Глава первая (2/2)
– А теперь давайте подберем вам комнаты. День выдался утомительным и вам наверняка не терпится отдохнуть.– Странный у вас дом, фройляйн Вальцова, – заметил Карл.– В наше время, в этой стране становится слишком небезопасно, герр Крёнен, – холодно ответила Вера. – И подумай я об этом раньше, нас здесь было бы на два человека больше.– В том пожаре у вас кто-то погиб?– Да. Мои родители. Это был поджог. Люди не любят тех, кто выделяется, – Вера усмехнулась. – Им вернули дозволение верить в своего бога, и они вновь начали гнать тех, кто верит в другого. Смешные люди, однако их не стоит недооценивать.Вера открыла вторую слева комнату, в первой трескался потолок и ей не хотелось пока признавать грядущую ненадежность убежища.
– Здесь ужасно пахнет хлоркой! – втянув раздражающий нос воздух, возмутился Куртц.– Вентиляционная система, – вздохнула Вера. – Я не механик и не знаю, как исправить дело. А прибираться надо, здесь довольно влажно и может появиться плесень.– Говорите, вас долго не было? Но запах такой, словно вы облили эту комнату концентрированным раствором часа два назад.– Что ж, я очень не люблю плесень и очень плохо смыслю в вентиляции, – неловко рассмеялась Вера.
– Я займу эту комнату, – кивнул Карл.
– Не могу поверить, что мы заночуем здесь, – тихо проворчал Куртц.– Спокойной ночи, Леопольд, – сухо сказал Карл, давая жестом понять, чтобы его оставили одного. – Не слишком доставай нашу добрую хозяйку.Вера улыбнулась и кивнув на прощание, повела Леопольда к следующей двери.Куртц долго занудствовал о том, что у Веры не нашлось ума разобраться с вентиляцией, и везде воняет хлоркой настолько, что жить там может только Карл, который, как оказалось, побаивается всякой заразы, оттого и ходит в костюме и противогазе, предотвращая всякий контакт. Неприязнь Куртца к Вере была взаимной и, дежурно улыбнувшись, она сказала, что если он не может выбрать себе комнату, то не смеет его более здесь держать и ему стоит попытать счастья где-нибудь в отеле. В конце концов, когда перевод будет готов, его непременно позовут. Куртц, конечно, не собирался расставаться со своим напарником, а потому лишь усмехнулся и молча скрылся в комнате. Он обязательно еще ответит, но хотя бы не теперь. Вера облегченно вздохнула и пошла к себе.
Она впервые привела кого-то в свою уединенную обитель и испытывала легкую нервозность. Незнакомцы, она впустила незнакомцев. Но если не впускать в жизнь нечто новое, ничего не изменится. А Вера всю жизнь ждала перемен.На столе громоздились стопки книг и ящики, наполненные древними фолиантами. Она успела перенести в бункер все самое ценное. Кроме своих родителей. Закономерно. Они не были готовы принять ее настоящую. Не только филолог, не только историк. Не только лишь девчонка, витающая в облаках, изгой, белая ворона. Нет, не только. И именно поэтому они погибли, но и именно поэтому она способна за них отомстить.Вера завалилась на жесткую кровать, скрипнувшую под небольшим весом хозяйки. Впереди было много работы и сон не шел, лишь мягко путая сознание, мешая ясно мыслить. Ей грезилась Горислава, готовая повести армию нежити, и кто-то еще, чьи глаза были полны столь знакомой решимости. Он говорил тихо и вкрадчиво, это его ей предстоит воскресить из пепла, он тоже видел самую могущественную колдунью, он скорбит по ней… Баба-Яга мертва, избушка канула в небытие вместе с ней, но остались последователи, решившие зайти дальше. Вера заснула. Ей снились неясные образы древнего, не могущие сложиться в целостную картину в хрупком человеческом мозгу. Но она сможет стать причастной к этому великолепию.
