Глава 5. Первая кровь (1/1)

Утром Энид встала чуть свет, оделась в одежду тевинтерской знатной дамы: узкие брюки, высокие сапоги, платье с коротким подолом спереди и длинным сзади, плащ с остроконечным капюшоном, под который она повязала косынку, прикрыв уши, и длинные перчатки с раструбами. Вся одежда была черного цвета, только платье было густого бордо, который напоминал одновременно и хорошее вино, и кровь невинно убиенных слуг. Лиф платья, штаны и сапоги были откровенно просторны, но в путешествии это было даже кстати.

На рыночной площади ей подсказали, где конский базар, и там она присмотрела себе выносливую гнедую кобылку. От мысли остаться в Перивантиуме еще ненадолго Энид отказалась, мельком увидев на улице красную лакированную карету ограбленной ею аристократки. Позавтракав на ходу горячей сырной булкой и запив ее молоком, она оседлала свое приобретение и направилась прямо на Имперский тракт. Дорога по тракту до развилки заняла у нее почти четыре дня. Энид беспощадно загоняла лошадей, меняла их и мчалась дальше, жуя на ходу и прерываясь на сон максимум на четыре часа. Благо, постоялых дворов, больших и малых, вдоль тракта было рассыпано великое множество. Вообще Тевинтер производил респектабельное впечатление чистотой, ухоженными пашнями, живописными рощами, хорошими дорогами, постоянно патрулирующими разъездами, сытыми крестьянами, отсутствием бандитов и нищих. Внешний порядок напоминал благополучный Нильфгаард. Но Энид знала, что творилось за закрытыми дверьми богатых домов. Когда-нибудь эта благопристойная оболочка будет взорвана изнутри. Если, конечно, тевинтерцы сами не решатся поменять свои устои. Но она понимала, как это тяжело. Особенно, если у власти кучка магов. Бывшая участница Капитула и Ложи чародеек прекрасно знала, чем заканчиваются эксперименты по захвату власти группой амбициозных волшебников – высасыванием соков из окружающих и друг из друга. В случае с Тевинтером это можно было понимать буквально, учитывая их потребность в свежей крови для своих обрядов. Возможно, у менее легких и выносливых путников эта дорога заняла бы больше времени. Но Энид приблизилась к развилке тракта к исходу четвертого дня. Дорога направо вела на север, вдоль побережья моря Нокен, к столице Минратосу. Налево тракт уходил к границе с Неваррой. Сам перекресток оброс многолюдным поселением, состоявшим из десятков трактиров, гостиниц, конюшен, кузниц, торговых и ремесленных лавок. Второй линией от дороги лепились дома тех, кто обслуживал останавливающихся здесь путешественников. На карте это поселение не было никак обозначено. Вывески же называли его просто ?Перекресток?. Присмотрев самый приличный постоялый двор, Энид решила здесь как следует отдохнуть. Она насладилась кадкой с подогретой водой, поменяла белье, расстегнула верхнюю пуговичку на винном платье, кокетливо повязала голубой платок наподобие ободка, скрыв длинные уши и распустив волосы по плечам, и спустилась в корчму. Однако, не забыла прихватить и посох. Публика поняла это правильно, и на одинокую девушку хоть и бросали заинтересованные взгляды, но приставать не решались. Энид могла не спеша поесть и послушать разговоры путников. Корчма была многолюдной, компании, пока еще не сильно залили за воротник, пристойно делились друг с другом слухами. Намеренно растягивая миску с гуляшом и кувшин с отменным свежим пивом, она услышала о наступлении кунари на Сегероне, о взлетевших ценах на лириум в связи с политическими перестановками в Орзаммаре, о бесчинствах церковников и притеснении магов на юге, о гражданской войне в Орлее, в которой императрица Селина противостояла своему кузену, и много других менее значимых сведений, которые на всякий случай запомнила. Чем больше вечерело, тем больше народу набивалось в таверну. Вскоре не осталось свободных мест, и Энид, занявшая в одиночку целый стол, вновь стала объектом повышенного внимания. Несколько компаний, занявших барную стойку, косились то на стол, то на посох. Первой не выдержала группка из трех степенных купцов, которые явно считали топтание у стойки уделом молодняка. - Милостивая госпожа коротает вечер одна? – спросил ее моложавый мужчина с благородной проседью в ухоженной бороде. - Не