Часть 3 (2/2)

Я пытался думать, что когда-нибудь кто-то заменит Диму, но не мог этого представить. Мне нравился кто-то, в кого-то я влюблялся, но благодаря правилу "одного дня" успешно избегал серьезных отношений. Мне не нужно было повторения диминых слов, только из других губ.И вот ты вернулся. Вывел меня, недоумевающего, из замка и спросил:— Хочешь встречаться со мной?Я чуть язык себе не откусил. Подумал, неужели по мне так заметно, что я предпочитаю мужчин? Раз ты так уверенно спрашиваешь. А твоя фамильярность, которой я не посмел возразить, то ли огорчала (хотя институтская иерархия больше не работала), то ли радовала — ты поставил меня вровень с собой, мгновенно приблизив к себе этим "ты".Стальной взгляд изучающе скользил по моему лицу.— Ответ. Я жду.В параллельной вселенной на меня обрушивалась тяжелая стена водопада. Перед глазами моментально вырисовались все варианты развития событий вплоть до наихудшего, и я испугался. Но и — одновременно — воспрянул духом до такой степени, что растерянно сказал:— Если ты не против...— Я спрашиваю тебя, ответь четко и по делу.— Да, хочу, — я подумал, что прокляну себя за это согласие, но я так давно ни с кем не был, а ты был из Ордена, ты понимал, чем мы занимаемся, что мы в одной лодке; от тебя не надо было скрывать, кто я. Я уже знал тебя заочно, и это придало мне храбрости.— Следующее. Я хочу, чтобы ты был моей собакой.Мне пришлось переспросить. И с ответом мое сердце сложилось пополам, потому что то, что ты хотел, казалось диким.

Я все равно не смог тебе отказать. Потому что ты сказал волшебное слово.Сказал, что я нужен тебе.* * *Они протаскивают парту в портал. Ставят на пустующее место в первом ряду, и он думает, сможет ли вести лекцию, если будет все время вспоминать сессию, глядя на эту парту. Чертя на доске схемы и вспоминая совсем другую конструкцию. Сдобренную потом, бегом, слипшимися бедрами, испорченной рубашкой.Саша ставит кафедру на его парту. Оглядывает аудиторию.— Сол, — зовет он застывшего Артура, смотрящего на парту. — Выключай свет и выходи.Саша выливает ему другой портал, ведущий в его кухню.— Забирай, что тебе нужно.Он, волнуясь, проходит. Оглядывается на Сашу, но тот не идет следом.Так странно... что из твоей квартиры в мою можно попасть лишь за доли секунды... еще один чудесный вариант сценария, который я буду транслировать себе в мозг неделю до следующей сессии: как ты приходишь, когда я сплю или когда проверяю работы. Когда ем или когда в душе. Когда читаю или... так много развилок, надо выбрать наилучшую.

Он собирает распечатки, конспекты, ворох нужных бумаг с черновыми вариантами лекции, складывает в портфель. Подумав, стаскивает с себя костюм и переодевается в джинсы с футболкой.Мне нужно, чтобы после сессии ты чувствовал себя комфортно.

Я испытываю неловкое чувство: я получил удовольствие, а ты нет. Не знаю, смогу ли я... просто сидеть или лежать возле тебя, не распуская руки. Не желая оказаться под тобой и выполнить любое твое желание.

Я не мог не остаться, но теперь нервничаю. Сессия закончена, и буду ли я так же интересен тебе не в качестве нижнего или собаки?..— Твое место на диване, — Саша ожидает возле портала. Оглядывает его, приподняв брови.— Все-таки решил переодеться, поздравляю.

Он закрывает за ним дверь, и портал сливается в пол.— Тебе лучше лечь и расслабиться. Заведи будильник сразу, я будить тебя не собираюсь — завтра мне не на работу.Как... разве? Жаль.Саша наблюдает, как он достает конспекты с пером, как неловко садится на диван и смотрит на него.— Отдыхай, — проходит Саша к столу, разбирает бумаги.Я смотрю в конспект. И тут же ощущаю нашу разницу в возрасте. Ты стираешь ее своим взглядом, ставящим меня на место — подле тебя, ниже тебя. Но теперь институт напоминает, кто я, и я теряюсь. Сессия прекращена, и наша связь, возникшая с самого порога, роль, в которую я вошел так охотно, вся атмосфера... упала. Меня макнули в реальность. Я вдыхаю самый обычный воздух, ощущаю себя самым обычным учителем, невесть что делающим в квартире бывшего ученика. Идиотское неловкое чувство, когда на тебя не обращают внимания, и ты тоже должен не обращать...Пытаюсь прочесть полстраницы уже третий раз. Я не могу... мне хочется что-то делать для тебя, как-то убеждать, что как человек я тоже чего-то стою. Мне необходимо — чувствовать себя нужным.

Он откладывает конспект в сторону, поворачивает голову к Саше.

— Хозяин, могу я что-нибудь сделать для тебя?Тот устремляет на него непонятный взгляд.— Ты можешь лечь и выспаться, тебе это необходимо, — чуть нахмуривается, и Артур видит недоумение. — Я не контролирую твое личное пространство и уделять тебе весь день тоже не могу — у меня есть отчетность, которую запрашивают. Если у меня ты не можешь расслабиться, советую отправляться домой.

Я слышу этот отголосок:— Артур, тебя слишком много. Давай... как-то пореже будем видеться, что ли....и это крошево под ногами. Мое треснувшее незаживающее сердце. Так неужели я опять... слишком назойлив? Дима был прав.Что мне сказали? Лечь и спать?Он складывает бумаги в портфель; дома спустил бы просто стопку на пол. Укрывается одеялом. Думает, что забыл домашние штаны.Я бы все равно не стал их надевать при тебе.

Ноги складываются на ручку дивана. Подгибаются, когда он пытается улечься на бок к спинке. Приходится развернуться: колени упираются, ему неудобно. Наконец, кое-как устраивается, закрывает глаза.

Внутри бурлит неуверенность. Зря остался. Отдыхал бы сейчас, прокручивая все сцены заново, словно кадры... в фотокамере.Он сжимает подушку. Хозяин снял видео... он же не опубликует его? Это уже не сломанный нос, который может срастись. Это то, что заставит сидеть дома пару лет.Артур открывает глаза. Штатив убран. Фотокамера тоже. Одно дело — снимки со спины, где не видно лица. И совсем другое — настоящий короткометраж траха, пусть даже игрушкой. С другой стороны... видно лицо Саши на видео или нет? Себя же он не будет подставлять.

Он ворочается. Заснуть не получается. Вытаскивает лекции, перелистывает, пытаясь вчитаться. Не выходит. Он сбрасывает одеяло и, поднявшись, смотрит на Сашу.— Что, — произносит тот, не отрывая взгляда от таблиц на экране монитора.— Могу я еще поесть, Хозяин?Саша поворачивается к нему.— Если чего-то хочешь — сходи в магазин, — бросает взгляд на монитор. — Сейчас 16:10. Даю тебе 23 минуты, — он разворачивается обратно. — Время пошло.Артур бросается в прихожую, лихорадочно соображая, где он видел по пути продуктовый и далеко ли он. В ботинках сыро. Он вспоминает теплые струи, сочащиеся по ногам, смывающие омерзительную липкость с члена.

Ладно, если он побежит, то не заметит сырости. Захлопывает дверь и вприпрыжку преодолевает лестницу.

