Рено Шевалье (1/1)

Рено Шевалье.

Окно во всю стену, а за окном – мелкая метель, уже который день подряд, снег падает и тут же тает, превращаясь в липкую грязь, Рено выходил на улицу позавчера… или поза-позавчера… Какая разница. Он дотрагивается до смутного отражения на стекле, стекло – ледяное, пальцы – тоже, ему кажется, что холод доходит до самого сердца, он ёжится, возвращается к оббитому узорным шелком дивану, на котором спит Дарк Нэйшн, пристраивается рядом, зябко обнимает себя руками. Тишина, как будто уши заткнули ватой, только за дверями, из кабинета вице-президента, доносится иногда какой-то шум – обрывок телефонного разговора, шелест принтера. Вице-президент работает. Рено стискивает зубы. Он, Рено, тоже работает. Его чёртово рабочее место здесь, на этом диване, уже второй день подряд. Рено отворачивается, косит глазом на позолоченные часы на каминной полке. Если повезёт, его отпустят через полтора часа, с концом смены. Если не повезёт… А если он сожмёт зубы ещё немного, эмаль начнёт крошиться. Теперь он может ненавидеть вице-президента хоть двадцать четыре часа в сутки, а толку? Надо просто уяснить, что это – работа и только, что он приходит в роскошные апартаменты на сотом этаже Шинра-Билдинг, как приходил раньше в затхлую, отделанную дешёвым посеревшим пластиком комнату видеонаблюдения на шестидесятом, или в архив медицинского центра на десятом, куда поступали раз в три месяца данные диспансеризации населения со всей Гейи. Это просто работа, мать её, такая же, как тупить в монитор камеры наблюдения или копаться в анализах крови учеников какой-нибудь средней школы в Трено! Минутная стрелка ползёт, как в клее вымазанная. Час двадцать пять. Из-за двери слышен лёгкий смех. Прежний. Вице-президент остался прежним, непредсказуемым, умным, опасным, крутым, вот что было самое поганое, но Рено словно был отрезан теперь от него, отгорожен непроницаемой стеной. Всё вроде осталось по-старому, Рено никогда не знал, отправляясь утром на дежурство – когда его отпустят, и что придётся делать – маяться целый день в гостиной в компании Дарк Нэйшн, как сегодня, или прослушивать разговоры какого-нибудь ублюдочного магната, или отбиваться от не шибко молодых, но прытких тёток на очередном приёме. Они с Рудом переехали на сотый этаж, потому что вице-президент желал, чтобы штатные Турки были всегда под рукой, каждый жил в отдельном блоке, не в пример уютнее и просторнее клоповников в общих казармах, в шкафу у Рено висело полдюжины костюмов от лучших модельеров Мидгара, потому что вице-президент вёл бурную светскую жизнь и штатные Турки должны быть экипированы соответственно – стильно и дорого. Дарк Нэйшн по-прежнему три раза в день получает порцию свежего сырого мяса в серебряной миске. Агент Шевалье три раза в день садится за стол с вице-президентом, потому что тот не любит есть в одиночестве, а манеры Руда, насколько понял Рено, его не удовлетворяют. Дарк Нэйшн сопровождает вице-президента везде, куда бы он не шёл – стелется у правого колена, вынюхивая опасность, а место агента Шевалье, тоже постоянное, слева и чуть позади. Рено невесело скалится. На Дарк Нэйшн надет платиновый ошейник с опалами, а у него такого ошейника нет, и это, кажется, единственное, что отличает его от зверюги Руфуса Шинра. Только... Свою зверюгу Шинра и сейчас кормил за столом с рук, гладил и трепал за уши, и спал с ней на своей огромной кровати, в спальне рядом с библиотекой… а его, Рено… агента Шевалье он теперь просто не замечает. Даже не разговаривает. ?Сегодня в девять – ко мне, форма одежды – смокинг, оружие не брать, пока свободен?. ?Возьми Дарк Нэйшн и жди меня здесь?. ?Мне нужна эта информация, Рено?. ?Галстук, Рено, я не вижу на тебе галстука?. ?