откажусь от компании любезных господ, – отозвалась Энид и приглашающе подвинулась. - Вы очень добры, сударыня. В благодарность, прошу, не откажите нам в удовольствии угостить вас десертом. Здешнее сырное пирожное на ягодной подушке – нечто совершенно исключительное. Я много путешествую, и поверьте – нигде его так не готовят. - Весьма польщена, сударь. Ваше предложение очень изысканно, ведь в тавернах дам обычно норовят угостить выпивкой. К тому же, я неравнодушна к сырным пирожным. - Дамы сами отчасти виноваты в том, что к ним перестали относиться как к дамам, – вступил в разговор второй мужчина. - Ну вот, вечер только начался, а ты уже кого-то обвиняешь, Корвин! – воскликнул третий. – Позвольте представиться: я – Аврел Каминий, этот старый ворчун – Корвин Даласси, а это – почтенный Эклезиус Форта. Мы члены купеческой гильдии Карастеса, возвращаемся домой из долгого и весьма выгодного вояжа. - Очень приятно, господа. Меня зовут Францеска Финдабаир. - Я понял, что вы издалека, госпожа. У вас необычный акцент, хотя, надо сказать, весьма приятный. А имя похоже на… - Ферелденское. - Да, видимо. У южан имена чудные. Куда изволите путь держать? - Я довольно долгое время провела в Тевинтере. Обучалась у одного из магистров. Прошу, не спрашивайте, у какого. Это конфиденциальная информация, – Энид обворожительно улыбнулась, и мужчины понимающе закивали. – Сейчас непростые времена и пришла пора возвращаться домой. - Это долгое и опасное путешествие для столь юной особы. - Я, возможно, юна, но кое-чему успела научиться, – Энид похлопала стоявший в углу посох. - В этом-то и опасность! На юге травят магов после того взрыва в Киркволле. И ваш посох для храмовников, как красная тряпка для быка. - О, уверяю, я могу постоять за себя. Без ложной скромности, я одна стою небольшого отряда тяжеловооруженных рыцарей. - Не сомневаюсь, сударыня. Если речь идет об обычных рыцарях, но не о храмовниках. ?Да какая разница!?, – хотела воскликнуть Энид, но вовремя сдержалась. Возможно, она упустила что-то важное, когда читала о храмовниках. И со всей серьезностью ответила: - Благодарю за беспокойство, любезный господин. Но как бы я сейчас не бахвалилась, одна бы никогда не рискнула путешествовать. Папенька отпустил меня из дома только под присмотром верных охранников. Просто они предпочитают менее пристойные заведения, поэтому я вынуждена коротать здесь вечер одна. Мужчины рассмеялись. Эклезиус Форта подлил ей пива и сказал: - Честно говоря, я испытал истинное облегчение. Как представлю, что столь прелестная барышня попадает в лапы к храмовникам… Но вы меня успокоили. Только на всякий случай держите посох не на виду. - Всенепременно, – Энид улыбнулась еще обворожительнее, но осеклась под подозрительным взглядом Корвина. - Так вы, госпожа, получается отступница? Все маги южнее Неварры принадлежат Кругам, а если нет – то они отступники. А те, кто их покрывает – преступники. Энид перестала улыбаться и жестко посмотрела на купца. - Если и так, сударь, вы меня арестуете? - Корвин, ну что ты все время все портишь? Сударыня, не обращайте внимания на старого ворчуна. Хвала Создателю, мы в благословенном Тевинтере, где магов уважают. - Вот именно, – холодно согласилась Энид. – Ну а что будет за пределами Тевинтера, вас не должно беспокоить, господин Даласси. С этим я как-нибудь разберусь. - Тем более, что все Круги распались с началом войны, – подхватил Аврел. – Так что сейчас все маги на Юге – отступники. И вообще, давайте сменим эту печальную тему. Нам посчастливилось отужинать в обществе самой очаровательной девушки, какую я когда-либо встречал. А мы толкуем о всяких мерзостях, типа храмовников. Давайте лучше поговорим о вас, моя дорогая. Кабы я не знал, что вы человек, то принял бы вас за эльфийку. Такие чудесные глаза… - Вы недалеки от истины, мессир. Моя мать была эльфийской служанкой в доме папеньки. - Вот оно как, – протянул Аврел и по его старательно скрываемому разочарованию, а также по слегка вытянувшимся лицам остальных она поняла, что сказала нечто, в приличном обществе неуместное. Энид вдруг разозлилась. В ее мире эльфов не любили и даже ненавидели, иногда уважали, чаще – боялись. Но такого презрения она еще не встречала. И это далеко не худшие люди своего мира. ?