28 - Тактика неведенья (1/2)

Но все, что дали, - вновь отнимут у тебя,

Дабы свободным ты, как прежде, мог остаться.

(Омар Хайям)-Кэп, подпишите отправные!-Кого там еще Лис принес?!!-Меня!..В кабинет просунулась конопатая мордочка Сороки. Эфла зарычал. Это был низкий вибрирующий звук, медленно набирающий силу и густоту. Обычно посетителей он заставлял попятиться или и вовсе захлопнуть дверь, ибо будил в них некие древние инстинкты убегать и прятаться от существа, издающего нечто подобное. Тимофей отшатнулся, на его лице промелькнул страх, но он, все же, не исчез из кабинета.Зомби постарался не сломать очередную ручку. В последнее время реформы Института, как на его взгляд, становились все менее гуманными для его сотрудников. Он продолжал настаивать на том, что не следует превращать штаб в филиал Хогвартса, однако у ИОО, судя по всему, было по этому поводу свое мнение. Он велел организовывать молодых и зеленых сотрудников и обязать их посещать лекционные занятия. В группы объединяли всех: и магов, и не магов. Чтобы заранее учились сотрудничать, коли они такие разные…И вот теперь по штабу бегала компания невменяемых адептов от экзофизики, превращая серьезное заведение в Лис знает что. Тимофей был как раз одним из этой шайки бандитов, то есть, пардон, студентов. В данный момент он ощутимо попятился и вопросил:-Я не вовремя, да?-Вы всегда не вовремя!-А у меня данные из кабинета статистики, их тут вам просили передать…-Какие данные?-Ну, мастер Бродский вот… нечаянно столкнул папки со стола, содержимое перемешалось, вы обратно не разложите? У нас, мастер сказал, никто больше так с бумагами не обращается…-Харе канючить, Лиса вам в печенки, мне своей ********* работы мало, что *****, *****, мне еще и чужую суете, ******** Лисовы?!!! Обормоты! Тунеядцы! Горлопаны и горлодеры! Никто ничего не делает, занимаются фиг знает чем, «Вконтракте» в приложения играют, а работать фиг! Идиоты!!! Давайте сюда живо! И чтоб глаза мои вас не видели!!!Ему на стол шлепнулась пухлая папка, после чего торопливо хлопнула дверь. Даже такой жизнерадостный оболтус, как Тимофей, предпочел не играть с огнем.*****************************Трасса на Ливерпуль кончилась как-то даже слишком быстро – она сначала превратилась в проселочную дорогу, а там и в одну из улиц города. Оуэн далеко заходить не стал: поозирался, принюхался, по привычке сморщил нос, и выдал свой авторитетный вердикт: не нравится. Город – не нравится. Шумно, грязно, неприятный запах, много людей, еще больше машин… Фальче лишь порадовался его нежеланию здесь задерживаться: это означало, что путешественник все же вернется в свой более уютный, и куда более надежный Шеффилдшир…Радовало уже хотя бы и то, что он пусть немного, да повысил уровень образования собеседника, отвечая на его нескончаемые вопросы. Отпускать его одного ведьмак опасался, однако заочно верил Бэлу и Лаари – если так поступили они, значит, была на то причина…В городе падал снег. То ли мимо проходила туча, то ли опять кто-то лишнего сказал, но на Ливерпуль мерно сыпалась холодная пороша, и делала она это явно не первый час.

Оуэну, казалось, холод был нипочем: он шагал нараспашку, дыша всей грудью, и не думал мерзнуть – в отличие от теплолюбивого некроманта.

Хозяин и создатель Шеффилдшира направил стопы своя прочь от шумного Ливерпуля – Фальче очень надеялся, что домой. Сам он поспешил в аэропорт – следовало поторопиться. Уже хотя бы и потому, что там всяко теплее.