Тебе не удастся убедить меня, что ты не можешь есть лобстера аккуратно, Рено?. Вот и все разговоры, хоть ты что хочешь делай, хоть на уши становись! Рено в тоске глядит за окно, метель вьётся бесшумно, как в стеклянном шарике, который мама подарила ему однажды на день рождения… Да и с чего он вообще взял, что вице-президент должен… должен с ним разговаривать? Рено же не банкир, не политик, вообще никто! В горле становится горячо и тесно, Рено сердито сжимает кулаки. Делать нечего, вот он и расклеился! Чем так сидеть одному и ждать, час за часом, что позовут, уж лучше… да лучше всё равно где, в любом месте, куда их с Рудом таскает вице-президент. Просто так таскает, для представительских-мать-их-целей, телохранители-Турки – это круто, признак статуса, а для Рено - хоть какое-то развлечение, он же не дурак, соображает – что к чему, он узнаёт людей, с которыми встречается вице-президент, по досье c дисков Изабель Харли, по другим досье и другим беседам, он давно слушает, он понимает, что вице-президент использует добытые им данные на всю катушку, а там, где информации не хватает, в ход идут обещания, лесть, подкуп, обаяние, давление со стороны других людей, уже обработанных, уже включённых в разраставшуюся, крепнущую сеть, в центре которой стоит изысканно одетый, светловолосый человек с вежливой улыбкой, холодными глазами и непонятным, переменчивым характером. Сволочь! Рено уже понял, что его тоже… вродекак обрабатывали, только не понимает – зачем, он же просто Турк, да зачем вообще надо было начинать эту бодягу! Как так можно – сначала… сначала быть таким нормальным, живым, человеком быть, а потом выключиться, как лампочка, без предупреждения, без объяснений, это нечестно, нечестно, зачем ему вообще это надо было тогда – брать Рено с собой в тир, и дразнить, и показывать хитрые горские приёмчики, и разговаривать обо всём, и чокаться, угощая виски тогда, в машине – в честь первого успешного дела, и, переглядываясь, смеяться глазами на скучных парламентских заседаниях? Зачем? Тренировался он, что ли?! Рено лупит изо всех сил кулаком по диванному валику, Дарк Нэйшн просыпается, поднимает плоскую усатую башку, скулит, тянется к Рено, тыкается лбом, Рено хочется оттолкнуть её, сделать больно, как больно сейчас ему, но она же не виновата ни в чём, не виновата, что её по-прежнему… по-прежнему… Не виновата, что на Рено иногда вот так накатывает, когда за окном серость, слякоть и нечем заняться. Дарк Нэйшн лезет к нему на колени, сопит сочувственно, старательно вылизывает лицо, нос, глаза, и Рено сдаётся, позволяет ей сделать это, обнимает за шею, зарывается пальцамив короткую густую шерсть, шепчет: ?Хорошая… хорошая девочка, хорошая…?. Когда она оставляет его в покое, то уже всё равно – от чего щёки мокрые и горят. Дарк Нэйшн издает короткий, не звериный звук, трусит в угол и прибегает с мячиком в пасти, вопросительно кладёт огромнуюлапу на колено Рено. Играть? Рено смеётся дрожащим смехом, вытирает нос, берёт обслюнявленный мячик, подкидывает один раз, другой, Дарк Нэйшн ловит игрушку, очень скоро они сползают с дивана на пол, дорогой костюм Рено безжалостно смят, пуговица на рубашке оторвана. Следующие полчаса в роскошной гостиной слышны только звуки бурной возни, рычание и мяуканье Дарк Нэйшн, смех и азартные выкрики Рено. Во время головоломного кувырка с семидесятикилограммовой сопящей кошкой в обнимку Рено натыкается на чьи-то ноги, они с Дарк Нэйшн расцепляются, вскакивают очень похожим движением - их обоих застали врасплох, но чёрная зверюга проворнее, пока Рено встаёт, неловко, не зная, куда деть руки-ноги, она уже преданно трётся о колено хозяина, старается лизнуть гладящую ладонь.- Дарк Нэйшн, девочка… - говорит Руфус Шинра вполголоса, потом поднимает глаза на Рено – встрепанного, раскрасневшегося, рубашка выбилась из брюк, галстук съехал набок. Рено старается сделать независимое лицо – в конце концов, что такого, он с самого утра здесь болтается, пока босс изволит заниматься документами в кабинете, но плечи невольно напрягаются под пиджаком в ожидании разноса, а губы сжимаются упрямо, он не смотрит на вице-президента, пошёл он – смотреть ещё на него! Молчание. А потом:- Ты свободен до десяти часов вечера, - слышит он, и звук закрытой двери – следом. Рено выдыхает, даже не замечая, что до этого задерживал дыхание, трёт лоб рукой, оглядывается… потом подтягивает брюки, разыскивает в углу соскочивший ботинок. Поднимает опрокинутый стол. Застёгивает рубашку, не обращая внимание на оторванную пуговицу, сдирает через голову галстук и сует его в карман. И выскакивает из гостиной, ляпнув резной дверью так, что косяки вздрагивают.