Блёде дхойне… Дикой охоты на вас нет?. Вслух же она сказала: - Благодарю вас за компанию, господа, но мне пора отдыхать. Завтра предстоит долгий путь. – Она выложила на стол золотую монету, встала и подхватила посох. - Да благословит вас Создатель, дитя, – Эклезиус все-таки победил снобизм и напутствовал ее вполне искренне. – Берегите себя, сторонитесь храмовников. ?Храмовники, храмовники, что с ними не так? Специально обучаются бороться с магами, принимают лириум. Должна быть какая-то особенность, что-то уникальное против магов. Лириум дает устойчивость к магии? Бессмыслица, скорее должно быть наоборот. Как же мало я знаю?, – размышляла Энид, поднимаясь по лестнице. Закрывшись в своей комнате, она не устояла перед соблазном подслушать разговор своих недавних собеседников. Настроила посох на нужное заклинание, мысленно вызвала образ их стола, лиц купцов, и отправила импульс. Голоса зазвучали приглушенно, но разборчиво. - Говорю тебе, она бард! – убедительно звучал голос Корвина. – Типичная орлесианская шпионка. И посох у нее для прикрытия. Верно, в каждом сапоге по кинжалу. - А может и не для прикрытия. Разве не бывает магов-бардов? - В Орлее? Да там магов в темницах держат. - Это в Вольной марке их держат. В Орлее не так все жестко. - Сейчас уже нигде никого не держат. - Да при чем тут это? Никогда не слышал о бардах-магах. - Да при чем тут бард? С чего ты взял? - Акцент явно орлесианский. - А мне показалось – ривейнский. - Какая глупость! Ну почему ее слова не могут быть правдой? – голос Эклезиуса перекрыл два остальных. – Незаконнорожденная полукровка, дочка какого-то банна и служанки, с магическим даром. В Круг не отдали… - Вот-вот, почему? - Да кто ж своего ребенка по своей воле… - Она бастард! - Бастарда тоже можно любить, ведь это твое дитя. - Ну-ка, ты не хочешь что-то рассказать о себе, друг? - Да идите вы! - Дай я теперь расскажу, – примирительно пробасил Аврел. – Незаконнорожденная полукровка, дочь шевалье и служанки, от греха подальше отдана на воспитание бардам. Эльфийская кровь – благодать для барда: легкость и прыгучесть плюс смазливая мордашка – как раз для их искусства то, что надо. Для шевалье сплошной профит: и бастард пристроен, и свой карманный шпион для деликатных поручений обучен. Только девка молодая еще, глупая, имечко-то себе придумала! Из какого-то романа, поди. - А теперь скажи, карманный шпиончик какого такого шевалье может ездить в Тевинтер на разведку, а? - Неужто ты думаешь, Сама… - Ничего не думаю. Но допускаю возможность. - А что, у Самой-то Бриала даром что бард, так еще и полюбовница, а ведь чистая эльфийка. - Тьфу, прости Создатель. Вся мерзость из Орлея. - Так она ж ушла от Самой. Говорят, не простила ей резню эльфов в Халамширале. - А кто говорит, она сейчас с Гаспаром. - Я-то слышал, что она опять к Самой вернулась. - Ну а я в одном трактире в Вал Шэвене слыхал краем уха, что Бриала нынче вроде негласного лидера всех городских эльфов Орлея. - У этих орлесианцев демон ногу сломит. - А и пускай сами разбираются. Вот только думаю я, что надо будет завтра к начальнику здешней стражи подойти да на ушко ему шепнуть. Чтоб присматривал. Если правду сказала, хуже не будет. А если шпионка, пусть получит по заслугам. Орлей нам не товарищ. - Ну-с, пора и на покой. Годы уж не те, чтобы ночи напролет куролесить. - Твоя правда. Купцы завозились, уходя, и посох затих. Энид по привычке мысленно перечислила новые ключевые слова: бард, шевалье, Бриала, Халамширал. Потом запечатала охранными заклинаниями дверь с окном и провалилась в мертвый сон без сновидений. Наутро она заказала завтрак в номер и, оценив по достоинству отлично приготовленную яичницу с овощами и чашку густого пахучего чая, отправилась на рынок Перекрестка. Здесь было полно всяческих лавок, где торговали тканями, посудой, снадобьями, оружием, мясом, хлебом, молоком, одеждой, живой скотиной и птицей, а также множеством полезных и бесполезных вещей, но книжная лавка была только одна. Энид провела в ней достаточно много времени, не стесняясь колдовать поиск по ключевым словам при продавце (ведь они в благословенном Тевинтере, где уважают магов). Щедро расплатившись с торговцем за стопку книг, она уединилась в своем номере и стала проглатывать их с помощью магии. К обеду непрочитанными остались лишь две книги – ?