К тому моменту, как он это осознал, окончательно наступил вечер. Небо потемнело, и не хватало только бродящих по улицам шарманщиков, чтобы создать идеальный антураж «кошмара под рождество». Люди спешили спрятаться от непогоды по домам, а те, кому необходимость не позволяла отсиживаться в тепле, старались пробегать по утоптанному снегу поскорее, и не очень выстужаться.

Некромант следил за ними без особого интереса – что он, людей не видел, что ли?.. Взгляд скользил по лицам, пока внезапно не зацепился за одно: озабоченное, с написанным на нем почти читаемым страхом.

Фальче узнал это лицо – оно часто ему снилось, и никогда, даже если бы он того пожелал у него не получилось бы избавится от этого видения. Фальче никогда не видел Меара Бирну живьем, так сказать, но слава небесам, с памятью у него все было неплохо. Фотографии, что показывали ему Лаари и Бэл, врезались в память. Это лицо…

Он забыл, что холодно, что скоро посадка на самолет, и, если он опоздает – это будет катастрофа. Он забыл, что ему требовалось куда-то идти, что-то делать. Сознание отступило словно бы в сторону, уступая место захлестнувшей ледяной расчетливой ярости. На миг бразды правления снова получил тот человек, что вел армию против Института под стенами Ниневии. Жесткий, категоричный, и не умеющий прощать.

Некромант позабыл о том, что терзало его всего минуту назад, а напомни кто – не счел бы достойным внимания. Если бы и вообще услышал. Перед ним была цель, и он преследовал ее с настойчивостью безумца. Он знал, как «падать на хвост» правильно, как загонять, как преследовать и как выслеживать. Сейчас требовалось как раз последнее - Меар бежал, и требовалось лишь не упустить его из виду. Далеко не сразу вампир обратил внимание, что за ним кто-то идет. Его гнала вперед паника, и слепой ужас спасающегося от лесного пожара зверя. И, может из Ирфольте и был какой-то странный пожар, со своей ролью он справлялся неплохо.

Его даже не заботил вопрос, как он будет сражаться с вампиром-магом. Или что с ним произойдет, если тот применит свое искусство.Вообще, вопросы «как» не волновали темного мага. Он видел перед собой цель, и вряд ли хоть что-нибудь на белом свете было бы способно его остановить.Меар пулей влетел в какой-то склад, заметался между тюков и ящиков, нырнул вниз, захлопывая за собой дверь. Замер в углу, и, если бы мог, сейчас бы тяжело дышал, как загнанная лошадь. Но он боялся выдать себя хотя бы и дыханием, а потому старался быть как можно незаметнее.Дверь распахнулась. Длинная искаженная тень упала на пол, и Меар поспешил отползти – словно бы даже тень могла причинить ему вред. Фальче шагнул внутрь, захлопывая дверь за спиной, и вместе с тем гася последний луч надежды для Меара. Бирна отчего-то чувствовал животный, неконтролируемый ужас в эту минуту. Вот сейчас он понимал своих жертв, как никто, и знал, что они испытывали каждый раз, когда он загонял их в угол… А еще ему даже в голову не приходило прибегнуть к магии. Он не вспомнил, что раса вампиров – древнее, сильнее, выносливее людей. Не вспомнил о своем превосходстве. Все глушил слепой страх, и стремление выжить. Вряд ли Меар, как это сейчас говорится в умных книжках, видел в глазах некроманта «свою смерть». Он вообще ничего бы не мог увидеть, потому что в глаза не смотрел, да и вообще бы зажмурился, будь его воля. Забился бы в свой угол – и шиш его оттуда бы выцарапали…

Ведьмак не собирался с ним разговаривать. Оба участника событий откуда-то знали о намерениях, и, кажется, даже потаенных мыслях друг друга. Ирфольте сделал еще один шаг, оказываясь вплотную к каиниту. Тот вжался лопатками в стену-Я не убивал!!! – наконец, вспомнил, как говорить, он – Я не убивал ее! Она жива! Ее уже забрали!.. Я едва сбежал!.. Не надо, я не убивал, не надо…

-Я тебе не верю.