Утром Вера сразу взялась за перевод. Карл сидел рядом, заинтересованный неизвестным ему алфавитом. Куртц еще не проснулся, и они были наедине, но Вера была слишком увлечена работой, чтобы лезть с расспросами.На столе помимо книг лежал кассетный магнитофон с черными ТДС. Вера периодически поглядывала на них – обычно она работала под музыку, но рядом сидел Карл, и ей не хотелось показаться невежливой.– Что это? – проследив очередной голодный взгляд в сторону магнитофона, спросил Карл.– Соната П-421С. Я, конечно, понимаю, что в Германии все лучше, – Вера улыбнулась и подмигнула Карлу, – но это неплохая модель, которая доставила мне немало приятных часов.– В моем вопросе нет пренебрежения к индустрии вашей страны. Я имел в виду, что это за прибор?Вера удивленно уставилась на Карла. Кассеты изобрели еще до ее рождения.– Кассетный магнитофон, – медленно проговорила она. – Чтобы музыку слушать. Через это, – Вера подтянула к себе ТДС. – Головной телефон. Стерео. Вы что же, музыку не слушаете?– Напротив, с удовольствием слушаю. И мне крайне интересен прогресс звуковоспроизводящих устройств. Впрочем, не стану отвлекать вас от работы, мы можем обсудить это позже.Карл встал и поспешно удалился, оставив Веру в недоумении.Ночью мужчины решили прогуляться по поверхности. Куртц заявил, что больше не может терпеть дрянную вентиляцию и ему нужен свежий воздух и с этими словами засунул в рот сигарету и закурил. Вера отказалась их сопровождать, сославшись на одержимость работой. Возражений не последовало и ее оставили наедине с собственными мыслями.Кого же она впустила? Вера не спросила, откуда они, кого именно хотят воскресить. Возможно, ей бы даже ответили, но что могло последовать за этим? Она слишком привыкла добывать информацию самостоятельно, чтобы просить готовые ответы.В комнате Карла к запаху хлорки примешивался какой-то другой, более резкий и противоестественный. На столе стояла склянка, наполненная прозрачной жидкостью, припомнив слова Куртца, Вера предположила, что этим раствором Карл обрабатывает себя. Веру передернуло – долго она здесь находиться не сможет, от запаха кружило голову и сводило желудок.Возле банки лежала шкатулка. Потертое серебро, украшена рельефным рисунком, и старая, довольно старая. Вера прикинула, что шкатулка была сделана в девятнадцатом веке или в самом начале двадцатого.
Вздохнув, Вера открыла ее, про себя усмехнувшись: пришла ассоциация с ящиком Пандоры. Некоторые вещи лучше не трогать.
Внутри оказалось несколько фотографий, Вера быстро просмотрела их: на одной были молодые светловолосые мужчина и женщина с красивыми правильными чертами, на второй, более новой, мужчина со схожими чертами, вероятно, их сын, далее тот же мужчина, уже чуть старше в лабораторном халате со своим коллегой. На обороте фотокарточек не было дат, но они были очень старыми. Изображённые на них люди должны быть или мертвы, или глубокими стариками.
Вера вытащила из шкатулки Железный Крест. Он висел на черно-бело-красной ленте, посередине свастика, а ниже ?1939?. Без сомнений, этот орден принадлежал нацисту.
Находка не значила ровным счетом ничего. Просто шкатулка с памятными вещами, принадлежавшими, вероятно, отцу Карла. За маской невозможно увидеть лица, а значит, определить возраст, но Карл не производил впечатление старика, да и его напарник был едва ли старше тридцати пяти, а общались они на равных.
Вера осмотрела ящики стола, пошарила под матрасом в поисках дневника – тщетно. Шкатулка оставалась единственной уликой. Вера еще раз посмотрела на фото мужчин в халатах, сопоставляя телосложение и рост блондина с образом Карла. Решив наконец, что это неинформативно, Вера сложила все на место и покинула комнату.Бункер оставался таким же пустынным, и Вера вернулась к себе. Смутное предчувствие подсказывало поворошить бумаги, где-то эту парочку она уже видела.У Веры валялись досье на различные оккультные организации, как достоверно функционирующие, так и канувшие в Лету в начале века. Когда-то ее мучило одиночество, и она подумывала о вступлении в одно из таких обществ, а потому искала информацию. Все было рассортировано по годам последнего упоминания, и чем дальше в прошлое Вера залезала, тем сильнее крепли сомнения.Наконец, она достала тонкую папку с надписью ?1944?. Вера припомнила, каких трудов ей стоило достать информацию. Проект ?Рагнарёк?.Дрожащими пальцами, Вера извлекла содержимое. Известно было немного. Перечень фамилий, самая яркая из них – Распутин. Был ли это ?тот самый? Распутин, Вера не знала, и в то время не хотела даже пытаться узнать. Слишком страшным мог оказаться ответ. Взглянув свежим взглядом вновь на этот список, Вера похолодела – там были и Куртц, и Крёнен.
Оригинал, с которого Вера спешно списала информацию, прежде чем покинуть архив, за нахождение в котором ее бы расстреляли и теперь, содержал в себе еще и фотографии. Там точно был мужчина в противогазе.
Вера тяжело опустилась на стул, продолжая сжимать в руках список фамилий.За спиной послышался едва уловимый шорох. Вера резко обернулась – Куртц и Крёнен вернулись и теперь внимательно смотрели на нее.
