У Леса (1/1)

Напейся пьяною нашего гнева.Танцуй! Сегодня ты королева.Пусть хмель и корица, и змей, и лисицаНа первой зарнице прославят сестрицу —Аллилуйя Огненной Деве!«Ведьма» МельницаЭто была прекрасная теплая осень, дороги покрыл ковер разноцветных листьев, природа готовилась ко сну.Графиня Анна Де Лакруа стояла перед своим родовым замком, возвышающимся над старым неухоженным парком серой горой стены и высокой скалой донжона,она слушала крики улетающих птиц, которые ей приносил ветер, медленно вдыхала запахи еще живого осеннего леса. Дуновения воздуха не смело развивали ее длинные светлые волосы, перехваченные красной лентой, той, которая досталась от матери.Она хотела запомнить все вот так, каждый шорох, каждый запах, свой старый, поросший зеленым мхом замок с парком,эти места, где прошли счастливейшие моменты ее шестнадцатилетней жизни. Завтра поутру она выезжает в дорогу. Она едет выходить замуж. При одной мысли о грядущем браке у молодой девушки сжалось сердце, она одновременно хотела брака, а с другой не была уверенна, что готова к этому. Жениха выбрал отец, это был молодой, но уже успевший прославить свое имя подвигами рыцарь, сын его давнего товарища.Анна видела его лишь однажды, высокий, темноволосый и темнобородый, он производил бы приятное впечатление, если бы не глаза, они были черные, как ночь и совершенно не выражали эмоций, они не смеялись, когда смеялся он, они не объяснялись в любви, когда он объяснялся. Но у графини практически не было выбора,отец очень много задолжал, а ее жених был баснословно богат. Анна знала, что может сказать нет этому браку, но пожалела отца. Она считала, что таким образом сможет отплатить старику, за то, что он заменил ей и мать и отца. Радовало только то, что никто не стал возражать против того, что бы Себастьян поехал с ней, за два года она очень привыкла к странноватому певцу, который совершенно не умел держать язык за зубами и всегда говорил то, что думал, из-за чего старых граф его периодически бил и выгонял на улицу, потом правда остывал, понимая, что дал лишку, возвращал парня назад, руководствуясь тем, что дуракам закон не писан. Так жеБард был практически ее единственным другом. Анна вздохнула. Ей хотелось сорваться с места и бежать, бежать, туда, где она сможет позабыть страх и жить свободно. Но долг и верность своему слову превозмогали любые желания молодой дворянки. – Вспоминай мое имя, не забывай меня, сказала она, проведя рукой по старой каменной кладке замка, так, словно он был живым. Еще раз вдохнув ароматы парка в котором прошла почти вся ее жизнь, Анна пошла спать.С первыми лучами солнца карета тронулась в путь. Графиня была грустна и задумчива. Она вспоминала старого Де Лакруа, который до последнего крепился, давал ей указания и советы, но посадив дочь в карету отвернулся и расплакался. Она сама плакала весь первый час поездки, гадая, когда увидит отца в следующий раз. Но все равноАнна не могла не изумиться, увидав, насколькомерыпредосторожности, принятые отцом, превосходили все те, чтополагалисьдляпутешествий.Кроме повозки, в которой помещаласькухня, имелась еще и другая — для ее одежды и принадлежностей туалета.Двалакеяназапятках вооружены были саблями, а лысый камердинер Жан, сидевшийрядомскучером, держал в руках пищаль, что бы наводить страх на грабителей. Впереди них ехали верхомдвоеслуг, которые днем кричали встречным, чтобы они сторонились, а с наступлением темноты должны были освещать путь факелами.Девушка не сомкнула ночью глаз, и сейчас, переволновавшись, постепенно начала дремать. Ехавший с ней Себастьян учтиво молчал. Он позволил себе немного полюбоваться девушкой, спящая, с заколотыми на затылке светлыми волосами, которые с детства отказывались слушаться хозяйку, вот и сейчас несколько прядей свисало ей на лицо, завернутая в дорожный серый плащ, из под которого выглядывало голубое платье, она была прекрасна. Но больше всего его занимал маршрут, а именно старая дорога через Восточный Лес, который разделял страну на две неравных половины, в одной была Столица, весь свет империи и процветание, по другую, в которую они ехали, – рыцарские ордена, походы в чужие земли и все, что с этим связанно. В народе говорили, что лес этот заколдован, что в нем живет нечисть и погибель тем, кто окажется там в темное время суток, рассказывалось множество ужасающих подробностей об обглоданных трупах, сошедших от страха с ума селянах, поседевших за несколько минут и прочее. Поэту не терпелось оказаться в таком месте, может быть, они встретят небольшого упыря или даже волоколака, хотя нет, не надо волоколака, а то потом могут найти их обглоданные трупы, так вот упыря самое то, камердинер его застрелит, лакеи отрубят голову, а он, Себастьян, напишет хорошую героическую песнь.Бард даже улыбнулся такой мысли и даже начал подбирать слова. Ему хотелось начать как ни будьтак