Меар Бирна с ужасом почувствовал чужую руку на своем горле. Физически он, маг, был слабее любого вампира, а с человеком, вероятно, на равных. Разве что человек этот не совсем себя контролировал… Как, например, в данном конкретном случае. Или, все же, контролировал? Никакого боевого священного безумия каинит за своим противником не заметил. Расчет, и спокойная трезвая уверенность в своей правоте – только их. Ведьмак был уверен на все сто, что Бирна заслужил то, что с ним сейчас случится. Его долго скрываемое внутреннее горе приобрело иступленный, мрачный, властный характер. Высокомерный, воинствующий и жестокий – истинное лицо Фальче Ирфольте, которое он так старался скрыть ото всех.

Хищная птица может, при необходимости, питаться ягодами и орехами – однако не вечно. Рано или поздно ее натура даст себя знать. Рано или поздно онаринется, с распростертыми крыльями, и выклюет глаза. Ирфольте испанец по крови, и сейчас эта кровь говорила в нем, требуя – не отмщения – но справедливости. Что все прочие звали самосудом, он звал воздаянием. Он вовсе не желал причинять ответную боль за ту, которую нанесли ему. Но считал себя вправе осудить убийцу любимой женщины, и привести этот приговор в исполнение – чтобы подобная история более не повторилась, ни с кем.

Меар понимал, что сейчас все завершиться для него – на веки вечные. В существование души у вампиров он не верил. Он сам уже давно позабыл, что такое происхождение и национальные корни, для него одна страна от другой ничем не отличалась, а все языки и обычаи были чужды. Так неожиданно столкнутся со столь рьяной приверженностью традициям родины, было для каинита делом почти страшным.

Испанцы от века братались и роднились с соседями французами, да, и воевали, конечно, как же без этого, но случались и времена, когда смешанных браков было больше, чем обычных. И только этому ненормальному стукнуло в голову обратить свой взор в сторону туманного Альбиона, государства, с которым Испания вечно была на ножах – из-за морских путей ли, или колоний, неважно...-Я не убивал ее!!! Она жива!!! Жива!!!... – надрывался, перейдя на надсадный сип, он, пытаясь отползти, и не будучи в силах этого сделать, наталкиваясь вновь и вновь на стену.

-.Я тебе не верю.

-Ублюдок!..-Он самый.Рука на горле сомкнулась. Отразился, мелькнув в последний раз, свет в глазах -и для Меара Бирны все было закончено. Его не судили, не пытали, не вымещали на нем своего гнева и потери. Ему попросту сломали шею – быстро и безыскусно. Не слушая, и не отвечая, не веря ни единому слову. Как некий акт воздаяния, если хотите.

Тело ведьмак вытащил наружу – утром его сожжет солнце.

Каждому по заслугам его. Разве не так?*************************************Женщина отпила из граненного стакана янтарную жидкость. Напитокразливался огнем, приятно согревая, или, скорее, приятно обжигая горло. Не часто она позволяла себепить алкоголь. Не хотела спиваться.

Как же ей быть? Ненависть прошла, уступая месторасчетливости. Холодной, леденящей расчетливости.Фальче упоминал о крови. Он что-то хочет сделать. Что? У нее нет возможностиспросить напрямую у ведьмака. Она сама виновата, поступила самым неподобающим образом. Из человека превратилась в мегеру. Какая же она на самом деле невоспитанная и грубая…Ее возможности очень ограничены.Можно попробовать кое-что сделать. Немка поставила стакан ивзялась за телефон, но быстро его отложила.