...когда он имел меня этими шариками... неужели ему не хотелось самому меня трахнуть?.. Не верю. Он же не каменный — не чувствовать ничего перед призывно выгнутой спиной и голой задницей... Железная выдержка. Я бы не смог.Он беспрестанно смотрит на часы. Лавирует между прохожими. Долетает до продуктового и, выдохнув, набирает фруктов и сладостей.Что Саша ест на завтрак? Он хватает печенье. Хозяин вообще как-то странно ест... понемногу. Когда он сам предпочитает первое-второе и заглотить горсть сладкого на десерт. Так что после порции мяса и гренков он все еще голоден: после секса особенно зверски хочется есть.Стоит в очереди, смотрит на часы.16:22.Бежать придется еще быстрее. Или... не торопиться?..Ему хочется опоздать. Тогда Саша накажет его. Интересно, ремнем или чем-то похлеще?

Он улыбается во весь рот. И только после громкого покашливания замечает кассиршу.Обратно он не торопится. Идет медленным подпрыгивающим шагом, весь светясь от предвкушения. Саша обязан его наказать, занят он или нет.Поднимается по лестнице, и слабость в коленях приятная. На часах 16:42. П о т р я с а ю щ е.Он готовится увидеть Сашу с ремнем в руках, но дверь не открывают. Он в недоумении ждет. Жмет звонок еще раз. Хозяин же не мог куда-то уйти?Он ставит пакеты на пол. Слоняется по площадке, кидая взгляды на дверь. Заперта. П о п а л. Он высыпает горсть M&M в рот и жует. Так по крайней мере не тоскливо. Негромко напевает. Съедает банан. Набивает шоколадом рот и решает позвонить опять. Может, Саша врубил музыку и не слышит? Ему самому как-то здорово досталось, когда он спустя лишь минут 6 дичайшего гроула услышал в перерыве между песнями остервенелый звон мобильника и обнаружил ворох СМС от Димы с краткими "открой, идиотина!" и "на что дуешься?" в различных вариациях. Мстили ему, втрахивая в стену прямо в коридоре.Он перестает жевать.Почему я снова вспоминаю о тебе. Ты что, никогда от меня не отстанешь? Словно пародия на меня самого, когда я никак не мог от тебя отлипнуть...Щелчок. Он оборачивается. Саша стоит в проеме, и взгляд не сулит ничего хорошего.— Ты решил, это в е с е л о — опаздывать нарочно?Я... п е р е б о р щ и л. Плохая была идея. О ч е н ь п л о х а я. Может, соврать, что... что?..Саша забирает пакеты.— Довожу до твоего сведения, что окна выходят на магистраль, и я прекрасно видел весь твой путь.Я пытаюсь аннигилировать, пока его голос режет мой мозг.— Ты думаешь, я сопливая девчонка, которая будет с радостью ждать хоть час, хоть два? — серые глаза буравят его. — Подошел.Он подступает к двери. Саша расстегивает пуговицы его пальто.Н е т. Ты не отправишь меня на улицу голым, да ведь? ДА ВЕДЬ?! Я хотел вовсе не этого!!!Полы распахивают, пальцы рывком вынимают его ремень, расстегивают ширинку почти до конца. Саша протягивает руку. Ладонь скользит по шее, но лишь за тем, чтобы сгрести пряди и с силой оттянуть их назад.— А, — непроизвольно выдыхает он. Больно.

Сашиным взглядом можно резать мясо.— Сейчас ты сядешь в лифт, доедешь до последнего этажа, спустишься п е ш к о м до первого и лишь тогда вернешься в квартиру. И только попробуй застегнуться: выпорю так, что неделю сидеть не сможешь.Пальцы выпускают его волосы. Саша выходит, запирает дверь на ключ.— Я иду с тобой.Он судорожно оглядывается на площадке, прислушиваясь. Нервно сжимая кулаки.Слова... еще действуют? Я же могу остановить тебя?!..Кнопка. Лифт. Я умираю раньше, чем двери распахиваются.

Никого.Я выдыхаю, входя. Саша заходит следом. Кладет ладонь в карман пальто, чуть отводя его назад, и я в ужасе опускаю взгляд. Джинсы пока держатся, но без ремня уже медленно ползут вниз. Такими темпами я останусь без штанов!Остановка.Он сглатывает.Никого.Саша жмет следующий этаж.Еще... 15 этажей ужаса. Меня трясет. Ч т о б у д е т, если меня увидят?! На меня же не сообщат в полицию?6-й этаж. Двери разъезжаются.А-АААА!!!Никого.Кровь бьет ритм в моих венах.7-й.8-й.9-й.Меня начинает тошнить.10-й.11-й.Сердце выкатывается мне в горло, и я чуть не выплевываю его под ноги стоящей на площадке девушке.

Мой шок пожирает ее глазами. Она заходит. Двери закрываются. Мы едем вниз.Ты... ты видела? ВИДЕЛА ИЛИ НЕТ?!!Я опускаю взгляд и вижу сашину макушку. Он стоит передо мной, закрывая собой.Его бьет дрожь. Девушка выходит на первом этаже, косясь на них.Двери закрываются.Хозяин жмет 2-й этаж.ОПЯТЬ ВСЕ ЗАНОВО?!Саша отходит в сторону.— В следующий раз я могу так не сделать.Я не двигаюсь, чуть шире расставив ноги, полагая, что так джинсы будут съезжать медленнее.Ты спас меня. Спас, спас...— Спасибо, — выдавливается из глотки.Саша усмехается.— Рано благодаришь.На 2-м никого. У меня внутри три сотни сердец, стучащих в каждой части моего тела.Пожалуйста... пусть больше никого не будет!!!Я чувствую сашин взгляд и смотрю на него.— Хозяин... — "могу я сказать "нос"?!"Под гнетущим взглядом слова так и остаются в горле.Пальцы ныряют в ширинку, и он вздрагивает.С а ш а?..Тот неторопливо оглаживает его член. Штаны от этих манипуляций сползают еще чуть ниже.САША!!!3-Й ЭТАЖ.Двери разъезжаются, и я не сразу осознаю, что Саша вынул ладонь.Никого.Лифт едет вверх. Пальцы снова на моем члене.— Ты до смерти перепуган, — хмыкает Саша. — Даже не встает....Я просто умоляю его остановиться взглядом.4-й.5-й.Пальцы оставляют член в покое, но штаны

падаютА я распадаюсь на молекулы, в ужасе натягивая их обратно, слыша звук отъезжающих дверей.На этажной стене красная цифра 6 выбивает из меня судорожный выдох облегчения.Н и к о г о.А ЕСЛИ Б КТО-ТО БЫЛ?!— Нос! — в отчаянии выпаливает он, застегивая молнию и закрывая глаза в изнеможении.Наказывай меня...только...умоляю...по-другому.Он ждет сашиных слов, но слышит лишь молчание и движение возле живота: Саша протягивает руку и жмет 4-й этаж.— Спасибо... — еле вышептывает Артур.Ступор. Внутри клекочет остывающий ужас. Он не может пошевелиться.