У себя в кабинете Руфус Шинра касается кончиками пальцев экранного отражения двери, в которую с таким явным облегчением сбежал Рено. Другая рука сжимается на загривке Дарк Нэйшн, сильно, и чёрный зверь изумлённо ворчит.

- …и прикинь, выливает свой графин прямо ему на голову, а тот мужик, Френчхэм, ему в табло, ну и депутат тоже ответил, и пошло, и пошло, спикер лупит в гонг, а всем пофиг - бардак, шум, на лавках уже ставки делают, журналисты в мобилы надрываются, короче, дым столбом, ну спикер тогда достаёт пушку из-под трибуны и ка-а-ак шмальнёт в потолок, и всё, все замолчали, тот депутат хотел ещё чего-то вякнуть, а спикер ему – закрой рот, а то мозги вышибу, а потом, спокойно так – дамы и господа, продолжаем пре-е-ения!.. - Рено хохочет, Елена сначала пытается сдержаться, но потом тоже прыскает, даже Руд вторит им басовитым смешком. Кафетерий на девяносто третьем, рядом с казармами Корпуса Турков, не самое уютное и стильное место, но им нравится, они встречаются здесь довольно часто с тех пор, как Рено и Руд перешли в штат вице-президента. Рено сильно опоздал, и теперь, с разгона выпив два безалкогольных коктейля - спиртное здесь не продают – болтает, как завёдённый, рассказывая о последнем заседании парламента, он взбудоражен, глаза блестят лихорадочно, он сам первый смеётся своим шуткам, словно выпитые коктейли были с водкой или с чем покрепче. Руд иногда поглядывает на него подозрительно, барабаня пальцами по столу. Отсмеявшись, Елена говорит:- Весело у вас там. Жду не дождусь…Рено, не дослушав, приглушённо вопит:- Ты смеёшься? Подумаешь, один раз депутаты подрались, а так наша служба и опасна и трудна, скажи ей, Руд! Расскажи, как ты тогда ту тётку из ресторана…- Заткнись, а? – ворчит Руд, они только-только помирились, и он не хочет начинать всё сначала, - Выпей вот.Он суёт под нос напарнику очередной стакан, Рено поводит носом.- Слушай, это же…- Тихо ты! Заткнись и пей.Елена подмигивает ему:- Пей, я угощаю!Рено послушно отхлёбывает из стакана сок с водкой, моргает повлажневшими глазами, Елена улыбается.- А что празднуем? – он переводит взгляд с Руда на Елену.- Давай, колись, детка, – говорит Руд. - Она не хотела говорить, тебя ждала.- Я тебе не детка, ты, шовинист!- Да ладно вам! Скажи! – вскрикивает Рено, сгорая от любопытства.Елена улыбается шире, её лицо – хорошенькое, большеглазое, с острым подбородком и широким лбом, выдающими кровь Сетра, раскраснелось, светло-серые глаза поблёскивают. Она поднимает бокал:- Ну хорошо. Выпьем… за ваш карьерный рост!Она звякает бокалом о бокалы Руда и Рено, и продолжает торжественно:-…и за мой тоже, потому что я… принята в штат президента Шинра!Молчание. Первым спохватывается Рено:- О, круто! Круто, малышка!- Уши оборву!- Не оборвёшь! Ты теперь слишком крутая для моих ушей! – он смеётся с облегчением, подмигивает.