Связаться с Вонтолой и нанять его не проблема. Важно другое,возьмется ли он за контракт?Здравый смысл подсказывал, что Волк, конечно,неплохой биоэнергент, но не всесильный.А ей нужнодействовать сейчас. Времени почти не осталось.Какая случайность... Какая нелепая случайность, что все так повернулось... Но, чем сидеть и жалеть себя, нужно действовать, нужно работать. Бери инициативу в свои руки, иначе тебя сделают – так она сама всегда говорила. Какая, все-таки, отвратительная ситуация.Диас страдает без Лаари, да чего уж там, он не хочет жить без любимого и бороться за любимого. Ну, что ж, это его выбор. Она, не имеетправа ему указывать.И не хочет. Его дорога. Только как грустно от этого.У нее появился друг, как ни смешно, на тридцать втором году жизни; она любимого мужчину не могла другом назвать; и вот теперь этот друг умирает на ее глазах, а она бессильна.Что делать? Вонтола может дать консультацию по вопросам сглаза? А может и не дать, значит, надо искать запасные варианты. И не поленитсяпоспрашивать у коллег, могут и подсказать. По старой памяти.Что еще? Надо узнать, что задумал ведьмак. Но за ним же не поедешь. Но ведь с ним… О, Боже!!!

Жизель уселась на полу, обхватив голову руками. Ее любимый, дорогой, такойневероятный и самый замечательный на свете мужчина… Кажется, он подружился с некромантом. Атот его чуть не убил. Аредэль, по ходу дела, нашел себетоварищей в лице некроманта, упыря и японца. Он ее не любит. Она для него никто. Ее нет в жизниэльфа Аредэля. А они – есть.А он – самое дорогое, что есть у нее в жизни. Вечное напоминание, как близко к катастрофе она была. Вечное напоминание, что счастьеконечно.Жизель решилась - отправила письмоВолку. Рывком поднялась на ноги ипоискала взглядом сумочку. В ней лежала записная книжка с телефонами. За свои года немкаперезнакомилась с огромным количеством людей. А так как магия и все сверхъестественное вошло в ее жизнь давным-давно, то она записывала и контактынекоторых весьма неординарных личностей. Осталось разобраться, что к чему, вернее, кто к кому.Наверное, это был один из тех немногочисленных случаев, когда Жизель жалела, что природа не дала ейволшебной силы. Такое бывало так редко, что хватило быодной руки для подсчетов. Во всех остальных случаях немка благодарила небо.Очень вдруг захотелось поговорить с Диасом, но онеще был слаб, и Дебора, котораявидела еепо нескольку раз в день,не разрешала его навещать. Правда, немка былас ней согласна. Диасу наверняка требовалосьбольшое количество энергии дляобщения с ней во сне. Надо полагать, это телепатия? Пусть отдыхает днем, а ей будут ночи. Теперь ей требовался план действий. Первое- написать наемнику, второе – проверить собственные каналы, третье – собрать как можно больше информации в сети и на форумах Института (и чего там только не бывает …). Дальше – есть несколько вариантов из того, что сама Жизель знала о волшебстве. На телефонемного не наработаешь, но, помнится, ноутбук Диаса не унесли из спальни, значит, можнопотрудится и на нем.Только вот к любимому она пойдет после полуночи.А до ночи ей нужно выспаться. Спасибо Деборе –обеспечили снотворным.Перед тем, каквыпить травяные таблетки, Жизель мысленно попробовала позвать Диаса. Она не владела телепатией, но, если уже один раз была установлена связь, можно рискнуть и пройти по ниточке в обратном направлении.Ведь в дверь можно как войти, таки выйти, но об этом не всегдапомнят.Жизельпопробовалавспомнить, что она чувствовалаперед тем, какувидеть любимого во сне: он позвал ее, так ведь? Следует, видимо, в ответ позвать его. Сначалатихо, а затем погромче, почти крича, позвать поимени.********************************Сознание плыло куда-то, создавая ощущение, будто она кружилась на одном месте. Жизель попробовала понять, что она делает. Оказалось -и правдакружится в танце на одном и том же месте.Вокруг все такое светлое,все сливается. Она замедлила свои движения и попыталась оглядеться.Мир перед глазами немного замедлил бег, открывая странную картину. Мраморные колонны полукругом,ясное лазоревое небо над головой, и звучание колокольчика и флейты. Это, безусловно, ее сон.