Двери раскрываются, и он вздрагивает — пожилая женщина здоровается с Сашей и, пропустив их, заходит.Он вползает в квартиру, туманными пальцами снимает пальто, ботинки и, не дожидаясь Хозяина, проходит и падает на диван лицом вниз.Как я... выжил... больше не встану...— Ну что, — негромко произносит голос совсем рядом. — Понравилось? Ты хотел наказание — ты его получил.Он поворачивает голову, смотря из-под упавших на лицо прядей на присевшего перед диваном Сашу.Я... не этого хотел... я же... чуть не умер...Саша поднимается, уходит, и мелкая дрожь обнимает тело. Хочется кричать. Он кусает пальцы, чтобы не сорваться.— Выпей, — звучит голос.Он протягивает искусанную ладонь, берет легкий стакан — вода на дне — и, чуть приподняв голову, отпивает.Это не вода... что это?..Он смотрит на Сашу.— Корвалол. Пей.Он допивает и без сил валится обратно.Ладонь кладется на его макушку, стирая дрожь — он удивленно замирает. Пальцы гладят его волосы.— Когда ты выводишь меня из себя, ты должен понимать, чем это закончится. Сильно злить меня не советую....сегодня было... не сильно?..Теплая ладонь гладит его, и спустя пару минут он окончательно успокаивается, расслабляя напряженное тело.— Таких ощущений ты еще не испытывал, верно?— Да... — тихо в матрас.— Незабываемо, не так ли. Мне понравилось, что ты терпел до последнего. Не думал, что тебя хватит на 12 этажей.Ладонь исчезает. Саша уходит. Он слышит мерный плеск воды в ванной.Все-таки... это было страшно... я же думал, он меня только выпорет...Одеяло укрывает его. Он слышит бульканье.— Повернись ко мне, — мягко произносит голос.Он с усилием поворачивает голову.— Весь.Артур елозит под одеялом, послушно ложась набок, и видит, как Саша подкладывает под одеяло грелку.— Прижми к себе — быстрее успокоишься.Он хочет сказать "спасибо", но только смотрит на него; грелка источает сильное тепло, он жмет ее к груди.Саша присаживается у дивана. Убирает пряди ему за плечо.— Отдыхай. И на этот раз не вздумай ослушаться, хватит с тебя на сегодня.Его голос успокоил мое стянутое нервами сердце. Хотя тот же голос скрутил его ими. Непереносимый контраст странного двуликого бога...Он тянется за часами на тумбочке, но натыкается на мягкую преграду. Ноги упираются в какой-то бортик. Тумбочки нет. Под боком булькает. Он разлепляет глаза. Садится, вглядываясь в темные очертания комнаты. Встает, чуть не впечатывается в дверной косяк. Бредет по угольному коридору. Находит выключатель, щурится на свет и столбенеет.Это сашина кухня.Электронные часы на полке со специями высвечивают 01:25. Купленные продукты сложены на столе. Он лениво доедает M&M. В голову крадется приятно возбуждающая мысль: "Саша спит".Он ставит чайник, прикрыв дверь. Лелеет этот образ.Укрыт ты или распахиваешься во сне?На каком боку любишь спать, или ты спишь лицом в подушку? А может, без нее?Какое у тебя лицо...Сейчас доем и узнаю.Бока кружки жгут ладони.Я выдержал 12 этажей стыда и ожидаемого позора, посмотреть на спящего Хозяина я тем более смогу.Он доедает плитку, макая ее в чай и слизывая растопленный шоколад. Принимается за печенье.Сейчас... сейчас доем.На предпоследнем печенье он стукается лбом о столешницу. Да что тут такого?! Саша же не убьет его, даже если проснется!Если он спит с задернутыми шторами, я же не увижу нихрена. Да и с отдернутыми не слишком-то различу... я не был в его спальне, не представляю, попадает в нее свет от фонарей хоть чуть-чуть или нет.Кажется, я стал адреналиновым наркоманом. Сам напрашиваюсь.Он моет кружку, отчетливо понимая, что оттягивает момент.У меня отнимаются ноги. Словно я иду в любви признаваться. Жуть...Он медленно движется по коридору, держась за стену во избежание потери курса во тьме. По босым ногам внутрь вползает холод. Артур толкает приоткрытую дверь.Уличный свет отъел черноту комнаты до середины.

Сердце везде, его ужасный стук слышен до шестого этажа. Ты спишь на животе, без подушки. Локоть свисает вниз. Одеяло едва прикрывает голые плечи.Меня наполняет странное чувство. Сто лет не видел кого-то спящим...Твои глаза закрыты, ты не смотришь на меня, вдавливая в землю или довольно щурясь. Ты можешь сотню раз заставить меня страдать, но если потом твои ладони утешат меня, я готов повторять все снова и сно...— Кто тебе разрешал заходить сюда.Он застывает. Голос негромкий, с сонной хрипотцой. Будоражащей теплотой струящийся в сердце. Саша не открывает глаз.Артур опускается перед кроватью.К черту...Наклоняется, целует теплые губы. Выдох, и ладонь хватает его за шею, оттягивая, больно сминая кожу на загривке.— Я смотрю, тебе мало было, — угрожающе произносит Саша. — К ночи совсем распоясался.Делай со мной что угодно. Я все еще чувствую твои губы...Саша отбрасывает одеяло, садясь, и он еле сдерживается, чтобы не податься навстречу полуобнаженному телу, не повалить обратно на кровать и, перекувыркнувшись, не раскинуться под ним, подчиняясь.— Только попробуй встать, — Саша поднимается, включает свет. Щурясь, распахивает стенной шкаф.Ве... ревка?..Артур удивленно следит, как она с упругим звуком соскальзывает с держателя для брюк. Саша проходит мимо него, опускается перед батареей.

— Н и р а з у еще нижний не вынуждал меня наказывать его посреди ночи. Ты какой-то ненормальный, — он затягивает узел внизу секции, оставляя петлю. — Пересядь сюда.Я целовал тебя. Ты меня не испугаешь.

Он выполняет, не поднимаясь с колен, — вставать не разрешали. Лучше не отягчать наказание. Саша продевает его ладонь в петлю и туго затягивает ее, так что веревка вгрызается в кожу, но затем регулирует, ослабляя. Вяжет поверх двойной узел и закрепляет концы веревки на другой секции. Поднимается. Оглядывает его довольным взглядом.— Приятно будет взглянуть на тебя с утра.Артур дергает рукой. Веревка впивается в запястье.Как в гангстерском фильме.Ох черт, мне это нравится. И так я смогу глядеть на тебя до самого утра. Это не наказание, это — подарок.Сердце приятно сжимается от взгляда, устремленного на него.— На будущее, — произносит твердый голос, и низ живота тянет от возбуждения, — трогать меня ты можешь только с моего разрешения. Ремня тогда было недостаточно, чтобы понять?— Достаточно, Хозяин, — произносит он, изо всех сил удерживая улыбку внутри.Трогать можно сколько угодно. Только затем последует наказание. Я уже понял правила игры.— Чтобы до утра я тебя не слышал.Согласен. Единственная проблема — стояк. Становится еще хуже, когда я представляю, что трахаешь ты — как наказываешь. Со вкусом, сильно, не жалея.Он приваливается к теплой батарее. Следит, как Саша укрывается одеялом.Что мне сделать, чтобы ты позволил... касаться тебя, где захочется, стремясь услышать сбившееся дыхание, почувствовать твои ладони на своей коже, ощутить тепло, тяжесть твоего тела полностью. Твои бедра...Мое лицо светится улыбкой. Я прекрасно себе это рисую.Хозяин спит. Его не волнует, что я пялюсь на него из своего угла. А мне теперь как спать?.. Хотя я встал вполне бодрый, темнота располагает. Удерживает лишь Саша. И веревка.Батарея греет спину. Он устраивается поудобнее. Дергает рукой, проверяя, как приятно впиваются в кожу крученые нити.Завтра следы скроет манжета. Но... если я... подниму руку, чтобы написать что-то на доске... все увидят их.Сладость топится в сердце.Саша... я хочу тебя....если перебинтовать запястье, будет смотреться подозрительно. Надену напульсник. С костюмом?..Он проворачивает петлю пальцами, надевая ее вплотную, потирая кожу веревкой.Твои следы... останутся на моем теле.Он облизывает губы. Разворачивается боком. Веревка позволяет двигаться, но лишь отчасти.

