33 - Недосягаемая высь (2/2)
Фальче очень хорошо понимал, насколько ему следовало быть осторожным с такой вещью, как телефон. Он менял номера постоянно, как какой-нибудь наемник, а в последнее время просто вытаскивал карточку. По ней можно было его найти, и если бы кто-то пожелал сорвать поисковую операцию котла – это не составило бы для него труда. Определенная трудность, конечно, была в том, что так с ним не мог связаться ни сын, ни кто-либо еще из семьи. Но некромант мысленно (ни в коем случае не вслух!) уповал, что этот период быстро подойдет к концу. Он разыщет эту треклятую посудину, сорвет ритуал и снова сможет нормально с ними общаться…
Расписание жизни нынче было таково, что лучше уж сразу застрелится. Он катастрофически не высыпался, ибо мать требовала раннего подъема – так, дескать, положено. В семь утра быть уже на ногах, а твое личное состояние никого не интересовало. Фальче приноровился к половине седьмого как раз добираться домой после своих кладбищенских прогулок, за полчаса приводить себя в порядок и спускаться в гостиную. Высыпаться удавалось во время сиесты, совершенно официального перерыва в рабочей жизни этой страны. Четырех часов было явно недостаточно, однако нам всегда приходится чем-то жертвовать.
После завтрака начинался разбор полетов, пардон, бумаг, а за ним приходило время каторжных посещений. В это время оставалось только стиснуть зубы и терпеть, стараясь даже мысленно не обрушивать на эти головы своих проклятий.
Терезе показалось, что она совершила великое открытие, когдадодумалась до конных прогулок. Мирье в седле чувствовал себя намного увереннее, чем в салоне, что давало повод для надежды. Откуда же бедной женщине было знать, что не так давно ее сын в седле дневал и ночевал, в виду разворачивающихся боевых действий…
Вечером он желал им спокойной ночи и уезжал на кладбище. Находки там давали, конечно, пищу для размышлений, но все больше о душевном и психическом здравии Нуармона, а не в том направлении, чтодействительно было необходимо. Некромант сунул нос в каждую могилу, разворошил каждый тайник, но необходимой посудины так и не нашел. И то вестимо – под ней должен постоянно гореть огонь! Кто же его поддерживает?..Рассуждая логически, сделать это некому: Нуармон одиночка. А любая электроплитка бы уже перегорела от столь продолжительного напряжения. Магический огонь исключался, потому, как от него не было никаких следов, даже и фона.
Видимо, следовало пока что отставить в сторонку магию и взяться за вопрос с позиции логики. Подойти к решению задачи не как темный маг, а как следователь.Где Нуармон, у которого не было много времени, мог припрятать свой котел? Что находится неподалеку кладбища? Мимо чего они с Даной проезжали, когда бывали здесь впервые?..
Ага… А вот, кажется, и ответ на вопрос.****************************
Эта котельная работала уже давненько – старенькая, облупившаяся, она, тем не менее, исправно пыхтела трубой, снабжая близлежащие дома теплом. Дверь в нее оказалась заперта, однако один выстрел решил эту проблему: замок был снесен.
У него не слишком много времени – скоро здесь будут люди, если только их уже нет там, внутри – и они могут помешать поискам. Могут, и непременно помешают,не разбираясь в ситуации.
Некромант рысью пробежался вдоль труб, шаря взглядом по всяческим удобным нычкам. Где-то здесь, оно должно быть, не имеет права не быть… Не на виду, ясен пень, иначе бы его уже убрали. Или Нуармон набросил отводящие глаз чары? Эта штука ведьмаку никогда не давалась, ну и Лис с ней…
Переплетения труб уходили в темноту. А вот и шаги – как и ожидалось. Надо отсюда срочно куда-то деваться, вот, например, в этот удобный закуток – пропустить взволнованных людей, и снова приниматься за поиски.
Он наугад сунул руку под трубу, и обжегся. Есть!.. Стараясь быть осторожным, он зацепил раскаленную металлическую дужку, служившую котлу ручкой. Стиснул зубы – нельзя, чтобы его нашли! – и потянул на себя. Мучительно-долгое время растянулось наневероятную длину, как тогда ему показалось.Тем не менее, искусав губы до крови, он все же вытащил свою добычу на свет – действительно побулькивающий котелок, старенький, закопченный, но еще могущий сослужить неплохую службу в хозяйстве.