«В ночи наступившей, послышался крикТо кричал, испугавшись, камердинер старик…»Хотя на секунду ему показалось, что эти слова он уже слышал в другой песне,в общем, он так замечтался, что серьезно расстроился, когда узнал, что заночуют они в гостинице, а лес будут пересекать по утру.Анна же, напротив не скрывала радости от возможности растянуть поездку. Что бы хоть как ни будь отвлечься, графиня решила заглянуть в таверну на первом этаже гостиницы с говорящим названием «У Леса», лес и правда был рядом, он простирался на весь горизонт через пару лье отсюда.На улице светила яркая желтая луна,и люди непроизвольно тянулись в помещение к свету, но, не смотря на то, что они расположились едва ли не в единственном здании в округе, таверна оказалась на удивление малолюдна, кроме графини со свитой, в зале находилось человек десять, хотя, судя его размерам и сразу двум очагам, здесь привыкли количеству гостей впятеро против нынешнего. Анна приказала принести ей фрукты и вина (на недовольный взгляд камердинера и Себастьяна, она лишь мило улыбнулась). Бард, решив, что раз у них есть охрана, то можно и погулять, заказал кувшин пива и миску мяса.К удивлению окружающих, тощий поэт действительно все съел и выпил, при чем сопровождал все это откровенными байками про дорогу, по которой им придется ехать. Учтивый Жан слушал трубадура в пол уха, а лакеи откровенно смеялись над историями про полчища упырей и демонов, вышагивающих по ночному лесу. Графиня слышала все это еще в замке, поэтому занималась тем, что рассматривала таверну и ее посетителей. Полуподвальное помещение освещалось двумя очагами и полудюжиною факелов, развешанных по грубым каменным стенам, от маленькой двери к широкой деревянной лестнице шла ковровая дорожка неизвестного цвета, в воображении девушки это дорожка стала точкой отсчета системы координат зала. На одном ее конце, на «юге» у двери, сидели селяне, это было ясно по ихнатруженным рукам, загорелым лицам и шеям, а так же по скудности их пищи. Напротив графини и ее спутников, через воображаемый Анной экватор зала, на «востоке» сидели такие же путешественники, как и они, среди этой очень разношерстной компании тоже была женщина. Анна невольно обратила на нее внимание, молодая девушка, лет на пять старше юной Де Лакруа,с огненно красными волосами, очень симпатичная, но явно не дворянских кровей — ест слишком не аккуратно одета как-то странно в белую свободную рубаху с вырезом и разноцветные цыганские юбки сверху перехваченные широким кожаным поясом так туго, что Анна невольно позавидовала такой осиной талии без корсета. В самом конце зала, на «севере», сидела громкая компания, видимо там были солдаты, возможно, это были разбойники, решившие отдохнуть в кабаке. Между тем Себастьян допил кувшин пива и явно повеселел.— А где музыка? Почему в этой корчме так тихо? Прокричал бард.— Тихо, дурак, беду нам накличешь. Шикнул на него камердинер, но было поздно.-Тихо, тогда сыграй, а нет, так не ори и не мешай честным людям отдыхать, донеслось со стола с «разбойниками». Анна не понимала, чего боится ее слуга, тем более бросив случайный взгляд за стол с «путешественниками», она увидела, что один из них достает свирель, а девушка за их столом смеется, поглядывая на них.Такого оскорбления потомок древнего дворянского рода не могла снести.— Давай, покажи им, как ты умеешь играть! Сказала уже весьма разгоряченная вином графиня откровенно не трезвому барду. Пусть покажет им уровень, класс, особенно этой наглой рыжей особе.