- Поздравляю.- Спасибо, Руд! Мне очень приятно, правда!Они хлопают её по плечам, они говорят то, что положено в таких случаях, а Рено думает, не может не думать, что теперь всё закончилось, что Елена, клёвая девчонка, свой парень, перестала быть своей. Как Руд этого не понимает, как он может радоваться, что они с Еленой теперь в разных лагерях, он что, не видит сеть, как вообще можно её не увидеть?…драка двух депутатов у нижних скамей парламентского амфитеатра в полном разгаре. Руфус Шинра слегка хмурится и говорит своему собеседнику:- Знаете, я перестал брать Дарк Нэйшн… свою…эээ… кошку… на заседания парламента – она очень болезненно реагирует на…эээ… вспышки злобы и агрессии у людей. Целый месяц они, - он высокомерно кивает в сторону свалки, - расписывали – что ждёт повстанцев из Лавины, попадись они им в руки, состязаясь в кровожадности, а теперь… эта безобразная драка, – он пожимает плечами.- А вы не слишком снисходительны… к террористам? - собеседник вице-президента, казалось, поглощён этой самой безобразной дракой.

- Возможно… Я не верю, что людей можно силой принудить к покорности и радостному повиновению.- Почти изменческие слова. Что, если президент…- А вы, вы сами тоже склонны делить мир на измену и верность, на чёрное и белое, как эти внизу… как мой отец, а, депутат Баррет? – вкрадчиво спрашивает Руфус Шинра. - Мне казалось, что вы принадлежите к партии ?зелёных?. Или я ошибаюсь?- Нет, господин вице-президент.- Тогда вы более всего способны меня понять. Мне не по душе… то, что происходит в связи с терактом.- Вы что же, верите… тому заявлению… по визору?- Оно звучало настолько убедительно, что я…- Вы?..- Проверил кое-какие факты…- И что же вы выяснили?- О, много интересного, депутат Баррет, много интересного. Так много, что выступление того повстанца показалось мне… ещё убедительнее. И знаете, что мне пришло в голову… Возможно, господа из Лавины тоже время не теряли. Знаете… чисто теоретически… было бы очень познавательно сравнить данные, добытые… из разных источни… Чёрт побери! Рено, спрячь пистолет, бога ради! Спикер, похоже… овладел ситуацией.Рено плюхается на своё место, слева и позади вице-президента, запястье, за которое его схватил Руфус Шинра, заставляя сесть, горит огнём, он сдвигает потихоньку манжет – чёрт, он думал, там уже синяки. Он мрачно буравит взглядом русый тщательно причёсанный затылок, драка закончилась, и на кого ещё тут смотреть? Он внимательно слушал всё, что говорил вице-президент депутату Баррету. Ещё один идиот влип!Этот мужик, Баррет, значится в досье Изабель Харли как?сочувствующий Лавине, активно сочувствующий, вот только как бы это доказать??. Интересно, зачем вице-президент заводил с ним такие разговоры, если…

- …эй, Рено, ты что мух ловишь?- Придавлен твоим карьерным ростом! – спохватывается Рено. - Ты же нас обскакала!