Иерархия в магических кругах? и ?Толкователь долийских терминов?, которые она пристроила в рюкзак, намереваясь расправиться с ними на ближайшем привале. Выйдя из комнаты полностью собранная в дорогу, она остановилась и прислушалась, ведомая отточенной столетиями интуицией. В низу лестницы слышался шепот Корвина, который она без труда разобрала своими чувствительными эльфьими ушами: - Она там, господин офицер. Я сам видел, как она заходила в свою комнату. Если бы она выходила, служанка немедленно сообщила мне об этом. - Мастер Даласси, я все еще не уверен… - Господин офицер, я буду рад, если ошибусь, но в наше страшное время лучше перестраховаться, верно? - Ну, если это будет впустую потраченное время… - Офицер, я орлесианцев чую за версту. Если я ошибусь, готов оплатить вам потраченное время. - Однако, ваше патриотическое рвение достойно всяческих похвал, мастер Даласси. Энид активировала экранирующий амулет и отошла в дальний конец коридора. По лестнице поднялись ворчун Корвин и двое стражников в узнаваемых черно-желтых дублетах. Остановились они, конечно, перед ее комнатой. Постучали, потом толкнули незапертую дверь и вошли. Судя по звукам, принялись обшаривать шкафы под жалобное блеянье Корвина: ?Она без сомнения не выходила… Но она магичка, может, ускользнула колдовским образом… Я решительно не понимаю…?. Энид не отказала себе в удовольствии подкрасться к нему невидимкой и аккуратно срезать с пояса плотно набитый кошелек. Она изрядно потратилась на дорогие книги, поэтому спонсорство члена купеческой гильдии Карастеса, к тому же, науськивающего на нее стражников, пришлось весьма кстати. Внизу Энид сняла с себя невидимость, приветливо кивнула хозяйке, оставила на стойке два золотых и выпорхнула прочь. Загодя предупрежденный конюх уже снарядил ее кобылку, и Энид оставалось только оседлать оную и распрощаться с Перекрестком. Ландшафт сменил зеленые луга и раскидистые рощи на суховатую степь, изредка разбавляемую каменистыми холмами. ?Молчаливые равнины?, – вспомнила она карту Тедаса. Примерно посередине эту обширную местность пересекала граница Тевинтера и Неварры, Энид без приключений добралась до нее на второй день. Эти государства не воевали между собой, границы охранялись весьма вольно. Тем не менее, у путников проверяли бумаги. Поскольку никаких документов или рекомендательных писем у Энид не было, она оставила лошадь в придорожной гостинице и перешла на другую сторону невидимкой. На первом невварском постоялом дворе она купила очередную кобылу, еще день бешеной скачки – и она на переправе через Минантер. Широкий крепкий мост высоко изгибался над величественной рекой, так, что под ним без труда проходили суда приличных размеров. Дорога после моста разветвлялась, направо она вела к столице Неварры, одноименному городу. Но Энид, вздохнув, продолжила путь прямо – к морю. В иной ситуации она задержалась бы в Неварре подольше. Ей нравилась эта страна, даже внешне. В ней не было обманчивой пасторальной красоты, как в Тевинтере, где за лубочной картинкой живописных дворцов, ажурных фонтанов и разноцветных домиков, увитых виноградом, скрывались грязные, кровавые тайны. Неварра была элегантна и сдержанна. Здания здесь строились в основном из желтого песчаника, более дорогие – из черного гранита и белого мрамора. Строгость архитектуры компенсировало обилие скульптур, статуй, барельефов. В каждой деревне на площади обязательно присутствовало весьма искусно выполненное каменное изваяние какого-то местного героя. То и дело попадались ступенчатые пирамиды, где, как вычитала Энид, совершались обряды таинственного культа морталитаси. То, что она почерпнула из книг об этой стране, тоже весьма импонировало. Магов здесь уважали, но, в отличие от Тевинтера, они занимались своими магическими делами и не лезли в политику. Страной управляла нормальная королевская династия воинов и драконоборцев, здесь ценилась рыцарская честь, уважался всякий труд, рабства не было, а уделом магиков были науки, целительство и правильное исполнение культовых обрядов.