Ладонь лежит на полу. Мышцы не затекут: веревка не пережимает запястье и не держит руку под неудобным углом. Саша и об этом позаботился.

"Приятно будет взглянуть на тебя".Я рад, что доставлю тебе удовольствие. Надеюсь, ты позволишь доставить его и немного другими способами.Он таращится в темный силуэт на кровати слипающимися глазами, пытаясь не заснуть. Жаль, солнце встает поздно. Небо затянется утренней хмарью, которая упадет Саше на плечи и...* * *Приглушенный рокот будильника вплетается в сон, и он успевает подумать, что сунул мобильник под одеяло. Прежде чем слышит сонный вздох и открывает глаза, обнаруживая себя на полу, а Сашу спрыгивающим с кровати и уходящим в гостиную.Песню обрывают на оглушительном металлическом припеве. Саша кладет его мобильник возле него на подоконник. Улыбается ему глазами, ласково гладит макушку.— Молодец. Хоть и ослушался, зато сейчас смотреть на тебя — одно удовольствие.Взгляд Сола насквозь пропитан влюбленностью. С ним будет интереснее, чем с Розом. Нижний чувствует гораздо больше, когда влюблен. И старается гораздо больше. Правда, вчера он отличился непослушанием, но не было ли это... простой попыткой привлечь к себе внимание?Саша опускается рядом, осторожно режет веревку ножницами. Вынимает его ладонь из петли, осматривает запястье.— Я так туго не затягивал, — проводит большим пальцем по красноватым отметинам. — Болит?Артур кивает.— Зачем дергал.Саша встает. Приносит знакомую заживляющую мазь и легкими движениями наносит на поврежденную кожу.— Поднимайся. Нигде не затекло?Он расправляет плечи. Делает повороты. Спина немного.— Не стоит внимания, Хозяин.Саша сощуривается.— Это мне решать. Где именно беспокоит?Он показывает возле лопаток.— Футболку сними, ложись на кровать на живот.Ты вылечишь меня т р а х о м?..Он ложится. С нежностью прижимается к еще неостывшей простыне.— Не пугайся, это всего лишь деревянный массажер.Кожи касаются острые зубцы, и он вздрагивает.— Скажи, если станет слишком больно.Уже больно. Но он терпит, сжав зубы. Жаловаться на массажер — смешно...Зубцы исчезают, и он выдыхает. Ладонь кладется на позвоночник.— Ты должен расслабиться и позволить мне продолжить. Иначе будешь ходить с болью весь день. Согласен?— Да.Саша чуть сильнее проводит массажером, и он невольно отклоняется.— Я сказал говорить, если тебе слишком больно. Отучайся молчать, иначе во время сессии я могу не заметить, что тебе плохо. Если что-то не нравится, немедленно говори об этом вслух. Это ясно?— Да, — тихо отвечает он.— Так больно? — зубцы впиваются в кожу.— Да, — ерзает он.Саша подает ему футболку.— Хорошо, будем через ткань. Надевай, — проводит массажером. — Как ощущения?— Нормально...Уже гораздо терпимей, хотя футболка не особо плотная. Он выдерживает пять минут массажа. Ладонь оглаживает спину.— Прошло?Он вслушивается в ощущения.— Да. Спасибо, Хозяин.— Завтрак на тебе.Он переворачивается на спину, смотрит на Сашу, недвусмысленно облизывая губы.Неужели ты не хочешь меня...Серые глаза спокойно встречают его зовущий взгляд.— Ты слышал. Выполняй.Я еле давлю стон. Не припомню, чтобы кого-то приходилось упрашивать трахнуть меня. А за более серьезные действия могут выпороть. Надо собираться на работу и успеть угодить Хозяину.Он поднимается.— Что приготовить, Хозяин?Саша задумчиво смотрит на него.— Три яйца всмятку и гренки — они у тебя хорошо выходят. Сол, — останавливают его на пороге. — Вернись. На колени.Он с готовностью опускается. Саша обходит его и стягивает волосы в хвост.— Чтобы с распущенными я тебя на кухне не видел. Вчера я сделал исключение — ты был с сырой головой. Больше я такого не потерплю.— Хорошо, Хозяин.Саша наклоняется, мягко треплет ему уши.— Хороший пес.Дрожь соскальзывает по телу. Похоже, уши моя эрогенная зона.Он жмется к ладони.— Будь послушным сегодня, Сол.

— Ав, — вырывается из горла.— Умница.От довольного сашиного голоса я растекаюсь негой. Так много похвалы я за всю жизнь не слышал. И для этого нужно всего ничего — быть покорным.

Я так много получаю, а взамен ничего не даю... позволь мне чуть больше! Не хочу чувствовать себя эгоистом.Он заваривает чай, а в мыслях в это время сосет.В этой квартире невозможно собраться...Гренки шипят. Я думаю, что давно никому не делал завтрак, и едва не пропускаю момент варки яиц до нужного состояния. Чищу их, дуя на обжигаемые пальцы и улыбаясь. Ты готовил мне обеды, а я тебе — обед и завтрак. Хотя бы здесь мы в расчете.

Саша смотрит, как он ест, пока остывает его порция. На красноватые отметины на запястье.— Я запрещаю тебе поднимать правую руку в институте, пока не пройдут следы.Артур ошеломленно глядит на него.— Но я... — "как я буду чертить?"Легкий прищур стального взгляда:— Будешь спорить со мной?Он мгновенно опускает взгляд.— Нет, Хозяин.— Или ты хочешь, чтобы все узнали, чем ты занимаешься по выходным?Он в шоке округляет глаза, вспоминая видео.

— Нет.— Ты сам виноват. Никто не заставлял тебя дергать веревку. Я завязывал ее свободно. Если ты не думаешь о своей репутации, о ней буду думать я.— Я могу повязать что-нибудь на...— Опять споришь.Дрожь бежит от ледяного тона.