– Что-то не так? – спросил Карл и кивнул на ящик разворошенных записей. – Вы несколько отвлеклись от порученной работы.Вера побледнела и прошептала пересохшими губами невразумительное извинение.
Куртц нервно фыркнул и подошел к оцепеневшей Вере, выдергивая из дрожащих пальцев листок. Вера умоляюще посмотрела на Карла, но тот просто ждал ответа коллеги, заложив руки за спину. На фото он стоял точно так же. Но это не мог быть он.– Ясно, – заключил Куртц. – Она узнала, кто мы.– А именно? – уточнил Карл.– Даже не знаю, что ее больше смущает, – усмехнулся Куртц. – То, что мы нацисты, или наш… возраст.Карл равнодушно пожал плечами, мол, в любом случае, что с того?– Так это правда? Вы и есть те, кто был в проекте ?Рагнарёк?? И тот, кого вы хотите воскресить…– Распутин, – кивнул Карл.Вера вздрогнула от этого имени. Куртц рассмеялся и нагнулся ближе, всматриваясь темными глазами в ее лицо.
– Я кажется понял, Карл. Вальцова, да?
Не встретив опровержения, Куртц уверенно продолжил, уперев одну руку в спинку стула, нависая над Верой.– Михаил Вальцов. Его спецотряд попытался найти и уничтожить нашего господина. Их способности были столь посредственны, что не стоили нашего внимания, и все же мы получили приказ уничтожить наглецов. Твой, – Куртц оценивающе посмотрел на Веру. – Твой дед, полагаю, это был твой дед, он остался последним. Сдался, вышел из укрытия с поднятыми руками. И он умолял нас, умолял не о пощаде, нет. Он умолял убить его. Столь велик был страх перед нашим господином. Одно его имя заставляло твоего деда дрожать. Я вспомнил это, потому что глядя на тебя и твои потемневшие от страха серые глаза, я вижу его, ползающего в грязи, и с мольбой глядящего на своего великодушного палача.Вера слегка накренилась в сторону и с силой ударила в челюсть Куртца локтем. Куртц взвыл от боли и с проклятьями отошел в сторону.– Не смейте так говорить о моем предке, – прочеканила Вера, вставая.Ее руки тут же были заломлены назад, за спиной стоял Карл, крепко ее удерживая на месте, но она и не вырывалась. Перед глазами плыло, в висках стучала разгоряченная кровь. Вера столько лет заигрывала со тьмой и вот, когда тьма пришла к ней, то оказалась не готова.– Отпусти ее, Карл, я сейчас покажу этому недочеловеку, как стоит себя вести, – прорычал Куртц.– Нет, – властно сказал Карл, отпуская Веру и вставая между ней и разъяренным напарником. – Никакого насилия, пока мы заодно. Ведь мы заодно?Карл повернулся к Вере, за газовой маской невозможно прочесть эмоций, но в голосе сквозила надежда на благоразумие их юного переводчика. Вера устало потерла переносицу – как происходящее вообще может быть реальным? Может, она свихнулась, пока торчала в стенах бункера?
– Ну же, Вера, в нашем деле нет места предрассудкам.– Война есть война, – наконец, выдавила она. – Дело прошлое.– Как мило, – потирая ушибленную челюсть, сказал Куртц. – И своевременно.– Не стоило говорить гадости о моем деде, – ледяным тоном ответила Вера.– Это верно, таких лучше просто молча убивать, как это и сделал Карл, – зло сказал Куртц, удаляясь из комнаты. – Вот только его ты ударить побоишься.Вера удивленно посмотрела на Карла. Так, словно впервые его увидела. Он связующее звено в цепочке событий, которая должна привести к годами желаемому исходу, пропускной билет в темный мир магии, где самые смелые мечты становятся явью, тот, кто сможет убить, когда она побоится прибегать к кровавым методам. И ей нужно его расположение. А потому не стоит думать о том, как свинец входит в высокий лоб, представлять, как ясные серо-голубые глаза становятся больше и темнеют от расширившихся зрачков, а из полнокровных губ раздается предсмертный хрип. К тому же, Карл оказал Михаилу услугу. Вот только сам нацист об этом не знал.– Я вернусь к переводу, – будничным голосом сказала Вера.– Хорошо, – Карл замялся. – Вы позволите позаимствовать ваш кассетный магнитофон?Вера сделала приглашающий жест и села на стул. Взяв ?Сонату?, Карл вышел из комнаты.
На переводе сосредоточиться не получалось. Разрозненные мысли, никак не связанные с руническим алфавитом, роились в голове, постепенно складываясь в подобие плана. Невероятного, опасного и непредсказуемого. Но только такие планы и годны, когда приходится иметь дело с тьмой.