Выливать здесь его было нельзя – кто знает, что за гадость туда накрошил темный маг? Следовало вынести за пределы котельной, обратно на кладбище, и там опорожнить…
Только вот как вынести?..Люди прибывали. Высовываться до поры до времени не было никакого смысла. Стоило переждать. Некромант устроился поудобнее, облокотился о теплую трубу, и сам не заметил, как его сморил сон – недосып последних дней взял, наконец, свое.***************************
На свете было очень мало причин, могущих побудить Фальче Ирфольте подняться раньше восьми утра. Среди них могли значиться такиекак война (в широком смысле – как любая военная опасность), природный катаклизм (включая Лиса), пожелание сына или Лаари. Однако к таким побудительным мотивам никак нельзя было отнести религиозные службы. Поэтому когда очередное утро началось для испанца около половины пятого, он не возблагодарил небеса.А всему виной было первое причастие, к которому шла маленькая Хосефа дель Грасини. На самом деле имя ее было куда длиннее, однако Фальче помнил Хосефу еще в том возрасте, когда она едва научилась ходить – мать, Шарлотта дель Грасини, жена гранда Эскамильо, старалась не выпускать ее из виду. И Шарлотта и Хосефа нравились Фальче – первая за свою открытую, бескорыстную любовь к дочери, которую она не собиралась портить, в угоду ветреной моде, всяческими салонными фокусами. Вторая – как и большинство детей, просто за то, что она ребенок. Детей некромант любил.
Однако Хосефу и ее семью он в последний раз видел все тогда же, долгие девять лет назад – кто знает, как они изменились. И, тем не менее, присутствие на первом причастии было обязательным, и Тереза непререкаемо требовала его там. Утешало то, что во второй половине дня он будет полностью предоставлен сам себе – наконец-то сможет отправиться в штаб Института, и оставить там злополучный котел…Вопреки ожиданиям, его эскапада за котлом так и не окончилась никакими неприятностями – во время утренней смены дежурных он потихоньку покинул негостеприимное место, и направился обратно в поместье. Думать о нем «домой» некромант не мог.
Таким-то образом в несусветную для него рань они все – его родители, Жюстина и Жизель – вышли из машин во дворе церкви пречистой девы Аточской, покровительницы местности.
Здесь все дышало покоем – даже не смотря на обилие людей. Обильно цвели белые розы – кусты, как спустившиеся на землю облака, обволакивали почтенную публику. Фальче поглядел на спутников – в который раз. Он имел возможностьрассмотреть их в полной мере еще во время путешествия, и задержаться на каждом отдельно, когда подавал руку при выходе из машины.Тереза выглядела, как и всегда – чопорно и неприступно.Она с достоинством взяла под руку мужа, и они удалились – обычай требовал, чтобы они выразили почтение родителям виновницы торжества. Жюстина изящно повертела головой – как птичка на ветке – высматривая, с кем бы ей скоротать время. Эти несколько минут, отделявшие их от начала церемонии, она никак не могла просто постоять и помолчать. Выглядела она сегодня с утра несколько увядшей. В ней угадывался истинный возраст. Вероятно, она тоже не выспалась. Ее желтое платье, отделанное белым кружевом, выглядело скромным и одновременно изысканным.
Жизель только что не светилась – казалось, ранний подъем ее ничуть не обеспокоил. Ее платье было небесно-голубым, и этот цвет, по мнению ведьмака, не слишком ей шел. Впрочем, ей виднее. Возможно, просто Дана приучила его к «тяжелым» цветам,вот и все…
Обе дамы не говорили с ним – Жюстина высматривала жертву, а Жизели высматривать было некого, и она глядела на розы.
Подкрепление подоспело с неожиданной стороны.-О, мой бог! Не обманывают ли меня мои глаза?! – донеслось из-за ближайшего куста – Неужели, ты вернулся?-М-м… - то ли застонал, то ли замялся с ответом ведьмак. Показался и автор слов. Человек этот был родом из-за гор, француз, хозяин весьма широких взглядов. Если бы нынче существовало просвещение в том виде, в каком оно было живо две сотни лет назад, Раймон Раджьер немедленно стал бы горячим сподвижником этого течения.Он был на голову ниже испанца, и в два раза жизнерадостнее. Он раскланялся с дамами, и тут же заговорил – много, страстно – о крошке Хосефе, муссонах, конезаводческих идеях Андре (ну, ты его помнишь…), стоимостях на ценные бумаги, и еще сотне мелочей.