На исходе одиннадцатого дня путешествия Энид прибыла в Камберленд, сияющий золотыми куполами, самый огромный из которых принадлежал Колледжу магов. Город был огромен, многолюден и великолепен, он напомнил ей одновременно и Новиград, и Боклер, и Нильфгаард, но со своим ни с чем не сравнимым обликом. Не зря он считался одним из самых значимых городов Тедаса – центр торговли, наук и искусств, крупнейший порт на Недремлющем мореи транспортный узел.

По расчетам Энид, она могла себе позволить день передыха, затем морское путешествие, которое не должно занять больше трех дней, прибытие в Джейдер и оттуда до Убежища три-четыре дня. Итого, она явится на место почти за неделю до Конклава, будет достаточно времени все разведать, попытаться напасть на след Корифея и спокойно продумать тактику. Но это только если все пройдет гладко. Если сразу удастся найти судно. Если погода не будет препятствовать морскому плаванью. Если прибытие в орлейский порт пройдет без приключений. Если так же, без приключений, будет пройдена граница бывших врагов – Орлея и Ферелдена. И само путешествие по гористой местности будет сильно отличаться от привольной скачки по Имперскому тракту. К тому же, как болтали люди на рынках и в тавернах, ?на юге было неспокойно?. Терзаемый внутриусобицей Орлей, разоренный Мором Ферелден, толпы беженцев, бандитов и мародеров на дорогах и, как вишенка на торте, непрерывные стычки между отбившимися от рук магами и храмовниками.