- Да ты завидуешь! Ты, любимчик вице-президента!- Соболезную! Станешь любимицей папаши Шинра – поймёшь меня. Они, Шинра…- Кто?- …никто, блин, - голос срывается, потом, с натужным весельем: - А можно мне ещё стакан этой болтушки?- Нельзя, тебе к боссу скоро.- Теперь понятно, Корелли? – буркает Рено. - Ни тебе выпить, ни расслабиться… Служба дни и ночи!- Бедный мальчик. Совсем заработался!- Я тебе не… не трогай уши!- Имею право! Руд, ты его поздравил?- Его? С чем?- О боже, вы безнадёжны!- Я ему просто не говорил!- Руд, ему сегодня восемнадцать!- …ё!- Слушай, молчи лучше. Рено… не стой столбом, наклонись!.. Вот так. Не дёргайся, это просто дружеский поцелуй, дурачок! Я тебя поздравляю! Желаю всего-всего… и ты береги себя, во всех смыслах, – Елена обнимает уже несопротивляющегося Рено, вталкивает ему в руку маленький свёрток, перевязанный лентой. Рено, красный как рак, неловко целует её в краешек щеки и, чтобы скрыть смущение, начинает обрывать обёрточную бумагу, внутри оказывается коробочка из ювелирного магазина, Рено открывает её – на чёрном бархате лежит булавка для галстука из белого золота. Рено, заикаясь от волнения, благодарит Елену, машинально подносит руку к горлу… краснеет гуще, поспешно вытаскивает из кармана скомканный галстук… Елена смеётся и протестующее машет руками. Руд хлопает его по плечу так, что он едва не падает, рокочет смущённо, что подарок за ним, что ж ты молчал, засранец мелкий, они снова поднимают бокалы с остатками ?болтушки?, Рено, сияющий, сконфуженный, находит и стискивает локоть Елены, он так благодарен ей, и так боится, что она сделает что-нибудь ещё такое… опять поцелует или пригладит взъерошенные волосы…Портативная рация, небрежно брошенная Рено на столик, оживает:- Рено? – голос вице-президента. - Ты нужен мне прямо сейчас.Праздник лопается, как воздушный шарик. Рено замирает, меняясь в лице, потом с дурашливым стоном роняет голову между недопитым стаканом и тарелкой с солёными орешками.

…Когда он уходит, напряжённый, как пружина, со злым, весёлым лицом, Руд встревожено смотрит ему вслед, потом словно бы встряхивается, звякает своим бокалом о бокал Елены:- Ну, выпьем, чтоб тебе не попасться в любимчики.- О господи, - бормочет Елена, делая глоток, - я начинаю думать, что зря так обрадовалась. В информационном отделе никому бы и в голову не пришло вызывать нас после дежурства.- Привыкай, – пожал плечами Руд.

Выпили ещё, помолчали.

- Что это с ним? – спросила Елена, поболтав в стакане остатком коктейля.Руд коротко пожал плечами ещё раз:- Разберётся. Разберётся, не маленький.Елена так не думала, но по каменному, мрачному лицу Руда поняла – больше он ничего не скажет, поэтому спросила, меняя тему:

- А ты сегодня свободен?