Жизель огляделась снова, но Диасапока не было видно.Может, он ее и не услышал?Жизель не спеша спустилась по ступеням. Вокруг, на сколько глаз хватало, плескалась вода.Гладкая серебристая поверхность ее, больше похожая нартуть, манила. А вот и ладья. Красивая, большая, белоснежная, с лебедем на носу. И нет никого, кто бы ей управлял. Женщинаосторожно зашла в ладью и огляделась. Для удобства ее обложили подушками, большими, чтобы на них сидеть, и совсем маленькими, только под локоть. Жемчужно-белая, серебристая и стальная гамма оттенков царила здесь. Немка посмотрела на отражение в воде – ей стало интересно, что она увидит там. Платье на нейновое – белоснежное и легкое, как газовая дымка, и почти прозрачное. Такое, что все тело, каждый изгиб, видно. И в волосы вплетены бутоны апельсинового цвета. А лица разобрать, как ни старалась – не смогла… Лодка плыла по воде сама, движимая ведомым ей одной направлением.Жизель лежала на подушках и всматривалась вдаль. Как по волшебству из воды поднимался серебряный город, где от дома к дому шли кружевные мостики над водой.По этим мостикам двигались бесплодные тени – должно быть, отголоски ее памяти. Женщина чувствовала, что вреда они не причинят. Только напомнят, сколько всего она пережила в жизни. Она старательно ждала, но все равно упустила момент. Диас сел рядом, хотя мог растянуться на подушках. Жизель повернулась на бок, подложив руку под голову.Она думала. О том, что Диас – друг - еслиона согласна с общепринятым понятием «друг»; бесценный друг, и как же ей не хватает общения с ним... Живого, настоящего общения, а не иллюзиииз сна!Жизель играла пальцами с завязками на его рубашке, потом поднялась выше,играя с воротником. Пальцы пощекотали его шею, даже во сне холодную. Поднялись по этой шее и провели за ухом. Диас не дернулся, не отстранился. Это сон, он, должно быть, и не воспримет всерьез...Женщинапридвинулась ближе, села,прижавшись к его руке.Едва касаясь кожи, провелапо его ладони пальцами. Сказала:

- Я видела твоего брата сегодня.- И как прошло знакомство?- Самым неподобающим образом. Я дала ему пощечину. Некрасиво, да?- Не знаю.- Ты видел его?- Нет.- Нет? Он к тебе не заходил?- Я могне почувствовать этого.- Он говорил о крови.Ничего на ум не приходит?- Тоженет.Жизельнаклонила голову к плечу.Их лодкапроплыла серебряный город и теперь рассекала просторбескрайнего океана ртути.Если это ее сон, он может быть основан на том, что она видела в жизни, что она знала или испытывала. Но такого она точно нигде видеть не могла… Диас переплел их пальцы.Он опустил взгляд на руки, рассматривая, будто бы в первый раз. Он такой любопытный, ее дорогой и любимый человек... Жизель сжала хватку крепче.-Почему ты не хочешь выздоравливать?- Прости?-Ты не хочешь идти на поправку. Я наведываюсь к тебе почти каждый день и вижу, что состояние ухудшается.

