Глава 6. Новое имя (1/2)

Энид была вымотана, носом шла кровь, голова кружилась. Но оставаться на месте было нельзя, если вокруг рыскают похожие группы храмовников, которые магов ?чуют за версту?. Пошатываясь, она закинула рюкзак на плечи и побрела в лес. Посох решила не уменьшать, держа наготове. Лошади храмовников разбежались, пришлось идти пешком. Снег валил все гуще, давая надежду, что следы заметет до того, как на них кто-то наткнется. Когда ноги стали увязать в сугробах по щиколотку, она решилась сделать привал. Забравшись под особо густую ель, чьи ветви спускались до земли наподобие шатра, она наколдовала маленький костерок, который грел, но не дымил и почти не светил, наложила вокруг защитные чары и провалилась в обморочный сон. Проснувшись, Энид сняла свои чары, закинула в рот кусок хлеба и вяленого мяса, приложилась к фляге с водой. Она чувствовала себя отдохнувшей и жалела только о том, что выбивается из графика, а лошадь для скорости взять неоткуда. ?Неплохо бы оглядеться?. Елка, давшая ей прибежище, была удобна не только для этого. Цепляясь за многочисленные ветки, она быстро забралась почти на самую верхушку. С одной стороны простиралась гладь озера Каленхад, теряющаяся в дымке горизонта. С другой стороны густой лес сплошь покрывал крутые предгорья Морозных гор. Вдоль берега озера ровно шел тракт, на котором она вчера столкнулась с храмовниками. Энид выругалась сквозь зубы. Она ушла совсем недалеко от того места. Еще виднелась развилка, после которой она налетела на отряд. По тракту двигалось несколько обозов – один на север и сразу четыре на юг. Одиноких лошадей, разбежавшихся от ее колдовства, не было видно. ?Кто ж такое добро упустит?. Ничего не оставалось, как двигаться пешком. Перебежкой она пересекла тракт и углубилась в лес. Если сильно срезать угол, придется карабкаться в гору. Идти вдоль дороги было долго и небезопасно. Энид выбрала, как всегда, путь посередине, и взяла бодрый темп, благо, что погода была ясная. К исходу долгого дня она почуяла костер. Это могли быть разбойники, храмовники или еще какая-нибудь нечисть. А могли быть полезные путешественники. В любом случае, стоило проверить. Энид надела невидимость и поспешила на запах.

На поляне царила смерть. Костер превратился в остывающие головешки. Рядом с ним лежали два растерзанных тела. Те, кто это сделал, давно ушли, судя по сглаженным порошей следам. Тела успели одеревенеть. Один труп с изуродованным в кашу лицом и отрезанными ушами даже телом можно было назвать с натяжкой. Скорее, ошметками. Второй труп принадлежал эльфу женского пола, судя по обнаженному туловищу. Нижняя часть превратилась в лохмотья. Ноги были переломаны, между ними торчала огромная сучковатая коряга. Женщину мучили перед тем, как убить. Застывшее лицо было маской боли. Энид без труда представила себе, как с этими двумя расправляется та шайка храмовников, которую она уничтожила. Хотя, таких могло быть еще много в округе. Энид старалась абстрагироваться, но не выдержала, и ее бурно вырвало. Отерев рот снегом, она все-таки взяла себя в руки и принялась изучать место преступления. Оружия никакого не было – убийцы забрали все, что можно было продать или съесть. Под вывернутым вещмешком валялась одежда, сдернутая с эльфки: куртка из грубого зеленого сукна с теплой валяной подбивкой, рубаха из небеленого льна, серые кожаные штаны, зеленый шарф. Она была почти целой – лишь рукав на куртке был надорван под мышкой, да на штанах лопнули завязки. Судя по всему, одежду спешно стянули и отбросили, не отвлекаясь на порчу – ведь надо было успеть насладиться муками еще живой жертвы. А потом не взяли из-за малого размера и ценности.

Энид сложила одежду в аккуратную стопку, следуя смутной шалой мысли, зарождающейся, но еще не сформулированной. Она подошла к телу женщины и отвела с мертвого лица прядь неровных соломенных волос. Эльфка была довольно молода. Лицо опутывала темно-серая паутина валласлина. Мелкие белые зубы были обнажены в гримасе. Полуприкрытые бледно-голубые глаза уже подернулись белесой пеленой. На искривленных губах запеклась кровь. Энид долго сидела рядом с мертвой долийкой, стискивая посох, вздыхая и хмурясь. Наконец, словно решившись на что-то окончательно, встала и воздела руки с посохом к небу. Размеренно начала читать слова жуткого заклинания, водя рукой вокруг посоха. Читала долго, то ускоряя темп речи, то замедляя. Наконец, вокруг древка стал клубиться черный вихрь. Сначала слабый, как дымка, он набирал обороты, приобретая маслянистый фиолетовый оттенок. Этот вихрь словно втянул в себя все цвета вокруг – поблекли деревья, потемнело небо, снег стал выглядеть грязно-серым. Когда вихрь на конце посоха замедлился и растекся чернильной кляксой, она направила ее на тело долийки и выкрикнула конец заклинания, похожий на воронье карканье. Темная туманная струя ударила в грудь трупу, сдвинув его на пядь. Потом черно-фиолетовое облако объяло мертвую женщину и стало просачиваться внутрь через нос, глаза, рот и уши. Труп дернулся и начал подниматься, словно его тянули за ниточки.