Руд кивнул.- У меня бутылка хорошего виски в комнате…Бутылок оказалось три – ещё пару принесли Джейн Кэрвен и Мэри Фосс из информационного отдела. Устроим отвальную! – захлопала в ладоши Мэри, хорошенькая брюнетка, и дёрнула за руку Джейн, высокую и крепкую, как амазонка. Весть о вечеринке облетела казармы, как молния, и вскоре комната Елены напоминала бар – разномастные бутылки и стаканы, пакетики с чипсами, орешками и растаявшим льдом, музыка, сигаретный дым под потолком, горит только одна лампочка, танцующие пары в одинаковых чёрных брючных костюмах, смех, споры, обрывки тостов, запах дыма, спиртного, духов, поначалу Елена улыбалась немного напряжённо, но после энного коктейля растаяла, стала смеяться громче и сняла форменный пиджак. Веселье набирало обороты. Джейн и Мэри посреди комнаты танцевали танго, отчаянно прижимаясь друг к другу, в углу подвыпившие парни устроили чемпионат по армрестлингу, Руд, который был самым трезвым, устойчиво лидировал, и, наконец, без видимых усилий завалив на стол руку последнего противника, был признан победителем. Приз, приз! – заорали хором, призом оказался поцелуй Елены, которая, ничего не подозревая, смеялась над каким-то анекдотом в компании не совсем трезвых девушек, не рискнувших танцевать. Хохочущую, отнекивающуюся Елену потащили к Руду, тот сначала тоже посмеивался, потом вдруг примолк, обнял её за талию, притянул к себе - она ему и до плеча не доставала, осторожно коснулся остренького подбородка, потянулся к приоткрытым губам… Лицо Елены, весёлое, порозовевшее, вдруг побледнело враз, пальцы впились в плечи Руда, отодвигая, отталкивая, она отвела глаза от чего-то за спиной Руда, тот обернулся – у дверей стоял коммандер Ценг с нетронутым коктейлем в руке, рядом с ним – двое высоких темноволосых парней, похожих, как близнецы, они оглядывали импровизированную вечеринку, и под их улыбками сквозило плохо скрытое пренебрежение. Это были Смит и Вессон – штатные Турки президента Шинра, лучшие оперативники Корпуса.- Пришли взглянуть на новую напарницу, – сказал один из них, не поймёшь, кто.

- А ты миленькая! – по-акульи улыбнулся другой.- Поздравляю с повышением, Корелли, - сказал Ценг сдержанно.- Б-благодарю, сэр, – ответила Елена, отступая от Руда.Ценг кивнул, постоял немного, потом поставил стакан на столик и повернулся, чтобы уходить. Елена открыла рот…- Смит, Вессон! – это почти из-за дверей.- Мы бы остались, – протянул один близнец.- Мы хотим познакомиться поближе! – вторил ему другой, зеленоватые огоньки мако дрожали в глазах.Из коридора плыло угрожающее молчание.- Ладно, идём! – фыркнул первый близнец.- Пока, симпатяжка! – второй хихикнул и исчез из комнаты с быстротой, которую даёт только хорошая доза мако.

Их приход испортил вечеринку точно также, как пару часов назад звонок вице-президента испортил встречу в кафе. Елена перестала смеяться и даже улыбалась через силу, информационщики увяли - Смит и Вессон словно напомнили им своим видом, что сами они – резерв, Турки второго сорта, а в первый выбивались единицы. Гости стали расходиться, по одному и парами, Елена просила их остаться, но так неубедительно, что ни один гость, даже самый пьяный, не принимал её уговоры всерьёз. Последними ушли Джейн и Мэри, утащив в собой бутылки и грязные салфетки в мусорных пакетах и отнюдь не по-сестрински расцеловав Елену на прощание. Руд помогал им, да так и остался у стола, без пиджака, с закатанными рукавами. Он не хотел оставлять Елену одну, слишком расстроенной, почти готовой заплакать, выглядела девушка, и Руд догадывался – из-за кого. Эх, влить бы в неё ещё пару коктейлей и уложить спать, и чтобы назавтра у неё так болела голова, что она и не вспомнила бы, как шеф Ценг стоял у двери, цедя слова сквозь зубы и скучливо отводя глаза.- Елена, - окликнул он её.Она обернулась – так и есть – слёзы! Руда сорвало с места, никому не приходило в голову, глядя на его массивную фигуру, что он может двигаться быстро, очень быстро, мгновение – и он уже обнимал плачущую Елену, она совсем исчезла в ручищах, осторожно гладивших её дрожащие плечи.