Женщина подсела совсем близко, обнимая его за шею свободной рукой.Она развернулась и теперь смотрела глаза в глаза: так близко, что можно было сосчитать все ресницы. Во сне не чувствуешь разницы температур, норазум сам подсказывает ощущения: что дыхание теплое и щекочет кожу, и что руки могут быть очень горячи – но только не его руки, которые и здесь сухи и холодны. Это приятно, до одури приятно вот так сидеть, выражая привязанность кому-то.Ведь Диас для нее близкий и дорогой человек. Такого отношения, таких эмоций она не испытывала ранее.Она любила другого мужчину, знала, что любит и будет всегда любить, всю оставшуюся жизнь. Но это не мешало привязываться к другим.Ведь с Аредэлэм они никогда не были парой.Может, это к лучшему. А с liblin – наверное, это все-таки дружба у них такая странная.Нашли два одиноких человека друг друга, а все равно одиноки, потому, чтоидиоты.

Жизель подумала, а ей показалось – что сказала.У нас есть свои собственные жизни, номы безжалостно их портим, запирая себя в отчуждение, считая, чтос нами что-то не так, поэтому и все беды на наши же головы. Но это ошибочно. Мир – невероятная, сложная конструкция.Как механизм часов. Каждый человек – винтик в нем. Те, кто стремятся быть слишком уж индивидуальностями, забывают,что механизм работает, когда все детали на месте. А если одна выбивается или идет в обратную сторону,система не работает.Вот иистоки проблем. Можно ведь быть индивидуальным, и не вредить остальным. Можно сохранить себя, не предав свои идеалы, можно сделать многое, надо просто думать. Каждый шаг – поворот шестеренки. Думаешь – двигаешься. Можно положиться на собственные инстинкты, или чутье, выбор есть всегда, даже там, где его нет. Один вариант, два, три иди одна сотня, две, три сотни решений – открой глаза и увидишь их. А люди не смотрят. Они разучились это делать. Смотрии не бойся. «Страх это слабость, а потому, кто испугался – уже побежден». Но страх -отличный двигатель, он заставит думать. По крайней мере, ее - как выбраться из той или иной ситуации. Страх, ненависть и гордыня – греховность или альтернатива?..У медали две стороны, вопрос в том, хочешь ли ты видеть вторую. В мифах древней Греции герою Гераклу дали выбор – слава или удовольствия, и герой выбрал прославленность. Прожитая короткая жизнь даровала ему бессмертиев памяти и в сердцах людей.Вот так и мы выбираем, так почему же ты…Она подняла взгляд на своего друга.-Скажи мне, любимый, что я должна сделать, что бы ты выздоровел? Солнце с неба достать? Принести черную орхидею? Автограф Далай Ламы? Что?Просто скажи, что мне сделать? Я не могу сидеть и смотреть, как ты умираешь. Не хочу потерять тебя.

- Мне нечем помочь.- Уверен? Пожалуйста, просто скажи… я попробую. Это ведь не запрещено? Нет. Не молчи – говори со мной.- Ты не поможешь.- А вдруг? Я не обладаю большой физической силой, но голова на плечах у меня есть.

- Чудесная голова.

- Благодарю.

**************************************

- Ограничивающее условие «пока семья не примет белую ворону». Нужно всего лишь найти ее.- А твой брат ничего умнее придумать не мог?! «Белая ворона» - не такая, как все. Выделяющийся из общей массы.Все люди тогда - белые вороны, только проявляется это по-разному.Как же ее найти?

- Почему ты думаешь, что речь идет о человеке?- У животных другая организация общества, там никого принимать не надо. Искомая ворона – человек. Осталось вычислить его или ее из шести миллиардов. Да на раз задача…

Жизель отвернулась и в сердцах выдала: «я твоего брата ненавижу, он забирает у меня самое дорогое». Диас не ответил. Он думал о том, что решение задачки о белой вороне может быть и не человеком и не животным и не метафорой. Но он не стал говорить этого Жизели, не желая расстраивать ее. Сказал лишь:- Не переживай так.- Диас, я не хочу потерять друга. Но ты не сражаешься за свою жизнь, отступаешь и не хочешь драться.Что я могу сделать для тебя?!- Прошу, не переживай.- Диас… Диас…Жизель отстранилась, поднялась на ноги и посмотрела на водную поверхность. Это ее сон, а значит, она может им управлять. Или с ни управляться.