Ничего более омерзительного, чем заклинания некромантии, Энид припомнить не могла. Ее непрестанно тошнило, в животе словно копошились жирные скользкие черви. Усилием воли уняв дрожь, она громко раздельно спросила на долийском диалекте: - Как тебя зовут? Полузакрытые глаза мертвой выпучились, оскаленная челюсть заходила ходуном, из глотки вырвался нечленораздельный хрип.

- Говори! - Э… э… Эл…лана.

- Ты долийка? - Д… да. - Что ты делаешь здесь? - Хы… ррр... хранитель… ница послала на К…конклав. - Зачем? - Смотреть… Слуш…шать. - Кто твой спутник? - Ал… ларос. Охххотник. - Кто ты? - П… первая клана. - Ты маг? - Да. - Как называется твой клан? - Лавел… лан. - Как зовут хранительницу? - Дешанна… Исти…мето… риэль. - Где вы кочуете? - Вольная марка… Виком. - Что означает твой валласлин? - Пхх… хечать Фалон… Дина.

- Кто твои родители?

Труп, казалось, сейчас развалится на куски. Непослушная челюсть двигалась все с большим трудом. - Нхе ммм…могу. - Говори! - Мать умерл…ха при родах.

- Отец?

- Охх… хотник… В…холки убили…

- Когда?

- Тххх… хой зимой… Нннхемогу! Пуссс…ти! У Энид было еще много вопросов. Но это было выше ее сил. Она ударила посохом о землю и просипела: - Отпускаю. Изыди! Черное облако вылетело из трупа, толкнув его за землю. Потом оно стало медленно растворяться в воздухе. Энид знала, что эта поляна уже никогда не расцветет весной. Ее вырвало зеленоватым гноем. Но это был еще не конец. Энид, смахнув выступившие от спазма слезы, подошла к телу женщины и положила правую руку ей на лицо. Левой она обняла посох и тихонько зашептала ему слова заклинания. Валласлин, посвященный эльфийскому богу Фалон’Дину начал медленно прорисовываться на ее лице. Это была не просто иллюзия или проекция рисунка. Играть – так играть на полную ставку. Настоящая татуировка, которая наносилась на лицо королевы, несла с собой реальную боль, характерную для этой процедуры. Энид закусила губу. ?Терпи. То ли еще будет?. Когда тонкая серая вязь узора, посвященного эльфийскому проводнику мертвых, впечаталась в кожу, Энид отняла руку от лица трупа. Подхватив с земли стопку долийской одежды, она сотворила огненную бурю, которая в течение нескольких минут пожрала истерзанные тела эльфов. ?Покойтесь с миром, Эллана и Алларос Лавеллан?. Когда все было кончено, и ветер взметнул над мертвой поляной пепел, Энид открыла портал и шагнула в свою пещеру под поместьем Эримонда. Очутившись в привычной обстановке будуара и лаборатории, Энид почувствовала себя, как дома. Полсуток она занималась тем, что ела, спала и снова ела. Набравшись сил, расставила по периметру комнаты кристаллы-отражатели и концентраторы в нужном порядке. Расстелила на полу одежду мертвой долийки. Приготовила в левой руке ветку, предусмотрительно обломанную в лесу. Правой сжала посох и, подавив панику, начала декламировать заклятие неартефактной компрессии. Дочитав, сунула в зубы ветку, чтобы не прокусить язык от боли, завыла, выгнулась, упала на землю и начала кататься по ней, пока не потеряла сознание. ?Ну здравствуй, Эллана Лавеллан?. Зеркало отражало ее бледное, изможденное мукой лицо, опутанное валласлином. Заклинание уменьшило ее всю пропорционально, но глаза, окруженные темными кругами, смотрелись на маленьком лице неестественно-огромными. Даже уши, казалось, торчали больше, чем следовало, хотя они уменьшились равно со всем остальным. Энид сняла рубаху, болтавшуюся на ней мешком, и с жалостью взглянула на свое тело. Скульптурная стройность королевы скукожилась до болезненной худобы. ?Ну зато теперь уж долийка, комар носа не подточит?.