Бард выхватил лютню из мешка, который всегда таскал с собой необычайной в его состоянии ловкостью и сходу начал играть какую-то заводную песню, за столом «путешественников» возникла явная заминка (Де Лакруа торжествовала), но, сориентировавшись, свирель неожиданно начала подыгрывать барду, а тот был только рад, вместе два музыканта (Себастьян задавал мелодию, громко топая ногой и играя на лютне, а человек со свирелью ловко подстраивался) заиграли такую плясовую, что даже черствые селяне либо пустились в пляс, либо одобряюще хлопали в ладоши. Аннахоть и рассчитывала на иной эффект, все равно была довольна, это случайное веселье, музыка, вино, когда это еще будет в ее жизни? Графиня сама хотела танцевать (тем более что у нее были прекрасные учителя), но мешала природная стеснительность, да и она не была уверена допустимо ли это аристократке. Пока она думала, красноволосая девушка ловко выскочила из-за стола и пустилась в пляс. Танцевала она так же, как выглядела — как огонь, страстно и пластично, ее волосы на фоне факелов стали еще прекраснее, а сама она, казалось, абсолютно не весома и пока не взлетела к потолку только по собственному желанию. Это было совершенно не похоже на то, чему Анну учили на занятиях, но она все равно не могла оторвать глаз от этого необычного танца, сама не понимая, что чувствует и почему эта девушка так приковала ее внимание. Но когда рыжая бросила на нее полный превосходства и азарта взгляд. Анна поняла, она чувствует зависть, зависть к ее свободе, ловкости и раскрепощенности. На какое-то мгновение, она захотела быть ею, только на мгновение, потом она устыдилась позорных для потомка рода Де Лакруа желаниях. Графиня решила, что если останется, то может произойти что-то бросающее тень на ее имя, поэтому решительно встала и хотела пойти к лестнице на второй этаж, где была ее комната. Но, едва выйдя из-за стола, была нагло схвачена за руку рыжей, прямо на «экваторе», которая как раз крутилась по залу наподобие волчка. Использовав инерцию, девушка развернула Анну и, прижав к себе, закрутила по залу, правда, сбавив все же скорость. При этом она заразительно хохотала, а ее свободно распущенные волосы щекотали лицо дворянке, от них пахло зеленью и травой, неожиданно отпустив Анну на длину вытянутой руки, красноволосая встала в танцевальную позицию. Это уже был вызов, которого графиня не могла стерпеть. Жестом свободной руки светловолосая девушка усадила на место подскочивших слуг, и так же встала в позицию. Уловив изменение ситуации, музыканты сменили мелодии с откровенно плясовых на более утонченные танцевальные. Анна и рыжая девушка танцевали пол ночи, вся корчма ходила ходуном, пиво и вино лилось рекой. Молодой графине еще никогда не было так весело и хорошо, красноволосая оказалась отличным партнером,но из всего вечера ей почему-то больше всего запомнились озорные, смеющиеся зеленые глаза необычной девушки. Графиня продолжала пить вино, явно выйдя за свои пределы. Неожиданно она подумала, что, несмотря на простое происхождение, рыжая все равно молодец, отлично выглядит, и невероятно танцует, манеры плохие, но что же требовать с человека, за которым не стоит столетняя история рода и образование? Графине захотелось похвалить девушку, сказать ей что нибудь приятное, хмель придавал уверенности, она притянула незнакомку к себе

— Вы прекрасно танцуете!Почти прокричала, что бы перекричать музыку и топот ног.Красноволосая только рассмеялась, но все же выглядела польщенной. Анна решила, что надо сказать еще что-то, но так как она почти ничего не знала про девушку, то в голову ничего не лезло, наконец, осмелев, она неожиданно для себя самой сказала еще громче, чемв прошлый раз

— Вы очень красивы Вы мне очень нравитесь! Проблема заключалась в том, что за мгновение до этого, уже изрядно пьяныйСебастьян, выплясывавший на столе, наконец, поскользнулсяи упал. Свирель мгновенно замолчала, топот ног закончился. И в неожиданно возникшей тишине все услышали последнюю фразу графини, ну все кроме барда, тот уже спал, оставив ноги на столе.Анне еще никогда не было так стыдно, она со всей учтивостью исполнила реверанс и медленно пошла к лестнице. В полной тишине, сделав ровно три шага по своему «экватору» она услышала смех красноволосой, затем смеяться начали почти все. Графиня ни на что не реагируя дошла до своей постели и упала без сил.