Совсем близко от них отверзся огромный водоворот.Жизельподошла к краю лодки. Во сне не было слышно шума воды потому, что срывалась она в бездну. Немка обернулась к испанцу. И протянула ему руку, как бы говоря «иди со мной». Диас молча поднялся. Он смотрел, как завороженный, на красотуводной стихии, что срывалась тоннами в пропасть. Никогда прежде он не видел ничего подобного. А потом протянул руку и снова сплел их пальцы

- Открою тебе маленький секрет Диас.

- Слушаю тебя.- Я давно перестала бояться. Многих вещей. И я не боюсь испытывать себя или судьбу на стойкость. Страх – отличныйдвигатель. Когда-то люди умели летать, но мы забыли, что нужно делать. Чтобы полететь – нужно вспомнить. Вспомни свой страх, он недаст тебе отступить назад… С этими словами немка оттолкнулась от бортика лодки и, потянув за собой Диаса,рухнула в воду, в водоворот. Их крутило, сжимало и раздавливало, а она только сильнее сживала переплетение пальцев. Их крутило, пока не поднесло к самому краю и эти двое одиночекпод оркестр падающих вод рухнули в бездну.

************************************Падение закончилось, не успев начаться. Диас приземлился на обе ноги и удивленно осмотрелся по сторонам.Жизель стояла рядом, по прежнему сжимая его руку. Они очутились в … где-то.-Что это? – как будто эхом донесся до испанца голос Жизели. Он не сразу сообразил, о чем она – задумался о ее последних словах. Не был уверен, слышала ли она его ответы, или была обеспокоена только вопросами. Диас едва слышал ее сам. Когда она говорила, когда она прикасалась…Он утрачивал ясность рассудка, медленно, но верно. Видимо, это и есть смерть. Он никогда не рассчитывал, что отойдет в мир иной, как гордые герои – в сознании до самого последнего мига, отдавая распоряжения или наставления потомкам… Он слишком для этого слаб, и болезнь здесь ни причем. Что там Жизель говорила о его брате? Что ненавидит его? Фальче ненавидели многие – вот Джежоли, например – и именно за то же самое, что и Жизель. За то, что он отнял дорогое. Фактически, все, что есть. И добро бы себе взял – так нет же. Даже не хотел, а так получилось. Это потому, что против природы не попрешь, а родился темным магом – изволь слушаться своей сущности.

Сегодня Жизели удалось «зацепить» его сознание исключительно случайно – она «поймала» Диаса как раз между сном и явью. Он давно уже не находил в себе силы проникать в чужой разум телепатически, но на сны его пока хватало – это было как с Коридором – где, кстати, они как раз и очутились. Видимо, по инерции. В Коридор его сознание выносило теперь вне его желания – просто потому, что Коридор полагал его частью себя, своей собственностью. Почему даже «во сне» (хотя и сна у него теперь нет) он работает?..

А Жизель…Она спрашивала правильные вещи. Приятные, важные, нужные. Но все они доходили до него заторможено, как будто через вату.

Человеческое сознание многогранно. А он – не мистер Спок, владеющий техниками ментального контроля всего на свете. Увы.Жизель дала ему доступ в свои сны, как будто знала, что своих у испанца теперь нет. Она считала его другом – единственная из всех, кто до сих пор это делал.Жизель говорила, что он не хочет жить и не хочет бороться, и это правда. Диас не хотел. Единственное, что держало его много дней подряд – наличие в мире эльфа по имени Лаари. Того самого, что дал ему жажду жить, того, кто, прочитав не предназначенные ему строки, обвинил и ушел из жизни Диаса. Справедливо ли обвинил, нет ли – уже не имело для него такого значения, как прежде. Какая разница? Главное результат – они не вместе. Они даже не друзья.