашей встречи, слишком слабый, чтобы ее открыть. Мои агенты вывели на ее след венатори. Я рассчитывал, что Корифея убьет взрывной волной, когда он откроет ее. После чего я бы спокойно ее забрал. Но я не мог предположить, что тевинтерский магистр действительно постигнет секрет бессмертия. А остальное ты знаешь. Все происходило на твоих глазах, – шутливо закончил он, повторяя ее фразу. Энид же было не до шуток. - Но зачем? Я имею ввиду, зачем открывать Сферу, не брезгуя даже услугами такого существа, как Корифей? Что ты собирался сделать, открыв ее? - Я должен был получить Метку, которую по ошибке получила ты. С ее помощью я бы вошел в Золотой град и убрал Завесу. - Уб… За… – ей показалось, что почва уходит из-под ног.
- Я создал Завесу, чтобы поставить на место зарвавшихся самоназванных богов, – жестко отчеканил Солас. – Последней каплей стало убийство Митал – она была лучшей из эванурисов, единственной, кто заботился о своем народе. Она была гласом разума, слишком хороша, чтобы ее терпели эти… Конечно, ее зверски убили в своей больной жажде власти. Поступок, за который подходящим наказанием будет лишь вечное мучение.
- Почему бы просто не убить их? - Ты встречалась с Митал, верно? Первородцы моего народа так просто не умирают. - А ты тоже как она – носитель частицы или… - Нет, я такой, какой был всегда, весь перед тобой, – усмехнулся он. – Я был Соласом, и только потом стал Фен’Харелом – оскорбление эванурисов, которое я сделал предметом гордости. Так они прозвали меня, когда я поднял восстание и освободил эльфов от рабства. Тех, кто пожелал. Имя Ужасного Волка внушало соратникам силу, а врагам страх. Так же, как имя Инквизитора сегодня. Но когда они убили Митал, я понял, что обычная война бесполезна. И я создал Завесу, потому что все другие альтернативы казались мне хуже. Я запер за ней эванурисов, отсек от мира.
Энид подумала, что ему тоже явно нравится говорить начистоту. Видимо, Солас не делал этого гораздо дольше, чем она. И все бы ничего, если б не жуть, которую он излагает столь будничным тоном. - Если ты поставил Завесу, зачем сейчас ее убирать? Какой в этом смысл? Он покачал головой, губы скорбно скривились. - Завеса – это худшее, что могло произойти с моим народом. Я пытался его освободить – и в итоге они потеряли себя. Ты же видишь, какое жалкое зрелище представляют современные эльфы. Легенды не врут – мы могли жить вечно. Но стали смертными – и не из-за прихода шемленов, как многие думают, а из-за меня. Отделив их от Тени, я отделил их от собственной природы, от магии, от полноценной жизни. Очнувшись от утенеры, я словно оказался в мире усмиренных. Моей единственной целью стало исправить ошибку. Даже ценой гибели этого мира. - Не зря, значит, детишек пугают Ужасным Волком? – задала Энид бессмысленный вопрос, в надежде, что он опровергнет свои слова. Но Солас ответил невозмутимо: - Нельзя не замарать руки кровью в таких проектах.
- А как же эванурисы? Они ведь вернутся со снятием Завесы? - У меня есть кое-какие планы на этот счет. Энид нахмурилась. Что-то не сходилось в этом рассказе.
- Все равно не понимаю. Если ты решил покончить со всем, зачем ты помогал этим неполноценным, ?усмиренным? созданиям латать Брешь?
- Потому что кое-кто, и ты в первую очередь, поколебали мою уверенность. Я решил подарить вам еще несколько счастливых лет. Тем более, вы неплохо справляетесь с текущими задачами. Например, избавились от Виддасалы и ее войска, дав Тедасу хорошую передышку.
Он отвернулся и подошел к краю площадки. Оттуда открывался захватывающе-красивый вид на живописный овраг и разрушенный замок, который Инквизиция зачистила от кунари. Со стороны было видно, насколько он велик и прекрасен, даже в таком ветхом виде.