?Хоть бы успеть! Портал?? – в очередной раз спрашивала она себя и в который раз с сожалением отбрасывала эту мысль. Портал в место, где она уже хоть раз побывала, открывался легко и быстро. Портал в место, в котором она ни разу не была, требовал долгой подготовки: только на сверку кристаллов ушла бы неделя, к тому же нужны локальные артефакты, привязки. Для Энид Убежище было просто точкой на карте. О том, чтобы сотворить туда портал, не могло быть и речи. В лучшем случае, она могла оказаться на каком-нибудь безымянном пике, в гнезде орлов. Про худший случай и думать не хотелось. Оставалось только путешествовать в самом традиционном смысле этого слова.

Едва прибыв на главную рыночную площадь Камберленда, она купила себе новое дорожное платье, осознав, что выглядит слишком по-тевинтерски. Коричневый кожаный камзол до колен с удобными разрезами для верховой езды, серый шерстяной плащ с широким капюшоном – и вот она выглядит пристойным, но безликим путешественником, каких здесь было тысячи. На скромной, но функциональной перевязи она закрепила все свои сумки первой необходимости и простые ножны с непростой саблей. Драгоценную рукоять она обмотала кожаным ремешком, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Запершись в номере гостиницы, Энид немного поэкспериментировала со своим посохом, который давно раздражал ее своим неудобным размером. С помощью компрессионного заклятия громоздкая палка превратилась в жезл длиной с кинжал. Радость Энид была преждевременной: маленький посох был плохим проводником магии. Сила вытягивалась через Завесу медленно и трудно. Энид отрепетировала вариант декомпрессионного заклятия, когда палочка увеличивалась обратно в посох, пригодный для волшбы. Процесс был довольно быстрый, но не мгновенный, так что риски оставались. Однако этот вариант был оптимальным для путешествия по странам, враждебным к магии. Остановка в Камберленде была короткой приятной передышкой. Перво-наперво Энид отправилась в порт и договорилась с капитаном небольшого сухогруза о переправке в Джейдер по сходной цене. До отплытия оставалось чуть больше суток, и она гуляла по древним улочкам, пила весьма недурное местное молодое вино, закусывая неваррскими острыми сырами, слушала сплетни, делала набеги на книжные лавки, чтобы потом проглатывать добычу, запершись в номере маленькой уютной гостиницы.

Недремлющее море оправдывало свое название. Шторма не было, но погода была неспокойной: дули шалые разнонаправленные ветра, волны беспрестанно качали посудину, доведя Энид до состояния ветоши. Она почти не выходила из каюты и могла принять в себя только воду, и то маленькими глоточками. Пытка, однако, долго не продлилась: через два дня на горизонте показались шпили Джейдера. Орлей встретил ее зимним ветром, запахом рыбы, свежей выпечки и своеобразным прононсом всеобщего языка. Энид уже прочла краткое исследование магистра Теренцио о различиях тевинтерского, неваррского и орлейского диалектов, сейчас она вслушивалась в особенности произношения, при этом сжимая в руках томик ?Словаря ферелденских традиционализмов?. Все-таки ее путь лежал в холодный Ферелден, Орлей был лишь остановкой. Славный кошель мастера Даласси содержал в своих просторных недрах все разнообразие тедасской валюты. Нашлись здесь и орлесианские монеты, которые пригодились для покупки очередной резвой кобылки.

Подслушав в корчме разговор путешественников, она поддела под дорожный костюм димеритиумную кольчугу. Доспех из кейрана был слишком приметен, поэтому она с сожалением отбросила этот вариант. С сожалением – потому что, судя по разговорам, путь ей предстоял опасный. Дороги усиленно патрулировались и по эту сторону границы, и по ту. У путников проверялись документы. На Конклав стягивались массы паломников, которые, как собаки блох, несли за собой аферистов, бандитов и мародеров всех мастей. Самым неприятным из услышанного было то, что берега озера Каленхад, вдоль которого ей предстояло двигаться половину пути, кишели храмовниками. Там были как официальные представители Ордена, что вылавливали беглых магов из Круга, располагавшегося на здешнем острове, так и отбившиеся кучки фанатиков, неотличимых от разбойников с большой дороги.

Границу она перешла по обыкновению невидимкой, но на ферелденской стороне столкнулась с отсутствием придорожных постоялых дворов, которыми изобиловали Тевинтер и Неварра. Пришлось за деньги подсаживаться на обоз краснолюдов, который двигался к торжищу у их подземной столицы Орзаммара. Купцы не особо внимательно слушали ее сбивчивые объяснения о том, что она ?правоверная андрастианка, паломница, про бумаги из районной церкви ничего не знала, влекомая зовом сердца отправилась с распахнутой душой и без документов почтить Конклав, на границе ее пожалели и пропустили, но оставили у себя ее лошадку?. Для правильного краснолюда самым лучшим объяснением всегда была звонкая монета.