Появилась Тереза, она сделала знак быть готовым – время приближалось. Раймонеще раз раскланялся с дамами и затих. Публика потянулась внутрь церкви.Фальче этой встречи не боялся – в этих стенах, как он подозревал, никогда не было истиной веры. Ему, темному магу, нечего было опасаться.
Убранство внутри не то, чтобы поражало воображение – скорее, приятно удивляло.Они чинно расселись на скамьи вдоль прохода, и застыли в ожидании. Теперь полагалось ждать.Зазвучал орган, а за ним вступил хорал.Фальче, пользуясь паузой, оглядел собравшихся. Всего человек пятьдесят, не более. Но общество самое избранное – как же, такое событие… Многие лица он помнил, другие казались ему чужими. Ангела, прикрыв улыбку веером, стрельнула глазками. Старинная дамская игра веером – открытый, он призывал. Ведьмак отвернулся, о чем скоро пожалел – он обнаружил позади себя Клаудину. Та принарядилась, глаза ее с поволокой томно оглядывали собравшихся. Стоило признать, мантилья ей очень шла, оттеняя лицо.
Вошла Хосефа – пышное белое платье, в котором она почти утонула, тоже наводило на мысль об облаках. В руках она, по обычаю, держала большую свечу. Ступала девочка осторожно – она явно не раз представляла себе эту сцену, и очень старалась не ударить в грязь лицом. Желая подбодрить ее, Ирфольте ей улыбнулся, как-то позабыв, какое действие на людей это обычно оказывает. Хосефа перепугалась до смерти и едва не оступилась. От кое–чьих глаз это не укрылось – еще одна дама прикрыла лицо веером. На этот раз – чтобы скрыть собственную улыбку. Фальче поглядел в ее сторону, и подумал, что, вероятно, весь мир против него. То была Каетана дель Лусьяно-и-Байеу, дама не младше него самого. Умная, жестокая, очень осторожная – опасный игрок. Она представляла тот тип женщин, что всегда воспевались поэтами Испании – красивая и злая. У нее было длинное бледное лицо с крупным носом и широким ртом, которые ее вовсе не портили. И темные глаза, и черные волосы, заколотые под мантильей. Она свысока поглядела на некроманта. Да, это не Жюстина, и даже не Жизель – от этого противника пощады не будет.
Каэтана была вдова, так и не вступившая в повторный брак. Фальче неприятно было думать, что к смерти своего мужа, Фернана дель Лусьяно,она могла бы иметь прямое отношение.
Звуки музыки настраивали на задумчивый лад. Очень хотелось курить, и мешал галстук. Жизель сидела, благочестиво сложив руки на коленях, однако взгляд ее любопытно обшаривал потолок. Она тоже думала. Жюстина по старой детской привычке повторяла слова латинского псалма – Фальче видел, как шевелиться ее губы. Лицо Аронимо было непроницаемым, Тереза истово молилась.
«Надо посетить брата» - подумал он – «Хватит откладывать. Посмотри правде в глаза»Это потом – завтра, или сегодня днем. Нет, скорее, все же, завтра. Сегодня слишком много дел, обещанных вчера.Время шло. Тянулось, под этими светлыми сводами, пропахшими ладаном, как… Как тянучка. Сливочная детская тянучка, которая в один момент – раз! – и заканчивается, хотя только что вроде бы ее еще и половины не истаяло…Хосефу поздравлял ее крестный, Мориц дель Костачерс. Приглашенные проследовали в беседки, расположенные за церковью, на небольшом лугу – скорее всего, расположенные специально для этой цели, и этого события. Жюстина быстро исчезла из виду – вместе с Клаудиной, и слава пречистой деве Аточской за это. Жизель же напротив, находилась рядом, и не спускала с испанца глаз. Следила, что ли?..Они сидели в одной из многочисленных беседок, между которыми вольно сновали гости. Вот к ним на пару слов подошел Эскамильо – Жизель ему улыбнулась, сказала дежурную любезность. Мимо, уже отчаянно болтая, мелькнул Раймон. А спустя недолгих пять минутпоявилась и Каетана. Фальче ждал ее. Знал, что она появится. Об этом говорил ему ее веер еще в церкви. Она была еще надменнее, еще насмешливее.-О, наш старый, давно утерянный и вновь обретенный друг? – она прикрыла глаза, словно сомневалась в последнем слове – Какое неожиданное событие видеть вас… позволите? – она присела. Бросила беглый взгляд на Жизель, не узнала, и не сочла потому противником. Фальче не знал, что Каетане от него нужно, и, откровенно говоря, не понимал этого. Если уж говорить напрямую, то он просто спал с открытыми глазами. Прошлая ночь на кладбище у него выдалась выматывающей, он прикорнул на рассвете часа на два, а потом его подняли в ужасную рань. Из всего этого можно было сделать всего два вывода: первый – что выглядел он немногим лучше восставшего из могилы мертвеца, а второй – соображал он едва ли быстрее, чем упомянутый мертвец. Тем не менее, он учтиво отодвинул для дамы стул и воззрился на нее в ожидании.