— Одевайся. 3 минуты на сборы.Портал стекает за мной, а я в растерянности стою в холле замка. По плану сегодня штук пять конструкций во всю доску, как я буду чертить, если поднимать правую руку запрещено? Похоже, придется левой?...а в конце концов, Саша остался дома, он не увидит, если я...Он столбенеет, заходя в полную студентов аудиторию. Саша встает с его стула навстречу, протягивая руку:— Алиновский."Сегодня я проверяю вашу квалификацию" эхом звучит в голове. Артур в шоке пожимает ладонь и видит едва заметно поднявшийся угол рта.— Не узнали? — мягко интересуется Саша.— Узнал, — торопливо отвечает он, чувствуя себя странно перед ним среди десятков посторонних глаз.— Ангелина Евгеньевна попросила сравнить методы обучения между чешским Орденом и нашим. Надеюсь, вы мне в этом поможете.Он соглашается, оторопев, провожает взглядом располагающегося на предпоследних пустых рядах Хозяина....чертить левой, как это?.. Так, надо собраться. Собраться... если я случайно перепутаю и подниму правую... какое будет наказание? Он прямо в Ордене меня накажет?— Я вас отвлекать не буду, ведите урок как обычно.Голос струится в мое сознание, явственно обозначая, что Саша издевается — "не буду отвлекать"... Я смотрю на парту в первом ряду, за ней сидит Лилия, одна из новичков, которой уступил свое место Демьен. Парта...Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться, но делаю это совершенно зря: за закрытыми веками слишком хорошо обрисовывается моя полуобнаженная фигура, распростертая на этой столешнице.

Я роюсь в бумагах, попутно начиная лекцию, не давая себя вспоминать. Беру мел и тут же кладу его обратно — взял правой.— У... меня побаливает рука, поэтому сегодня я черчу левой, надеюсь, никто не в обиде?Он оглядывается, студенты отрицательно мотают головами, а Инга кричит:— Это опять у вас проблемы на личном фронте?У меня аж сердце замирает.— И как это вы, интересно, связали мою руку с проблемами в личной жизни? — с видимым спокойствием черчу начальный круг. Получается криво. Немного подправляю его, слыша:— Может, она у вас руки распускать любит.Я еле удерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Любит, очень любит... Закусываю губу, изо всех сил сдерживая льющийся смех. Улыбка так и пляшет на моем лице. Я выдыхаю, делаю серьезное лицо и оборачиваюсь.— Шелковиц, на личном фронте у меня все спокойно, спасибо, что так заботитесь.Еле удерживаюсь от подколки "надеюсь, это вас не огорчает". Слышу шепотки на средних рядах. Все, слухи разнесут по всему замку. Ужасно хочется взглянуть на Сашу, но я удерживаюсь, заставляя себя концентрироваться на совсем не концентрических кругах (все-таки левша из меня бездарный).Знаки получаются такие кривые, что я стираю по нескольку раз и перерисовываю их заново.— Артур Валентинович, можно спросить?Я оборачиваюсь.— Это все-таки воздух или вода? — указывает Лиля на знак.Черт... и правда, непонятно.— В конце занятия я отдам вам лист с конструкцией Бишмачева, отксерокопируете, чтобы не было непоняток.

— Лиль, и мне...— Лиль!— Всем, — тушу я восклицания. — Просто следите тогда, что куда приводит.Я не вспоминаю о Саше, рисуя и параллельно объясняя логические связи, которые можно выстроить из множества знаков. Я более чем уверен, что большинству это не пригодится: в обороне используют максимум тройные знаки, в нападении и вовсе одиночные, реже — двойные, когда есть время на подготовку. Боевые маги... слава богу, что меня не заставили работать в оперативке. Совершенно не мое: запихивать персонажей против их воли обратно в книги, словно в тюрьмы.К концу пары немного горжусь собой: правую руку от соблазна использовать все время продержал в кармане. Отрывистый звон, и большинство студентов вымывает из аудитории.

Я роюсь в портфеле, потеряв лист из следующей лекции, и не замечаю, как Саша подходит.— Вчера у вас вышло лучше, учитель, — негромко говорит он, и я вздрагиваю, оборачиваясь.Саша показывает глазами на доску. Я с болью смотрю на косую конструкцию и, забывшись, хватаю тряпку правой рукой. Тщательно смачиваю в маленькой раковине аудитории, перебирая ткань, вспоминая свою рубашку, которую бросил дома в ванну, понадеявшись, что отстираю по возвращении вместе с брюками. Хотя, судя по всему, один костюм благодаря Саше я все же потерял.Возвращаюсь к доске.— Рука, — останавливает меня голос, потому что я уже заношу тряпку правой.Тут же меняю руки и вытираю доску кривыми дугами.— Знаете, в чешском Ордене предпочитают рисовать на бумажных полотнах, чтобы вживую показывать действие всех знаков, задействованных в конструкции, — звучит у него за спиной.— Это же опасно, — удивленно оборачивается Артур. — Если бы я рисовал на бумаге, то сегодня мог спалить ползамка с такими знаками.— Естественно, никто бы вас не допустил к работе с такой травмой. Ваше рвение работать весьма похвально.Я смотрю в эти иронично прищуренные глаза.— Пока у вас получается, — продолжает Саша, уже отходя.Я вытираю доску, чувствуя взгляд меж лопаток. Перебираю в памяти конструкции, которые сегодня еще должны быть, и с облегчением, граничащим со счастьем, понимаю, что Обольского-Притвина не будет. Посматриваю на Сашу во время второй пары. Ты ведь сказал, тебе не надо на работу. Или это ты работой не считаешь?..— Вы голодны? — интересуется Саша, подходя к столу после второй пары: 12 часов, большая обеденная перемена.Артур кивает, замечая в его руке планшетку с подкрепленными бумагами.Так это правда Ангелина попросила?.. Я уж было решил, что ты пришел проследить за выполнением своего приказа.— У меня кое-что есть для вас, — кладет Саша на стол планшет, когда он подходит с двумя подносами к преподавательским столам. — Давно не ел институтской еды, — добавляет он, глядя в горку пюре с мясным заливным. Достает наушники и протягивает их ему:— Наденьте, а то сквозь этот шум, — кивает он на полную столовую, — вы ничего не услышите.Я отпиваю чай, надеваю наушники и пододвигаю к себе планшет. И умираю, узнавая по заставке видео, что именно Саша хочет, чтобы я посмотрел. Машинально оглядываюсь. Никто не обращает на нас внимания, все заняты своими разговорами. Студенты сидят по пять-шесть человек за круглыми столиками. Узнаю своих — Лиля уже успела отксерить схему, и теперь, крепко прижавшись к Яде плечом, всматривается в лист, слушая, по-видимому, объяснения.

Саша протягивает руку, включая запись, и его измененный голос вбивается в мой мозг "хочу, чтобы вы взглянули на се..." Я спешно убавляю громкость, но Саша прибавляет ее обратно.— Так вы ничего не услышите.

Планшет достаточно большой, чтобы любой проходящий мог заглянуть и увидеть меня, лежащего на парте. Я нервно оборачиваюсь. Столик за мной пока не занят. В проходах шныряют студенты. Я разворачиваюсь спиной к стене, приближая планшет к себе. Так никто не...Рука забирает планшет из моих рук и кладет обратно на стол.— Смотрите здесь. Вам будет удобнее.Последняя фраза тоном "я запрещаю дергаться как бы то ни было". Запись снова включается. Я вижу себя, упорно пытающегося прочесть надпись на тюбике, и ужасаюсь собственному тягуче-возбужденному голосу. Настоящая порнуха...