Обоз на день замедлил ее продвижение, поэтому, прибыв на перевал Герлен, она, едва спрыгнув с телеги, купила себе коня и пустила его по дороге галопом к озеру Каленхад. Нет, она не забыла об опасностях, просто хотела наверстать упущенное время. Поэтому когда дорогу ей преградил отряд из двенадцати рыцарей, облаченных в доспехи с изображением пылающего меча, она не удивилась. Лишь испытала бессильную злобу на себя и свою самонадеянность. Проглотив комок, она по-детски улыбнулась и залепетала: - Господа, я лишь скромная паломница. И уплатила все дорожные пошлины. Но если надо заплатить еще, я готова… - Где твой посох, маг? – перебил ее один из храмовников. Шлема на нем не было, и Энид испугалась стеклянного взгляда его красных воспаленных глаз. - Какой посох? О чем вы, добрые господа? – Энид с нарастающей тревогой наблюдала, как храмовники обходят ее с двух сторон. - Не юли, ведьма. У меня лириум в крови бурлит. - Ведьма? Ну что вы, господа… Да как вы смеете? Я правоверная андрастианка… - Конрад врать не будет, – вступил в разговор другой. – Он вас, мажье отродье, за версту чует. Отвечай – где твой посох? Энид краем глаза увидела, что цепочка храмовников замкнула ее в широкий круг, и предприняла последнюю отчаянную попытку: - Во имя Андрасте! Да что вы от меня хотите? Нет у меня никакого посоха! Я ехала в обозе с гномами, они везли лириум – может, поэтому у вас кровь и бурлит? - Ведьма без посоха – вот так удача, – сказал третий и храмовники, кажется, немного расслабились. - А глянь, какая цыпочка. Какой ротик. - Ротик-ротик, пососи мой дротик. - Да ты слезай, красотка, дай скотинке отдохнуть. Энид приметила, где расстояние между окружавшими ее храмовниками было шире, и направила туда лошадь, всадив шпоры ей в бока. Но не успела разогнаться. Кто-то загоготал, свистнул арбалетный болт, и лошадь под ней рухнула. Она едва успела сгруппироваться и отпрыгнуть, чтобы не оказаться придавленной. Несколько рыцарей спешились, остальные остались верхом. Энид выхватила из голенища сапога жезл, шепнула заклинание, и он стал быстро увеличиваться. - А вот и посох нашелся, – почти ласково пропел один из храмовников.

Но вместо того, чтобы броситься отбирать его, наклонил голову и поднял над ней молитвенно сложенные руки. Все, как один, повторили его жест. Энид стиснула пальцы на увеличившемся до своего размера посохе, пробормотала заклинание невидимости, но вдруг охнула, как от удара. Оглушающее, опустошающее ощущение отсутствия магии, полной ее недоступности, заставило Энид пошатнуться. Это не была завеса, через которую просачивались тонкие струйки, это была плотная глухая заслонка, которой к, тому же, ее огрели по голове. Стало по-настоящему страшно. Видимо, это отразилось на ее лице. - Что, нравится ?Святая кара?? – самодовольно ухмыльнулся красноглазый. – Брось посох. Полуоглохшая и полуослепшая Энид судорожно вздохнула и попятилась. - Брось посох, сука! – проорал командир, перестав улыбаться. Энид наконец разжала пальцы и выпустила бесполезный посох. Первый шок проходил, но панику с лица она не спешила стирать. - Ну вот и славненько. А странно, что ты не знаешь ?Святой кары?. Ты из какого круга? - Я… - А может, ты отступница? - Н-нет… Я из… Оствика. - Ого, в Оствике маги умеют выделывать такое со своими посохами? Я этого фокуса ни разу не видел. Лин, а ты в Киркволле видел, чтобы маги вот так посох уменьшали? - Не, не видел. А представь, сколько магов могут ходить по улицам городов с палочкой в сапоге? - Жуть. Да что с ней болтать? Убьем – и вся недолга.

- Да ты одичал совсем! Такой подарочек в руки попал – а ты сразу убивать. Нет, мы ее сохраним. Почти всю. Зубы, пожалуй, можно и убрать. Храмовники заржали. Энид скрутило живот. Она схватилась за него руками и задрожала. Несколько человек спешились и подходили ближе, снимая шлемы, половина еще оставалась верхом. Несмотря на дурноту, она нашла в себе силы нащупать под складками плаща рукоять.

- Ну что ты скрючилась, красотка? Не бойся, тебе даже понравится, – храмовник сделал к ней широкий шаг. Тихий свист сабли был похож на шипение смертельной гадюки из зерриканской пустыни. Голова красноглазого полетела на землю, одновременно взлетела в воздух зажигательная бомба.