-Как славно наблюдать возрождение древних традиций!- говорила между тем Каетана, а веер ее говорил, что она заинтересована, чует запах добычи.-Давно ли, казалось бы, минули времена расцвета империи!..-Испания никогда не была империей – не удержался он-А как же колонии? Нет-нет, сударь, не пытайтесь меня сбить!.. – она погрозила ему веером – и это был жест погремушки на конце хвоста кобры
-Ах, как бы было чудесно снова увидеть каравеллы под нашими флагами, пересекающие Атлантику, и нагруженные сокровищами Нового Света!..
Фальче поглядел на нее выжидательно, давая понять, что не намерен поддерживать игру, суть которой для него не ясна. Каетана раздраженновзмахнула веером.
-Вы намерены посетить нечто большее, нежели скромная церковь и родной дом? – подошла она с другого бока-Пока нет-Как?! Вы не побываете в Эскуриале?..Вот оно. То, ради чего Каетана так тревожилась. И, наверное, то, от чего тревожились они все. Клаудина, Ангела, и другие светские курицы. Вот ответ. Эскуриал. Королевский дворец испанских монархов.
-Нет. Я не стану посещать Эскуриал.
Каетана едва заметно поджала губы. Как будто говоря «это ты так думаешь, но уж я-то тебя туда мигом затащу».
Каетана презирала его нечистую кровь. Презирала ее разбавленность, но благоговела перед голубой жилкой. Испания – страна старых традиций. Потому здесь по сей день есть монархия.
Каетана полагала, что уж если Ирфольте вернулся – следовало ждать, когда он отправится в Эскуриал и дни старого Хосе будут сочтены. Интересно, как они все себе это представляли?Но, видимо, таковы люди. Они отчего-то полагали, чтоего понесет именно к подножию престола своего дальнего родственника. И – чем черт не шутит – перепадет и им от милостей.А если у выскочки получится… Если Хосе окажешься в фамильной усыпальнице – вместе с Софией Греческой, и прочими … А на принца Фелипе надежды мало – он женился на простолюдинке… одним словом, Каетана видела себя на самом высоком кресле в этом государстве. Так же, как видела себя там Ангела, и многие другие. Интересно, осознает ли это мать… И если да – то какого она об этом всем мнения, лояльная роялистка?..
Каетана, не встретив отклика на свои речи, сочла возможным удалиться. Они с немкой остались одни.
Жизель вовсе не тяготилась молчанием – она смотрела, слушала, и запоминала. Очевидно, ей знаком ход процедуры – сейчас отсюда они отправиться либо в дом родителей Хосефы, либо в то место, которое они подготовили для праздника. Взрослого праздника – потому что подобное сборище не может упустить случая обсудить десяток-другой скучных важных дел.Надо просто подождать…****************************Хосефу он больше не видел – ее увезла гувернантка. Гости же и правда переместились под своды дома ее отца – там в саду играл небольшой оркестр, били фонтаны, и расхаживали в вольерах павлины, выпущенные по такому случаю из птичника.
Жюстина не знала, как отделаться от Раймона – тот был ей неприятен еще с их первой встречи. Тот же отчего-то полагал, что землякам стоит держаться вместе.