Я сдергиваю резинку с волос, дергано закрывая лоб ладонью. Надеясь, что рука и пряди хоть немного скроют экран. Прикрываю глаза, когда мое видео-альтер эго стонет. Какой стыд... и это все задокументировано. "Поднимите голову, учитель..."— Артур Валентинович, извините.У меня останавливается сердце. Пальцы немеют. Я поднимаю обезумевший взгляд на Сашу. Тот невозмутимо пододвигает планшет к себе.Я разворачиваюсь, забыв вынуть наушники.— Да?Голос сел.— Объясните, пожалуйста, еще раз, — "...ожешь остановить меня" вклинивается в лилину заминку, я сдергиваю наушники. — Вот этот коридор, — на стол кладут лист с конструкцией, а я ничего не вижу перед собой. Мир заполнился стуком моего сердца.Ты. Же. Ничего. Не видела?Острейшее дежавю.— Он немного утомился, давайте я, — сашин голос прорывает мой туман, и я слабо различаю, как Лиля, смущенно наклонившись рядом с ним, указывает непонятый участок.— Ничего сложного, сначала обходите знаками внешний контур, а потом замыкаете коридор через оставшиеся промежутки. Все ясно?Лиля, по всей видимости, кивает и уходит.Я пытаюсь оторвать взгляд от стола. И не могу.Господи.— Под язык, — на столешнице возникают две желтые таблетки.Я засовываю их в рот и откидываюсь на стуле, закрывая глаза. Надо сказать, чтобы больше не...— Нос, — выдыхает он.Молчание.— Что ж, досмотришь в выходной.У тебя дома.

Я успокаиваю нервное дыхание почти минуту. Закрываю ладонью рот.— Когда рассосешь, обязательно поешь. Не тошнит?Мотание головой.Саша вытаскивает из планшетки чистый лист.— Нарисуй мне Кропачевского, отвлекись.Я смотрю в белую муть. Вяло принимаю перо из сашиных пальцев, расчерчиваю лист на поля и начинаю заполнять их все одновременно. Автоматически.

Последняя замыкающая дуга, и я откладываю перо, возвращаясь в столовую, на стул.— Тебя хорошо успокаивает, — замечает Саша, забирая лист и рассматривая схему, заполненную мелким убористым почерком. — Ешь, до конца перемены 5 минут.Ем остывшее пюре, замечая, что Саша тоже только сейчас приступает к еде. Уминаю свою порцию и поднимаюсь. В столовой еще торчит немного народу, в основном те, у кого окно. Но есть и пара прогульщиков — я замечаю Матвея.— Вас подождать?Саша отпивает чай.— Иди.Артур принимает из его ладони баночку с таблетками.— Разрешаю принять еще две через час. Как ты себя чувствуешь?Инфаркта вроде нет.— Вполне, — выдавливает он.— Забери волосы, — напоминает Саша, возвращаясь глазами к схеме. — Я бы взглянул эту конструкцию на доске. Красиво. Наверное, я даже скучаю по твоим лекциям.Я застываю. Ты рассматриваешь знаки, допивая чай. Звонок вырывает меня из ступора, и я двигаюсь к выходу. "Красиво" бьется внутри. "Скучаю по лекциям". Слышать такое от боевого мага — само по себе награда. А услышать это от Саши...

Он не возвращается в аудиторию, и я полагаю, что наблюдение закончено. Но все-таки продолжаю писать левой. Как бы мне ни хотелось заявить миру, что я принадлежу тебе, я учитель. И даю слишком много поводов для пересудов. Ни к чему тревожить и так богатую фантазию студентов.

С трудом успеваю дочертить схему Клёринской, забрав у студентов полперемены: фрагменты видео вспыхивают перед глазами. А вместе с ними и ощущения.Отдаю лист с конструкцией, начерченной дома, и прошу вернуть завтра. Выдыхаю. Осматриваю быстро опустевшую аудиторию. Кладу руку на кафедру и отгибаю манжету. Покраснение немного спало, но следы остались.— Нравится?Густой голос. Я поднимаю взгляд. Портал сливается в пол. Саша подходит к кафедре, смотрит на мое открытое запястье, а я чувствую себя голым на полу, лежащим у его ног.

Теплые пальцы берут, приподнимая, руку. Саша проводит большим пальцем по отметинам. Сжимает запястье, отчего у меня невольно вырывается выдох от боли. Я перевожу на него взгляд и падаю в его глаза.— Я привязал тебя максимально свободно, — негромкий голос плавно втекает, наполняя, — а ты сделал так, что следы будут заживать неделю. Либо ты немного бестолковый, либо тебя это... заводит.Глаза прожигают меня.— Суббота, 13:11.Он поглощает меня целиком своими глазами. Слегка сощуренными, с затаенной понимающей улыбкой. Ты видишь меня. Ты понимаешь, что делаешь со мной.

Дверь хлопает, и толпа вваливается в аудиторию вместе со звонком. Реальность не сразу настигает меня. Только когда я уже механически здороваюсь со всеми, обычный мир заполняет меня. Замечаю, что студенты, видимо, только с полигона: запыхавшиеся, взъерошенные, разгоряченные. Отдуваясь, раскладывают тетради и перья, а я, пока возня не стихнет, смотрю на Сашу, севшего сзади. В спокойный твердый взгляд. Из морока меня выводит только его многозначительный взгляд на студентов, возвращающийся ко мне.

Полпары мы догоняем материал, и вся доска мне не нужна: я всего лишь черчу варианты связей между элементами. Кидаю взгляд назад, замечая, что Хозяин, расслабленно откинувшись на стуле, что-то пишет на планшетке....ты свяжешь меня? Свяжешь и заставишь досмотреть видео. Надеюсь... Лиля не видела.Четыре пары левшой, и я решаю надеть завтра свитер, а про "недопустимый вид" соврать Ангелине, что заболел и мне нужно тепло. Так я смогу беспрепятственно пользоваться правой рукой — манжеты там плотные, облегающие.Пятая пара проходит без Саши — он незаметно уходит. После занятий я решаю проверить кое-что, не дающее мне покоя.Тень отводит его в библиотеку. Ангелина, за столом в самом дальнем конце лабиринта стеллажей, устало листает тяжелый фолиант. Он усаживается напротив, ставя портфель на пол, и кивает тени, отпуская ее.— Простите, что отвлекаю.— Не прощаю, — бормочет Ангелина, и он удивленно замолкает.Ректор поднимает взгляд немного погодя и вздыхает:— Ну что у тебя, быстрее давай.— Ничего срочного, я могу потом... — смущенно поднимается он.— Ж и в е е, — цедит Ангелина, бегло просматривая колонки. — Говори уже.— Хотел узнать теневой ранг Алиновского, — волнуясь, говорит он.Ее брови чуть приподнимаются, но взгляд не отрывается от страниц.— Тебе зачем?— Интересно, помогает ли в повышении стажировка.— Артур, — Ангелина метает в него подозрительный взгляд. — Стажировка лишь подтверждает квалификацию. Повышает ранги Круг.Она вздыхает.— Тебя не поднимут с твоего шестого только за счет стажировки, так что угомонись на пару лет и наработай стаж сначала. Да и...— А у Алиновского ранг?.. — вклинивается в ее рассуждения Артур.— Третий, Артур, третий у него ранг, тебе все равно такой не дадут — ты гражданский, считай.Третий... у Саши правда есть доступ к настойкам, он правда варит собственные порталы...— И это в 23, — вслух продолжает он. Манипулировать теневыми эманациями в таком возрасте...— Кому 23?— Александру, — отвечает он, пробуя на вкус его полное имя. Как Хозяину ему больше идет длинный вариант. Впрочем, Хозяин запретил звать по имени.