?Я – молния?. Тело обезглавленного еще стояло, арбалетчик еще натягивал тетиву, не успев принять в лицо взрыв, когда упал следующий. Энид прянула в сторону, поднырнула под руку храмовника, занесшего меч, и полоснула его под колени – одно из немногих мест, незащищенных броней. Взревев, он завалился набок, успев достать ее мечом по спине. Удар пришелся вскользь, не успевая за ее стремительным разворотом. Лезвие пропороло плащ и камзол, звякнув одимеритиумные звенья кольчуги. От толчка платок Энид съехал набок.

- Ведьма – остроухая! – заорал раненый храмовник, барахтаясь в залитой его кровью грязи. Она добила его одной рукой, другой посылая следующую бомбу туда, где снова взводился арбалет. Самум взорвался среди группки конных, взбесившиеся лошади скинули всадников и с визгом разбежались. Один всадник удержался в седле и мчался прямо на нее. ?Я – вода?. Она бросилась на землю и в перекате ушла от удара сверху, одновременно рубя по ногам лошади. Та запнулась и рухнула, храмовник кубарем скатился на землю. Мощный доспех делал его неуклюжим. Все еще оставаясь на земле, Энид текучими движениями перекатилась к нему и снесла половину черепа. Троих она зарубила, один горел заживо, еще один выл, царапая обожженное лицо, двое оглушенных храмовников были нейтрализованы на несколько минут. Но остальные пятеро были взбешены и сжимали круг. Один из них на ходу вынимал арбалет, остальные держали наготове щиты и мечи. Энид не питала иллюзий: эффект неожиданности прошел, сейчас ей не выстоять с саблей против тяжело вооруженных мужчин. Они подошли уже на такое расстояние, что метнув бомбу, она сама бы под нее попала. Надо было добраться до посоха. ?Я – ветер?. Сделав обманный выпад, она метнулась в сторону со всей возможной скоростью. Петляя, как заяц, повела их с дороги в лес. Увидев, что арбалетчик уже готов к выстрелу, метнула в него самум и, пользуясь замешательством, побежала обратно. Там ее ждали обожженный и двое оглушенных, которые пришли в себя и накручивали арбалеты. Не задерживаясь, она бросилась в спасительный перекат к посоху, на ходу вцепилась в него и шепнула заклятие. Амулет со звяканьем отбросил арбалетный болт. - Да сдохнешь ты, в конце концов, тварь?! – завопил храмовник, лихорадочно натягивая тетиву. Энид активировала невидимость, но от второго болта не успела уклониться. Она знала, что защита амулета непрочна – третий выстрел пробьет ее. Невидимкой она перекатилась подальше от свистевших болтов. Из леса, запыхавшись, выбежали пятеро. Всего их восемь. Но ей уже не страшно. - Где она? - Схватила посох и исчезла. - Готовьте ?Святую кару?! - Кому? Ее же не видно! - А, демон побери! Как она это делает? Кто она? ?Я – смерть?. Она могла бы тихо уйти, не обагряя руки лишней кровью. В ином случае она бы так и поступила. Но не сейчас. Храмовники должны умереть. Они слишком опасны для нее и для других.

Посох вобрал в себя весь ужас и гнев Энид. Заклинание она выкрикнула, не таясь. Ветвистая молния охватила всех восьмерых и приподняла их над землей, разрывая сверкающими нитями. Энид снова стала видимой. ?Святая кара? от корчащихся в агонии врагов ей уже не грозила. Она хотела, чтобы ее лицо стало последним, что они видели в своих жалких жизнях.

Заклинание стало слабеть, и восемь дымящихся тел повалились на землю. Энид не стала проверять – дышит еще кто-то или нет. Она задумалась о том, как замести следы. Огонь не помощник с этой кучей металла. Сотворив ледяную бурю, она заморозила останки храмовников до состояния окаменелого льда. Затем обрушила на этот лед заклинание сокрушающей глыбы, после которого от рыцарей в доспехах осталось бурое крошево. Вихревой воронкой она выкопала в стылой земле неглубокую яму, ссыпала туда останки и припорошила сверху снегом. Словно откликнувшись на призыв, с неба стали медленно опускаться белые хлопья.

***