Энид не любовалась пейзажем. Ее мысли лихорадочно крутились, нащупывая слабые места этого повествования.
- Исчезновения эльфов – это ведь твоих рук дело? Зачем ты их собираешь? Создаешь армию или хочешь спасти?
- Да и да. Попытаюсь. А остальные пусть горят синим пламенем. Она вдруг рассмеялась.
- Ох, Солас-Солас. Ты почти убедил меня своим образом опереточного злодея. В целом все шло по плану, верно? Ну, кроме Метки, которую ты бы предпочел на своей руке. Ты создаешь Инквизицию, подсказав идею во сне кому – Кассандре или Лелиане? А, неважно. Даешь ордену отличное убежище – Скайхолд. Когда надо – подталкиваешь, нашептываешь, внушаешь во сне, дергаешь за невидимые ниточки. Руку на пульсе ты держал всегда – сначала лично, затем через своих шпионов. Может, ты и не был в полной мере серым кардиналом, как была уверена Виддасала: некоторые моменты шли вразрез с твоими виденьем, например, мои решения по магам, Серым стражам или Источнику скорби. Ты злился на меня, но по большому счету это были мелочи по сравнению с основной идеей.
Солас напряженно молчал, сцепив руки за спиной. Энид продолжила свою мысль: - Именно ты автор Инквизиции. Ты создал организацию, заточенную на борьбу с демонами! Тем самым постарался обезопасить снятие Завесы, чтобы это прошло как можно меньшей кровью. И Брешь была тренировкой. Сейчас недоволен, что я собираюсь покинуть свой пост – ведь хорошо справлялась. Да не волнуйся – я передам Инквизицию Верховной жрице, у нее даже лучше получится координировать орден в разных странах. Так что твое дело живо. А сказки про ужасающего кровавого волка можешь рассказывать долийским детям. Я-то знаю, что ты не мясник.
Солас развернулся к ней всем корпусом. Почему-то это ?не мясник? снова задело его, как и тогда, на Священной равнине, когда он чуть не спалил троих магов за вызов демона. - Ты уверена? – тихо, но внятно проговорил он, и улыбка Энид несколько одеревенела.
Он вдруг исчез и через мгновенье появился в морозных клубах вплотную к ней. От неожиданности Энид попятилась. Но недалеко – Солас резко схватил ее за шею и сдавил. Не смертельно, но достаточно, чтобы напугать. - Не мясник? – прошипел он ей в лицо. В потемневших глазах бушевали демоны – злость и тоска. Будто отголосок какого-то отчаяния, непростительной ошибки, незалеченной раны. Колени Энид подкосились. Он тряхнул ее и сжал пальцы на горле сильнее.
И тут что-то произошло. Как всегда происходило, когда они оказывались в критической близости друг от друга. Вероятно, именно это в бульварных романах, столь любимых Кассандрой, называется ?химией?.
Страх внезапно пропал. В нос проник знакомый запах – какие-то горькие травы, орех, дым от костра. Энид потянулась к Соласу всем телом, даже не почувствовав, что встала на цыпочки. Из-под прикрытых поволокой век заметила, что с ним тоже что-то происходит. Может, тоже почуял ее запах – ноздри расширились, а за ними распахнулись глаза. Тоскливая злоба постепенно уступала место голоду. Тому самому знакомому голоду, за который Энид готова была продать душу. Он разгорался все сильнее, забивая все остальное, становясь бешеным, первобытным. Солас смотрел на нее, как умирающий от голода хищник на свежий, истекающий кровью кусок мяса. Она бы не удивилась, если бы из его рта закапала слюна.
Слюна не закапала, но губы увлажнились. Нижняя выпятилась чуть вперед и подрагивала. Ямка шрама на лбу покраснела, на виске вздулась вена. Все еще продолжая сжимать пальцы на ее шее, он наклонился и накрыл ее рот своим.
*****