— Артур, ему 27. С чего ты взял, что ему 23?Двадцать семь.

Он пораженно смотрит на нее.— Но я вел у него курсы полтора года назад, в его группе всем было около 21-23.— Поздно попал в Орден, пришлось укомплектовать в готовый набор. На свои годы он не выглядит, да, но с лихвой компенсирует это взглядом.Это точно.— Кстати, что у тебя с рукой? Лилия приходила, беспокоилась, просила, чтоб я тебя домой отправила. Нашлась приказчица.Активная девушка. Не в меру.— Все в порядке, ушиб немного, завтра пройдет, — он машинально потирает манжету.— А р т у р. Я надеюсь, ты не втягиваешься в неприятности? — вкрадчиво интересуется Ангелина.— Вовсе нет, — простодушно заверяет он, открыто отвечая ее взгляду.— Смотри у меня, — следит за его лицом ректор и опускает глаза в книгу. — В тот раз до печенок надоели. "А когда Артур Валентинович...", "А как там Артур Валентинович", — передразнивает она, — "А что случилось с Артуром"... тьфу, — она пролистывает несколько страниц. — У тебя все?— Да, — кивает он, вставая.— Домой иди тогда, не засиживайся. Не ждет, что ли, никто — не торопишься?— Не ждет, — соглашается он.Я должен завести Сардельку. То есть... Пинк Флойд. Сарделька — как-то неприлично звучит... эта мысль родилась у меня только лет в тринадцать в школьном туалете.— Что-то ты беспечальный по этому поводу, — ведет она пальцем по строкам, от термина к термину. — Когда уже тебя захомутают, может, хоть порадостней станешь.— А я не радостный? — улыбается он.Она поднимает взгляд.— Сегодня нормальный. А прошлую неделю тебе в преподавательской все кости перемыли, чтоб ты знал....когда Саша сказал, что придет, и я ждал его, отчаянно ждал всю неделю...Он вспоминает, как упал на колени перед Хозяином прямо на пороге, и грустно улыбается.Да. Мне было плохо. Пока он не пришел. Пока его голос не наполнил мою квартиру. Пока его пальцы не коснулись моих волос...— Иди домой, — говорит Ангелина. — Мне бы тоже уже к себе подняться, а никак не найду...— Я могу помочь, — предлагает он.— Нет, не можешь. Твои пары закончены, а это — мои дела, я и буду их делать. Иди. До свиданья.Неделя проходит быстро. Я шифруюсь от Ангелины, разгуливая в свитере и снова став правшой (но все же наклеив пластырь телесного цвета на всякий случай). Усиленно слежу за Лилией. Ее реакции я не понимаю совершенно: она всякий раз утыкается в парту. Несколько раз принимается нервно хихикать, и я немного напрягаюсь. Неужели все-таки видела... даже если так. Кроме нее, никто не в курсе, иначе меня встречали бы в коридорах и аудитории бурным улюлюканьем.Это не ее дело, наконец, что я смотрю во время обеда. Пусть даже это домашнее порно... Надеюсь, Саша не станет снова снимать. Хотя в тот раз мне очень быстро стало все равно.Четверг я затворником провожу дома. За пару месяцев привыкнув, что нельзя идти в бар и напиваться. Нельзя искать случайного секса — чтобы не напороться снова... Саша был прав: я согласился встречаться с ним не в последнюю очередь потому, что он из Ордена, и я так или иначе знал его.Он трет зачесавшийся нос, вписывая на доске символы в схемы, разбираясь с порядком написания.Какой я стал примерный... не курю, не пью. Не трахаюсь с кем попало. Видимо, судьба решила кулаком образумить меня. Показать, что я не совсем конченый, раз нужен кому-то. Продрогшая под дождем псина, вся в колючках, побитая, со свалявшейся шерстью... которой дали кров, вымыли, накормили и велели жить дальше.Мел останавливается. Артур утыкается лбом в схему. Разворачивает ладонь, смотрит на поджившие следы от веревки. Заряда сессии хватает на несколько дней. Чтобы вспоминать... и хотеть е щ е.Пуговица ширинки расстегивается. Ладонь скользит в джинсы, обхватывая член.На кухне закипает чайник, и он несколько секунд раздумывает, не двигая пальцами. Кнопка включения давно уже западает. Видимо, самовключился....настрой пропал.Он отталкивается от доски, смотрит на полустертые лбом знаки. Надо все-таки купить маркерную доску... Эту ему выделил институт — на складе валялось несколько штук.

Он чертит знаки заново, аккуратно стерев смазанные углом тряпки.— Я тебя не отвлеку? — звучит за спиной.Он обмирает.придешь, когда сплю или проверяю работы, когда ем или когда в душе, когда читаю или...Оборачивается. Саша стоит, небрежно прислонившись к косяку. Брови чуть приподнимаются, и он подходит ближе. Протягивает руку и застегивает его ширинку.— И часто... — поднимает он на него взгляд, — ты рисуешь схемы с расстегнутыми штанами?В горле ворочается шок. Нет, это несмешно. Порталы — это н е с м е ш н о!— Нет, — пропавшим голосом шепчет он.— У тебя нос в меле, — Саша аккуратно смахивает с кончика белую пыль. Поворачивается, берет стул и усаживается напротив.— Пришел к тебе расслабиться, — вздыхает он. — Поговорить... — обводит взглядом комнату, возвращаясь к нему. — Ты не против?Артур качает головой за неимением слов, испарившихся в горле. Саша сцепляет пальцы на животе.— Мы слишком редко встречаемся. Я же почти не знаю тебя. Да, собственно... я вообще тебя не знаю. И мне это не нравится. Если ты согласен, я бы хотел встречаться посреди недели у тебя. Тут... уютно.Саша рассматривает пробковую доску у стола с прикрепленными записками. Поднимается, подшагивает к ней, изучая. Хмыкает, открепляя одну и показывая ему. Улыбка пляшет в углу рта:— "Наморозить льда"?.. Это твоя задница, что ли?У края бумаги красноречиво нарисовано два объединенных круга со штрихами внутри. Артур кивает, оцепенело продолжая стоять.— И как, наморозил? — прикрепляет Саша записку обратно и читает другие.— Да.Артур наконец откладывает мел на доску. Подходит вплотную. Саша оборачивается.— Значит, послезавтра я могу тебя выпороть.Г о с п о д и, как я хочу поцеловать тебя! Только наклониться...

Он облизывает губы, тянет руку к сашиной щеке, но тот останавливает ее.— Я тебе запретил касаться без разрешения. Я пришел поговорить, а не наказывать. Не вынуждай меня.Саша отходит, смотрит на исчерченную до середины доску.— Ты готовишься к лекциям, или тебе нравится все символьное?— И то, и другое.Я не могу сдерживаться, если ты с а м пришел ко мне... я очень сильно хочу тебя, Саша.Он опускается на колени.— Хозяин.Саша оборачивается, смотрит в его напряженный взгляд.— По-другому в моем присутствии ты не можешь?— Нет.— В Ордене ты справлялся.— Мы не были одни.Я могу удержать себя только в этой позе. Если я встану, то захочу проверить, как быстро ты заломишь руки мне за спину, когда я зажму тебя в объятиях и начну целовать твои губы. Жадно. По поцелуям я соскучился так же сильно, как по сексу.Он смотрит в пол.— Пожалуйста, накажите меня. Иначе я стану очень непослушным. Я заслуживаю порки.Он видит приближающиеся ноги. Подбородок приподнимают.— Хватит ли у тебя льда? — вкрадчиво интересуется Саша.— Хватит, Хозяин.Твердый взгляд изучает мои глаза. Я опускаю веки.— К доске, — коротко падает приказ. — Спиной ко мне.Подбородок выпускают. Он поднимается, полный ожидающего чувства. Чувствуя сильный стояк. Упирается ладонями в доску, утыкаясь снова лбом в знаки.