Внезапно Жизель произнесла:-Если ты пригласишь меня танцевать, я, возможно, кое-что узнаюФальче на нее изумленно воззрился. Он привык уже к той невысказанной, но от того не менее отчетливой неприязни, что излучала немка. Ивот, внезапно…-Если тебе что-то требуется узнать таким странным образом, ты могла бы просто попросить – заметил он, поднимаясь-Просить? Кого – тебя? Да пусть у меня язык отсохнет – с тобой дело иметь. Я тебе враг – я сказала. Но сейчасмне кое-что нужно, и нужно мне это быстро. Понятно?-Конечно. Руку, пожалуйста. Тебе надо увидеть, или услышать?-Мне надо, чтобы не увидели меня – лаконично отозвалась немка. Она положила руку ему на плечо с таким видом, будто клала ее на прогнившую деревяшку. Ей это было ненавистно, но выходя Жизель не находила. Тем часом, некромант быстро оглядел находящихся неподалеку людей. Он явно гадал, кого не хотела видеть гостья его дома.
-Еленита Чентудо – произнесла немка, улыбаясь одними губами – Она знает меня-ПонялОни замолчали. Фальче из-за плеча Жизели следил за Еленитой. Та явно не подозревала, что рядом могут быть неожиданные встречи.
-Хорошо танцуешь – неожиданно заметила Жизель – Лаари не перехвалил тебя-Ты знаешь Лаари?!-Я много кого знаю-Кого, например?-С чего бы я стала тебе отвечать?
-Быть может, потому, что я помогаю тебе?Серые глаза стали еще холоднее-Ты мне ненавистен-Я осведомлено об этом, благодарю за напоминание-Это была так называемая ирония?-Нет. Это то, что ты произнесла, было иронией
Они оба говорили почти доброжелательно – со стороны, не прислушиваясь, их беседу можно было принять за дружескую болтовню. Фальче не понимал эту женщину – впрочем, он не мог похвастаться, будто понимает хоть какую-то.
Жизели явно не впервой было разговаривать о важных вещах, создавая иллюзию беззаботно кружащейся пары. Она даже улыбалась – как улыбаются куклы, с отстраненным видом. Ее беззаботность с достатком компенсировал испанец, на и без того мрачном лице которого поселилось выражение – о котором он вряд ли знал и сам – свойственное богам перед уничтожением неудачного варианта вселенной.
-Улыбайся – сквозь зубы процедила немка – Ну!-Если я последую твоей просьбе, этом может привести к еще более неприятному результату. – Слово «просьба» здесь было не совсем уместно, но он решил не придираться. Жизель окинула его оценивающим взором. Нечто похожее выбирала из своего бездонного арсенала и Дана, когда ей требовалось перепугать мужчину до икоты.
-Вас ведь с Диасом учили светским танцам? – осведомилась она – Пасодобль, например, или фанданго?-Да-Хорошая семейная моторика?-Полагаю, да-И что же, преподаватели говорили тебе, что следует удерживать на лице приятное выражение?-Да-Не изображай Вонтолу: у тебя не получается – поморщилась она-Это называется «поддерживать беседу»-Поддерживать беседу умел твой брат.Некромант умолк, оставив последнюю реплику без ответа. Очередное напоминание о Диасе причинило боль.
На самом деле это не было чем-то необычным. Что-то, что причиняет боль, обычно означало, что ты все еще жив. И он не винил Жизель – она по-прежнему в своем праве, и по-прежнему в вопросе с Диасом – права. Он виноват, следовательно, совершенно заслужено будет, если он выслушает все то, что она пожелает ему высказать.
-Возвращаясь к прерванной теме – снова заговорила Жизель – Ты, как младший сын, вероятно, не получил хорошего образования?-Тебя чем-то не устраивают мои манеры? – по старой следовательской привычке сложил факты в стопочку он. Немка закатила глаза.
-То, что ты называешь «манерами» здесь ни причем. Просто закрой рот – ты мне неприятен, и мне не терпится дождаться окончания музыки.Фальче напомнил себе, что отвечать какой бы то ни было взаимностью на подобные реплики будет оскорбительно с его стороны. Пока он может терпеть – он будет это делать, а может – значит, обязан. Люди не должны страдать только от того, что в его характереесть явная доза нитроглицерина.
-Женщины выцарапывают глаза – заметила Жизель – По-моему, сглаз могут накладывать люди только с темными глазами, я ничего не путаю?-Все верно-Это, должно быть, чрезвычайно соблазнительно – иметь в своем подчинении подобную силу? Скажи, что ты чувствуешь, проклиная людей? Тебе это нравится?-Я надеюсь, ты никогда не узнаешь, что это такое – в сердцах отозвался он, на миг утратив контроль – Никогда не бери темной магии в сердце.Жизель презрительно сощурилась