- Безнадёга, да? – спросил он приглушённым голосом. Ответом ему был мокрый жаркий кивок в рубашку где-то на груди и сбивчивые обрывки слов:- …он даже не… не поздравить пришёл… он за этими пришёл… чтобы они не… не нагадили… не…Она замолчала, стараясь справиться с собой, потом вскинула горящее, в пятнах, лицо, криво улыбнулась:- Я в порядке, Руд! Просто выпила, раскисла… Ты иди! – а сама даже с места не двинулась. Руд, не особенно думая, накрыл ручищей горячую влажную щёку, погладил, наклонился, прижался губами к мокрым векам со слипшимися ресницами. Елена вздрогнула, вздохнула прерывисто, подалась к нему ближе. Руд погладил её уже смелее, по спине, ниже, прижал к себе твёрдую круглую попку, Елена не отталкивала его, наоборот, обняла обеими руками, маленькая, напряжённая, как хлыст, своя, под его поцелуями она перестала всхлипывать, её щёки и губы зажглись уже по-другому, слёзы высохли на коже, торопясь, путаясь, они раздевали друг друга, словно спасаясь, убегая от чего-то, словно от этого зависела их жизнь. Руд рывком вскинул её на руки и через секунду опустил на кровать в крошечной спаленке, стал на колени, расшнуровал ботинки, стянул и отбросил брюки и белые носочки. Погладил маленькие ступни с поджавшимися пальчиками, уткнулся лицом в колени, в небольшую грудь с поднявшимися, твёрдыми сосками, трогая их пальцами, языком, Елена гладила его плечи, тянула на себя, заставила встать, не прерывая поцелуя, расправилась с ремнём и брюками, её лицо было отчаянным, почти сердитым, ловко повернувшись, она опрокинула Руда на узкую, жалобно скрипнувшую кровать, провела ладонью по члену, почти угрожающе красному и напрягшемуся, решительно оседлала его, лицо исказилось, Руд вскрикнул и схватил её за руку:- Больно? Подожди…- Н-нормально… - она двинулась на нём осторожно, мягко, Руд вцепился ей в бёдра, несколько неловких толчков, а потом они приноровились друг к другу, и стали двигаться в лад, молча, жарко, оба - с закрытыми глазами, влажная светлая кожа Елены блестела в тёмной комнате, как масло, и пальцы Руда скользили по ней, как по маслу, она по-кошачьи упёрлась ладонями ему в грудь, раскачиваясь, рушась навстречу, всё закончилось очень быстро, очень сильно - вскрикнув, Елена упала на него в последний раз, и осталась лежать, принимая его затихающие толчки, глаз она так и не открыла и не говорила ничего, просто тихо дышала ему в плечо. Руд расслабленно водил ладонью по её мокрой гладкой спине, по потолку двигались чёрные и синие тени, за наглухо закрытым окном далеко внизу гудел Мидгар, шумел кондиционер, и не было солнечных полос, не было ветра и птичьего щебета, запаха кофе и духов, и женщина, лежавшая рядом, была другая – слишком маленькая и крепкая, добрая, сильная, холодноватая, умная... чужая. ?Я не знаю, что буду делать, если она опять заплачет? - думал Руд, но она не заплакала, а уснула, и Руд тоже уснул, ему снилась Жюльетта, а что снилось Елене – знала только Елена.А назавтра головы у них болели так, что было уже не до сожалений, повторения или конфузов. Руд одевался, когда Елена – заспанная, с тёмными кругами вокруг глаз, принесла ему таблетку обезболивающего и стакан воды, Руд выпил и благодарно потрепал её по локтю, а она улыбнулась и толкнула его в плечо – друзья, да? И всё сразу стало по-старому.