— Накажите меня, — выдыхает он.— Спускай штаны, непослушная псина.Пальцы не слушаются от возбуждения. Он приспускает джинсы, обнажая ягодицы. Шаг позади — и джинсы сдергивают вниз до щиколоток. Член болезненно требует разрядки.— Я пришел поговорить, — звучит голос совсем рядом. — А ты... — кладется ладонь на плечо, — вынуждаешь, — пальцы другой руки впиваются в ягодицу, его с силой вжимают в доску, — тебя наказывать.

Саша мнет его задницу.

— Прогнись, — ладонь жмет на живот, и он выгибается. — Вот так, — кожу неторопливо массируют. — Я понимаю... — пальцы исчезают, но в следующий миг сильный шлепок выбивает изо рта громкий выдох, — что тебе... — удар, боль волной отдается внутрь, — требуется больше моего внимания, — замах, от удара задница немеет. — Похоже... — в паху невыносимо ноет, он тянется к члену, но следующий удар вырывает истошное:— А!— Я разрешал тебе себя трогать? — пальцы оглаживают горящую кожу. Впиваются ногтями. — Разрешал?— Нет, Хозяин! — выстанывает он. Лицу жарко, по лбу стекают капельки пота. Он сипло втягивает воздух.— Хороший ответ, — ему массируют другую ягодицу. — Не обрывай мой монолог, не люблю отвлекаться. Я говорил... — звонкий шлепок, — что уделяю тебе мало внимания, — удар, от которого дрожат колени. Он невольно отклоняется и чувствует, как Саша зажимает его левой рукой, прижавшись к нему боком. — Нет, никуда ты не пойдешь, — ягодицу любовно оглаживают, — пока твой красивый зад... — пальцы исчезают, — не будет в темноте светиться.Удар, от которого вышибает слезы, и они бегут по щекам вперемешку с потом.

— Я пришел, — пальцы трут вкруговую кричащую кожу, — чтобы сказать, что нам следует чаще общаться, — легкий шлепок, но задница отзывается болью. — Но, судя по всему... — удар, от силы которого он вжимается в доску, скользя по ней ладонями, сжимая их в кулаки. Отчаянно шмыгая носом, — тебе требуется не только общение. Что ж, — легонько барабанят пальцы по коже, — я легко тебе это обеспечу.— Но-ос, — шмыгая, глухо стонет он, пока на задницу не обрушился новый удар.Его освобождают от захвата. Он стоит, не двигаясь, ощущая немой полыхающий жар на заднице.— У меня сегодня был плохой день, — ладони обхватывают его бедра. — Но благодаря тебе... — он изумленно чувствует немеющей задницей мягкое прикосновение влажных губ, захватывающих кожу, — мне уже гораздо лучше.

Еще поцелуй — в другую ягодицу.Его лицо, прижатое лбом к доске, поворачивают за подбородок. Отводят назад испачканные мелом пряди. Проводят большим пальцем по щекам, стирая слезы.

— Дойдешь сам до кровати? — мягкий голос.Он пытается проморгаться красными глазами, видя Сашу сквозь пелену.— Нет... — вышептывает он, шмыгая в очередной раз.— Как тебя проняло."Рука у меня хуже ремня". Не соврал... нисколько...Он с трудом вышагивает из джинсов, и его подводят к кровати, придерживая спину.— Ложись. Не туда, — хватает его рука на полпути к полу, потому что он промахивается из-за пелены, начинающей жечь. Видимо, пот попал в глаза.— Мне надо умыться... — выговаривает он.— Сейчас я тебя умою, ляг сначала.Ему, наконец, удается лечь ничком. Саша нагибается к его уху, оперевшись на его спину ладонью.— Жаль, нет фотокамеры. Твой зад очень красивого цвета, — дыхание исчезает — Саша отстраняется. — Сейчас приду.Он остается на минуту один с пламенеющим задом. Постепенно отходящим от онемения и полностью поглощающимся пульсирующей болью.

— А-ааа, — выдыхает он, чувствуя сильный холод, мгновенно отсекающий половину боли.Волосы гладят.— Поверни лицо, умою тебя.Саша отирает щеки влажным полотенцем.— Глаза щиплет, — тихо говорит Артур, жмурясь.— Погоди.Саша возвращается с миской. Опускается перед кроватью. Обильно смачивает полотенце и тщательно отирает веки, вытирая затем сухим концом.

— Все?Он приоткрывает глаза.— Да. Спасибо...Лицо отирают. Подают платок.— Высморкайся.Он мнет тот в нерешительности.— Я лучше в ванную схожу...— Никуда ты не пойдешь. Сморкайся. Или я сам тебе вытру.Он поспешно сморкается. Нос осторожно отирают. Саша отставляет миску. Нежно проводит ладонью по его волосам. Артур в изнеможении закрывает глаза.— Тебе нужно успокоительное?Дико стучащее сердце постепенно утихает, эхом отбивая ритм от ребер.

— Не знаю, — шепчет он.— Ладно, лишним не будет. Куда ты его поставил?

— В тумбочке рядом... верхний ящик...

Он слышит, как тот выдвигают и задвигают.— Открой рот и подними язык.Он выполняет и затихает с таблеткой под языком. Баночку встряхивают, таблетки негромко гремят.— Ты принимаешь их каждый день? — спрашивает Саша. — Почему они у твоей кровати?— На неделе... поздно лег и не мог заснуть...Волосы гладят, и он невольно тянется макушкой за его ладонью, не открывая глаз.— Лежи, лежи, не двигайся.Холод убирают с ягодиц.— Схожу домой, принесу мазь. Лежи спокойно.Он смотрит из-под прикрытых век, как Саша зашагивает в портал. Устало прикрывает глаза. Задница немного оттаивает, и боль потихоньку начинает чувствоваться сильнее.Он слышит пульверизатор, но не ощущает его. Как и почти невесомые прикосновения пальцев, наносящих мазь. Саша трогает его футболку. Влажная.— Приподнимись, сниму.Его высвобождают, и он падает обратно щекой в матрас.

— Одеяло запасное есть?— В шкафу, — еле слышно отвечает он.Тепло укрывает спину. Ноги закидывают мягким пледом. Задница остается открытой.— Все, отдыхай. Рассосал?Он кивает.— Открой рот.На язык кладут что-то шоколадное.— Купил тебе для поощрения в субботу. Вкусно?Артур смотрит в серые глаза напротив — Саша присел на пол.— Очень, — бормочет он, медленно жуя конфету.Амброзия...В заднице тупо пульсирует толчками боль.

— Завтра не сядешь, — довольно улыбается Саша. — И послезавтра тоже. Вот что, встретимся в субботу на нейтральной территории, раз тебя останавливают только люди вокруг. Прогуляемся. Поговорим. Чего ради я и пришел, — он проводит пальцами по его волосам. — Сессия переносится. Хочу узнать тебя.