Вздохнув, она принялась чинить одежду и собирать вещмешок. Выкинула оттуда все украденные и купленные по дороге вещи и книжки, засунула шерстяной плащ, съестные припасы и снадобья. Амулеты спрятала в специально вшитый потайной карман на поясе. Сумку с бомбами и кинжал закрепила на перевязи. А саблю и мини-арбалет пришлось оставить – слишком необычное для здешних мест оружие. Ничего похожего на обувь на мертвых долийцах она не обнаружила, поэтому пришлось надеть прочные, немного тяжеловатые, сапоги, купленные в Камберленде. Щегольские тевинтерские ботфорты сюда явно не шли.

Собравшись, она задумалась, куда лучше открыть портал – ближе к гномьему рынку на перевале, чтобы купить лошадь, или на место убийства долийцев, чтобы быть ближе к Убежищу? И так, и этак займет примерно одинаковое время. Жаль, что коня нельзя запихнуть в портал. С другой стороны, от коня много проку на дороге, а не на пересеченной местности, идущей в гору. Она приняла решение и открыла портал недалеко от мертвой поляны. На случай, если о ней разнюхивают те, кто чувствителен к магии. Дорога до Убежища прошла без приключений, если не считать стаи волков, которую Энид отпугнула мощным разрядом электричества. На подступах к деревне ей пришлось невидимкой выйти на главную дорогу – другого пути в горное село не было. Дорога была узкой, но оживленной, и ей пришлось то и дело уворачиваться от путешественников. В деревне ее ждал неприятный сюрприз: оказывается, Конклав собирался не здесь, а высоко в горах, в Храме священного праха. Пришлось потратить еще день перехода по узкой горной дороге, битком набитой паломниками. Когда она, наконец, ступила на обширное плато перед храмом, густо уставленном богатыми шатрами и бедными палатками, до Конклава оставалось меньше двух дней. Шатры с охраной подступали ближе к храму, там явно селились те, кто был приближен к сильным мира сего. Самый большой и строго охраняемый был подготовлен для верховной жрицы – это невидимая Энид без труда выяснила, подслушав разговор охранников. В разных концах плато, как можно дальше друг от друга, располагались лагеря храмовников и магов. Среди магов было довольно много эльфов без татуировок на лицах. К ставке храмовников Энид поначалу боялась подходить, но решив, что от близости, по меньше мере, трех сотен магов у них все равно ?лириум в крови бурлит?, решилась и порыскала по лагерю. Здесь царили порядок и дисциплина, эти храмовники были не очень похожи на встреченную ею шайку садистов.

Народ продолжал прибывать. К лагерю жрицы, которая еще отсутствовала, жались пестрые шатры с гербами. Чем дальше от храма, тем проще становились палатки, тем веселее столпотворения у костров. Особенно шумно было у корчмы, которая представляла собой веранду под крышей с широким очагом посредине, окруженным наспех сколоченной дощатой стойкой. Корчму разбили предприимчивые гномы, и пиво здесь лилось рекой. И кого здесь только не было. Энид впервые увидела серокожих рогатых здоровяков-косситов. Они стояли отдельным лагерем, но не брезговали потолкаться у стойки. Люди с разным цветом кожи собрались из всех уголков Тедаса. Тут же был организован стихийный базар, на котором продавались еда, одежда и снадобья. Увидела Энид и долийцев. Их было всего две маленькие группки, но она все равно обрадовалась. Можно было снять невидимость и поговорить с ними. Энид подошла к костру, рядом с которым тесно сидели четверо эльфов. У них были одинаковые прически с обритыми висками и длинными хвостами. Татуированные лица было не отличить одно от другого, даже непонятно – мужчины это или женщины. Одеты они были в зеленые суконные куртки и узкие кожаные штаны, закрывающие пятки. Пальцы ног были голыми, но долийцы явно не испытывали холода. - Андаран атишан, братья, – приветствовала их Энид. - Кому и оборотень брат, – ворчливо отозвался один, остальные же молча уставились на гостью.

- Неласковый прием, – усмехнулась она. - А на что нам с тобой ласкаться? Из какого ты клана, дален? - Сам ты дален! Я Первая клана Лавеллан. - Охотники Йонвин сроду Лавелланам не братья. И говоришь ты, как шемка.

Энид вскипела: - Из-за таких тупых бронто, как ты, шемы нас и побеждают. Говорю я плохо? А ты когда в последний раз говорил с кем-то не из твоего клана? Один из охотников вскочил на ноги, вплотную приблизился к ней и злобно прошипел в лицо: - Шла бы отсюда. Энид развернулась и устремилась в толпу. ?Какие идиоты! Не понимают, что надо держаться друг друга??